Она предстала перед патрулем, дежурившим у ворот виллы Джеремии Смита, повесив на шею удостоверение и размахивая следственным поручением, которое выслал Де Микелис. Полицейские рассмотрели эти верительные грамоты, с любопытством оглядели ее и заговорщицки переглянулись. У Сандры сложилось впечатление, что мужчины как-то вдруг стали снова интересоваться ею. Она даже знала почему. Ночь, проведенная с Шалбером, рассеяла удушливое облако грусти, до тех пор ее окружавшее. Сандра вытерпела процедуру с притворным смирением, потом агенты пропустили ее, извинившись за дотошность.

Она направилась по дорожке, ведущей к жилищу Смитов. Сад был запущен. Большие каменные вазоны для цветов полностью скрывала сорная трава. Там и сям виднелись статуи нимф и Венер, некоторые с отбитыми руками. Их приветственные жесты, хоть и незавершенные, были все же полны изящества. Разросшийся плющ оплетал фонтан, вода застоялась в зеленоватой чаше. Дом казался монолитом, посеревшим от времени. К нему вела лестница, широкая у основания, сужающаяся кверху. Вместо того чтобы придавать фасаду стройность, ряд ступеней поддерживал его, словно пьедестал.

Сандра начала подниматься; камень кое-где раскрошился. Когда она вошла в здание, дневной свет внезапно померк: его впитывали темные стены длинного коридора. Странное ощущение: будто бы черная дыра втягивает в себя все сущее. Что бы сюда ни вошло, никогда не выйдет обратно.

Эксперты-криминалисты еще собирали улики, но основная часть работы уже была выполнена. Коллеги приступили к осмотру мебели. Вытаскивали ящики, вываливали содержимое на пол, тщательно просеивали. Снимали с диванов чехлы, потрошили подушки; кое-кто прослушивал стены фонендоскопом в поисках пустот, где могли бы находиться тайники.

Высокий худой мужчина в броском костюме отдавал распоряжения полицейским с собаками, направляя их в сад. Заметив Сандру, жестом велел ей подождать. Та кивнула, остановилась на пороге. Патрульные с собаками вышли из дома, псы рвались с поводка. Тогда мужчина пошел ей навстречу.

– Я комиссар Камуссо. – Он протянул Сандре руку. На нем был пурпурный костюм, рубашка в полоску того же цвета и желтый галстук как последний штрих. Истинный денди.

Сандра не стала отвлекаться на эксцентричный наряд коллеги, хотя он радовал глаз и повышал настроение среди окружающих преимущественно черных тонов.

– Вега.

– Я знаю, кто вы, меня предупредили. Добро пожаловать.

– Я бы не хотела стать для вас помехой.

– Не беспокойтесь. Мы здесь почти закончили. Цирк отъезжает сегодня вечером, – похоже, вы опоздали на представление.

– У вас есть Джеремия Смит и доказательства, которые его связывают с четырьмя убийствами: что еще вы ищете?

– Мы не знаем, где его «игровая комната». Девушки были убиты не здесь. Он держал их в плену месяц. Никакого сексуального насилия. Он их связывал, но на телах не обнаружено следов пыток: через тридцать дней он перерезал им горло, и точка. Но все-таки ему было необходимо тихое местечко, где он мог бы спокойно делать все, чего душа пожелает. Мы надеялись найти что-нибудь, что привело бы нас к темнице, но куда там. А вам что здесь понадобилось?

– Мой шеф, инспектор Де Микелис, хочет, чтобы я представила ему подробный отчет о серийных убийцах. Знаете, подобные дела не так часто встречаются. Для нас, экспертов, это прекрасная возможность набраться опыта.

– Понимаю, – кивнул комиссар, которого, похоже, вовсе не интересовало, правду ли говорит гостья.

– Зачем вы опять призвали полицейских с собаками?

– Псы, натасканные на поиск трупов, лишний раз прочешут сад, – может, объявится еще тело, такое не раз бывало. До сегодняшнего дня лило как из ведра, и собаки не могли работать. Но и сейчас я сомневаюсь, чтобы они что-то унюхали: от влажной земли исходит слишком много запахов. Животные от этого пьянеют и теряют ориентир. – Комиссар подал знак одному из подчиненных, и тот приблизился с папкой в руках. – Вот, это вам. Результаты по делу Джеремии Смита. Рапорты, профили убийцы и четырех жертв и, разумеется, все возможные фотографии вдобавок. Если вам нужна копия, подайте запрос в соответствующую инстанцию. Потому что эту папку вы мне вернете, когда ознакомитесь.

– Да, конечно, она мне надолго и не понадобится, – отвечала Сандра, забирая у коллеги документы.

– Вроде бы все, а? Вы можете ходить где угодно, не думаю, чтобы вам потребовался гид.

