Глава 3
Коле виделось, как он с бешеной скоростью бежит по осеннему лесу. Впереди него несется Ксюша. Он пытается ее настичь, прибавляет ходу. Ксюша оглядывается, спотыкается, но продолжает бежать. Коля почти настигает ее, слышит собственное хриплое дыхание, тяжело вырывающееся из груди.
В этот момент он четко осознает, что Ксюша — жертва, а он — преследователь. И все, больше ничего. Только стойкое ощущение, что ему непременно нужно догнать, схватить ее. Почему, зачем — этого Коля не знает. Все чувства в нем словно умерли, остались одни инстинкты.
В какой-то момент парень настигает Ксюшу, и она падает. Коля с победным криком набрасывает на нее огромную сеть и начинает стягивать — медленно, сильно. Ксюша что-то кричит, но Коля ничего не слышит. У него одна задача — как можно туже затянуть сеть. И вот Ксюша поймана, сжата, спутана со всех сторон.
Коля заглядывает ей в лицо и видит вдруг, что это не Ксюша, а Алиса Денисовна. Ее глаза расширены от ужаса.
Коля громко вскрикнул от страха, проснулся и в полном недоумении осмотрелся по сторонам. Он находился в своей комнате, в собственной постели. Рядом не было ни Ксюши, ни Алисы Денисовны. Да это и понятно. Откуда бы им тут взяться?
Зато был Дима. Старший брат лежал в своей постели, и вид у него был такой, будто он мертв — ни единого шевеления. Даже дыхания не слышно.
Коля сполз с кровати и подошел к брату. Он взял его руку и поднял, но та безвольно упала, точно плеть.
— Эй! — Коля тронул брата за плечо. — Диман, ты чего это?
Братец не отзывался, и у Коли возникла мысль, что Дима умер от переутомления и недосыпа. А может быть, ему оказалась противопоказана система 12/36. Наверное, это все-таки непроверенный метод.
Так, нужно проверить, что с ним приключилось. На ходу вспоминая страницы из учебника по ОБЖ, Коля одной рукой прикоснулся к Диминой шее, пытаясь нащупать пульс, а другой осторожно, двумя пальцами, попытался оттянуть его веко.
Он тут же словил внушительный пинок в живот, а следом раздался душераздирающий вопль:
— А-а-а-а! Не трогайте меня! Я не хочу!
Коля мячиком отпрыгнул в угол комнаты и согнулся в три погибели. На постели, выпрямившись, сидел Дима и ошарашенно вращал полубезумными глазами. Он был вполне себе жив и даже, кажется, здоров. Физически. Правда, его душевное состояние явно выбивалось за рамки нормы, но Коля был рад уже тому, что братец не окочурился после такого экстрима, перенесенного ночью.
— Ты чего? — Дима впился взглядом в Колю.
— Ничего, — поглаживая живот, ответил тот. — Бужу вот тебя, в школу пора!
— В школу? — Дима захлопал ресницами. — В какую школу? Она же… — Он замолчал, мучительно что-то соображая.
— Ты чего, Диман? В школу пора, время уже… — Коля хотел показать на настенные часы, но они ночью были демонтированы повелением папы.
— Я не могу, — пробормотал Дима. — Не пойду. Спать хочу. Ты иди, Колян. — Коля пожал плечами и стал собираться. У него и самого, честно говоря, не было сил на то, чтобы поднимать Диму.
Мама и папа спали.
Коля не позавтракал. Он мучительно пытался правильно завязать шнурки на ботинках и потратил на это занятие не менее семи минут. Затем парень выпрямился, и взгляд его уткнулся в зеркало, висящее на стене. Оттуда на него смотрели красные припухшие глаза, почти ничего не видящие.
Коля прошел в ванную, открыл кран с холодной водой и пощупал пальцем. Совсем скоро она стала не просто холодной, а ледяной, и Коля принялся пригоршнями бросать ее себе в лицо. Он швырял так воду до тех пор, пока в висках не начало ломить.
Потом Коля смочил полотенце и несколько раз энергично провел им по телу. Затем он насухо, докрасна растерся другим полотенцем, почистил зубы. В теле застучали, закололи мелкие иголочки. Кровь резво побежала по венам.
Коля набросил куртку. Ему стало жарко, сердце ритмично застучало. Он, не застегиваясь, выскочил из квартиры.
До начала уроков оставалось шесть минут. Коля припустился бегом, ощущая странное противоречие в организме, с одной стороны, слабость, а с другой — необычайную легкость, будто он стал невесомым. Для движения ему вроде как и не требовалось совершать никаких усилий. Ноги будто само собой неслись вперед, а над ними парило газообразное тело.
До школы он долетел за четыре минуты и уже оказался перед входом, как сзади до него донесся оклик:
— Эй, старик, ты куда?
Ноги у парня вмиг стали ватными, исчезло ощущение полета. Коля сразу ощутил всю тяжесть земного притяжения. Позади него стояла кучка гопников вместе со своими ежедневными материальными потребностями. Двое из них быстро подошли к школе и привычно ощупали карманы Коли.
Он не мог видеть их затылком, но явно ощутил глубочайшее разочарование, постигшее гопников. Сегодня его карманы были совершено пусты. Родители спали, и некому было дать Коле денег на карманные расходы.
— Эй, что за дела? Я не понял? — произнесено это было практически одновременно, хором.
— Родаки твои совсем оборзели, что ли? — Это уже прозвучало соло.
И вот тут, в этот самый момент Коля вдруг почувствовал, что сейчас он за одно упоминание о своих родителях просто порвет эту босоту в клочья. Он не даст им больше произнести ни единого слова в адрес папы или мамы. Парень не знал, как это сделает, не думал о том, что будет потом. Он был физически слабее этой шпаны, к тому же один. Даже верного Спичи рядом не наблюдалось. Но вот эта внутренняя решимость была тверда как сталь.
Коля повернул голову, чтобы донести все это до гопоты, сгрудившейся вокруг него, как вдруг заметил нечто странное и неожиданное. Школьный двор был заполнен людьми. В толпе сновали какие-то посторонние люди, среди которых Коля заметил стражей порядка. Справа у дороги были припаркованы полицейские и пожарные машины.
Коля вмиг позабыл и о гопниках, и о своем жгучем желании расправиться с ними в один миг. Он двинулся во двор. Гопники то ли ошалели от его наглости, то ли почувствовали, что сегодня им ничего не обломится, но догонять Колю не стали. Наоборот, они отошли подальше, сбились в кучу и принялись что-то вполголоса обсуждать между собой, поглядывая на школу.
Коля изрядно удивился этому факту, протиснулся через толпу и увидел, что новый компьютерный центр, пристроенный к школе, сгорел напрочь. От него остались лишь закопченные стены с черными проемами окон. Вокруг пожарища было выставлено ограждение.
Коля, совершенно ошеломленный, взирал на все это. Он никак не мог понять, то ли это продолжение сна, то ли реальность.
Из обгоревшей двери появился перемазанный сажей директор Дронов в компании нескольких пожарных. Он обвел взглядом сотни людей, впившихся в него глазами в ожидании чего-то, какой-то надежды. Директор школы сейчас должен был произнести что-то значительное, мощное, что разом решило бы проблему и объяснило бы всем, что случившееся — полная ерунда. Вся эта беда будет поправлена в считаные минуты.
Дронов открыл рот. Толпа замерла.
Дронов развел руками, как-то очень неловко улыбнулся и произнес:
— Классный компьютерный центр мы открыли!
Затем он отошел чуть в сторону, сел на груду камней и закрыл лицо руками.
Толпа стала каменной. Все явно услышали не то, что ожидали. Директор Дронов, перед которым трепетали самые отпетые негодяи, перестал вдруг быть значительным и всемогущим. Он превратился в обычного слабого, беспомощного человека.
Только Коля смотрел на него с печалью. Ему было очень жалко и директора, и компьютерный центр. Даже непонятно, что больше.
