Глава 22
Сумасшедшие Ренвуды

Гард едва успел спрятаться за сталактитом, когда в паре дюймов от него воздух вспорола голубая ветвистая молния. Гном прижался спиной к поверхности сталактита, переводя дыхание. Или же это был сталагмит? Гард всегда путался, какой из них как назывался. Сталактит растет вверх, а сталагмит свешивается вниз? Или наоборот?

Гард осторожно выглянул из-за каменного столба, торчащего в полу пещеры. В этот момент из-за такого же столба напротив показалась драконья голова. По длинным усам-вибриссам змеились яркие веселые искорки. Белоснежная чешуя даже в полутемной пещере не утратила свою белизну. Гард знал, что по сравнению со своими сородичами этот дракон был довольно мелким, но выглядел не менее устрашающим.

Дракон повернул голову. Заметив гнома, издал довольное урчание и двинулся к нему. Гард готов был поклясться, что пасть чудовища растянулась в жуткой ухмылке. Гном побежал, желая увеличить дистанцию между собой и драконом или, еще лучше, вовсе спрятаться от цепкого взора хищника.

Гард невольно обернулся в тот самый момент, когда белый дракон раскрыл зубастую пасть, из недр которой вырвалась очередная молния. Она ударила в сталагмит, и тот взорвался многочисленными каменными осколками, полетевшими во все стороны. Гарда швырнуло на пол пещеры, сверху на него упали несколько обломков камня, один из которых больно ударил его в поясницу.

Он поспешно поднялся, но оказался едва ли не нос к носу с драконом. Гнома словно парализовало на месте: он понимал, что нужно что-то делать, но не мог даже пошевелиться. Этот дракон действительно улыбался! Нависая над беззащитным и безоружным гномом, он скалил чешуйчатую морду в наглой ухмылке, растянув во всю ширину зубастую пасть.

Неожиданно голова чудища мотнулась, а по его шее стекли капли жидкого пламени. На этот раз он издал несколько иной рокочущий звук, скорее похожий на раздражение, нежели на радость. Затем изящно развернулся на месте, мотнув длинным хвостом. Гард инстинктивно упал не землю, закрывая голову руками. Хвост просвистел довольно близко от него, но не задел. Дракон быстро шагал в глубь пещеры, лавируя между сталагмитами и сталактитами. Ему даже удавалось их не задевать, невзирая на большой рост, длинный хвост и два крыла, которые он то и дело раскрывал и хлопал ими.

Гард вскочил и постарался отбежать как можно дальше от чудовища. Он спрятался за каменным конусом, торчащим из пола пещеры. Огонь, попавший в дракона, свидетельствовал о том, что Филда была еще жива. Вот только магия, судя по всему, не причиняла особого вреда монстру.

Гном обдумывал ситуацию, прокручивая в голове варианты действий.

Сражаться с драконом ему было нечем: он выронил секиру, когда молния крылатого змея угодила ему под ноги. Тогда Гарду пришлось бежать, не имея возможности поднять свое оружие. Он мог попытаться найти Филду или Теора, но эту затею сразу же отмел: своими поисками он мог случайно раскрыть дракону их местоположение. Можно было попытаться найти выход из пещеры или прокрасться к сундуку, чтобы забрать артефакт. Оба варианта тоже не годились. Он не мог уйти, бросив друзей на растерзание зубастому чудищу, а что касается артефакта, то стоило признать, что дракон гораздо проворнее гнома и вряд ли тот смог бы незамеченным прокрасться к сундуку…

Гард невольно вздрогнул, когда рядом возникла Филда.

– Ты жива!.. – шепотом воскликнул он.

– Как видишь, – улыбнулась чародейка, тоже прячась за конусом сталагмита. Благо его ширина позволяла им с гномом спрятаться за ним вдвоем.

– Где Теор?.. – все так же шепотом спросил Гард.

– Скоро будет здесь, – ответила чародейка.

– Что будем делать с драконом?

– Это не дракон.

– Ты что, ослепла? Или забыла, как драконы выглядят? – возмутился Гард. – У него же и чешуя, и пасть, и хвост, и крылья…

– А еще он белого цвета и вместо огня выдыхает молнии.

– Ну да. Белый молниеносный дракон, – уверенно заявил Гард.

– Нет, – покачала головой Филда. – Он лишь выглядит как дракон. На самом деле это воздушный элементаль.

