Глава 12
Остаток ночи прошел на удивление спокойно. Ясенец, правда, глаз не сомкнул, потому что явно опасался Эсси. Или меня: как-то его мои камешки очень уж впечатлили. Странно даже: сам колдун, пусть и недоучка, а боится «запретного искусства»! Надо будет его при случае расспросить, почему так вышло… Ну, не при Злате с Золотом, конечно, им об этом вообще знать не полагается.
– Ну что, – спросил я поутру, растолкав сонную парочку, – будете колдуна допрашивать или опять мне самому все делать прикажете?
Судя по взгляду Золота, он совершенно не желал заниматься чем-то подобным на глазах у Златы. Так я и думал…
– Ладно, на нет и суда нет, – вздохнул я и подошел к Ясенцу. Тот посмотрел на меня исподлобья и гордо отвернулся. – Ты башкой не крути! Ты рассказывай, где мы оказались и как нам к людям выбраться. Тогда, может, не убью… И не покалечу даже.
– Угу, можно подумать, отпустишь, – буркнул он.
В утреннем свете видно было: Ясенец еще совсем мальчишка, моложе Златы, пожалуй. Вот везет мне на малолеток, а! С другой стороны, им головы дурить проще…
– А вдруг отпущу? – пожал я плечами. – На кой ты мне сдался, сам подумай? Но не сейчас, конечно, а только когда ты нас в безопасное место проводишь.
– Откуда я знаю, какое место для вас безопасное? – продолжал препираться Ясенец, шмыгая носом. Нос у него, кстати, был знатный. Выдающийся, я бы сказал. Длинный, но при этом со вздернутым кончиком.
– А далеко ли до Майеты? – встрял вдруг Золот.
Я насторожился: это был первый раз, когда он при мне упомянул хоть какой-то местный поселок или город. Не представляю даже, что за Майета такая.
– Ну… – Ясенец задумался. – Дня два пути, если по дороге. А лесами – не знаю, не пробовал. Но всяко дольше!
– А зачем тебе туда? – поинтересовался я. – Ждет кто-нибудь?
– Не-ет, – протянул Золот. – Там же до княжеского замка рукой подать. А у того в дружине старый друг моего отца служит. Я и подумал: если его попросить, вдруг поможет чем-нибудь?
– А не выдаст?
– Да зачем бы ему? – удивился парень. – Он меня с младенчества помнит, на коленях держал, мой отец ему жизнь спас… И потом, я же не скажу, кто такая Злата на самом деле! Просто – красивая девушка, полюбили мы друг друга, только ее родители сильно против такого зятя, вот и пришлось бежать… Годится?
– Вроде годится, – подумав, кивнул я. – А не раскусит он тебя, раз с малолетства знает? Кстати, а сам-то отец твой где?
– Нету, – нахмурился Золот. – Помер.
– А-а, ну уж извини, откуда мне знать было…
– Да чего уж, не один год прошел, – вздохнул он. – В общем, дядька Смел поможет. А сам не сумеет, хоть подскажет, куда податься!
– Ну ладно, – сказал я, решив, что хуже уже не будет, а на этого неведомого дядьку можно парочку оставить, пусть сами дальше разбираются. Теперь с ними от моего общества только неприятности могут приключиться. – Эй, Ясенец! Как отсюда на какую-нибудь другую дорогу выбраться, сообразить сможешь? Чтоб в Майету попасть?
– Чего тут соображать, – буркнул он. – Руки развяжи, покажу.
– А, так ты передумал геройски помирать? – фыркнул я и все-таки отвязал горе-колдуна от дерева. Интересно, что он нам показывать собрался? Какие-нибудь фокусы?
Все оказалось куда проще: растерев запястья, Ясенец полез за пазуху и вытащил небольшой футляр. В нем лежала карта, выполненная на особым образом выделанной коже.
Удобно, в нашей армии тоже так делали: выделывать такую кожу не слишком просто, зато если взять стойкие чернила, потом карта не боится влаги. Стирать ее, конечно, не стоит, но если она случайно попадет под дождь, ничего страшного не случится. Да хоть в реку эта карта упади: даже если чернила и смоются, все равно можно будет разобрать, что на ней рисовали. Чтобы вовсе уничтожить написанное, эту кожу скоблить надо…
– Это мне командир отдал, – хмуро пояснил колдун, разворачивая карту. – А то он их уже штуки три по пьяни потерял. А начальство из жалованья потом вычитает…
– А ты не пьешь, что ли?
– Столько – нет, – ответил Ясенец, поглядывая на солнце. – В меня не помещается.
У меня над ухом тихонько фыркнула Эсси.
– Где-то тут мы сейчас, – показал он место. Ну, здешние картографы были не чета Злате с Золотом: изображение оказалось хоть и грубоватым, но стороны света обозначены и масштаб приведен. – Точнее не скажу. А Майета – вот она. – Он ткнул длинным пальцем с обкусанным ногтем в другую точку.
Я прикинул – ну да, если бы по прямой, как птицы летают, за сутки бы добрались, не больше. А по лесам…
– Вот дорога на Майету, – продолжал Ясенец, водя пальцем по карте. – Ну сами смотрите. Если сейчас выйти, завтра к вечеру, может, на нее и выберемся. А может, и нет. Я ж не знаю, какой тут лес!
– Я тоже не знаю, – вздохнул я. – Золот! А ты не в курсе, часом, какие тут места? Если, говоришь, друг твоего отца тут служит, стало быть, ты местный?
– Ну… можно и так сказать, – помявшись, ответил он. Его метнувшийся взгляд мне не понравился. – Только я давно тут не бывал, и…
– Не думаю, что даже за десять лет что-то слишком сильно переменилось, – перебил я. – Ну давай, а то мы до этой твоей Майеты еще неделю тащиться будем!
– Нормальный лес, – сдался он. – Подлеска немного, бурелома тоже особенного не бывает. В общем, почище, чем на той стороне. Сам посмотри: тут и деревья совсем другие.
– Ага, вижу, – кивнул я. Да, по сравнению с темным смешанным лесом за Фойрой этот светлый березняк с редким вкраплением осин и рябин выглядел куда симпатичнее. – Ну, будем надеяться, тут с лошадьми полегче идти… Давайте собирайтесь да пойдем, чего время даром терять? А ты, – я поставил Ясенца на ноги, – карту смотри не потеряй. Будешь у нас вместо проводника.
– Говорят, случается, что такие проводники чужие отряды прямиком в болота заводят, – сказал Золот как бы между прочим.
– Я, по-твоему, карты не видел? – усмехнулся я. – Даже без проводника не потеряемся теперь. Однако надо ж парню занятие придумать? А то просто пленным быть скучно, верно, Ясенец?