Сзади Коли вдруг возник Спича. Он подошел к товарищу. Глаза его как-то подозрительно блестели.
Наверное, он заметил Колину печаль, потому что тут же заговорщицки прошептал:
— Ну, это явный поджог!
— Почему ты так думаешь? — с удивлением спросил Коля.
— Да посмотри на него!
Коля еще раз взглянул на Дронова. Тот понуро сидел на камнях и чертил что-то на пыльной земле обгоревшим прутиком.
— Ну и что? — не понял Коля.
— Да не туда смотришь! — Спича с досадой махнул рукой и развернул Колину голову в другую сторону. — Вон! Видишь?
Коля увидел Станислава Ильича, который вдалеке разговаривал с полицейскими. Он что-то объяснял им, кивал, отрицательно мотал головой и иногда прищелкивал пальцами, как делал это на уроке, объясняя сложный материал.
— Смотри, как глазки-то у него бегают, — шепнул Спича.
Коля понял, на что намекает друг, и взвился:
— Да на фига ему это? Он же учитель информатики!
— Да он хипстер! — возразил Спича. — «Макинтошем» пользуется. А компьютеры в центре все под «Виндовс» были. Сечешь? Эти «яблочники» — они же как секта! Взял и спалил.
— Не знаю, — с сомнением проговорил Коля.
Версия приятеля казалась ему совершенно неправдоподобной. Станислав Ильич Томилов — поджигатель? Бред горячечный! У Спичи просто разыгралось воображение. Говорил же ему Коля, мол, читай приличную литературу, а не дешевую детективную макулатуру, которая продается на прилавках по три копейки за килограмм!
Коля покачал головой и вдруг заметил Алису Денисовну. Та стояла невдалеке от него и с грустью смотрела на пепелище и на Дронова. Коле моментально стало ее жалко. Ведь она, конечно же, грустила из-за их вчерашнего сорвавшегося свидания.
Он поспешно бросил товарищу:
— Все, Спича. У меня начался роман.
— Чего? — Тот вытаращил глаза, но Коли уже не было рядом.
Не дослушав друга, он спешно стал пробираться к Алисе Денисовне. В конце концов парень подошел к ней и встал рядом. Алиса Денисовна была грустна, даже, кажется, сильно побледнела. Коля застыл рядом и смотрел на нее, не сводя глаз. Сейчас он жалел учительницу гораздо больше, чем Дронова.
Алиса Денисовна не обращала на него никакого внимания. Она как будто вообще не заметила, что Коля оказался рядом с ней.
— Вы меня простите за вчера, — вполголоса проговорил тот. — Я не смог прийти. Дома были жуткие проблемы.
Слепова продолжала смотреть перед собой. Не на Колю.
— Алиса Денисовна! — позвал парень.
— Коля, не сейчас, — по-прежнему не глядя на него, произнесла Алиса Денисовна и торопливо пошла вперед.
— Да-да, я понимаю! — бросил ей вслед Коля и пошел в другую сторону.
Грусть и жалость его улетучились. Наоборот, он повеселел. Алиса Денисовна наверняка обдумывала сейчас их дальнейшие отношения. Конечно, она смущалась, да еще и была немного обижена на Колю, но простила его. В этом он нисколько не сомневался. А это значит, что дальше их ждет…
Коля шел, на ходу мечтая о том, что ждет его с Алисой Денисовной, и от этих мыслей становилось тепло на сердце. Он тихо улыбался.
Вдруг кто-то тронул его за плечо. Коля обернулся, уверенный, что это Спича. Однако он ошибся. На него испытывающим, внимательным взглядом смотрела Ксюша.
— Привет! — произнесла она.
— Привет, — отозвался Коля.
Господи! Он уже и думать забыл о Ксюше. Да и вообще, зачем она ему теперь, когда у него есть Алиса Денисовна, которая намного красивее, умнее, взрослее, и вообще?.. Вот только как теперь объяснить все это Ксюше? Она ведь может обидеться.
— Пошли. Давай поговорим, — сказала Ксюша, кивком показывая на закуток за углом школы.
— Ну, пошли, — согласился Коля, предполагая, что разговор будет не из приятных.
Когда они завернули за угол, парень уже мысленно готовил фразы, которые могли бы успокоить Ксюшу.
Он уже собрался было произнести первую из них, как Ксюша сказала:
— Крутое совпадение, да?
— Какое совпадение? — не понял Коля.
Ксюша усмехнулась.
— Ну, я же вчера сказала тебе про школу. А сегодня — раз…
Коля в задумчивости похлопал ресницами.
— И чего?
Ксюша смотрела на него очень внимательно, изучающе, словно решала какую-то задачу, весьма важную для нее.
— Так мне что, завтра ждать розовый «Порш»? — склонив голову набок, лукаво спросила она.
— Это от тебя зависит, — ответил Коля, по-прежнему не понимая, чего от него хочет избалованная директорская дочка.
— Блин, я смотрю, ты не такой уж и придурок, — с каким-то удивлением, словно сделала неожиданное открытие, проговорила Ксюша. — Так чего ты хочешь?
— А что ты можешь? — поинтересовался Коля.
— А чего ты хочешь? — стояла на своем Ксюша.
— А что ты можешь? — не сдавался Коля.
Ксюша капитулировала первой и заявила:
— Могу телефон свой дать.
Коля помялся, затем нерешительно произнес:
— Давай. — Он достал мобильник.
Ксюша сама забила ему свой номер, нажала на вызов, и ее телефон зазвонил.
Ксюша вдруг засмеялась и заявила:
— А ты, конечно, хотел бы сразу проверить, силикон у меня или нет?!
— Нет, конечно. — Коля поморщился.
Он совершенно забыл про свой вчерашний идиотский вопрос.
Парень сейчас говорил искренне. Но Ксюшу, кажется, напряг такой ответ.
— Что значит нет? — с вызовом спросила она.
— Не хотел бы, — честно ответил Коля.
Ксюша напряглась всерьез. Такого она явно не ожидала. Нет, что он возомнил о себе, этот ботаник-малолетка? Да любой на его месте… Он что, все-таки дурачок?
— Почему не хотел бы?! — уже не сдерживая возмущения, спросила Ксюша.
— Да ты не обижайся. — Коля положил руку ей на плечо, пытаясь успокоить.
Но девушка, оскорбленная в лучших чувствах, резко дернулась и спросила:
— Да кто обижается?! Мне вообще по фигу! — Она отвернула голову и закусила губу.
Тут Коля подумал, что ей наверняка не по фигу. Ксюше, наоборот, очень хочется, чтобы он проверил ее грудь на натуральность, прямо здесь и сейчас.
— Нет, я просто подумал… — пробормотал он, а сам уже вытянул руки.
Его ладони уткнулись во что-то мягкое и одновременно твердое. Коля даже не предполагал, что такое может быть. На всякий случай он, раз уж дотянулся, потрогал два выпуклых холмика. Парень вдруг ощутил, что абсолютно ничего не чувствует, не считая этой податливой резиновой субстанции.
И что? И вот ради этого пацаны сходят с ума, устраивают драки, разборки, а порой и целые войны? Ох! Голова кругом. Да ничего особенного, как будто мячик резиновый сжимаешь!
Совсем другое чувство он испытывал вчера, когда Алиса Денисовна коснулась своими влажными губами его губ. Коля тогда аж весь содрогнулся.
Все это пронеслось в мозгу парня за те коротенькие, стремительно таявшие секунды, когда он держал в руках Ксюшину грудь. Она смотрела на него во все глаза, явно ждала реакции и нисколько не сомневалась в том, каковой она будет.
Но Коля совершенно спокойно убрал руки и проговорил:
— Просто ты ведь по большому счету дура. Ну, объективно говоря. Без обид. Это факт. Я думаю, что у нас с тобой ничего не получится.