– Да хоть поросенком его назови!.. – зашипел Гард на чародейку. – Как нам его победить?

– Никак. По крайней мере, сейчас. Нужно выбираться из пещеры.

– Я без своей секиры не уйду, – запротестовал гном. – Я выронил ее…

– Держи, – неведомо откуда взявшийся Теор протянул гному его оружие.

– Ладно, уговорили. Бежим отсюда.

– Вы, Ренвуды, сумасшедшие! – заявил Гард, осушив очередную кружку до дна.

Наемники сидели за столом в пустом зале крошечной таверны.

Теор молча подвинул гному еще одну кружку, в отличие от предшественницы наполненную до краев пенистым пивом.

– Ты, лучник. – Гард указал пальцем на Теора. Филда шепнула брату, что если Гард перешел на прозвища, то дело было плохо. – Ты чего там удумал в пещере? Ты зачем стал молнии драконьи мечом рубить?

– Мой меч может отражать и рассеивать заклинания, – напомнил Теор.

– Вот только элементаль не пользуется заклинаниями, – сказала Филда, обращаясь к Теору. – Он скорее преобразует астральные частицы в чистую магическую форму. Поэтому флисса и не сработала.

– Это был дракон! – возмутился Гард, стукнув по столешнице вновь опустевшей кружкой.

Теор с Филдой переглянулись, и молодой наемник подвинул Гарду еще одну порцию выпивки.

– Дракон, – упрямо повторил гном, пригубив пива из предложенной кружки. – Молниенанос… сносный дракон.

Филда невольно засмеялась, прикрыв ладонью рот, чтобы не выдать себя.

– А ты, чароплетка. – Гномий палец лишь со второй попытки указал прямо на чародейку. – Сколько можно искать артефакты? Зачем тебе эта Цепь Искупительницы… нет, Целительницы…

– Искусительницы, – подсказал Теор.

– Да. Точно. Спасибо, лучник. Цепь Кусительницы… Ты что, не можешь ее шестеренкой заменить какой-нибудь?

– Это древнее оружие поможет завихрить магическую энергию при создании портала.

– А почему ее охраняет сносный дракон?

– Многие чародеи из числа тех, что живут отшельниками, обязательно прячут часть нажитого в укромном месте подобно пиратам, чтобы кто-нибудь достойный из следующих поколений мог это сокровище отыскать. Только в отличие от пиратов, которые ставят ловушки возле своих сокровищ, чародеи оставляют подле артефактов магических существ.

– Ну и как нам победить дракона? – Гард икнул и залпом выпил еще одну кружку.

– Боюсь, что никак. Далеко не каждый архимаг или Архимагистр академии сможет в открытом бою одолеть стихийного элементаля. А я до их уровня порядком не дотягиваю.

– Ну вот, значит, в пещеру больше не пойдем. Мы… – Гард хотел сказать что-то еще, но вместо этого упал лицом на стол и через минуту громко захрапел.

– Не думал, что понадобится столько порций, чтобы его напоить, – сказал Теор, осматривая пустые кружки, стоявшие не только на столе, но и на полу.

– Это точно, – засмеялась Филда. – Я ведь в каждую кружку подлила алхимического спирта. Обычный человек вырубился бы уже после третьей. А наш бородатый друг выглушил почти две дюжины.

– А это не слишком, опаивать его?

– Я сама не в восторге от этого. Но так будет лучше. Проспит двенадцать часов и будет как новенький.

– И никакого похмелья? – недоверчиво спросил Теор.

– Кто это сказал? – вновь засмеялась чародейка. – Голова у него трещать будет почти сутки. Зато избавится от нервного напряжения. Что-то ведь случилось, когда вы были в землях хормов, верно?

– Мы наткнулись на засаду отряда темных эльфов…

– И Гард увидел, как ты впадаешь в Кровавую ярость? – предположила Филда.

– Откуда ты знаешь про Кровавую ярость?

– Я же чародейка, не забыл? – улыбнулась Филда. – К тому же я встречалась с Аэттерном, твоим товарищем. От него и узнала о Баэльнорне, войне и твоем в ней участии. И о карательном отряде.

– Он жив?

– Живее всех живых, – ответила Филда. – Спас мне жизнь, а я спасла ему. Он тебе дорог, верно?

– Он мой друг, – сказал Теор. – И мой учитель.

– Я так и думала. У вас с ним очень схожие техники фехтования.

