ГЛАВА 12

— Еле дождалась тебя, только и слышны какие-то разговоры да быстрые шаги. Трудно сохранять больной вид, когда умираешь от любопытства! — Это были первые слова, которыми меня встретила Ингрид, едва я вошла к ней.

— Повздорили с господином Дирком, — махнула рукой я. Меня сейчас совсем другие мысли одолевали. На губах еще оставался вкус поцелуев Дрегаса, и я никак не могла определиться — сообщать об этом Ингрид или нет? Я прекрасно понимала, насколько это может быть неприятно ей, поэтому не торопилась, ведь дракон может в очередной раз передумать, как уже сделал это сегодня утром.

— Я с ним тоже разговаривала, — недовольно буркнула «больная». — Он обещал, что будет вести себя благородно по отношению к тебе.

— О! Он очень благородно предложил мне стать его любовницей, едва только женится на ледяной леди, — с сарказмом в голосе произнесла я.

— Та-ак, — нехорошо протянула Ингрид. — Он еще здесь? Сейчас я ему начищу его чешуйчатый хвост.

— Не надо, — поторопилась остановить разгневанную Ингрид. — Я ему отказала, и вот как раз уходила от него, когда меня остановил господин Дрегас.

— Ты ему рассказала о претензиях мелкого? — Ингрид на полном серьезе назвала мелким дракона, которому сама едва до плеча доставала. Впрочем, в данном случае не в росте дело, а в возрасте.

— Рассказала, — со вздохом ответила я.

— Так он сделал внушение брату? — Ее голос становился все грознее.

— Не успел, — запинаясь, сказала я. — Я господина Дрегаса назвала бычком на заклание.

— Как? — опешив, переспросила Ингрид.

— Бычком на заклание, послушным чужой воле, — покаянно произнесла я и опустила глаза долу.

— Вот это да! Поверь, такого ему еще никто не говорил. Но как метко! — восхитилась довольная Ингрид, а потом потихонечку начала смеяться, все время повторяя мою фразу.

— Ну правда, — попыталась оправдаться я. — Он утром попросил меня покинуть дом, при этом решил благородно пожертвовать не только своим счастливым браком, но и вашими жизнями в угоду чужому мнению. Как еще можно назвать такого чел… э-э-э… дракона?

— Ты все правильно сказала, — хохотала уже во весь голос Ингрид, совершенно позабыв, что она изображает немощную и больную.

Смех был столь заразителен, что я тоже невольно улыбалась, сидя рядом с ней. Из головы вылетели все неприятности, случившиеся сегодняшним утром.

— Кетрин, а ты там из-за этих серьезных разговоров с темпераментным орлом и бычком на заклание совсем к обеду ничего не приготовила? — вытирая слезы, поинтересовалась Ингрид.

— Там осталось со вчерашнего дня холодное мясо, нужно только разогреть, — сообщила я.

— Я проголодалась, — сказала Ингрид. — Ты только представь: встать с постели не могу, ожидаю, что кто-нибудь может зайти в комнату. И при этом нужно все время быть в форме, то есть выглядеть умирающей да еще бороться с собственным любопытством и прятать подальше жажду деятельности. Ну, Дрегас! Это испытание самое жестокое за всю нашу совместную жизнь.

Ингрид возмущалась и фыркала после каждой фразы.

— Ты когда уже начнешь соблазнять эту неприступную цитадель верности? — неожиданно задала она вопрос.

— Госпожа Ингрид, я вот что хотела спросить, — начала я и замялась.

— Спрашивай, я же тебе доверила собственного мужа, так что от тебя у меня нет никаких тайн, — благожелательно улыбнулась она.

— Вы действительно решились на то, чтобы подтолкнуть господина Дрегаса в мои объятия? — Ингрид удивленно приподняла брови в молчаливом вопросе. — Я имею в виду, что на словах это одно, а вот если это все же случится, неужели вы не будете переживать?