Ксюша замерла. Она буквально побелела от гнева. Даже губы ее как будто обесцветились. Они подрагивали. Ксюша изо всех сил пыталась взять себя в руки и не подать виду, не показать, насколько она в бешенстве.
— А?.. — только и вымолвила девчонка, потрясенная Колиными словами.
— Еще у тебя Багдасар, — небрежно бросил Коля. — Короче, я сейчас больше настроен на какие-то взрослые отношения. Но все равно спасибо тебе, — подвел итог парень.
Ксюша стояла столбом, силясь переварить услышанное.
Она мучительно подбирала нужные фразы, которые могли бы уничтожить Колю на месте, и наконец нашла что-то в этом роде:
— А ты не боишься, что я всем расскажу?
— Что расскажешь? — не понял Коля.
— Что ты поджег школу! — выложила Ксюша свой главный козырь.
— А я не поджигал школу, — спокойно парировал Коля.
— Ты сказал вчера, что хочешь поджечь! — припомнила Ксюша, злорадно сощурившись.
— Это ты сказала, — возразил Коля.
Ксюша хотела что-то ответить, но почему-то не стала. Она резко развернулась и пошла прочь. Коля посмотрел на свои руки, всего несколько секунд назад сжимавшие Ксюшино тело, и двинулся в школу.
Первым уроком была физкультура. В девятом «Б» она прежде проводилась для всех. Мальчики и девочки занимались вместе и делали одно и то же: играли в волейбол, прыгали через козла, лазали по канату. Но с недавних пор класс разбили на группы, мужскую и женскую. У мальчиков занятия вел прежний преподаватель, а девочки перешли под опеку новой учительницы, молодой и симпатичной Эллы Эдуардовны. Она учила своих подопечных танцам, и надо сказать, что получалось у нее это эффективнее, чем у завуча Ангелины Валерьяновны.
Коля как раз играл в баскетбол. Он забросил мяч в корзину, и тот отскочил от пола прямо к девчонкам. Коля помчался за ним, невольно остановился и любовался.
Девочки, одетые в яркие лосины и майки, делали под музыку разминку. Наклоны, растяжки, степы… Все у них получалось слаженно и грациозно. Сама Элла Эдуардовна в обтягивающем костюме, раскрасневшаяся и от этого еще более красивая, отдавала команды и выполняла их вместе с девочками.
Коля поднял мяч, но уходить не спешил. Девчонки казались ему жутко красивыми. Все до одной. Несколько секунд он завороженно смотрел, как они танцуют, а потом его вывел из транса резкий свисток.
Их учитель физкультуры устал ждать, пока возвратится мяч, и поторопил Колю.
— Смирнов! Чего залип там? — крикнул он. — Мяч давай неси!
Коля с сожалением оторвался от яркого зрелища и вместе с мячом побежал обратно. Однако шаги и голоса, надвигающиеся сзади, заставили его обернуться. Парень снова замер с мячом в руках.
По коридору в сторону спортзала стремительно двигался Дронов. Он был суров и решителен. Рядом с ним шел какой-то человек лет сорока официального вида в строгом сером костюме. Замыкали шествие учителя, среди которых был Станислав Ильич.
До Коли долетел обрывок фразы, произнесенной директором:
— У нас есть все основания предполагать, что поджигатель нашего компьютерного центра находится среди нас, учеников школы. Я вам обещаю, мы обязательно найдем его.
С этими словами Дронов вошел в спортзал, а Коля метнулся к одноклассникам. С появлением директора все замерли. В воздухе повисла тяжелая тишина, словно все ожидали, что директор сейчас начнет их бить.
Тот выждал несколько секунд, затем отчетливо произнес:
— Этот мерзавец сжег не просто новые компьютеры, присланные нам на прошлой неделе. Он уничтожил столько наших трудов, стараний, денег, в конце концов! Негодяй ответит за это! Обязательно! Я вам обещаю! — Дронов переглянулся с мужчиной в костюме. — Вот. — Он гордо и решительно вскинул руку, пропуская этого человека на передний план. — Перед вами следователь! Он проведет проверку и найдет злоумышленника! Человек опытный, настоящий профессионал, мастер своего дела! Так что настоятельно советую злодею признаться самому, пока не поздно. Это непременно зачтется и облегчит его участь. — Дронов обвел спортзал строгим взглядом, пытаясь определить, не нашлось ли после его пламенной речи персон, желающих добровольно признаться.
Но нет, таковых почему-то не было. Тишина стала еще более тягостной.
Следователь выждал несколько секунд, убедился в том, что злодей не спешит облегчать свою участь, вышел вперед и громко сказал:
— Я хотел бы предупредить всех, что отныне в школе будут усилены меры безопасности. Часть расходов ляжет на плечи ваших родителей. Мы обязаны избежать рецидивов. Возможно, злоумышленник действует не в одиночку. — Тут следователь неожиданно посмотрел на Ксюшу.
Та поймала его взгляд, повернулась и демонстративно, с вызовом вперила взор в Колю.
Парень тут же почувствовал себя неуютно. Он, конечно, ничего не поджигал, но невольно ощутил, как колени его начали дрожать, в теле появилась слабость. Коля отвел взгляд.
В этот момент Спича толкнул его в бок и показал на Станислава Ильича. Тот стоял поодаль вместе с группой учителей, совершенно спокойный, с самым что ни на есть обычным видом.
— Видишь? — прошипел Спича. — Прикидывается! Подозрения от себя отводит!
— Каким образом? — спросил Коля.
Ответ Спичи был заглушен голосом следователя, продолжавшего описывать перспективы, ждущие учеников.
— В школе будут усилены меры безопасности, — повторил он. — Преступника мы обязательно вычислим. Еще раз хочу предупредить, если кто-то что-то знает — сообщайте немедленно.
Никто ничего не сообщил, и вперед выступила завуч.
— Теперь я хотела бы сделать важное сообщение, — зловещим голосом начала Ангелина Валерьяновна.
Ученики вытянулись в струнку. Важные сообщения от завуча обычно не сулили им ничего хорошего. Все замерли в ожидании оглашения приговора.
Ангелина Валерьяновна набрала в легкие больше воздуха, нацепила на лицо маску полководца, готового к решающему сражению, и сообщила:
— Завтра репетиция танцев не отменяется. Кстати, у меня для вас сюрприз.
«Еще один», — пронеслось в головах у многих.
— Репетицию вместе со мной будет вести Станислав Ильич Томилов.
Дронов, следователь и Станислав Ильич одновременно обернулись на завуча. Видимо, это была исключительно ее инициатива, которую эта дама не сочла нужным обсудить ни с кем. Ни с директором, ни со Станиславом Ильичом.
Для учеников такая новость действительно оказалась сюрпризом. Хотя непонятно, какого именно свойства. Даже те из них, кто в принципе любил танцевать, ненавидели репетировать с завучем. Может быть, со Станиславом Ильичом будет хоть немножко повеселее?
Вообще-то почти все школьники относились к преподавателю компьютерной грамоты Томилову вполне хорошо. Он был спокойным, сдержанным человеком, разносов не устраивал, а справедливые двойки ставил молча. Станислав Ильич внешне не производил такого яркого впечатления, как директор школы Дронов. Он казался скорее скучным, но на уроках его было неожиданно интересно. Тем больший интерес вызвало сообщение о том, что этот человек проведет репетицию танцев.
— Так, вы танцуйте там… — Дронов махнул рукой. — Хотя мне и не кажется, что это сейчас своевременно. В общем, мы с товарищем майором пойдем. — Он кивнул на следователя в штатском. — Будем искать злодея. — Директор школы решительными крупными шагами вышел из спортзала и резко повернул налево, как будто собирался выудить преступника из-за угла.
После уроков Коля и Спича решили пойти на пляж. Погода была очень теплой. Купальный сезон в Москве уже закончился, но просто посидеть на песке было вполне можно.