– Но это ведь не все, верно? Я имею в виду Гарда. – Теор посмотрел на храпящего гнома. – Мы ведь напоили его, не только чтобы он отдохнул.

– Нет, конечно же нет, – согласилась чародейка. – Есть и другая причина. Элементаль. Я знаю, как добыть артефакт. У меня есть план. И Гард был бы против его реализации.

– Почему?

– Скажем так, нам придется провести один ритуал, к самому факту существования которого народ гномов относится крайне негативно. Поэтому я решила ненадолго вывести Гарда из игры. Ты ведь мне доверяешь?

– Конечно.

– Теор, – неожиданно сказала Филда, – в том, что я держусь по отношению к тебе на расстоянии, нет ничего личного.

Теор ничего не ответил, позволяя чародейке закончить мысль. К тому же его порядком удивила такая резкая смена темы.

– Ты очень похож на отца, – сказала она, посмотрев на брата. В глазах девушки Теор впервые увидел то, что не видел со дня смерти родителей, – теплоту. – Мне не хватало в детстве его внимания. А потом они с мамой… даже забавно, ведь столько лет прошло, а я по-прежнему скучаю по нему. И когда смотрю на тебя…

– Не надо, не продолжай, – прервал ее Теор. – Я все понимаю. Правда. Я не осуждаю тебя.

– Я люблю тебя, Веснушка, – сказала Филда после недолгого молчания, улыбнувшись.

– Опять это прозвище! – охнул наемник. – Как я жалею, что в детстве так и не придумал прозвище тебе.

– Да просто у тебя с фантазией всегда было туго, – ответила Филда и на пару с братом рассмеялась.

Наемники сняли на сутки единственную в таверне комнату для постояльцев. Хозяин таверны, низкорослый морщинистый старичок, был очень рад подобной сделке, тем более что наемники заплатили ему явно завышенную цену не торгуясь. Теор полагал, что комнату старику удавалось сдать крайне редко. Когда же наемники вместе со спящим Гардом поднялись наверх, он понял почему.

Крошечная комната располагалась под самой крышей. К тому же в ней имелась всего одна узкая кровать, о чем забыл или намеренно не упомянул хозяин таверны. Но главной ее особенностью были чистота и опрятность. Точнее, их отсутствие. На двери, полу и столе – всём, что было в комнате кроме кровати, можно было обнаружить тонну грязи и пыли. Под потолком гирляндами висела паутина. Свисала она и с небольшой масляной лампы, единственного источника света в помещении. Дополняли картину многочисленные «жильцы» комнаты. На своих сетях, сплетенных из липких нитей, восседали довольно крупные пауки, по полу бегали тараканы, которых абсолютно не смутило появление людей в их обиталище, а на плохо заправленной кровати весело прыгала пара тощих черных клопов.

Филда прошептала какое-то заклинание, и насекомые все до одного поспешили убраться куда подальше. Теор достал из колчана стрелу и снял ею со стен опустевшие паучьи сети.

Наемники уложили спящего гнома на кровать. Филда заявила, что для Гарда здесь будет не так уж и грязно, ссылаясь на то, что гному наверняка доводилось прежде ночевать в гораздо более мерзких гадюшниках.

Затем Филда удалилась, оставив Теора одного с мирно похрапывающим гномом. Чародейка отсутствовала довольно долго: по примерным подсчетам наемника – не менее двух часов. Вернулась она с небольшой сумкой, в которой, как объяснила, было все необходимое для реализации ее замысла.

По просьбе Филды Теор подпер дверь столом. Девушка начертила мелом на полу многолучевую звезду, в которой длинные тонкие лучи чередовались с короткими и широкими. Когда Теор сел в центр звезды, Филда объяснила ему подробности своего плана:

– Когда я сотворю заклинание и войду в транс, твой астральный двойник, или, проще говоря, душа, отделится от физического тела. Находясь в таком состоянии, ты сохранишь разум и получишь контроль над своим новым состоянием. Тебе необходимо будет вернуться в ту пещеру, пробраться незамеченным мимо элементаля и открыть сундук.

– Как мне это сделать, если я буду призраком?

– Не призраком, а астральной сущностью, – поправила чародейка. – Если приложишь определенные усилия, то сможешь взаимодействовать с вещественными объектами. Все что тебе потребуется, это достать Цепь Искусительницы из сундука. Как только Цепь будет у тебя в руках, коснись своих висков: я почувствую это и верну тебя обратно.