– Угу, – мрачно ответил тот. – С вами, того и гляди, и впрямь со скуки помрешь…
Ха, а мальчишка-то, судя по всему, задиристый и за словом в карман не полезет! А что перепугался ночью – так кто бы на его месте не испугался? Посмотрел бы я на того же Золота в такой ситуации…
«А и вправду посмотрел бы», – подумал я вдруг. Сдается мне, тот повел бы себя иначе…
К другой дороге мы вышли только на третьи сутки. Нет, Золот не обманул, лес был вполне проходимым, карта тоже не врала, вот только пришлось переходить вброд довольно широкий ручей, скорее даже маленькую речку. Правда, сперва этот брод пришлось отыскать, и то там по пояс было, а дно оказалось ненадежное, лошадей переводили в поводу.
И если Злата, как настоящая княжна, ехала на высоченном Везунчике, даже ножек не замочив, то с нас троих текло. Вернее, с Золота с Ясенцем: эти ни в какую не захотели снимать при девице штаны. А мне что? Я снял, и сапоги тоже, они и так уже никуда не годились, куда их еще в ручей? Куртка достаточно длинная, если что и мелькало, то уж извините… А если не раздеться, то глазастые ребята живо подметят, что одежда на мне как-то слишком уж долго не сохнет, несмотря на погожий денек. Костров-то мы по-прежнему не разводили: я опасался, что заметят. Лес еще, считай, прозрачный, да и дым видно.
А вот дым, кстати, не помешал бы: заметно потеплело, и появились комары. Мне-то без разницы, а вот спутники непрерывно чесались. Один Ясенец отличился: поводил длинным носом, подумал, спросил у меня позволения отойти, а вернулся в таком виде, что Злата чуть шляпу не потеряла. Этот, с позволения сказать, колдун физиономию грязью обмазал, и выглядел теперь совершенно уморительно! А что, неглупо, кстати. Есть такой способ защиты от гнуса, сам знаю. Только вот…
– Ясенец, – позвал я его на привале и отвел в сторонку, – выкладывай, что за секрет у тебя?
– Ты о чем? – изумился он.
Светлые зеленовато-серые глаза выглядели на темно-буром от засыхающей и трескающейся грязи лице очень странно. Это напомнило мне темнокожих бойцов из армии хозяина: у тех тоже физиономии были почти черные, только белки глаз и зубы сверкают!
– Да о том, что извозил ты только рожу, а руки у тебя сравнительно чистые, – сказал я. – Но ты их не чешешь. Значит, комарье тебя не кусает. Стало быть, не в грязи дело, это для видимости… Ну?
– Знал, да? – пробурчал Ясенец, полез в карман и вытащил вялый пучок какой-то травы.
– Это что?
– У нас ее «гнусьей смертью» зовут, а как по-ученому, не знаю, – сказал он. – Она не пахнет почти, ну, для людей. А комарье ее не переносит! Если натереться – пару дней вообще не тронут.
– А с остальными что ж не поделился?
– С чего бы это вдруг? – фыркнул он, глядя на меня снизу вверх. – Ты, я вижу, тоже не чешешься. Значит, какое-то средство знаешь, хотя вот эту траву явно первый раз видишь. А те двое мне никто! И ты, между прочим, с ними тоже не поделился!
– Мой-то секрет одному мне годится, – ответил я. – А вот твой…
Ясенец нахохлился, как больной воробей.
– Если хочешь знать, я лошадям спины натер, – сказал он. – А то и их допекут.
– Натер, я сама видела, – подтвердила Эсси, внезапно появившись рядом. – Потихонечку так. Я еще подумала: что это он делает, не колдует ли? Не попортит ли коней? Смотрю, а они от гнуса отмахиваться перестали почти. Ну я и подумала: если даже и наколдовал, то хорошо сделал…
– И ничего мне не сказала! – вздохнул я. – Почему, кстати?
– А вдруг бы ты его заругал? – захлопала ресницами девушка. – Я же знаю, как ты своего Везунчика любишь, тебе могло не понравиться!
– Так, вы что, спелись? – спросил я мрачно.
– Еще чего! – чуть не в один голос ответили эти двое, и я едва сдержал улыбку. Ну точно, спелись! Да и ладно, Эсси все повеселее будет, а присматривает за колдуном она хорошо.
Так и протянули еще немного, а там и на дорогу выбрались. Припасы подходили к концу, лишний едок нарисовался, но до Майеты рукой подать, да и поселения попадались все чаще, можно разжиться кое-чем.
Вот с лошадьми неудачно вышло: Ясенец-то у нас оказался безлошадным, и что с ним прикажете делать? Правильно, посадил я его позади себя на Везунчика, тот вроде бы не возражал. Жалко было перетруждать коня, но один пеший при троих конных очень уж бросался в глаза. Да и весу в мальчишке, по-моему, даже меньше, чем в Злате, а дорога оказалась очень даже недурной. Грязь подсохла – солнце уже пригревало по-летнему – лес и поля вокруг зазеленели прямо на глазах, и настроение у всех заметно поднялось.
– Вон она, Майета, – сказал мне в ухо Ясенец.
Я посмотрел вперед – да, не такой уж маленький городок. Наверняка найдется постоялый двор, и не один, лошадей можно привести в порядок, накормить… Людей тоже, конечно, но о них я меньше беспокоился.
Золот, завидев Майету, чуть вскачь своего конька не пустил. Я заметил, да и Эсси подтвердила, что парню будто шило в седло воткнули, так ему неймется. Интересно, почему бы это?
На въезде в городок нас особенно и не проверяли, так, обычную мзду взяли – тут уж Золот распоряжался, я нынешних расценок не знал, поэтому отсыпал ему горсть мелких монет. Постоялый двор нашелся не сразу: парочку Золот отверг, заявив, что тут и отравиться недолго, а потом уверенно свернул на боковую улочку. Сказал, что дядька Смел упоминал про это местечко. Оно и впрямь оказалось ничего себе: чисто, опрятно, народу не очень много, но видно, что заведение не бедствует.
– Ты, что ли?! – окликнул кто-то, едва мы спешились, и я вздрогнул, на всякий случай покрепче ухватив Ясенца за худое запястье, чтобы не сбежал, если что.
– Пегаш! – обрадовался Золот, и через мгновение уже обнимался с каким-то крепким парнем. И правда, Пегаш – волосы не пойми какого цвета, то ли пятнами, то ли проплешинами, больной, что ли? – Север, глянь, повезло-то как! Это дядьки Смела дружинник!
– Что-то не нравится мне такое везение, – сказала мне на ухо Эсси. Я только плечами пожал. Ясенец мрачно хмыкнул, но промолчал.
– Ты куда запропал, Золот? – спрашивал тем временем коренастый Пегаш. Не люблю парней с такими квадратными подбородками, так и тянет врезать… – Давно тебя не видели, ребята уж заскучали, без тебя никакая выдумка не в радость!