Тем более что тем для обсуждения у друзей было предостаточно. Коля поделился с приятелем всеми своими приключениями — и вчерашним визитом к англичанке, и сегодняшней проверкой выпуклостей директорской дочки.
Спича слушал все это с раскрытым ртом. А потом парень вдруг неожиданно принял независимый вид и посмотрел туманным взором куда-то в пространство, на тот берег реки, где возвышались жилые высотки. Он явно был под впечатлением от услышанного.
Наконец он выдохнул и заявил:
— Нет, блин, я сейчас сдохну. Сколько ты ее держал?
— Секунды две, — ответил Коля.
Спича сложил руки чашечками, вытянул перед собой и начал отсчитывать про себя «раз, два».
Потом он потянулся и сказал уверенно:
— Не думаю, что она кому-то расскажет. Отцу — точно нет. Багдасару — тоже вряд ли. Но тебе обязательно надо к Алисе Денисовне идти! Блин, такая телка! Сама тебя звала!.. Если ты не пойдешь, то я к ней отправлюсь!
Коля не ответил. Он вообще не услышал последней фразы Спичи. Парень снова погрузился в блаженное, мечтательное состояние. Он задрал голову и закрыл глаза.
Воображение быстро нарисовало ему соблазнительную картинку. Он лежит в шезлонге, а рядом, по правую и левую сторону, устроились Ксюша и Алиса Денисовна. Они в купальниках. Слышен плеск волн, крики чаек.
Алиса Денисовна обняла Колю, склонилась к его уху и нежно проворковала:
— You are so cool, милый. Я никогда не встречала таких парней. Ты будешь моим?
— Буду, — твердо пообещал Коля.
Вдруг с другого бока к нему свесилась Ксюша, лежавшая на шезлонге.
Она тоже обвила рукой Колю и с упреком и грустью спросила:
— А как же я? Ведь я отдала тебе лучшие две секунды своей жизни!
Коля смутился, почувствовал себя вором и неуверенно произнес:
— Может быть, когда-нибудь…
— Нет, Коля, ты уж определись, выбери точно, — заявила Алиса Денисовна, нахмурилась и погрозила ему пальцем.
Коля посмотрел на нее и тут же проговорил:
— Я уже выбрал!
— Тогда чего же ты ждешь? — призывно спросила Алиса Денисовна.
Тут налетел неожиданный порыв ветра, который засыпал листьями Колю, Ксюшу и Алису Денисовну.
Парень открыл глаза. На пляже действительно поднялся ветер. Желтые листья падали как снег.
— Не посидишь спокойно, — сказал Спича и отряхнулся. — Давай, вставай. Пойдем ко мне. Нам есть что обсудить.
Коля не стал спорить. Дома его ждала система 12/36, и он явно не горел желанием идти туда. И вообще, если папа всерьез возьмется за реализацию своей очередной гениальной идеи, то Коле, по всей видимости, придется торчать у Спичи гораздо чаще. Лишь бы только тот не был против.
Дома у Спичи было классно, спокойно. Жил он с мамой, которая сыночка просто обожала, никогда не ругала и уж тем более не собиралась испытывать на нем какую-то там заумную методику. Она никогда не кричала на него, только умилялась, вкусно кормила и трепала по щеке. Вот и сейчас маменька наверняка встретит свое чадо улыбкой и любящим чмоком в пухлую щеку. Потом она отправит их с Колей на кухню обедать.
Да, еда в этой семье имела совершенно особый, можно сказать, культовый статус. Во многом благодаря этому Спича рос довольно справненьким, пухленьким мальчиком.
Изначально его кличка была связана совсем не с успехами в английском языке. В четвертом классе мальца прозвали так потому, что сравнили со спичками. Он был совершенно не похож на тоненькую палочку, но почему-то ребятам показалось прикольным именно это несоответствие. Правда, величать его стали Спичей, отбросив уменьшительное «к», как бы намекая, что это весьма внушительная по размерам спичка.
Но со временем это забылось, а Коля сделал много для того, чтобы кличка его приятеля ассоциировалась только с английским словом «speech». Надо признать, что Коля оказался хорошим пиар-менеджером, поскольку к девятому классу про спички одноклассники напрочь забыли. К тому же сам Спича с возрастом вытянулся и здорово похудел, превратился в крепкого симпатичного парня.
Спича повернул ключ в замке. Дверь открылась. В прихожей стояла мама Спичи, Людмила Юрьевна. Но она вопреки всем прогнозам Коли не улыбалась. Лицо у нее было каменным, а руки уперты в бока.
— Это как же понимать? — спросила она.
— Мама, ты чего? — не сообразил Спича.
— А ты не знаешь, что случилось, да? Не в курсе? — Людмила Юрьевна повысила голос и грозовой тучей двинулась на сыночка.
Мама Спичи была худощавой, с короткой стрижкой, ходила в неизменных джинсах и своим внешним видом напоминала девочку-пацанку. Она всегда души не чаяла в сыне. Такой натиск нежной миниатюрной женщины выглядел весьма странно.
Коля даже вжался в угол прихожей. Он никак не ожидал чего-то подобного и не мог понять, какое преступление совершил Спича, чтобы его мама так рассердилась.
— Вот! — Мама протянула вперед планшет, на котором светилась ее открытая страничка «Вконтакте».
Взгляд ее был полон горечи и упрека.
Коля вытянул шею, чтобы получше рассмотреть, что там. Может, Спича заходил с маминой страницы на какие-то запрещенные сайты и Людмила Юрьевна его в этом уличила? Да вроде бы не водилось за Спичей таких грешков. Да и вообще он давно уже не маленький.
— Блин! — сердито буркнул Спича, сбросил с плеча рюкзак и прошагал в комнату.
Коля не знал, что ему делать, но все-таки разулся и направился за ним. Спича же взял планшет и почему-то пошел на балкон. Видимо, затем, чтобы не слышать возмущенных криков матери. Но они доносились и сквозь плотно закрытую дверь.
Коля по-прежнему ничего не понимал, а Спича не объяснял. Он с мрачным видом молчал, исподлобья наблюдал за тем, как мать мечется по комнате.
Наконец Людмила Юрьевна не выдержала и решительно открыла балконную дверь.
— Главное, за что?! Что я такого сделала?! — выкрикнула она.
Глаза ее горели пламенным гневом комсомолки, разоблачившей предателя в своих рядах. Этим взглядом она буквально прожигала Спичу насквозь.
Тот закатил глаза и сказал с заметным нажимом:
— Мама, я прошу, закрой дверь! Занимайся своими делами!
Людмила Юрьевна оглушительно хлопнула створкой.
— Что случилось-то? — наконец спросил Коля.
— Расфрендил я ее. А она все никак не успокоится.
— Что значит расфрендил? — не понял Коля.
— Удалил из друзей «Вконтакте».
— А чего удалил-то?
— Да она всю стену мне испоганила! Прикинь, детские фотки мои постит!
Коля хмыкнул. Теперь все было понятно. Он знал Людмилу Юрьевну и не раз видел, что вся ее страница была забита фотографиями Спичи с комментариями типа «это мое маленькое сокровище». Коля вспомнил, что на прошлой неделе там как раз появилась новинка — физиономия толстого улыбающегося ребенка с соской во рту, украшенная бантиками и кружавчиками. А комментарий матери был убийственным: «Это лялечке два месяца».
Коля покатился со смеху.
— Ты чего? — не понял Спича.
— Да так. Вспомнил кое-что. Не важно. Ты чего хотел обсудить-то?
Спича вместо ответа приподнял газету, прикрывавшую что-то на полу. Коля увидел, что там стоят в ряд несколько пластиковых горшочков, в которых растет какая-то трава.
— Видал? — спросил Спича.
— Это чего?
— Кошкина мята. — Спича многозначительно подвигал бровями.
— И чего? — не понял Коля.
— Ее кошки жрут, — вполголоса с заметным раздражением по поводу непонятливости друга проговорил Спича. — Короче, это тема! Сносит башню, если нормально пожевать.