– А как же Цепь?

– Она потянется за твоей душой, как за магнитом, тем самым я смогу телепортировать Цепь в эту комнату.

– Я думал, что заклинания телепортации способны сотворить только чародеи уровня архимагов.

– Верно, это крайне сложное и опасное заклинание. Если касается живых объектов: например, человека. Я же применю ритуальную магию и использую энергию твоей души, чтобы переместить Цепь вместе с тобой, не разрывая материи мира.

– Не понимаю… – признался Теор.

– Смотри. Чтобы телепортировать человека, необходимо разъять материю мира в точке выхода, провести его сущность через астрал, а затем вновь разъять материю мира уже в точке выхода. Причем как в точке входа, так и в точке выхода, разъятую материю необходимо вновь восстановить. Только в этом случае переход будет удачным и безопасным. Теперь наш случай. Когда ты коснешься Цепи, я завершу ритуал, и твоя душа потянется обратно к телу. Вместе с ней потянется и Цепь Искусительницы. При этом она не покинет мир и не войдет в астрал, как в случае с телепортацией человека. Вместе с твоей душой артефакт будет перемещаться внутри астральной энергии, которая разлита по всему нашему миру. Цепь сама в каком-то смысле станет своим же астральным двойником. Мне останется лишь сделать так, чтобы она материализовалась здесь, в этой комнате, в тот момент, когда твоя душа вновь сольется с твоим телом.

– Кажется, теперь понимаю.

– Сомневаюсь, – улыбнулась Филда. – Поверь, все получится.

– Хорошо. Тогда давай начинать, – согласился Теор.

Филда кивнула и достала из сумки множество свечей из черного воска. Она поставила их по одной на конец каждого из лучей. Затем достала из сумки баночку с какой-то дурно пахнущей мазью и намазала ею Теору виски. В некоторые из лучей чародейка также разложила разные сушеные травы, равноудаленно от свечей и от Теора, сидящего в самом центре звезды. В оставшиеся лучи она выложила небольшие кости разной формы и размеров.

Филда зажгла все свечи, а затем поочередно вылила прямо на пламя каждой свечи неизвестную жидкость из маленького пузырька. По мере того как Филда выливала содержимое пузырька на свечи, пламя каждой из них начинало шипеть, а затем вытягивалось тонкой белой полоской, да такой, что кончик пламени доставал почти до потолка.

Филда попросила Теора закрыть глаза, очистить свой разум и сделать десять глубоких вдохов. Наемник послушался. Он закрыл глаза, отрешился от всех мыслей и стал дышать ровно и глубоко, считая про себя сделанные вдохи. Филда начала читать заклинание. Ее голос звучал монотонно, словно убаюкивая. Девушка произносила абсолютно незнакомые Теору слова, но это не удивляло его. Он знал, что в ритуальной магии зачастую используются древние диалекты уже не существующих ныне цивилизаций.

Когда Теор наполнил воздухом легкие в пятый раз, пламя свечей зашипело еще сильнее. На шестом вдохе огонь стал потрескивать, на седьмом Теор уже отчетливо слышал стоящий вокруг гул, какой бывает внутри помещения, полностью охваченного пламенем. Однако жара Теор не чувствовал. Напротив, он ощутил леденящий холод, что пробирал его до самых костей. Наемник старался не обращать на это внимания. Когда он сделал девятый вдох, воздух пронзил жуткий, ни на что не похожий высокий звук. Он ввинчивался в уши, словно железные винты на пыточном кресле. Теор едва сдержался, чтобы не заслонить уши руками, дабы хоть как-то защититься от этого звука…

На десятом вдохе все прекратилось. Звук, резавший слух, оборвался, свечи больше не шипели, Филда прекратила читать заклинание. Единственное, что осталось, это всепроникающий холод. Теору казалось, что все его тело превратилось в одну большую глыбу льда.

Наемник сидел с закрытыми глазами в тишине, и вокруг ничего не происходило. Он поежился, не в силах больше терпеть холод, пронизывающий все тело.

– Ничего не выходит, – сказал Теор и удивился, услышав собственный голос. Тот был подобен шороху листвы на ветру и совершенно не походил на голос живого человека.

Теор открыл глаза.