– Такое было, не поверишь, – отмахнулся тот, подхватывая онемевшую Злату под локоток. – Пошли, расскажу! Тут как, стряпают по-прежнему?
– Спрашиваешь!..
Они ушли, а я ненадолго задержался во дворе, смотрел, как конюх уводит наших лошадей.
– Сейчас бы взять Везунчика – и ищи ветра в поле, – вздохнула Эсси. – Видишь, Золот знакомого встретил, хватит уже этой парочке сопли утирать! Без тебя не пропадут!
– Да уж вижу, – буркнул я. – Только Везунчику тоже отдохнуть нужно. И… Ясенец, ты есть хочешь?
– Еще как! – сказал он. – Только это…
– Да заплачу я за тебя, – досадливо отмахнулся я. – Невелик расход. Пойдем.
– И отпустишь? – мрачно поинтересовался колдун, когда мы вошли в дом, и я потребовал принести в комнату чего повкуснее. Не собирался я прилюдно воздерживаться от трапезы…
– Не теперь, – повторил я, поднимаясь по лестнице.
– А можешь хотя бы пообещать не убивать? – Ясенец шмыгнул длинным носом и взглянул на меня исподлобья.
– Толку-то? – встряла Эсси. – Север своему слову хозяин: захотел – дал, захотел – обратно взял…
– Не путай, – отмахнулся я. – У нас такого в обычае никогда не было, придумала тоже! Ясенец, а почему я не должен тебя убивать? Чем ты от других отличаешься? Я знаешь сколько народу положил? Давай убеди меня. Может, ты полезный? Вряд ли… Карта – ерунда, я ее у тебя и отобрать могу, а читать пока не разучился. Колдовать ты толком не умеешь, тут от тебя проку мало… Что еще ты умеешь?
– Да ничего, – ответил он, глядя в пол. Правда, отвлекался все время на аппетитно пахнущие плошки, которые только что притащила дебелая служанка, но пока терпел. – Не успел я доучиться… Но только… Север, мамка у меня, немолодая уже! Из сыновей – я один, отец помер, старший брат сгинул на войне… Колдунам хоть сколько, а платят, а у меня еще две сестры на выданье! Хоть бы не успели ей сообщить, что я пропал, не переживет ведь!
– Врет, – сказала Эсси, выслушав этот монолог. – Нету у него никакой матери и сестер. То есть, может, где-то и есть, но…
Она покачала головой.
– Соврал? – поинтересовался я у парня. – Да не бойся ты, говори!
– Ничего я не врал, – пробормотал он.
– Врал, – припечатала Эсси. – Я же по глазам вижу! Было б так, как он говорит, он сразу бы ныть принялся, чтоб не убивали и не калечили, а тут… Вспомнил, не прошло и недели!
– Знаешь что, – сказал я ей, – исчезни, сделай милость! Пойди глянь, чем там Золот занят, как зубы своему дружку заговаривает, что ли? А я пока с Ясенцем потолкую по-мужски.
– Ну и пожалуйста, – оскорбилась она и испарилась.
Я помолчал, потом спросил:
– Ну так есть мамка или нет?
– А кто ее знает! – с досадой ответил Ясенец. – Может, есть, может, нет, не помню я ее. Ты тоже догадался, да?
– О чем?
– Да что я подкидыш. – Он утер нос рукавом и хмуро взглянул на меня. – Нас много таких по деревням. Сам знаешь, война, беженцы, поди разбери, кто и когда ребенка оставил… Не, я все понимаю. Может, решила: самой не прокормить, а добрые люди сжалятся, помогут… А может, была обозной шлюхой, тогда я ей вообще ни к чему не сдался. – Ясенец пожал плечами. – Да какая разница? Почти все пацаны в деревне – безотцовщина, папаши на войне сгинули. А то еще хуже – матерей кто снасильничал мимоходом… А меня один дед вырастил, старый уже совсем, но сжалился, подобрал, кое-чему обучил. Я думал, мне повезло даже. Вот, в колдуны угодил…
– Ты ешь давай, – сказал я, кивнув на стынущую снедь.
Вот то-то мне не показалось, будто Ясенец похож на мальчишку, которого только-только от материной юбки оторвали и к службе приставили! По возрасту подходил, а по поведению – ну никак! Он был именно пацан-одиночка, в меру осторожный (а станешь, поди, таким, если знаешь, что заступаться некому, не старику же на обидчиков палкой махать!), но не трусливый, и на язык очень даже острый. И замашки – явно не мальчика, которого добрая матушка вынянчила, сразу видно, что рос как сорная трава, а тот дед в лучшем случая поколачивал за шалости, пока сил хватало. Какое уж там воспитание!
– На голодное детство намекаешь? – осклабился он, но миску сцапал и проговорил уже с набитым ртом: – И зря… Мы с дедом получше других жили…
Почему, он объяснить не успел – в дверь постучали.
– Север, ты тут? – окликнул Золот. – Слушай, мы поедем. Пегаш как раз обратно собрался, с ним приятели, так безопаснее… Давай с нами, а?
– Ага, сейчас спущусь, – ответил я и зыркнул на Ясенца, чтобы жевал шибче. Но зря: тот и так метал со стола быстрее, чем я заметить успевал. – Слушай, сколько в тебя помещается, а? Кончай жрать, поехали! С отрядом и правда спокойнее…
– Я впрок, – ответил он неразборчиво и снова утерся рукавом. – А ты чего? Голодным поедешь?
– А я, в отличие от некоторых, меру знаю, – хмуро ответил я.
– Слушай, Север, а я и правда все съел… – виновато произнес Ясенец. – Это я по привычке, честное слово!
– Не беспокойся, припасов у меня достаточно, на ходу перекушу. Идем.
Мы вышли наружу. Везунчика еще не вывели, двух других лошадок тоже, я пока видел только очень недурных коней, видимо, принадлежавших Пегашу и его компании.
– Шагай, шагай, – раздалось позади. Я обернулся и остолбенел.
Золот вывел во двор Злату. То есть не вывел, вытолкал! Шляпа с нее свалилась, волосы рассыпались, лицо было заревано, она всхлипывала, утирая слезы…
– Забери, – толкнул он девушку Пегашу. – Надоела, сил моих нет больше!
– Иди, иди, голубка, – перехватил тот княжну. – Руки не распускай, стерва! Царапаться вздумаешь – свяжу, будешь в синяках ходить! А ну полезай в седло…
– Это как понимать? – озадаченно спросил Ясенец у меня за спиной.