В этот момент на балкон снова заглянула мать Спичи. Видимо, беспрецедентный поступок сына вызвал в ее душе сильное смятение, раз она никак не могла успокоиться. Коле даже жалко стало бедную Людмилу Юрьевну, для которой Спича был смыслом жизни и светом в окошке.
— Это значит, что я тебе не друг, да? — проговорила она, не обращая внимания на то, что Спича тут же быстро вернул газету на место. У тебя так много друзей, что ты ими разбрасываешься!
— Да потому их и нет, что у меня мама во френдах! — пробурчал Спича. — Вообще, ты зачем «Вконтакте» зарегилась? Сидела бы в «Одноклассниках» — для тебя там самое оно. Там такие же вот вечные… — Спича хотел сказать что-то обидное, типа «домашние курицы», но на ходу смекнул, что уже и так достаточно обидел мать, — вечные девочки сидят, постят всяких котиков, деток! Умиляются там. Короче, мама, давай-ка ты переезжай в «Одноклассники»!
— Может, мне еще и в соседний подъезд переехать? — Людмила Юрьевна обиженно всплеснула руками. — Или вообще в другой город?
— Да как ты не понимаешь, что «Вконтакте» своя тусовка! Она для реальных пацанов.
— Зато ты больно много понимаешь! Отовсюду мать родную гонит! — Людмила Юрьевна отчаянно махнула на сына рукой и удалилась с явной обидой.
— Ну что, попробуем? — как только она ушла, спросил Спича. — Я тут нарвал уже.
— Нет, не сейчас, — ответил Коля и встал.
— Ты куда?
— Блин, Спича, но мне же надо…
— К Алисе Денисовне? Блин!.. — с явной завистью протянул Спича. — Ладно, травка не убежит, завтра попробуем. Только обязательно. Я тебе отвечаю — крутая вещь!
— Ладно, — отмахнулся Коля.
Он был твердо убежден в том, что эта трава уж никак не круче предстоящей встречи.
Спича критически осмотрел его и спросил:
— Чего, прямо так вот и пойдешь?
— А что? — не понял Коля.
— С пустыми руками на свидание не ходят. У тебя деньги остались?
Денег у Коли не было, поскольку апробирование системы 12/36 заставило всех членов семьи Смирновых позабыть о такой мелкой и суетной вещи. Спича был настоящим другом, отнюдь не страдал черной завистью и не собирался препятствовать Колиному счастью.
— Ладно, — сказал он. — У меня что-то должно было остаться.
Они вышли с балкона. Спича полез в карман куртки и вытащил несколько смятых бумажек.
— На букет роз, конечно, не хватит. Но уж извини. На гвоздичку, наверное, наберется.
— Ладно, я пошел. Спасибо, Спича, — проговорил Коля и направился в прихожую.
Через зеркало, висевшее там, он увидел Людмилу Юрьевну, сидевшую на кухне, одинокую и расстроенную. Кроме того, оттуда же доносился запах пирожков.
Спича переминался с ноги на ногу на пороге своей комнаты. Коле было видно, что ему стыдно.
Неизвестно, что на него больше подействовало, пирожки или укор совести, но он, уверенный в том, что приятель уже ушел, двинулся на кухню, подошел к маме и сказал:
— Мама, ну ты что! Я же тебя люблю. Ты мой самый лучший друг!
У Людмилы Юрьевны закапали слезы.
— А я тут пирожков напекла для своего ежика! — с упреком проговорила она. — Специально торопилась, чтобы успеть. Думала, придет из школы, а они как раз горяченькие!
Спича потерся щекой о мамино плечо, и Людмила Юрьевна сразу растаяла.
— Будет пирожки мой ежик? — Она вскочила со стула.
— Да, конечно, ежик будет пирожки! — ответил Спича.
Коля, сгибаясь пополам от едва сдерживаемого смеха, постарался бесшумно притворить дверь и выскользнул на лестничную клетку.
Склонность Спичиной мамы к употреблению уменьшительно-ласкательных суффиксов была давно известна Коле. Он старался никому об этом не рассказывать, чтобы не смущать Спичу перед другими одноклассниками. Какие только прозвища не сыпались на Спичину голову! Коля лично был свидетелем «лялечки», «зайчика», «пупсика» и даже «бабасика». Так что словечко «ежик», пожалуй, выглядело самым безобидным и нейтральным. Вроде бы это давно стало привычным, однако Коля никак не мог сдержать смех, когда в очередной раз слышал от Людмилы Юрьевны ее излюбленное «мой ежик».
Но сейчас не время было предаваться веселью по поводу Спичи и его мамы. Коле предстояло действовать решительно и смело.
Для начала он отправился в цветочный магазин. Денег и впрямь хватило на единственную гвоздичку, зато уж Коля постарался выбрать самую лучшую. Он был решительно настроен продолжить свидание с учительницей, так по-дурацки прерванное.
Как назло, домофон не отвечал, а у Коли не было терпения ждать. Только бы Алиса Денисовна была дома! Может быть, она в ванной? При мысли об этом Колю обдало жаром.
Затренькал домофон, кто-то вышел из подъезда. Коля едва не сбил с ног этого человека и помчался вверх по лестнице. Он взлетел на второй этаж, остановился перед квартирой Алисы Денисовны и на мгновение замешкался. Парень пригладил волосы, отряхнул брюки, потом вспомнил еще об одной важной вещи, выдернул из кармана мятную жвачку и сунул в рот.
Наконец он позвонил. Никто не открывал, и Колю охватила досада. Блин, неужели все зря? Опять все срывается! Он надавил на кнопку еще раз.
Через некоторое время дверь слегка приоткрылась. Коля увидел Алису Денисовну. По его телу сразу разлилось облегчение, а все планы и надежды забушевали с новой силой.
Алиса Денисовна смотрела на Колю пристально, внимательно и чуть удивленно, но войти почему-то не приглашала. Парень представлял себе все это совсем по-другому и заметно растерялся.
— Коля, ты чего-то хотел? — как-то нервно спросила Алиса Денисовна.
Коля, мгновенно напрягшись, стоял в нерешительности.
Он не знал, как надо поступать в таких случаях, и промямлил:
— Вот я и вернулся.
Алиса Денисовна обернулась назад и посмотрела в глубь квартиры.
— Что? — переспросила она.
Коля шагнул вперед и попытался заглянуть в квартиру, но ничего толком не увидел.
Алиса Денисовна загородила собой проем и повторила:
— Так что ты хотел, Коля?
Парень замялся, потом неуверенно спросил:
— Осталось ли у вас еще вино?
— Какое вино? — не поняла Алиса Денисовна.
Коля задумался, но тут же нашелся:
— А может быть, сходим вместе в «Шоколадницу»? Там здорово!
— В чем дело, Коля? — Алиса Денисовна нахмурилась.
Коля набирался мужества как перед броском в ледяную воду.
— Просто я подумал… Ну, хорошо. Может быть, мы посмотрим еще раз этот ваш фильм?
В воздухе повисла пауза. Алиса Денисовна стояла задумчивая, словно что-то про себя решала. Коля тихо молил Господа, чтобы она согласилась. Больше он не допустит таких оплошностей, как в прошлый раз! Только бы она согласилась!
Алиса Денисовна тихонько вышла на лестничную клетку. Она уже хотела прикрыть за собой дверь, как вдруг споткнулась обо что-то, ойкнула и наклонилась. Коля увидел мужской ботинок, стоявший у двери. Алиса Денисовна взяла его в руки и аккуратно поставила обратно за дверь, после чего притворила ее. У Коли внутри пробежал нехороший холодок.
В голосе Алисы Денисовны тоже был холодок, хотя говорила она спокойно, мягко, даже по-доброму:
— Ты знаешь, Коля, мы еще это не проходили, но в английском есть такое время — Past Perfect. Прошедшее завершенное. Это когда что-то случилось в прошлом, возможно, случайно. И завершилось. Закончилось. Понимаешь? Больше не повторится.