– Спасибо, я справлюсь сама.

Комиссар протянул ей бахилы и латексные перчатки:

– Ну, тогда приятно поразвлечься.

– В самом деле, ходишь по этому дому, и настроение повышается.

– Ага, мы все ликуем как дети, играющие в прятки на кладбище.

Сандра подождала, пока Камуссо удалится, и вытащила сотовый, чтобы сделать снимки комнат. Открыла папку, быстро пробежала глазами последний рапорт. Речь шла о том, каким образом определили личность серийного убийцы. Сандра читала, и ей с трудом верилось, что дело обстояло так, как записано в документе.

Она направилась в комнату, где бригада скорой помощи нашла Джеремию Смита при смерти.

Здесь эксперты-криминалисты давно закончили работу. Сандра осталась одна. Она огляделась, попробовала представить себе картину. Медики приезжают, находят мужчину, лежащего на полу. Стараются привести его в чувство, но положение серьезное. Его готовят к отправке в больницу, но одна из бригады – врач-интерн, дежурившая в ту ночь по «скорой», – замечает некий предмет, находящийся в комнате.

Красный роликовый конек с золотыми пряжками.

Врача зовут Моника, ее сестра – одна из жертв серийного убийцы, который вот уже шесть лет похищает и убивает девушек. Коньки принадлежали сестре-двойняшке. Второй оставался на ноге убитой. Моника понимает, что перед ней убийца. Санитар, который приехал вместе с ней, в курсе произошедшего, как и все в больнице. Сандра знала, как это бывает: в полиции то же самое – товарищи по работе становятся второй семьей, это единственное средство противостоять страданиям и несправедливости, с которыми сталкиваешься каждый день. Такая связь порождает новые правила, заключается некий торжественный пакт.

Таким образом, в данных обстоятельствах Моника и санитар могли оставить Джеремию Смита подыхать, чего он и заслуживал. Он в крайне тяжелом состоянии, никто не смог бы обвинить их в небрежности. И все же они решили сохранить ему жизнь. Точнее, она решила спасти его.

Сандра была уверена, что все так и происходило; это знали и сыщики, до сих пор слоняющиеся по вилле. Но никто ни слова не вымолвил на этот счет.

Здесь, на вилле, судьба сыграла странную шутку. Игра случая казалась такой совершенной, что было трудно вообразить себе другое развитие событий. Такое нельзя подстроить, сказала себе Сандра. Но некоторые детали выбивались из общей картины.

Татуировка Джеремии Смита.

На груди были выколоты два слова: «Убей меня». В папке вместе с фотографией надписи лежало заключение эксперта по каллиграфии, в котором утверждалось, что татуировку сделал сам Смит. Какой бы садомазохистской эмблемой она ни была, удивительно, что призыв непосредственно соотносился с выбором, перед которым оказалась Моника.

Сандра сделала несколько снимков комнаты. Сфотографировала кресло Джеремии Смита, осколки чашки из-под молока на полу, телевизор устаревшей модели. Когда закончила, испытала внезапный приступ клаустрофобии. Хотя Сандра и привыкла к кровавым зрелищам, смерть казалась более ощутимой, неприличной среди столь обыденных предметов.

Чувство было таким нестерпимым, что нужно было срочно выбираться из дома.

Есть предметы, которые привязывают мертвых к миру живых. Их полагается найти, чтобы разорвать эту связь.

Лента для волос, коралловый браслет, шарфик… И роликовый конек.

Сандра припомнила короткий перечень фетишей, которые полиция нашла в доме Джеремии Смита и которые связывали его с жертвами. Даже можно было утверждать, что четыре убитые девушки так или иначе отождествлялись с этими предметами.

Она присела на каменную скамью и перевела дух. Только что она промчалась мимо коллег и выбежала из виллы в сад, чтобы укрыться от всех среди деревьев. Было приятно сидеть здесь, греться на утреннем солнышке, слушать, как налетающий порывами ветер щекочет листву, шорох которой напоминал раскаты смеха.

Четыре жертвы за шесть лет, повторила Сандра. У всех аккуратно перерезана яремная вена. Улыбка, вырезанная ножом на горле.

Сестру Моники звали Тереза. Ей был двадцать один год, она любила кататься на коньках. В один воскресный вечер, такой же как прочие, она исчезла. На самом деле катание на коньках было всего лишь предлогом: ей нравился парень, она хотела встретиться с ним. Кто знает, сколько времени Тереза ждала его на площадке, – в тот день он так и не появился. Может быть, Джеремия приметил ее в тот трудный для нее момент, когда она сидела совсем одна за столиком около киоска с напитками. Подошел под каким-то предлогом, угостил лимонадом. Эксперты обнаружили следы ГОМК, печально известного рогипнола, в бокале с фантой. Через месяц Джеремия Смит вернул тело, оставил его на берегу реки, в той же одежде, какая была на девушке в день исчезновения.