Дальше все происходило очень быстро. Я успел заметить Эсси и услышать ее «Берегись!», а потом…
Потом трое приятелей Пегаша почти в упор разрядили в меня арбалеты. Выстрелами с такого расстояния меня развернуло, я успел еще увидеть изумленные глаза колдуна и подумать: жаль парнишку, его тоже прикончат, как пить дать! Потом Ясенец куда-то исчез, да и мне лучше было прикрыть глаза, чтобы не выдать себя. Пришлось еще захрипеть и дернуться для приличия. Негоже помирать так тихо.
Хорошо еще, погода стояла пусть и весенняя, но не особенно теплая, а я вышел в одной рубашке, перекинув куртку через плечо, не то парень, сунувшийся проверить, дышу ли я, наверняка удивился бы, отчего это я такой холодный… Не дышу, не дышу, можешь не утруждаться! И пульса нет, не нащупаешь! Главное, горло не вздумай перерезать для надежности…
– Готов, – сообщил он Золоту. – Хорошо всадили, крови и не видать!
На этом бы не проколоться! Ладно, на рубашке, когда-то бывшей темно-красной, а теперь вылинявшей до буро-лиловой, толком не разобрать, что за пятна…
– Бросьте свиньям, – прозвучал знакомый голос.
Но интонация! Это говорил не скромный юноша, умыкнувший невесту, отнюдь!
«Только не свиньям! Я ж не могу сейчас встать, а они меня погрызут!» – мысленно взмолился я, и мольбы мои были услышаны.
– Еще чего придумали! – визгливо заголосили поодаль. Это была хозяйка, я ее узнал. – Свинкам моим всякую падаль! Я кабанчика на сало откармливаю, как его потом есть прикажете, господин хороший? Что, если я вам такого сальца поднесу, а?! Кидайте падаль в канаву, мы закопаем потом!..
Мне полегчало. Потом – это еще неизвестно когда. Может, вечером, может, завтра. А из канавы я всяко удрать успею! Дать себя закопать – тоже штука не из приятных, откапываться начнешь, а кто заметит – шуму будет! Еще сами выроют и колом для верности проткнут… Мне, положим, это не сильно повредит, а если у них тут принято подозрительных покойников сжигать? Вот то-то и оно… И еще хорошо, что вешать не стали. Висельника я бы изобразить не сумел. Ну то есть подрыгаться, язык высунуть и ножки свесить – это пожалуйста, а вот прочее… Кто-то внимательный мог бы и заметить, что висельник-то не обделался во время казни.
– Лежи тихо, – прошелестела Эсси. – Сейчас тебя понесут. Прости, не успела предупредить, хотела дослушать до конца!
Да что уж там, мог бы я сказать, толку с этого предупреждения! Не пошел бы я врукопашную с этой братией. Вернее, мог бы, но тогда пришлось бы сжечь постоялый двор вместе со всеми трупами, а это приметно.
– Слушай, а меч у него какой… – протянул над головой незнакомый голос. Я насторожился. Вот лишиться привычного оружия очень не хотелось!
– Не тронь, – приказал другой. – Дешевка, стоит ли мараться? Ты глянь, в какое рванье он одет! И конь хромой… Давай, взяли!..
Меня ухватили за руки и за ноги (еще ругались, что я тяжелый такой) и скинули в канаву. Я осторожно приоткрыл один глаз и с досадой понял, что канава эта на редкость мелкая. Придется ждать темноты, чтобы сбежать… Стоп, какое сбежать? Надо еще Везунчика забрать, если эти поганцы его с собой не уведут! Хотя зачем им хромой жеребец?
– Колдуна нашли? – отрывисто спросил Золот чуть поодаль.
– Как сквозь землю провалился! – ответил Пегаш.
– Скверно… Значит, он все-таки умел что-то… Разошли людей – пусть ищут этого мальчишку. Живым не брать! Почему – сам придумай, не впервой.
– Сделаю!..
«Ничего не понимаю!» – сказал я себе и принялся ждать.
Вот простучали копыта: целый отряд проскакал, и правда. Стало тихо, только где-то поодаль слышалось хрюканье, в конюшне фыркали лошади, копошились во дворе куры, ругала за что-то служанку хозяйка… Похоже, прочие постояльцы или попрятались от греха или их тут вообще не было.
– А зароем мы его на заднем дворе, – сказали у меня над головой. Работник, наверно, или конюх, у того голос был похожий. – Там еще места довольно.
– Угу, только потемну давай, – ответил кто-то еще. – Мало ли, увидят…
– Не боишься покойников к ночи?
– А чего их бояться? Они смирные, – рассудительно ответил этот второй, а я чуть не засмеялся. Был бы ему сюрприз! – Я больше стражи боюсь, начнут еще выяснять, кто такой да откуда, да почему концы отдал. Ну его…
– Тогда уж лучше на рассвете, – заключил первый. – Вечерами стражники как раз и шляются, ищут, где выпить на дармовщинку. Как есть заметят! А поутру ты их поди сыщи… В общем, с первыми петухами пойдем хоронить, а пока пусть лежит, я вот его еще рогожкой прикрою, чтоб не видно было…
– Да, утречком и не страшно совсем, – сказал второй, противореча сам себе. – Только разбуди, а то сам знаешь, как я спать горазд!
– Неужели один стану покойника таскать!..
Они ушли, пререкаясь, а я одними губами позвал:
– Эсси!
– Я здесь, – откликнулась она. – Только ты глаза не открывай, мало ли…
– Что это было, а? Ты успела что-нибудь услышать?
– Ох, Север, успела… – вздохнула Эсси. – Ты лежи смирно, я тебе сейчас все перескажу!
– Постой, скажи сперва, зачем Золот приказал нас убить? Или это не он?
– Он, он, – сказала девушка. – Только его не так зовут. Он не Золот, он Остроум.
– Да плевать на имя, рассказывай давай, в чем там дело!..
– Будешь так себя вести, вообще ничего не узнаешь! – надулась Эсси, но не выдержала: – Ладно, так и быть! Началось все вот с чего…
Началось все с того, что папаша Златы, тот еще кобель, судя по всему, будучи во владениях соседа (тогда они еще поддерживали недурные отношения), походя огулял какую-то небогатую дворяночку. Замужнюю, что ценно, и бездетную. Последнее ее состояние продлилось недолго – на свет появился тот, кого я знал под именем Золота. Матушка его молчала как рыба, супруг ее искренне радовался наследнику и видеть не желал, что мальчишка ни капельки не похож ни на него, ни на жену.
Время шло, отношения князей портились, Золот… Остроум то есть, подрастал. Семейству хватило влияния, чтобы пристроить его к княжескому двору: сперва мальчиком на побегушках, конечно, но тут он обставил даже более богатых и знатных сверстников мгновенно. Он всегда был на глазах у князя, исполнял его желания едва ли не раньше, чем тот изрекал приказ, – словом, научился быть полезным, а потом и незаменимым. Оставить такой талант в небрежении князь не мог, отдал Остроума в науку, и наставники были им довольны: и в рубке, и в рукопашной он оказался очень недурен. Может, звезд с неба не хватал, но бойцом оказался хорошим, а со временем обещал вырасти в достойного воина.