— Буду. Разумеется, я буду переживать, — поняв мой вопрос, вздохнув, честно ответила Ингрид. — Но мне хочется жить и быть счастливой с Дрегасом. О том, что произойдет, едва старейшины узнают о моей неспособности родить наследника, ты знаешь: развод и медленное умирание вдали от любимого. Вот от этого мне будет гораздо больнее.

Я чувствовала, что она говорит откровенно, не скрывая переживаний. Уж не знаю, только ли со мной Ингрид честно говорит обо всем или это свойства ее характера, но именно они — не утаивать истинных причин, не манипулировать и не давить на жалость — привлекали меня к этой личности. Она была под стать своему мужу-дракону. Такая же красивая, решительная и очень мудрая. Богиня Судьбы права: Ингрид действительно боец, не сдающийся на полпути. Она понимала, что ей придется пережить, и все же шла к своей цели, несмотря ни на что.

В карих глазах Ингрид светилась нежность при одном только упоминании Дрегаса. Кажется, из-за ее любви к дракону во мне просыпалось похожее чувство к этому мужчине. Только почему-то сейчас меня это нисколько не пугало, наоборот, придавало уверенности в своих силах. Понемногу, сама не замечая, каким образом это случилось, начинала искренне симпатизировать «нашему мужу».

Меня восхищала его стойкость и верность супруге, его отношение к миру, проявляющееся в замечаниях и размышлениях. Он рассуждал очень мудро и правильно, по совести. Иногда мне казалось, что высказанное драконом мнение по вопросу какой-то политической новости неверно, но, выслушав рассуждения и обоснования, понимала, что это как раз мое впечатление поверхностное, а Дрегас разбирается во всем гораздо глубже. Вот при таком муже, поддерживая, любя и уважая его, находилась необыкновенно сильная духом женщина. Под стать своему дракону. Она иногда бросала в разговоре такие замечания, что заставляла задуматься мужа над уже произнесенными выводами. Я же, далекая от политической ситуации в империи, впитывала новые знания и старалась проникнуться мудростью моих собеседников, которые простыми словами объясняли сложные ситуации, происходившие в стране. Впрочем, это не было удивительно, если вспомнить о происхождении хозяев Орлиного гнезда. Ингрид — аристократка до кончиков пальцев, судя по всему получившая наилучшее образование, а Дрегас — дракон, стоящий на высшей ступени сословной лестницы империи.

Где-то в глубине дома что-то громыхнуло, а затем раздались громкие мужские голоса. Я с любопытством уставилась на дверь, не в силах решить, оставаться мне рядом с «больной» или бежать к драконам и постараться прекратить вновь начавшийся спор. Что-то мне подсказывало, что на этот раз уже моя скромная персона является объектом спора между братьями, а не ледяная леди, которую прочили Дирку в жены.

— Теперь ты меня понимаешь? — спросила громким шепотом Ингрид. — Это же невыносимо: сидеть здесь и не знать, что происходит в доме.

— Тогда, может быть, мне пойти туда и вмешаться? — медленно поднимаясь на ноги, спросила я, не зная, на что решиться.

— Нет, — мотнула головой Ингрид. — Очень интересно узнать, что там происходит, но Дрегас и Дирк часто разговаривают на повышенных тонах. Оба горячие, драконья кровь в них бурлит, но они братья и потому всегда договариваются в конце концов.

Мы еще какое-то время прислушивались к звукам, которые давали повод для разнообразных предположений, и вздрагивали от резких вскриков. Иногда по стенам пробегала волна магии, показывая, что драконы таким образом спускают пар. Однако узнать точно, что там творилось, не получалось.

И вдруг неожиданно все стихло. Еще несколько минут мы тщетно прислушивались, переглядывались, а затем Ингрид не выдержала.

— Кетрин, посмотри, что там происходит, — попросила она.