Филда, как и в начале ритуала, сидела на полу в полутемной комнате. Но теперь ее глаза были широко открыты, а зрачки закатились вверх, почти полностью скрывшись под веками. Теор догадался, что его сестра уже вошла в транс. Но тогда почему же его душа до сих пор оставалась в теле?

– Филда… – произнес Теор, и его шуршащий голос расплылся по комнате, заполняя собой все пространство.

Только теперь наемник обратил внимание, что Филда сидит не напротив него, как в начале ритуала, а немного правее. Теор повернул голову направо и увидел себя. Вернее, свое тело. Больше всего оно напоминало сейчас мертвеца. Даже в плохо освещенной комнате наемник видел, насколько бледной стала его кожа, словно из него выкачали всю кровь до последней капли.

– Получилось… – сказал Теор шепотом, но неведомая сила разогнала его голос во все стороны с громким шелестящим звуком, хотя наемник сомневался, что кто-то кроме него самого мог услышать его слова.

– Ты должен успеть добыть артефакт до рассвета, – прозвучал чем-то знакомый голос, исходящий будто бы отовсюду сразу.

Теор взглянул на Филду, которой, без сомнения, принадлежал этот голос. Чародейка все так же сидела напротив его собственного тела, находясь в трансе, и не похоже было, чтобы она что-то говорила.

– До рассвета, – повторил голос Филды, хотя девушка так и не разомкнула уст.

Теор решил последовать совету сестры. Она не обманула, когда говорила, что наемник получит власть над своим новым состоянием. Он пожелал покинуть комнату таверны. Правда, Теор совсем забыл о существовании двери и двинулся к одной из стен. Он без труда прошел сквозь ее твердую поверхность, не встретив сопротивления, и завис в воздухе. Проделал все это с такой легкостью и непринужденностью, словно делал так уже много раз.

Теор поднял руки и осмотрел их. Они выглядели вполне привычно, если не учитывать того, что были прозрачными.

Теор плавно опустился на небольшой двор позади таверны. Рядом с покосившейся старой будкой лежала худая неухоженная собачонка. На ее худых боках под грязной свалявшейся шерстью проглядывались дуги ребер. Теор опустился на землю рядом с собакой, но та не обратила на него никакого внимания; скорее всего, даже не знала о его присутствии. Прежде чем отправляться в пещеру с элементалем, Теор решил, как и советовала Филда, научиться взаимодействовать с материальными объектами. Как-никак ему придется открыть не призрачный, а вполне реальный сундук и достать из него Цепь Искусительницы. Рядом с собакой стояло небольшое жестяное ведерко, наполненное примерно на треть каким-то малопривлекательным на вид варевом.

Теор решил попрактиковаться на этом ведре.

Первые попытки поднять ведро успехом не увенчались. Призрачные пальцы Теора проходили сквозь ведро и его содержимое. Наемник не отчаивался и продолжал попытки. После нескольких десятков неудач Теор решил подойти к решению проблемы по-другому. Прежде чем коснуться ведра, он сосредоточился и попытался представить, что все еще остался человеком из плоти и крови. Он насколько мог ярко представил чувствительность каждого из пальцев, как они сгибаются и разгибаются, как кровь циркулирует по несуществующим сейчас кровеносным сосудам…

Результат превзошел все ожидания. Теор с первого же раза после импровизированной медитации поднял ведро высоко над головой, а затем резко опустил вниз. Ведро ударилось дном о землю, а часть отвратного вида похлебки выплеснулась из него вязкими каплями. Худая собака, до того спокойно вылизывавшая свалявшуюся шерсть на боку, взвизгнув, подскочила на месте, после чего поспешила спрятаться в будке.

Теор взглянул на небо. Солнце уже спряталось за горизонт; быстро темнело. Путь до пещеры был неблизкий, тем более что Теор не располагал лошадью. Поэтому он направил свое призрачное тело туда, где находилась пещера.

Чтобы не подстраиваться под особенности рельефа, Теор передвигался по прямой линии. Он парил над землей, не касаясь ее призрачными ногами, проходил сквозь деревья и холмы, перелетал по воздуху через овраги и рытвины. В своем нынешнем состоянии Теору сложно было ориентироваться во времени, и поэтому он часто поднимал голову к звездам. Благо небо было ясным, и наемник без труда мог определить по движению небесных тел текущее время.

Когда Теор плавно опустился на землю рядом с зияющим провалом входа в пещеру, до рассвета оставалось не более трех часов.