Все в забегаловке помнили синюю атласную ленту, которой Мелания – двадцать три года – подвязывала волосы, светлые-светлые. Форма официантки – не ахти что, а ей хотелось хорошо выглядеть. Она оживляла свой костюм этой деталью из пятидесятых годов, определенно винтажной. В тот день, когда ее похитили, девушка шла на работу. В последний раз ее видели на автобусной остановке. Ее тело появилось через тридцать дней на парковке. Горло перерезано, одежда на месте. Не хватало только ленты в волосах.

Ванесса, семнадцати лет, была помешана на спорте. Ходила каждый день заниматься на тренажерах. Не пропускала ни одной тренировки, даже когда неважно себя чувствовала. В день исчезновения она была простужена. Мать напустилась на нее, прочитала нотацию, старалась убедить девушку не ходить на занятие. Видя, что дочь упорствует, дала ей шерстяной шарф, – по крайней мере, горло будет в тепле. Чтобы успокоить мать, Ванесса этим шарфом укуталась. Матери было невдомек, что розового шарфика будет недостаточно, чтобы защитить дочь от опасности, которая ее поджидала. На этот раз наркотик был растворен в бутылочке с минеральной водой.

Кристина терпеть не могла свой коралловый браслет. Но об этом знала только ее сестра. Она и заметила, что его нет на запястье, когда явилась в морг на опознание. Браслет подарил жених, и Кристина все-таки его носила. Им было по двадцать восемь лет, они собирались сыграть свадьбу. Может быть, поэтому она испытывала некоторое напряжение. Столько приготовлений, и так мало времени в запасе, и вот с недавних пор Кристина начала прибегать к быстрому способу успокоить нервы. Спиртное помогало. Она приступала с утра и продолжала до самого вечера, каждый раз понемногу, никогда не напиваясь допьяна. Никто не замечал, что это превращалось в проблему. А Джеремия Смит заметил. Ему достаточно было проследить за ней в каком-нибудь баре, чтобы понять: с этой будет еще легче, чем с остальными.

Кристина стала последней жертвой серийного убийцы.

Эти описания явились результатом свидетельств родных, друзей, возлюбленных. Каждый вспомнил что-то личное, добавившее цвета в холодную хронику событий. Девушки предстали такими, какими были при жизни.

Люди, а не предметы, сказала себе Сандра. И предметы взамен людей. Потому что лента для волос, коралловый браслет, шарфик и роликовый конек заместили тех, кто остался только в воображаемом мире любящих.

Но при чтении этих профилей возникало противоречие. Все четыре девушки не принадлежали к необеспеченным слоям. У них была семья, друзья, они следовали определенным правилам поведения, имели перед глазами некие образцы. И все-таки позволили жалкому человечишке, вроде Джеремии Смита, подобраться так близко. Пятидесятилетний, далеко не красавец, он чем-то расположил их к себе, угостил напитком, одурманил. Почему они принимали знаки внимания от него? Он действовал при свете дня, как-то входил к ним в доверие. Как ему это удавалось?

Сандра была убеждена, что среди фетишей не найти ответа. Она закрыла папку, подняла голову, подставив лицо легкому нежному ветерку. И у нее в прошлом был предмет, который она отождествляла с Давидом.

Галстук, зеленый, как ящерица.

Она улыбнулась воспоминанию. Галстук был еще гаже, чем тот, желтый, в котором красовался комиссар, недавно вводивший ее в курс дела. Давид никогда не носил элегантных костюмов, он терпеть не мог наряжаться, словно какой-нибудь франт.

«Тебе надо пошить фрак, – подкалывала его Сандра. – Все чечеточники его носят, Фред». Но у него был только этот галстук. Когда служащие похоронного бюро попросили у нее костюм, чтобы обрядить тело, Сандра упала с небес на землю. Ей в голову не приходило, что в двадцать девять лет нужно будет решать подобную проблему. Выбирать одежду, которая представила бы Давида. В отчаянии Сандра принялась рыться в его вещах. Отложила куртку военного образца, синюю рубашку, брюки цвета хаки и кроссовки. Таким его помнили все. Но именно в тот критический момент она отдала себе отчет в том, что зеленый галстук-ящерица пропал. Сандра нигде не могла найти его, но не сдавалась. Обыскала весь дом, будто во власти наваждения. Это могло показаться безумием, но ведь Сандра уже потеряла Давида, и ей была нестерпима мысль о том, что она лишится еще чего-то. Хоть бы и ужасного галстука, зеленого, как ящерица.