Несчастной больной Ингрид сейчас отнюдь не выглядела: глаза блестели от любопытства, щеки горели здоровым румянцем, а грудь хоть и вздымалась часто, но вполне размеренно. Если в эту минуту «наш муж» появится на пороге, он точно усомнится в болезни своей жены.

Подгоняемая собственным любопытством и активной жестикуляцией со стороны подруги, подошла на цыпочках к двери и осторожно приоткрыла ее — почему-то казалось, что не стоит афишировать свое появление.

— Ну, что там? — громким шепотом спросила Ингрид, привстав в кровати.

— Тихо и вроде никого нет, — ответила я, высовывая голову дальше в коридор.

Казалось, что все мои чувства обострились; пахло обоими мужчинами. Похоже и в то же время по-разному. Было ощущение, что даже уши удлинились, стараясь уловить хоть какой-то шорох. И кое-что удалось. Эмпатия помогла распознать эмоциональный фон, доносившийся из кухни, — именно там находились драконы, но при этом, если внутреннее состояние фонило взбудораженными чувствами, разговаривали мужчины очень спокойно.

— Они на кухне, разговаривают, — сообщила я.

— Прекрасно! Просто прекрасно! — возмутилась Ингрид. — Расположились рядом с продуктами, а я есть хочу! Уже скоро время обеда, а мы еще не завтракали.

С ее возмущением была согласна полностью. Утро выдалось бурным, и потому как-то не до еды было, но стоило лишь о ней заговорить, как мой желудок в унисон со словами Ингрид выдал голодную трель.

— Кажется, они уходят, — неуверенно произнесла я, чувствуя удаление эмоционального фона. Не затухание, а именно удаление.

— Кетрин, — умоляюще посмотрела на меня Ингрид, — проберись на кухню и принеси хоть что-нибудь поесть. Сил уже нет терпеть!

Я решилась на вылазку за пропитанием, подгоняемая словами подруги и собственным голодом. Мои предположения оказались верными — драконы направились через кухню на открытую террасу, откуда теперь доносились их голоса. Спокойный, умиротворенный разговор даже близко не напоминал о том, что еще несколько минут назад происходило в Орлином гнезде. Но ведь это же ни о чем не говорит! Предполагая, что в любой момент может последовать очередной взрыв эмоций, я быстро набрала снеди в корзинку и отправилась в хозяйскую спальню, даже не разогрев холодное мясо.

— Ну? — встретила меня вопросом Ингрид.

Она продолжала изображать немощную больную, неспособную самостоятельно подняться с постели, чтобы не быть случайно застигнутой «нашим мужем».

— Ушли на открытую террасу, а я прихватила нам еды. Теперь можем спокойно переждать их разговор, — обрадовала свою подругу.

Утолив первый голод, начала пересказывать то, что мне стало известно. Ингрид с аппетитом уплетала холодный обед и слушала очень внимательно.

— Господин Дрегас сообщил своему брату, что старейшины выбрали ему для брака ледяную драконицу, — жуя мясо, рассказывала я.

— Об этом давно говорили, — кивнула головой Ингрид.

— Так вот, господин Дирк наотрез отказался от этой перспективы, мотивируя тем, что хочет встретить свою избранницу, — сообщила я.

В ответ Ингрид хмыкнула, никак не прокомментировав мои слова.

— Он сказал, что не хочет жить с ледяной леди. Господин Дрегас напомнил ему об обязанностях перед родом, о наследниках. А потом, когда Дирк заявил, что вы об этом позаботитесь, господин Дрегас признался, что у вас больше не может быть детей.

— Плохо, — помрачнела Ингрид. — Мне бы не хотелось, чтобы о моем состоянии знал кто-то еще, кроме нас троих.

Я понятливо покивала головой, а затем продолжала свой рассказ:

— Вот после этого господин Дирк предложил мне стать его любовницей. Он красочно поведал о трудностях совместной жизни с ледяной леди, о потребностях темпераментного мужчины в женщине подходящего нрава, а также о том, что для меня это наиболее подходящий вариант будущего, — закончила я.