Коля стоял совершенно потерянный, смущенно и тупо таращась в стену. Значит, она все-таки обиделась всерьез.
С трудом ворочая языком, он проговорил:
— Меня и правда вчера просто из дома не пустили. Я хотел…
— Я знаю, Коля, — мягко перебила его Алиса Денисовна. — Но ты ученик, я учительница. Все остальное — неправильно, глупо и опасно. Все. — Она решительно шагнула в квартиру и закрыла за собой дверь.
«Бух!» — отдалось в Колиной груди словно выстрел.
Парень медленно повернулся и побрел вниз по лестнице. Ему казалось, что этот путь ведет на эшафот. Все кончено. Навсегда.
Наконец Коля спустился вниз, во двор. Уходить ему не хотелось. Мальчишке казалось, что если он сейчас уйдет отсюда, то оборвет последнюю ниточку надежды, связывавшую его с Алисой Денисовной, которую он неожиданно обрел и так глупо потерял.
Коля опустился на лавочку и сидел долго, весь расстроенный и удрученный. Он механически теребил в руках гвоздичку, пока та не превратилась в жалкие лохмотья, точно такие же, как Колино сердце. Мимо сновали люди, они входили в подъезд, выходили из него. Коля не замечал их, не видел лиц. Он сидел в безмолвном отупении, не ощущая холода.
Хлопнула подъездная дверь, из нее вышел мужчина. Коля проводил его отсутствующим взглядом и вдруг встрепенулся. Он узнал этого человека. Это был Владимир Анатольевич Дронов, директор школы!
Коля совершенно не ожидал увидеть его здесь. Он вскочил с лавочки и тут же сел обратно. Дронов тоже заметил его и сразу узнал. Коля опять привстал.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.
Наконец Дронов подошел ближе и непринужденным тоном, с улыбкой спросил:
— Гуляешь?
— Ага, — просто ответил Коля.
— Живешь здесь недалеко? — продолжал вполне дружелюбно расспрашивать директор.
— Ну да. Здесь недалеко, — повторил за ним Коля.
Дронов поманил его рукой. Коля подошел. Вблизи он заметил, что улыбка на лице директора какая-то фальшивая. Тот явно нервничал, но пытался это скрыть.
— Алиса Денисовна сказала, что у вас урок? Это же ты заходил, да? — спросил он, широко и ненатурально улыбаясь.
Коля чуть подумал и кивнул.
— Ну, молодцы, — похвалил директор. — А я вот, видишь, тоже. После института все забыл. Хорошо, что Алиса Денисовна помогает. — Дронов помолчал и добавил: — Она подтягивает мой английский.
Некоторое время они стояли молча, каждый погрузился в собственные мысли.
Потом Дронов с приятным кряхтением расправил плечи и произнес:
— Только ты в школе не трещи об этом, а то как-то неудобно — директор — и английского не знает. Лады? Тебя же Коля звать?
— Да, — отозвался парень.
— Ну, давай, Николай! — Дронов хлопнул его по плечу. — Nice to meet you! — Директор закурил и торопливо двинулся к машине.
Только тут Коля обратил внимание на его «Ягуар», который не замечал раньше. Как он мог не увидеть такую приметную машину?
Сразу все встало на свои места: замешательство Алисы Денисовны, ее нежелание пускать его в квартиру, мужской ботинок, Past Perfect. Ах, какой же он идиот! Ведь все же предельно ясно!
Коля оглянулся в ту сторону, где скрылся автомобиль Дронова, потом поднял глаза к окну Алисы Денисовны. В нем царил полумрак.
Коля растоптал ногами ошметки гвоздички и поплелся домой. Больше ему здесь нечего было делать.
Алиса не сразу обратила внимание на Дронова. Все-таки разница в возрасте была существенной, да и шла она в школу для того, чтобы работать, а не крутить романы, и сильно волновалась перед первой встречей со своим будущим начальством.
Но Владимир Анатольевич оказался на удивление мягок и обходителен. Он галантно поднялся ей навстречу из-за стола, и в его зажегшихся глазах Алиса заметила интерес. Тогда она приняла его за любопытство к новой сотруднице, охотно рассказала о себе, ответила на все вопросы директора. При этом ей показалось, что Дронова больше интересовала не ее учеба в университете, а частная жизнь.
Буквально через несколько дней Владимир Анатольевич предложил новой учительнице подвезти ее домой после работы. Слепова согласилась и села к нему в машину. По пути они мило болтали о том о сем.
На следующий день Алиса вышла из дома и, к своему немалому удивлению, увидела улыбающееся лицо Дронова. Он смотрел на нее из окна автомобиля.
— Привет! — Директор широко улыбнулся.
— Здравствуйте, — ответила Алиса.
— А вы на чем обычно добираетесь на работу?
— На метро, — сказала Слепова и пожала плечами.
— Я мог бы вас иногда подвозить, — предложил Дронов. — Тем более что мне это совсем нетрудно. А вы с кем живете, Алиса?
— Одна.
Она действительно жила одна уже три года. Когда ей исполнилось двадцать один, мать решила, что дочь уже стала достаточно взрослой, чтобы жить самостоятельно. К тому же и другие жизненные обстоятельства этому поспособствовали. Умерла бабушка, в чьей квартире сейчас и жила Алиса, стал все чаще болеть отец — прихватывало сердце, да и сама Наталья Владимировна не молодела. А может быть, ей просто надоела эта игра в непутевую дочь и образцовую мать.
Как бы то ни было, Алису поселили в бабушкиной квартире и оставили в покое. Мать ограничивалась редкими, сухими телефонными звонками. А Алиса навещала родителей, только если им требовалась какая-то помощь. Поначалу она была рада тому, что избавилась наконец-то от вечной опеки и критики, но теперь, спустя три года, ее начало угнетать одиночество.
— Тогда я подвезу вас вечером. Нечего вам трястись в метро, — решительно сказал Дронов.
— Но вам же ведь, наверное, это неудобно, Владимир Анатольевич, — заявила Алиса.
— Нет, вполне удобно. — Директор махнул рукой.
«Интересно, он всех новых сотрудниц подвозит до места работы?» — думала Слепова, идя в класс на урок.
Она отметила, что Дронов почему-то высадил ее за квартал до школы, сославшись на то, что ему нужно заехать еще в одно место.
Вечером он ждал ее не у входа, а ближе к парку. С собой у него были торт и две бутылки вина. Алиса не спросила, для кого они предназначаются.
Они подъехали к дому, и Дронов, как само собой разумеющееся, повел ее в подъезд. Алиса чувствовала себя немного неловко, поскольку в квартире было не убрано, да и ничего вкусного она не приготовила, поскольку питалась в школьной столовой.
Дронов же очень естественно и непринужденно снял пальто и сразу же прошагал в кухню.
— Где у вас фужеры, Алиса? — спросил он на ходу.
Пока она резала торт, директор наполнил бокалы вином. Алиса несмело запротестовала, поскольку не ужинала и пить на голодный желудок не хотела, но Дронов тут же сказал, что это чисто для аппетита.
Потом они долго сидели, потягивали вино и рассказывали друг другу о себе. Алиса говорила о своей жизни только в общих чертах, поскольку не считала ее интересной и заслуживающей серьезного внимания. А вот Дронов повествовал о себе весьма ярко и красочно. Оказалось, что он много где бывал, преимущественно в южных странах, был знаком со многими яркими людьми и даже мировыми знаменитостями.
— Надо же, вы такой интересный человек, — сказала захмелевшая Алиса, улыбнулась и спросила: — А как вы попали в школу? Вам здесь не скучно?
— Это долгая и уже давняя история, — с налетом грусти ответил директор. — И вообще я вовсе не так счастлив, как может показаться на первый взгляд.