Потом вдруг отчетливо вспомнила, куда он подевался. Вспомнила сразу, внезапно, совсем о том не думая. Как только могла она забыть?

Галстук был единственным имеющимся в наличии доказательством того, что она обманула мужа.

Сидя в нескольких шагах от дома Джеремии Смита, Сандра подумала, что вовсе не заслуживает теплого солнца и ласкового ветерка. Она открыла глаза, которые до этого зажмурила, и поймала на себе взгляд каменного ангела. Неподвижная безмолвная статуя напомнила Сандре о том, что и ей есть в чем каяться, за что просить прощения. И о том, что не всегда хватит времени, не всегда представится случай исправить ошибку.

Что, если бы тому, кто стрелял в нее в капелле Святого Раймондо из Пеньяфорта, удалось ее убить? Она бы ушла из жизни с таким грузом на совести. Что осталось бы на память о ней родным и друзьям? Каким бы ни был тот предмет, тот фетиш, он бы скрыл от них правду. Она не заслуживала любви Давида, поскольку была ему неверна.

Девушки, которых похитил Джеремия, чувствовали себя в безопасности, сказала она себе. Точно как я, до того как войти в ту церковь. Вот почему они погибли. Маньяку удалось их убить благодаря их воле к жизни, которая заслоняла от них все плохое, что могло с ними случиться.

За каменным ангелом Сандра разглядела полицейских с собаками, которые обыскивали сад. Все было так, как говорил Камуссо: животные казались растерянными, их сбивали со следа запахи, поднимающиеся от влажной земли. Комиссар пытался выдать это за рутинный поиск, добросовестное стремление испробовать все средства. «Может, объявится еще тело, такое не раз бывало» – вот что он сказал. Но Сандра уже способна была различить, когда коллега пытается навести ее на ложный след. Предосторожность полицейского: он боится совершить промах, который впоследствии обернется против него же.

Тут за ее спиной возник комиссар Камуссо собственной персоной.

– Все в порядке? – спросил он. – Я видел, как вы опрометью выбежали из дома, и…

– Мне нужно было подышать свежим воздухом, – перебила Сандра.

– Обнаружили что-нибудь интересное? Мне бы не хотелось, чтобы вы вернулись к вашему шефу с пустыми руками.

Было очевидно, что коллега говорит все это из чистой вежливости. Но Сандра решила воспользоваться случаем:

– Есть одна вещь. Немного странная. Может быть, вы мне поможете понять…

Комиссар уставился на нее в изумлении:

– Выкладывайте.

Сандра уловила тень беспокойства в его взгляде. Она открыла папку и показала ему профили четырех жертв Джеремии Смита:

– Я заметила, что убийца наносил удар в среднем раз в полтора года. Поскольку, когда вы нашли его, этот срок миновал и вам известно, что он помещал девушек в другое место, не собирался ли он, случайно, приступить к действию? – Она продолжала серьезным тоном: – Как вы наверняка знаете, для серийных убийц временной интервал имеет решающее значение. Если каждый интервал делится на три фазы: инкубация, программирование и действие, я бы сказала, что Джеремия, когда почувствовал себя плохо, находился в разгаре третьей.

Комиссар не проронил ни слова.

Сандра не сдавалась:

– И тогда возникает вопрос, не содержится ли где-нибудь узница, которая ждет от нас помощи.

Эта последняя фраза попала в цель, Камуссо помрачнел.

– Возможно, – с трудом выдавил из себя комиссар.

Сандра догадалась, что не она одна строит такие предположения.

– Исчезла еще какая-то девушка?

Камуссо весь напрягся.

– Вы же знаете, как оно бывает, агент Вега: всегда есть риск, что распространится секретная информация, и это помешает ходу следствия.

– Чего вы боитесь? Давления прессы? Общественного мнения? Начальства?

Комиссар пытался выгадать время. Поняв, что коллега так просто не отступится, наконец признался:

– Студенка, изучающая архитектуру, пропала около месяца тому назад. Вначале были основания считать, что она исчезла по собственной воле.

– Боже мой. – Сандре не верилось, что она попала в самую точку.

– Все как вы говорите: время совпадает. Но доказательств нет, одни подозрения. Только представьте себе, какой поднимется гвалт, если станет известно, что мы не придавали делу должного значения, пока не обнаружился Джеремия Смит.

Сандра не винила коллег. Порой полицейские подвергались давлению и совершали ошибки. Только этих ошибок им никто не прощал. И поделом. Ведь чего ожидают люди: верных решений, твердых оснований для правосудия.

– Мы ее ищем, – вдруг заверил Камуссо.

И не вы одни, подумала Сандра, поняв теперь, какова роль пенитенциариев во всей этой истории.

Тень каменного ангела упала на комиссара.

– Как зовут студентку?

– Лара.