— Горячий Дирк, — усмехнулась Ингрид, — уверенный в том, что ни одна женщина не в силах ему отказать. Ведь красив, зараза! Чем и пользуется.

— Красота в мужчине еще не главное, — значительно сказала я.

— Не обращай внимания на этого мальчишку, — посоветовала мне Ингрид, отправляя в рот последний кусочек мяса с тарелки. Потом посмотрела на свой живот и с грустью констатировала: — При таком образе жизни я, пожалуй, быстро поправлюсь и буду слишком толстая.

Женщина всегда остается женщиной, и внешний вид интересует как простолюдинку, так и аристократку. Улыбнулась ее словам, отметив про себя, что болезненно худой Ингрид поправиться не повредит, а только добавит привлекательности.

— Ты на Дирка не обижайся, — вернулась подруга к прерванной теме. — Он хороший дракон, только вот легкие победы над женщинами вскружили ему голову. Ведь они сами проходу не дают такому красивому юноше. Я-то его знаю с детства, он вырос на моих глазах. Родители Дрегаса и Дирка давно покинули этот мир, выбрав для себя жизнь в небесах, так что это мой муж воспитывал брата. В трудный период, когда Дирк становился на крыло, Дрегас все время проводил с ним, помогал советом, делился магией, старался, как мог, облегчить этот период. Для меня мелкий давно стал родным. Он упертый, как и все драконы, но очень благороден в душе. Не переживай из-за его поведения, перебесится, а потом до него дойдет, что не все в жизни можно хватать жадными руками, считая своим по праву. За многое необходимо бороться.

— Я все понимаю, — подтвердила ее слова. — Сама была такой, когда считала, что весь мир у моих ног благодаря красоте и молодости. Только вот суровая жизнь поставила меня перед фактом, что все не так однозначно, за все в итоге приходится расплачиваться.

— Вот именно, — согласилась со мной подруга.

— А как вы познакомились с господином Дрегасом? — поинтересовалась у Ингрид.

— О, это незабываемо, — мечтательно улыбнулась она, погружаясь в воспоминания. — Я тогда была босоногой девчонкой шестнадцати лет. Только-только становилась взрослой, училась вести себя, как леди, но озорство все время вырывалось наружу.

Весна тогда выдалась сумасшедшая. От буйного цветения в воздухе плыли одуряющие ароматы. Еще трепыхались на прохладном ветру огненные тюльпаны, а уже набухала сирень. Плодовые деревья сбрасывали нежные лепестки раскрывшихся бутонов, засыпая землю белоснежным ковром. Казалось, наступила цветочная зима. Я бегала по саду наперегонки с ветерком, взметая из-под ног вихрь оброненных лепестков. Эти завихрения воздуха напоминали ганец драконов в небесах.

Наша земля располагалась рядом с владениями других именитых аристократов, которые уже поглядывали в мою сторону с явными матримониальными намерениями. Но считать себя невестой я не могла — слишком юна была, едва выросла из своих детских платьев с рюшами, которые только до колена прикрывали мои кружевные панталоны.

В то утро я специально разулась, чтобы пробежаться босиком по зеленой траве. Оставила туфельки и чулочки под кустом, чтобы раньше времени о моем поступке никто не узнал, и отправилась вглубь яблоневого сада, он как раз граничил с соседским. Садовники рано утром проходились по дорожкам, расчищая их и присматривая за порядком. А я, удостоверившись, что все покинули это место, раскинула руки в стороны и принялась бегать между деревьями, касаясь ладонями веток, срывая своими движениями вихрь лепестков с деревьев. Прикрыв глаза, представляла, что лечу, вдыхая полной грудью аромат цветения яблонь. Очень не хотелось, чтобы кто-то из взрослых увидел меня, потому что сразу начали бы напоминать о возрасте и правилах приличия. Именно поэтому убежала как можно дальше от дома.