— Отчего же?
— Дефицит взаимопонимания с близкими людьми, — сказал Дронов.
— А у вас есть дети? — осторожно поинтересовалась Алиса.
— Есть, — тут же ответил Владимир Анатольевич. — Дочь Ксюша. Она скоро пойдет учиться в нашу школу. А что, разве коллеги еще не насплетничали вам обо мне? Я-то думал, что наши дамы все знают о своем начальстве и уже должны были поделиться этими сведениями с новой учительницей.
— Нет, я просто ни с кем пока особо не разговаривала. Я вообще сложно вхожу в новый коллектив, — смущенно проговорила Алиса.
— Значит, я так понимаю, вы скромная затворница-домоседка? Вечера проводите одна перед телевизором или с чем? С учебником английского? — пошутил Дронов.
— Да, почти. За Интернетом.
— И вам не бывает одиноко? Неужели вы не хотите, чтобы вас кто-нибудь выслушал по вечерам?
— Кто? — тихо спросила Алиса.
— Ну, например, я! — вдруг с жаром воскликнул Владимир. — У нас с вами очень много общего.
— Но… — Алиса еще пыталась что-то возразить, но руки Владимира уже тянулись к ней.
Она не пыталась сопротивляться этому. Потому что был вечер, на столе стояло вино. Ей действительно хотелось, чтобы ее обнимали по вечерам. К тому же Владимир открыто восхищался ею, не скупился на ласковые слова и щедро осыпал комплиментами. Мать много лет подряд внушала ей нечто противоположное, поэтому Алиса мгновенно купилась на этот контраст.
Владимир не остался у нее до утра. Он так толком и не рассказал ей о своей семейной жизни, но Алиса поняла, что полное отсутствие взаимопонимания с женой все-таки не позволяет ему открыто завести отношения на стороне.
Директор не довозил ее до школы, скрывал их связь. Он всегда прикрывал рукой телефонную трубку, когда разговаривал с женой. Все это свидетельствовало о том, что ей вряд ли стоит рассчитывать на его уход из семьи.
Но это если судить разумом, а Алиса-то руководствовалась чувствами. Она, конечно же, считала виноватой во всем жену Владимира. Он давно ушел бы от нее, но она удерживала его ребенком, горячо любимой дочерью. Это было так несправедливо!
Но отношения между ними все-таки начались и тянулись уже около десяти лет.
В этот сентябрьский вечер Алиса открыла дверь после третьего звонка. Лицо ее было хмурым, губы плотно поджаты. Однако Дронов успел хорошо ее узнать и понял, что это маска. По припухшим векам он догадался, что она плакала и поспешно замазала их тональным кремом.
— Что случилось, малышка? — с порога спросил Владимир Анатольевич.
«Блин, не надо было сегодня к ней ехать!» — мелькнула в голове запоздалая мысль.
Теперь уже нельзя было сослаться на срочные дела и уйти. Ему приходилось отыгрывать свою роль утешителя.
— Случилось, — с нажимом ответила Алиса. — Уже давно. Ты прекрасно об этом знаешь.
— Нет, не знаю. Я ведь не экстрасенс. Что-то серьезное? Я могу чем-то помочь? — Дронов принял деловой вид.
— Серьезнее некуда. Скажи, пожалуйста, ты помнишь, какой сегодня день? — В голосе Алисы слышался явный укор.
— Нет, а что такое? — Дронов искренне удивился.
— Ровно десять лет назад в этот день мы с тобой впервые… остались вдвоем.
— Так, — озадаченно проговорил Дронов, еще не понимая, что от него хотят. — Я, честно говоря, не помню. Торт, что ли, надо было купить? Или ты обиделась, что я без цветов? Так я могу быстренько это все исправить. Сейчас съезжу, куплю у метро.
— Не стоит, — сказала Алиса и выразительно посмотрела на Дронова.
Она видела, что он по-прежнему не понимает ее, и ушла в комнату.
— Ну вот, опять двадцать пять, — пробормотал Владимир, снимая ботинки.
Потом он подсел к ней на диван и обнял за плечи.
Алиса посмотрела ему в глаза и сказала:
— Прошло десять лет, Владимир! Ты помнишь, сколько мне было, когда мы познакомились?
— Слушай, я иногда не помню, сколько мне лет, — беспечно ответил Дронов. — Знаешь, у меня как-то с датами плохо.
— Мне было двадцать четыре, а сейчас на десять больше. Пройдет еще год или два, и я вообще могу распрощаться с перспективой иметь семью и детей…
— Подожди-подожди!.. Ты что, собралась замуж? — быстро прервал ее Владимир.
Алиса не ответила. Глупо было бы говорить, что да, она-то собралась замуж, а вот он совсем не желает ее брать. Поэтому она просто молчала.
Дронов не выдержал первым и заявил:
— Слушай, зачем портить вечер, тем более такой хороший? Давай я сейчас быстро сбегаю, куплю вина, и мы с тобой отметим знаменательный, прекрасный юбилей, десятую годовщину нашей встречи.
Алиса не отвечала. Ему было видно, что ничего она отмечать не хочет, желает в этот день принять определенное решение, крайне важное для себя. Дронов был не дурак. Он все прекрасно понимал и сейчас думал, что бы такого сказать, чтобы, не дай-то бог, не случилось скандала. Он, человек весьма миролюбивый, терпеть их не мог.
— Постой, а как ты это себе представляешь? — продолжил Дронов. — Мы работаем в одном месте. Если то, о чем ты говоришь, произойдет, то тебе придется уйти из школы, потому что наш дружный коллектив скорее всего тебя заклюет.
— Как это заклюет? — спросила Алиса. — Я буду официальной женой директора и по идее сама должна буду всех клевать.
Дронов покачал головой, усмехнулся и сказал:
— Нет, ты все неверно себе представляешь.
— Почему это неверно?
— Да потому, что я там директор только по милости своего тестя. Ты ведь прекрасно понимаешь, что с разводом его милости закончатся. Мне придется вообще уйти из школы. Ты будешь не женой директора, а самой настоящей стервой, разлучницей, разбившей крепкую счастливую семью!
— А это действительно выглядит так? — спросила Алиса и испуганно посмотрела на него.
— Нет, конечно! — тут же ответил Дронов.
— Ты живешь с женой только из-за этого? Но это же аморально!
Дронов усмехнулся и ответил:
— Ну, во-первых, я не большой моралист. А если серьезно, то все тоже не так просто, как тебе кажется.
Алиса посмотрела на него полными надежды глазами и спросила:
— Скажи, ты любишь меня?
Дронов не успел ответить, потому что в этот момент послышался сигнал домофона.
Владимир нахмурился и спросил:
— Кто это? Ты кого-то ждешь?
Алиса покачала головой и сказала:
— Давай не будем открывать. Это вообще, может быть, не к нам. Газеты какие-нибудь принесли.
Дронов обратил внимание на то, что она сказала «к нам». Ей хотелось быть с ним вместе хотя бы вот в таких мелочах, в вещах воображаемых, нематериальных. Ему как мужчине это было непонятно.
Вскоре кто-то позвонил уже непосредственно в дверь. Дронов нахмурился еще сильнее, подошел к окну и осторожно выглянул из-за занавески. Автомобиля жены или кого-либо из знакомых во дворе не было. Зато там торчал его гламурный «Ягуар».
— Слушай, там моя машина стоит, — пробормотал он. — Лучше открыть. Надо хотя бы посмотреть, кто это. Всегда можно что-нибудь придумать. Я скажу, что заехал по срочному делу… предупредить о педсовете!
— Об этом можно и по телефону сообщить, — сказала Алиса и пошла открывать.
Она говорила с кем-то, Дронов стоял в комнате и напряженно прислушивался. Наконец Алиса вернулась, и директор школы тут же бросил на нее вопросительный взгляд.
— Это мой ученик, — сказала она.
— Занимается с тобой английским? — быстро спросил Дронов.