Так он стал оруженосцем князя: тому нравился сообразительный, почтительный и бойкий юноша, вдобавок очень воспитанный и относящийся к нему с искренним уважением.
Надо отметить, что еще в самом нежном возрасте Остроум стал погибелью для девиц и вовсю этим пользовался. Князь его покрывал, разумеется, посмеивался, мол, молодо-зелено, не нагулялся еще, и никогда не наказывал. А парень оттачивал мастерство сперва на хорошеньких служаночках и горожанках, а там и до благородных дело дошло. Пару раз чуть не разразился скандал, и князь попросил наперсника быть поосторожнее. Остроум внял просьбе и вновь переключился на служанок, это было безопасно.
А потом все понеслось вскачь. Отец Остроума умер, когда тот был совсем ребенком, а теперь и мать собралась следом. На смертном одре она и поведала сыну, кто был настоящим его родителем…
Парень, ясное дело, ошалел. Состояние это легко объяснялось скорбью по усопшей матушке (которую он видел хорошо если раз в год!) и быстро прошло. Придя в себя, Остроум навел справки и выяснил, что у соседнего князя нет сыновей. То есть имелся один, но умер не так давно, всего десять лет было мальчишке. А из прочих детей – только дочь, а супруга уже не очень молода, и даже если сумеет еще раз родить, то поди угадай, мальчика или девочку?
Вот тут-то у Остроума и взыграло ретивое. Целое княжество! Ну, если папаша признает бастарда, конечно, а почему бы и нет? Законный сын умер, а Золот – вот он, взрослый уже, наукам обученный, с какой стороны у меча рукоять – тоже знает, внешне на папашу очень похож, это матушка сказала… Отчего не рискнуть?
Но он, конечно, сперва пошел к своему сюзерену. Рассказал обо всем, о планах своих поведал, спросил, не станет ли тот возражать? А тому что? Если сосед бастарда примет, то и отлично, с Остроумом договориться всегда можно. Если нет, то парень вернется обратно, только и всего, куда ему еще деваться? Ну и добавил князь в шутку, мол, знаю, горазд ты девок портить, но сестру единокровную трогать не вздумай!
Остроум пообещал, конечно, собрался да и отправился в путь. Много людей с собой не брал, чтобы в глаза не бросаться. Добрался до места, обвыкся и как-то раз перехватил папашу – по делам тот поехал. (Ну правда, не в замок же было Остроуму соваться!) Уговорил выслушать, объяснил, что к чему… Папаша, однако, объятия раскрыть не поспешил, заржал как жеребец и сказал: прости, мол, парень, но таких сыновей у меня в каждой деревне по паре точно найдется! Похож, да, и дамочку ту помню, ну и что с того? Езжай себе с миром, а мне обратно пора, праздник у нас – вон, слышал, гонец прискакал? Сообщают, супруга двойней разродилась, и оба мальчики!
Остроум зубы стиснул, уехал, но домой не вернулся. Решил отомстить как-нибудь хитро… До детей не добраться, да и рука бы не поднялась на младенцев-то. А вот единокровная сестра… Девица уже взрослая, замуж пора, так почему бы и нет?
А дальше все было даже очень просто. Подкупить служанку – легче легкого, денег у Остроума хватало. Записки любовные писать он так навострился, что и каменное сердце бы растаяло, а у девицы на выданье – и тем более. Ну, показался пару раз под окошком, он же красавец, девушки на таких падки. Два-три коротких свидания в саду, вдохновенные вирши, посвященные возлюбленной, целомудренный поцелуй в нежную щечку – и крепость по имени Злата пала к ногам победителя. Спасибо, что ворота не распахнула… Ну и про ведьмовство подкупленная служанка ей нашептала, чтобы уж наверняка!
Прочее я уже знал: совершенно идиотский план побега, который девушка и не подумала поверить житейским здравым смыслом (которого не занимать Эсси), гонец к отряду Остроума… Это они поймали парочку на дороге, а вовсе не стражники ее папаши. Тот так обрадовался сыновьям, что о дочери вообще позабыл, похоже… Ну а когда я распугал эту компанию, Остроум решил, что я ему еще пригожусь. Блуждание по лесам без еды и ночлега – это очень романтично, Злате наверняка понравится! Просто приехать в замок нареченного – это слишком скучно…
Верно, верно, нареченного! Остроум постановил, что отдаст сестру своему сюзерену, тот очень удачно вдовел. Так или иначе, княжества будут связаны, решил он, а о том, что может случиться война, задумываться не стал. Да и кому надо воевать из-за девчонки, если тут еще нечисть не выбили? Вот важное занятие, а прочее – чушь!
Теперь нашлось объяснение всем странностям «Золота». И то, что он тянулся к несуществующему мечу, и прочие его повадки, и даже подчеркнуто рыцарское обращение со Златой. Надо думать, она ему опротивела в первые же дни путешествия, но деваться было некуда. Но тут он очень удачно спихнул часть заботы о ней на наши с Хадриссом плечи и вздохнул посвободнее: при нас и думать нечего было о чем-нибудь этаком, за руки разве что подержаться и в щечку, опять же, поцеловать. Большего парень себе позволить не мог, хоть Злата и намекала, что не против.
Ну а на постоялом дворе в Майете терпеливо поджидал верный отряд Остроума во главе с Пегашом, только и всего. Пока мы с Ясенцем выясняли подробности его родословной, Остроум не без удовольствия объяснил Злате, кто он такой на самом деле, кому и для чего ее предназначил, как именно обманул и до чего она ему надоела.
– Родинки, – сказал я, кое-что вспомнив.
– Ага, – подтвердила Эсси. – У Златы и Остроума одинаковые родинки под левой лопаткой. Я помню, ты про его синяки тогда спрашивал, я тебе и сказала. А Злата про свою отметину проговорилась, когда ведьмой себя объявила. Да и на лицо они похожи, правда же?
– Да, – ответил я. – В общем, меня использовали. А убить решили, чтобы не протрепался. Я, конечно, бродяга, веры мне никакой, но слух может пойти… Так?
– Именно, – сказала Эсси. – И Ясенца с тобой вместе. Он ничего не знал толком, но… Лишний свидетель. А разъезд так и так пропал. Может, парня оборотень съел, кто разберет?
– Куда он делся, не видела? Ясенец, в смысле? Я слышал, не нашли его…
– Не нашли, – подтвердила она. – А куда пропал, понятия не имею. Север… Ты прости, я правда не успела!