И в тот момент, когда уже ощущала себя в безопасности, а сердце бешено колотилось в груди от стремительного бега, меня поймали мужские руки и закружили по воздуху. Я взглянула наверх и увидела перед собой смеющиеся карие глаза. Мужчина был намного выше, он держал меня под мышки, взметая вверх, и смеялся. Я взлетала над его головой, сбивая лепестки яблоневых соцветий босыми ногами и превращая в стремительный вихрь белоснежное великолепие, окружающее нас.

— Я лечу! — неожиданно для себя прокричала очень громко.

— Ты хочешь летать? — спросил меня незнакомец.

— Очень! — откровенно призналась я.

— Ты будешь летать! — радостно сообщил он и подкинул меня очень высоко вверх.

Сердце замерло, но испугаться я не успела — меня поймал уже дракон. Его перепончатые крылья едва помещались меж деревьев, а сильное движение сдуло оставшиеся белые лепестки. Огромному дракону не хватало места в саду, поэтому с еще одним взмахом крыльев он устремился в небо, к облакам, увлекая замершую от восторга меня. Не знаю, как тогда не свалилась с его чешуйчатой спины, кажется, руки намертво вцепились в шипы гребня. Ветер трепал на мне коротенькое платье, волосы расплелись, а банты распустились в ленты и хлопали на ветру, словно крылья. Я прищуривалась от слез, набегавших на глаза, но старалась не пропустить ни одного мгновения этого полета.

Дракон сдержал обещание, я летала вместе с ним меж облаков, которые разрезали перепончатые крылья. Теперь уже не лепестки яблонь кружились вокруг, а настоящие потоки воздуха овевали нас и охлаждали разгоряченные тела. Я чувствовала тепло чешуйчатой шкуры, не позволявшей замерзнуть в вышине. Это был настоящий полет, заставлявший меня замирать от восторга. Разве мой бег среди деревьев там, внизу, мог сравниться с этим чудом? Кажется, именно тогда я влюбилась в Дрегаса, в его дракона, хотя сама не понимала переполнявших меня чувств.

— А потом? — с интересом спросила я.

— Потом мы вместе отыскали туфельки и чулки под кустом и вместе отправились к моему отцу. Дрегас хотел проводить и защитить от выговора взрослых. Ведь я отлучилась без спроса и пропала на долгое время.

Отец встретил нас очень неприветливо. Мое платье после полета помялось. Волосы растрепались, хотя Дрегас, смеясь, заверил, что так мне больше идет. Только вот у родителей, которые сурово глядели на меня, было свое мнение. Благовоспитанной леди не пристало выглядеть неаккуратной простолюдинкой. Но присутствие Дрегаса умерило воспитательный пыл отца, а после дракон вежливо напросился на мужской разговор тет-а-тет в кабинете.

С того дня моя жизнь резко изменилась. Дрегас сделал брачное предложение. Он был настолько выше по положению в обществе, что мой отец недолго раздумывая дал свое согласие. Но я была несовершеннолетняя, а потому мой дракон ждал, сколько положено. Он появлялся в нашем доме практически каждый день. Мы много разговаривали, гуляли и, разумеется, летали. Поначалу родители волновались из-за наших полетов — согласись, это слишком непривычно для людей, — но со временем привыкли и полностью доверяли Дрегасу, наблюдая его трепетное отношение ко мне.

— Сколько господин Дрегас ждал заключения вашего брака? — поинтересовалась я, заслушавшись красивой сказкой.

— Наша свадьба состоялась через два года, но это уже совсем другая история, — с улыбкой ответила мне Ингрид.

Теперь она выглядела мечтательной и очень влюбленной. Предаваясь воспоминаниям, вернувшись в прошлое, она испытывала те же самые эмоции, что были тогда, позволяя мне в полной мере прочувствовать все происшедшее.

О «нашем муже» у меня складывалось все более благоприятное впечатление. Как же мне хотелось, чтобы в моей жизни появился такой же дракон, который будет меня любить!