57
Тень
Да, если я пойду и долиною смертной тени…
Дальше забыл.
Ведь кто я такой? Тень, идущая во мраке. Всего лишь кожурка, немножко тьмы. Иногда я принимаюсь искать вещество себя, но от него не осталось ни волоска. Я навещаю камень, на котором когда-то вырезал свои инициалы – ДБ, – и дивлюсь тому, что они все еще на месте, хотя мое тело снова растворилось в мире.
Несмотря на это мы, тени, ничего не можем поделать, нам нужно вас преследовать. Это в нашей природе. Хотела бы я снова увидеть свою мамочку, говоришь ты. Погляди в зеркало и увидишь. Или – слава богу, она ушла. Плохо, что она изрезала тебя с головы до ног собой и своими узорами. Мое личное особое подношение тебе, Руби, родимое пятно. Хотя мое было на шее, низко, и его легко можно было спрятать под воротник или шарф.
Они все сейчас собираются вокруг тебя, Руби. Что ж, ты вышла и позвала. Ты думала, так тебе будет безопаснее. А я тебе говорю: это не сработало, потому что у тех, кто за тобой пришел, нет имен. Это тени.
Но… наступит время, когда тебе придется пойти дальше теней. Сквозь них. Руби, позовешь меня? Время воспоминаний для меня кончилось. Я так хочу, чтобы ты меня знала. Позови меня, Руби. Вызови меня из тьмы, из теней. Позволь выйти на свет. Позволь говорить с тобой, рассказать тебе все, потому что теперь я все вспомнил, до мельчайших деталей.
58Сожжение4 января 1984
Проснувшись, я не узнаю комнату. Не помню, как сюда попала. Ночь, в окно льется лунный свет. Он сияет на белом покрывале кровати, под которым двумя буграми торчат мои ступни.
Пахнет дымом.
Я поворачиваюсь на бок. Под кроватью наполовину спрятался Тень.
– Это ты, – плачу я. – Слава богу. Ты должен мне помочь. Я не знаю, где я.
Тень ерзает и не отвечает. Я начинаю понимать, что не произнесла ничего вслух.
– Что случилось? – шепчу я.
И снова кажется, что слова не выговариваются, как обычно, но Тень все равно немножко поднимает голову, как будто что-то услышал.
– Что произошло?
Он вздыхает.
Не знаю, с чего начать. Он еще немножко выползает из-под кровати. Скажи, что последнее ты помнишь?
Я поднимаю глаза к лунному свету и пытаюсь подумать.
– Свиток. Я его развернула на кровати.
А, да, я это видел. Я в этот момент выглянул у тебя из-за плеча. Свидетельство о твоем рождении, я так понимаю.
– Что ты видел?
Голос у меня не громче движения воздуха.
Рамочки.
– Рамочки?
Да, что-то вроде рамочек, в них было написано важное. Сначала имя твоей матери, Анна, и ее адрес, «Дом в Глубине». Ты его прочла вслух, я сам никогда не читал слова.
– Это я уже знала. А вот другая рамочка…
Из-за нее-то беда и случилась.
– Я так и думала.
Ну, наверное, лучше будет, если я тебе расскажу, только ты особенно не перебивай, а то я забуду.
– Хорошо, обещаю.
В той рамочке было написано имя, «Льюис Блэк». Его адрес был Мэншен Гарденз, 12, Ноттинг-Хилл, Лондон, W11. Ты сначала, кажется, не сразу поняла, как это важно. Но очень быстро – потому что ты иногда очень быстро соображаешь, Руби, – вспомнила.
– Да, я вспомнила.
Да. Ты подумала про мужчину, которого встретила на холмах, который увидел тебя и отпрыгнул, как ошпаренная кошка, а потом выругался. Ты вспомнила, каким у него стал маленьким зрачок, ты тогда еще подумала, что он тебя как будто фотографирует.
– Но не потому, что хотел что-то на память.
Нет, не поэтому.
– Я просто запуталась. Ты сказал, что в том доме была моя родня по крови, и еще – что это нехорошая родня.
От мыслей у меня болит голова.
– Так что было дальше?
У тебя что-то взвилось в мозгу.
– Огонь.
Да, конечно, огонь. Я ехал с тобой на автобусе. В сумке у тебя была бутылка керосина, с помощью которого ты уничтожила книжку. А еще спички, которые держат в кухне возле плиты. И то и другое.
– У меня были средства…
Да, и ты к ним прибегла. Ты приехала, остановилась под Зеленым Человеком и почти задумалась из-за него о Томе, но огонь в твоем мозгу горел уже слишком ярко, и был куда сильнее Тома. Ты почти чуяла запах пламени. Слышала его треск. Машина Льюиса Блэка стояла снаружи, ты знала, что она там будет, потому что тебе сказали, что пора собирать урожай.
– Я его там видела, да? Льюиса Блэка?
Память начала ко мне возвращаться. Как я пошла прямо на него в теплице. «Ты мой отец, – произнесла я. – Ты, твою мать, мой отец, и ты ни слова не сказал, когда понял это».
– Он пытался объясниться, да? Конечно, пытался. Ничтожество. Мерзость.
Да. Он оправдывался: «Ох, Руби. Не думай, что я не мучился, не изводился. Из-за твоей мамочки и того, что случилось. И из-за тебя. Я тебя не заслуживаю, Руби. От меня всегда одни беды». Но, скажу честно. Ты не стала слушать. «Слишком поздно, – сказала ты. – Для всего этого уже слишком поздно». Ты взяла бутылку керосина и расплескала его по всей теплице и по растениям. А потом бросила зажженную спичку.
– А что потом, Тень? Что дальше? Я его убила? Я теперь настоящая убийца?
Ну тут я побежал оттуда, как угорелый. В прямом смысле, потому что там стало довольно жарко, а я помню, как это бывает, даже если у меня и нет кожи, чтобы обжечься. Я выбежал наружу, откуда видел, как пожар охватил все окна, как озарилась ночь. Льюис Блэк, как я заметил, шатаясь, вышел из двери. Да, это я помню. Но прибежал другой. Он не увидел Льюиса Блэка, который побрел в темноту, и вбежал внутрь…
– Кто это был?
Ты знаешь.
– Нет. Нет. Не Том. Пожалуйста, только не Том.
Я уткнулась лицом в подушку.
– Том.
Да, это имя я и пытался вспомнить.
– Я его убила? Он погиб? Пожалуйста, пожалуйста, скажи.
Но тут Тень замолчал, как часто бывало, когда он пугался. Он забился обратно под кровать и не желал выходить.