– Да перестань ты, – досадливо ответил я. – Так даже лучше. Так все будут считать меня мертвецом…
– А ты что, намерен идти спасать Злату? – фыркнула Эсси.
– Еще не хватало, – поморщился я. – Нет уж. Хватит с меня. Ее не обидят, здешний князь не дурак… Ходить будет в золоте, есть на серебре, а Остроуму отомстит, когда от обиды отойдет. Она девка злопамятная, это видно, так что не завидую я ему: этакую гадюку своему сюзерену на ложе привез! Злата тому такого нашипит, что Остроум еще впереди собственного визга убегать будет!
– Хотелось бы посмотреть, – вздохнула она. – Они друг друга стоят, сразу ясно – кровные родственники! А нам что теперь делать?
– Нам надо дождаться темноты. Тогда я восстану, придумаю, как забрать Везунчика… Кстати, Эсси, ты бы проверила, не увели его?
– Не увели, и тех двух лошадей тоже, – ответила она. – Сказали, им такие одры ни к чему. Оставили хозяевам – ну там привезти чего-нибудь, а то и вовсе на мясо.
– Ясно… В общем, надо забрать коня и двигать дальше на север. Нам теперь только о Везунчике и надо думать. Ясенца жаль, конечно, но, может, вывернется?
– Я тоже на это надеюсь, – созналась Эсси. – Он куда симпатичнее тех двоих. Тс-с! Идет кто-то!
Я умолк и сделался недвижим. Вообще-то уже сгустились сумерки, да еще дождь начал накрапывать, но даже из моей канавы видно было, что в доме еще не тушили свет. Так вот выйдет кто-нибудь, а тут я встаю!..
Крадущиеся шаги удалились к конюшне, лязгнул засов, недовольно фыркнула какая-то лошадь.
– Эсси…
– Нет-нет, – сказала она. – Я здешним лошадям не нравлюсь, поднимут шум. Вот выйдет, тогда и посмотрим, кто это там.
– Тогда глянь, что хозяева поделывают, – попросил я. – Надоело уже тут валяться!
– Это я могу, – согласилась Эсси и испарилась.
Неизвестный во дворе тем временем управился с лошадью, подошел к моей канаве и сдернул с меня рогожку.
– Ну что ж ты так, Север… – услышал я знакомый голос и почувствовал, как меня подхватили под мышки и потащили вверх.
Попытались потащить, я имею в виду. Роста я немалого, вешу соответственно, а уж когда лежу мертвым телом…
– А-а-а, – безнадежно сказали над головой. – Какое на лошадь, я тебя из канавы-то не вытащу!
– Ясенец, ты живой, что ли? – спросил я, открыв глаза.
Не знаю, чего ему стоило не заорать на все подворье. И мне тоже. Хотя бы потому, что Ясенца не было! Я слышал его голос, ощущал его руку на своем плече, но самого мальчишки не видел. Колдун, м-мать его!
– Север? – неуверенно произнесла пустота.
– Кто ж еще? – Я сел и с некоторым усилием выдернул два арбалетных болта из груди. Третий самому не вытащить, но он не мешает особенно, это подождет.
– Т-ты как ожил?
Судя по тону, пустоте было очень страшно.
– А ты куда исчез? – ответил я вопросом на вопрос.
Рассказывать о себе не хотелось.
– Да я это… – Невидимый Ясенец нервно хихикнул. – Увидел, как в тебя стреляют, я же у тебя за спиной был… Ну и понял, что я следующий. И так напугался, понимаешь… У меня этот прием вообще не получался, хоть убейся! А тут само вышло. Раз – и я невидимый. Хорошо, ума хватило за угол рвануть, чтоб на меня никто не налетел!
– Так и драпал бы себе, – хмуро сказал я. – Чего вернулся?
М-да, одежду впору выбрасывать. После стольких часов в грязной канаве, да под дождичком… Отстирать еще можно, но запашок-то! Не уверен, что от него удастся избавиться. Хорошо, оружие не тронули и камешки мои при мне, даже обыскивать не стали, побрезговали, наверно…
– Чего вернулся, чего вернулся… – передразнил он. – Я и не уходил, в сарае прятался! Ну… В общем… Я хотел тебя похоронить по-людски, как дед говорил. Вот, темноты ждал… А ты, чтоб тебя, живой!
– Гм, – произнес я.
Ничего больше на ум не пришло.
– Очень болит? – приставал Ясенец. – И крови ты наверняка много потерял…
– Да ничего я не терял, – буркнул я. – Руку дай. А, нет, так не пойдет. Меня за руку возьми.
Я нащупал его ладонь и вложил в нее арбалетные болты. Если не дурак, сам поймет. Хотя, может, и не сразу…
– Ты Везунчика вывел? – спросил я.
– Ага, его, – ответил колдун. – Все-таки он твой…
– И как он, от колдовства твоего не шарахается?
– Не-а, – шмыгнул носом Ясенец. – На него, по-моему, хоть небо падай, ему все равно… Другие вот заволновались маленько, но не так, чтоб очень.
– Тогда иди еще лошадь возьми. Из тех, на которых Злата и Золот ехали, о них особо сокрушаться не станут.
– А… зачем?
– А ты пешком пойдешь? Или тебе так понравилось у меня за спиной трястись? Можешь и остаться, в общем, но учти – ты уже труп!
– Иду, иду…
Колдун снова двинулся в конюшню, а я подошел к Везунчику, обнял его за шею и порадовался, что снова легко отделался. Хм, а затащить меня на коня Ясенец и впрямь бы не сумел, даже если бы Везунчик лег…
– Вот, я привел!
– Север, там!..
Два возгласа слились в один, их почти заглушил скрип петель, дверь отворилась и на двор выглянула хозяйка.
Думаю, зрелище ей открылось преудивительное: свежий покойник гладит своего коня, а другая лошадь, самостоятельно оседлавшись, покидает конюшню. Ан нет, не самостоятельно: ее ведет под уздцы невидимка, контуры его фигуры едва-едва наметили струи усилившегося дождя…
Слава всем богам, она не завизжала, а молча сползла по косяку в глубоком обмороке, иначе проснулась бы половина Майеты.
– Живо едем отсюда! – приказал я. – Ясенец, ты не мог бы проявиться?
– Не-а, – мрачно сказал он. – Я не умею. В смысле, я знаю как, но у меня не получается. Вот как невидимость не получалась раньше, так и это…
– Тебя, может, еще разок напугать?
– Не надо, не поможет. – Колдун вздохнул. – Нету у меня к этому способностей, вот и… Буду теперь до скончания дней невидимкой!
– А что, некоторые дамы оценят, – заметил я и получил в свой адрес длинное непечатное ругательство.
Определенно, воспитавший Ясенца дед был когда-то солдатом!