— Да.
— А он, похоже, влюблен в тебя.
— С чего ты взял? — Алиса немало удивилась такой проницательности.
— Да вон он, с гвоздикой идет по двору! — Владимир Анатольевич кивнул на окно, за которым угрюмо маячила понурая фигура Коли. — Ты бы хоть цветок у него взяла! Но вообще-то этому удивляться нечего, — продолжил он. — Мальчики часто влюбляются в учительниц, особенно если те молодые и красивые.
— Молодые и красивые, — с грустью повторила Алиса.
— Видишь, вот и жених тебе подрастает, — продолжал оптимистично вещать Дронов, не переставая улыбаться. — Еще год-два, и ты сможешь идти с ним в ЗАГС.
— Еще год-два, и со мной никто не пойдет в ЗАГС! И вообще, ты представляешь, какая у нас с ним разница в возрасте?
— А у нас с тобой? — парировал Дронов.
Алиса горько усмехнулась.
— Мне его проще усыновить. А ты, может быть, меня удочеришь тогда? — с ехидцей спросила она.
— Дочь у меня уже есть. — Директор школы пожал плечами.
Алиса кивнула и заявила:
— Твои слова надо понимать так, что и жена у тебя тоже есть.
— Так ты же знала об этом с самого начала! — Владимир Анатольевич всплеснул руками. — Я же тебя не обманывал!
— Но ты говорил, что…
— Что я говорил? — спросил Дронов.
— Что я лучшая!
— Это так и есть, — тут же согласился он. — Алиса, я не отказываюсь ни от одного слова, сказанного тебе! Поверь, все, что я когда-либо говорил, — это чистая правда! — Дронов ясными глазами смотрел Алисе в лицо.
Она понимала, что он врет, поскольку это было его непременной, неотъемлемой чертой, но все равно очень хотела верить ему.
Улица была ярко освещена, а на душе у Коли стыли темнота и холод. Он не заметил, как проделал путь от дома Алисы Денисовны до своего. Не помнил даже, сколько времени шел. В таком подавленном состоянии мальчишка подошел к дверям своей квартиры.
За ними его встретила тишина. Коля подумал, что один день, прожитый по системе 12/36, вырубил всю его семью. Он тихонько, стараясь не разбудить родителей, прошел в свою комнату, достал телефон, включил его и увидел тридцать восемь пропущенных звонков от мамы.
Ох, как же Коля про нее забыл? Он просто отключил телефон, чтобы никто не доставал. Надо было позвонить, предупредить, чтобы родители не волновались, соврать что-нибудь. Как еще они его искать не кинулись!
— Николай! — послышался от двери голос папы.
Коля тяжело вздохнул и повернулся.
Значит, никто не спал. Сейчас папа выскажет ему все, что о нем думает. А в его мыслях о сыне сейчас точно нет ничего хорошего. Коля решил, что ему предстоит пережить еще немало неприятных минут. Для его психики, и так получившей сегодня внушительный удар, это было невыносимо.
Из кухни донесся вздох облегчения.
— Все. Слава богу, пришел. Я пошла спать, ужасно устала, — проговорила мама.
— Да, иди, милая. Спокойной ночи. А мы тут поговорим, — сурово произнес папа и кивком велел Коле пройти на кухню.
Парень покорно прошел за ним. Мама на ходу чмокнула сына, потрепала его по волосам и отправилась в свою комнату. Коля остался с папой наедине.
Тот молчал, но как-то очень уж грозно. Ничего хорошего этот факт не предвещал.
— Папа, можно, я тоже спать пойду?.. — тихо попросил Коля.
— Что, девчонка появилась? — неожиданно спросил отец.
Коля неопределенно кивнул. Пусть лучше папа думает, что у него появилась девчонка. Только бы не приставал с расспросами, не читал мораль и вообще не мучил его сейчас.
— Ну да, это нормально, — сказал папа. — Блондинка?
— Нет, — ответил Коля.
Отец о чем-то размышлял, словно стоял перед какой-то дилеммой.
— Так я пойду? — спросил Коля.
— Погоди, сейчас. — Папа наконец-то принял некое решение, встал и прошел в комнату.
Оттуда донесся сначала шорох, а потом вдруг оглушительный грохот.
Там что-то упало, затем включился свет и раздался тревожный голос мамы:
— Ты чего?
Папа торопливо ответил свистящим шепотом:
— Ничего-ничего, тише! Спи! Все хорошо.
— Господи… — устало простонала мама.
Папа вернулся в кухню и положил перед Колей пачку презервативов. Выглядел он чрезвычайно смущенным. Коле было видно, что ему очень неловко.
Папа сел на стул, принялся внимательно разглядывать собственные ноги в тапочках, потом негромко произнес:
— Главное, попробуй заранее…
— Ага. — Коля был согласен на все, даже не верил, что так легко отделался. — Я пойду спать?
— Ты уж посиди немного с отцом-то, — с какой-то обидой проговорил папа. — Раз в жизни.
Коля уже привстал со стула и снова сел. Новая пауза была еще тягостнее предыдущей. Коля нервничал и подергивал ногой. Ему было очень не по себе от темы, затронутой папой. Он не привык обсуждать подобные темы с родителями, не хотел и не мог.
Отцу было ничуть не легче. Он тоже затряс ногой в такт Коле. Так они и сидели несколько минут.
Потом папа поднялся, похлопал Колю по плечу и произнес:
— Иди спать.
О системе 12/36 он не сказал ни слова.
Коля лег в постель, и усталость сразу нахлынула на него. Она опустила парня в пучину спасительного забытья, в котором растворились боль, обида, горечь.
Он увидел себя в пустом зале — том самом, где звучала музыка и проходили репетиции танцев. Сейчас ничего подобного там не происходило. Было слышно, как плещется море. Кричали чайки, накатывали волны, несущие успокоение.
Вдруг парень заметил, что к нему приближается танцующая фигурка. Вот она оказалась совсем близко, и Коля узнал Алису Денисовну. Волосы у нее были длинные и распущенные, не такие, как в школе. Примерно так она выглядела, когда открыла Коле дверь вчера вечером. Да, это было совсем недавно. А теперь уже все по-другому.
Коля смотрел на Алису Денисовну и не двигался. Она продолжала извиваться, становилась все соблазнительней.
Тут пошел снег, прямо повалил хлопьями. Коля завороженно смотрел на Алису Денисовну, кружащуюся в метели, ловил ртом снежинки и не ощущал холода. Тут появилась мама и заботливо водрузила Коле на голову теплую вязаную шапку.
Коля протянул руку к Алисе Денисовне и проснулся. Зазвонил будильник. Коля нажал на кнопку и перевернулся на другой бок. Ему невыносимо хотелось спать. Он решил полежать еще несколько минуточек, закрыл глаза и пытался вызвать прерванное видение. Но Алисы Денисовны, моря и снега больше не было.
— Коля, вставай! — прозвучал над ухом голос мамы, и парень с трудом заставил себя подняться.
Он зевнул во весь рот и увидел, что мама склонилась над кроватью Димы. Брат лежал, отвернувшись к стене, и ни на что не реагировал.
Коля с сонным, осоловевшим лицом, весь растрепанный, хрипло спросил:
— Что с ним?
— Говорит, что заболел, — с беспокойством ответила мама.
Словно в подтверждение ее слов Дима сдавленно закашлялся.
Коля пошел умываться. Ему показалось, что с братом творилось что-то неладное. Вчера тот не пошел в школу. Сказал, что плохо себя чувствует. И сегодня не встает.
Хотя кашель его явно надуманный. Им даже Колю не проведешь, не то что маму. А уж тем более врача, которого она обязательно вызовет. Непонятно, на что он рассчитывает? Для чего ему эта выдуманная болезнь? Вроде бы никаких контрольных у них не намечалось.
Коля так и не нашел ответов на эти вопросы, собрался и отправился в школу.