Теор машинально сжал пальцы левой руки и немного удивился, увидев в ней лук, точь-в-точь похожий на его собственный композитный лук, но такой же призрачный, каким сейчас был и он сам. Теор сосредоточился, и в правой руке не замедлила появиться призрачная стрела. Однако он сильно сомневался, что призрачные стрелы смогут причинить стихийному элементалю ощутимый урон. Гораздо разумнее будет придерживаться первичного плана и прокрасться мимо элементаля, не потревожив его.

Теор разжал пальцы обеих рук, и оружие исчезло в тот же миг.

Он вошел в пещеру, на этот раз используя ноги, как обычный человек. Его призрачные ступни в призрачных же сапогах не порождали ни единого звука, соприкасаясь с каменным полом. Теор не знал способностей элементаля: сможет ли тот почуять наемника в его нынешнем состоянии, но вплывать в пещеру парящим призраком попросту не рискнул.

Когда наемники проникли сюда в первый раз, Теор так и не смог подобраться к сундуку достаточно близко, но тем не менее сумел изучить строение пещеры. Он уверенно двинулся между сталактитами, сталагмитами и сталагнатами, намеренно не проходя сквозь них, и даже не прикасаясь к их поверхности.

Вскоре Теор заметил элементаля. При виде этого магического существа было сложно отрицать утверждения Гарда, называвшего его драконом. Внешность элементаля говорила исключительно в пользу мнения гнома.

Он лежал на полу пещеры, уютно распластавшись во весь свой немалый рост. Большая широкая голова была обрамлена парными рядами роговых наростов, характерных для всех драконов, когда-то повсеместно обитавших в Гелиноре. Чуть выше больших ноздрей брали начало длинные и толстые, словно корабельные канаты, усы-вибриссы. Элементаль имел четыре когтистые лапы, что всегда отличало драконов Гелинора от родственных им виверн, все еще обитающих на Западном континенте. Тело элементаля покрывала белая как мел чешуя, такой же цвет имела и его шкура, которую можно было увидеть на внутренней стороне лап и крыльев.

Белый дракон, или же воздушный элементаль, лежал на полу, положив голову на передние лапы и разметав свои внушительные по размеру крылья по обе стороны от себя. Элементаль мирно посапывал, и при каждом выдохе из его ноздрей вырывался горячий воздух, который, оказавшись под сводом пещеры, становился небольшим облачком пара, что рассеивалось так же быстро, как и появлялось.

Именно эта картина была наглядным доказательством того, что утверждение, будто магическим существам не нужен сон, является не более чем досужим вымыслом. Еще один миф, который теперь однозначно стал именно таковым для Теора, гласил, что магические существа не нуждаются в пропитании. Сейчас же Теор мог видеть груду костей, сваленных возле дракона, на одной из которых еще виднелось недоеденное мясо с серой, хотя и порядком окровавленной волчьей шкурой на ней.

Теор обошел элементаля стороной, стараясь сохранять безопасную дистанцию. Он не собирался испытывать судьбу и проверять, сможет ли магическое создание учуять находящуюся рядом с ним душу, покинувшую свое тело ради ночной прогулки.

Сундук, в котором должна была находиться Цепь Искусительницы, стоял всего в нескольких шагах от кончика длинного белого хвоста, который элементаль свернул полукольцом позади себя. Сундук был высоким, с виду прочным, окован железом, но при этом украшен искусным орнаментом и инкрустацией драгоценными камнями.

Только теперь Теор обратил внимание, что видит сундук до мельчайших деталей, может рассмотреть каждую чешуйку на теле элементаля, хотя пещеру при этом заполняла густая непроницаемая темнота.

«Видимо, это еще один эффект от выхода души из тела», – подумал наемник.

Теор сфокусировался и положил руки на крышку сундука. Не почувствовал холода металла или рельефности орнамента, изображающего странные ломаные рисунки; лишь ощутил сопротивление материального объекта, реальность его существования.

Сундук был не заперт, на нем даже не было замка или какого-либо запирающего механизма. Теор откинул крышку. И замер.

Сундук был пуст. В нем не было Цепи Искусительницы, как не было и ничего другого.

Именно тогда Теор уловил позади себя какое-то движение. Он резко обернулся и увидел прямо перед собой огромную морду элементаля. Прежде чем наемник успел что-то предпринять, белый дракон разинул пасть, и в лицо Теору ударила яркая ветвистая молния.