– Я слышала, от любого заклятия хорошее средство – текучая вода, – встряла Эсси, демонстративно зажимавшая уши.
– Мало ее с неба течет? – фыркнул Ясенец.
Странно было видеть лошадь вроде бы без седока.
– Эта не годится! Нужна река или ручей хотя бы… Вот попадется, попробуешь, – заверила Эсси. – Но ты не переживай, без твоей физиономии мы уж как-нибудь не пропадем. Не то зрелище, чтобы им наслаждаться…
Она повернулась ко мне.
– Ну что, Север?
– Ничего. По-прежнему едем на север, – усмехнулся я. – Компания другая, а смысл тот же. И не обижай мальчика, он хороший…
– Я не обижаю!
– Я не хоро!.. Гхм… Она не обижает, – мрачно сказала пустота голосом Ясенца. – И вообще, Север, ты бы повод моей лошади взял, что ли? А то выглядит это все странно, еще увидит кто-нибудь…
– Давай, – кивнул я и перехватил тонкий ремень. Ну, едет кто-то, ведет вторую лошадь в поводу. – Кстати, а как объяснить, что у твоей лошади седло сухое, а?
– Предприми что-нибудь, Ясенец, – хихикнула Эсси.
– Лучше бы меня убили, – был ответ.
– Не лучше, некоторым смерть на пользу не идет, – ответила она. – Север, а каким путем двинемся? Опять лесами?
– Надо подумать, – сказал я. – С одной стороны, я вроде бы убит. С другой – тело пропало, конь мой тоже, а эта тетка такого нагородит, что завтра за мной не только люди Золота… тьфу ты, Остроума охотиться будут, но и еще кто похуже. Патрули вон, к примеру!
– Точно, – поддержал Ясенец. – Еще как будут. А ты и сам приметный, и конь твой тоже… Но можно по ночам ехать, а днем где-нибудь отсыпаться, так риска меньше.
– Согласен, – кивнул я. – Вот пока ночь, и поедем себе подобру-поздорову. К утру уже далеко будем!
– Ага, сейчас, поедем мы… – фыркнула пустота. – Ворота уже закрыли. До утра никого из города не выпустят, разве только за деньги, но тогда тебя точно запомнят.
Я только в затылке почесал: совсем забыл, как заведено в крупных поселениях. Точно-точно, тут и ворота на ночь запирают, и стража по улицам шатается… Другое дело, что под дождем стражники особенной прыти проявлять не должны, засядут в какой-нибудь харчевне и пить будут, но все равно не хотелось бы даже случайно попасться кому-то на глаза!
– Ясенец, ты тут вообще бывал?
– Давно как-то, – ответил он. – А что?
– Придумай, где нам до утра переждать, чтобы ни на кого не нарваться. А с рассветом постараемся выскочить из Майеты, пока стражники еще сонные и не соображают толком.
Колдун шумно почесался, судя по звукам, потом сказал:
– Это нам на окраину надо. Там вопросов не задают, даже если заметят… Ну и если приплатить маленько.
– Приплатить – это мы можем, – усмехнулся я, похлопав по седельной суме, и осекся. – Вот сволочи! Чтоб вам провалиться, чтоб вам…
– Ты что, Север? – изумилась Эсси, когда я закончил длинное, не очень оригинальное, но крайне выразительное пожелание тем, кто не позарился на Везунчика, но выгреб все, что нашел ценного. А серебра там было немало!
– Ничего. Из денег у нас теперь – только то, что у меня в кармане, – буркнул я. – И припасов никаких не осталось. Плохо дело…
– Можно чью-нибудь кладовую подломить, – предложил Ясенец. – Пока я невидимый, это запросто!
– А собаки? Учует – и если не сцапает, так шум поднимет, – фыркнул я.
– Э-э… – довольным тоном протянул парень. – Насчет собак не беспокойся, на меня сроду ни одна шавка не гавкнет… Так что, пойдем на дело? Все равно ночь длинная, делать нечего…
Я подумал и решил, что делать и впрямь нечего.
– Неправильный ты какой-то колдун, – сказал я Ясенцу. – Повадки стражников знаешь, где спрятаться – представляешь, еще и обворовать кого-нибудь норовишь!
– Ясное дело, колдун я неправильный, – вздохнул невидимка. Я живо представил себе, как с длинного носа Ясенца срываются капли дождя. – Дед же меня совсем не колдовству учил! То есть не совсем колдовству…
– А с этого места поподробнее! – встрепенулся я.
– Да, рассказывай! – присоединилась ко мне Эсси.
– Баш на баш, – потребовал Ясенец. – Я тебе про себя расскажу, а ты – про себя!
– Ладно, – согласился я.
Все равно пришлось бы: мне еще придется просить его третий болт у меня из груди вытащить, без объяснений никуда.
– В общем, дед мой… ну, не мой, приемный… Короче, он был вор, – сказал колдун спокойно. – Удачливый. Столько протянул! Попадался, бывало, но обходилось как-то. А на старости лет на покой ушел, у него там до конца жизни хватило бы. Я ж говорил, мы лучше прочих жили! Он только особо не светил деньгами-то… А почему он меня взял, сам не знаю. Дед говорил только, что увидел – у меня способности есть. Ну, к ремеслу его. Как он определил, тоже не сказал, но учил много чему…
– Например? – любопытно спросила Эсси, а я уже начал догадываться.
– По большей части – всяким хитростям и мелочам, – ответил Ясенец. – Как разных людей разгадывать, к кому какой ключик подобрать, где нужного отыскать, если надо будет. С замками – то же самое… Не жадничать учил, это в нашем деле важно. – Он шмыгнул носом. – Потом научил травы различать. Ну ты помнишь, Север, в лесу?
– Ага. «Гнусья смерть», да?
– Она самая. Для собак у меня тоже кой-чего имеется! – хихикнула пустота. – Ну и я это… лечить маленько умею. Тоже важное дело: так вот нарвешься, а лекаря позвать не спеши, потому как тот заложить может. А к деду моему вся деревня за травками ходила, он знахарем слыл… Я до полной учености дойти не успел, но все-таки кое-что могу. Рану даже зашить сумею… наверно.
– А в разъезд как угодил? – поинтересовалась Эсси. – За приключениями подался?
– Не-е… – протянул Ясенец. – Видал я те приключения знаешь где? Это меня загребли, когда по деревням искали всех, кто хоть немножко к колдовству способен. А я-то, дурак, и не сообразил… Так и попался. Был бы дед жив, придумал бы что-нибудь, а я ж его совсем недавно схоронил, не обвыкся один еще…
Он снова шмыгнул носом. Простыл, что ли? Если так, пусть сам на себе свои травки испробует!
– Не сообразил, значит? – задумчиво произнесла Эсси. – Чувствовать колдовство ты можешь. Значит, это умел и твой дед, так он тебя и выбрал. Больше ты ничего толком не умеешь, но невидимкой вот сделался. Этому тебя дед научил или потом уже?..
– Дед, конечно, – хмыкнул Ясенец. – У него здорово выходило, а я вот… Сама видишь.
– Не вижу, – засмеялась девушка. – А в отряде знали, что ты… ну…
– Нет, тут я уж сообразил, что лучше помалкивать! – ответил он. – Прикинулся дурнем деревенским, меня сюда и загнали. Колдовство чую, а большего от меня и не требовалось. Я только и ждал, когда случай подвернется, чтобы сдернуть… А тут вы!
– А чего ж не удрал, а за нами пошел? – задала она резонный вопрос. – Скрылся бы, и все. Вдруг тебя и впрямь оборотень съел?
– Не-е, так не вышло бы, – судя по тому, что на меня полетели брызги, парень энергично помотал головой. – Если б я сам по себе утек, то и ладно, поискали бы чуток, да и забыли. А вот так… чтоб трупы на дороге… След вашего приятеля скоро бы угас, и на кого бы это убийство повесили?
– Да ты не тянешь на бойца!
– Ага, стал бы кто разбираться! – Ясенец посопел и добавил: – Дальше вы знаете. Я за вами пошел и попался. Может, и к лучшему…
– Точно. Только теперь тебя наверняка искать станут, – усмехнулся я.
– Ну что ж, значит, судьба такая… Твоя очередь, Север, – напомнил он. – Давай рассказывай, как это вышло? Я же слышал. Они проверили, что ты того… готов. И как же ты ожил?
– Я не оживал, – ответил я и невольно ухмыльнулся.
– Эээ… – произнес Ясенец.
– Да не бойся ты, Север мирный, на людей не кидается, – ласково сказала Эсси и погладила меня по щеке. – Если его сильно не доведут, конечно!
– Эээ…
– Тебя заклинило, что ли? – спросил я. – Я тебе болты арбалетные зачем отдал, а? Сам додуматься не мог?
– Ну-уу… – Ясенец прокашлялся, но все равно дал петуха. – Дед… Дед говорил, есть умельцы. Могут притвориться мертвыми, никто и не отличит! Я и решил, что ты из таких, но, правда…
– Третий потом поможешь выдернуть, мне не с руки, – сказал я. – А эти на память оставь. Не выкидывай только.
– Что я, дурак, что ли? – обиделся он. – Нельзя бросать ничего, на чем есть часть тебя, в меня это дед крепко вколотил!
– Твой дед явно был незаурядным человеком, – серьезно ответил я. – Так, давай историю своей жизни… и смерти… я тебе потом изложу. А пока займись тем, чем собирался. В смысле, укради себе чего-нибудь в дорогу! Мне-то не надо, а вот тебе… Да и лошадям бы не помешало…
– Сделаем, – хмыкнул Ясенец, и некоторое время мы кружили по узким темным улочкам, пока он не выбрал наконец цель.
На мой взгляд, домишко не стоил внимания: приземистый, с подслеповатыми темными окошками за покосившимся, хоть и высоким забором, но у Ясенца явно были какие-то свои приметы.
– Тут, – сказал он. – Забор вот высоковат… Север, подсадишь?
– А обратно ты как?
– Обратно я через калитку выйду, – ответил он. – Не хватало еще с добычей по заборам лазить! Давай вот с этой стороны, тут окон нет…
– Как интересно-о… – протянула Эсси. – Никогда бы не подумала, что стану свидетельницей ограбления! Ясенец, можно я посмотрю?
– Да смотри, – великодушно разрешил он.
Невидимая нога ступила на мои сцепленные в замок руки, я легко подбросил мальчишку вверх, и он исчез за забором.
Собачьего лая не послышалось: то ли псов тут не держали, то ли Ясенец воспользовался своими зельями. Никаких звуков до меня тоже не доносилось: ни стука, ни скрипа, ни шороха. Только дождь шелестел.
Я посматривал, не появится ли какой-нибудь припозднившийся прохожий, а потому пропустил момент, когда калитка приотворилась без малейшего скрипа, и в щель протиснулись два туго набитых мешка.
– Талант! – сказала Эсси, возникая рядом со мной. – Замок открыл моментально, шарил по кладовой тише мыши, потом еще на конюшне овса стащил…
– Мешок хоть один возьми! – возмущенно потребовал Ясенец и перебросил мне добычу. Добыча оказалась увесистой, парень не постеснялся. – Вот, можно идти!
Второй мешок поплыл по воздуху, пара досок, перекинутых через сточную канаву, вздрогнули, и…
– Что такое-то? – спросил Ясенец. – Север? Что не так?
– Да нет, все так, – заверил я, стараясь не засмеяться. – Ты очень забавно проявляешься. Пятнами.
– Да-а, это сейчас не канава, а настоящий ручей! – издевательски протянула Эсси, и парень недовольно засопел. Правда, тут же заулыбался.
– Ну и пес с ней! – сказал он. – Канава, ручей, какая разница? Главное, я в нормальный вид пришел!
– Не совсем, – поправила Эсси. – Левой руки еще не видно. И в животе как-то пустовато…
– Не может быть, – запротестовал я, – ты бы видела, сколько он слопал!
– Ну я не так сказала: не в животе, а на месте живота!
– А может, мы перестанем галдеть прямо перед обворованным домом? – предложил Ясенец, и я вынужденно согласился.
Времени до утра как раз хватило, чтобы найти на окраине полуразвалившуюся хибару, разобрать стащенное рачительным колдуном (или все же вором?) и как следует упаковать припасы. Надо сказать, выбирал он их с умом и сноровкой, я бы лучше не справился… Особенно шаря в потемках по чужой кладовой с риском попасться.
– А внешность ты изменять умеешь? – спросила Эсси, когда мы закончили.
– Только гримом, – мотнул головой Ясенец. – Ну и там… как все могут: манеру говорить поменять, осанку, повадки. У меня не очень здорово выходит, да и физиономия приметная, а вот дед… Оо-о, он даже меня, бывало, дурачил! Прикинется кем другим… Но у него опыт какой был! – Он критически посмотрел на меня. – А Северу вообще не спрятаться. Вон оглобля какая! Даже если волосы остричь и перекрасить, все равно в глаза бросаться будет.
– Не надо меня стричь и красить, – поморщился я. – Обойдемся без крайних мер… я надеюсь.
Но на этот раз и вправду обошлось. Утро выдалось прохладным, туманным, сонные стражники ежились, старательно давили зевоту и на нас с Ясенцем не обратили особого внимания.
Теперь надо было убраться от города хоть ненамного, найти какое-никакое укрытие и подумать, каким путем двигаться дальше.
И, конечно, мне необходимо было раскинуть свои камешки!
