ЙОЛА

Йола снова очнулась, под огромным дубом, на безопасном расстоянии от мертвеца – чтобы увидеть его, нужно было отползти назад, на то место, где мужчина сунул себе пистолет в рот, – и заметила, что над ней кружит коршун. Птица, как в комиксах «Счастливчик Люк», которые она как-то нашла в папином кабинете на самой нижней полке. С черным оперением, широко раскинув крылья, он без всякого юмора пялился на нее с высоты. При этом коршун был не один, как начала понимать Йола, когда сон, который свалил ее после небольшого перехода по лесу, постепенно улетучивался; она поднялась вверх на небольшую горку, к группе деревьев, метрах в восьми от места преступления. Рукой подать, даже для ребенка. Марафон боли и страдания, если приходится ползти и волочить за собой раздробленную ногу.

Минимум полдюжины птиц собрались над ней в кроне деревьев. Птицы смерти, содрогнувшись, подумала она. Стервятники, которые чуяли ее состояние: измученная, замерзшая, голодная – в принципе, легкая добыча.

Нога, казалось, была связана с ней одной лишь болью, а так больше не принадлежала ее телу. Йола не знала, хороший ли это знак, что почти невыносимая беспрестанная пытка стала менее интенсивной и сейчас ощущалось лишь монотонное пульсирование под коленом. Возможно ли, что рана уже воспалилась? Что ее кровь постепенно отравляется и стервятники над ней это как-нибудь чуют?

То, что птицы действительно могли оказаться коршунами, было маловероятно (это Йола знала от учительницы по биологии, фрау Яспер, как назло!), эти редкие птицы находятся под угрозой исчезновения, и если в Германии их видят, то поодиночке.

«Минуточку, а если это все-таки коршуны и меня просто вывезли в какую-то чужую страну?»

Нет, женщина на другом конце рации, пообещавшая найти папу, говорила по-немецки, и вообще, зоны действия портативного радиотелефона вряд ли хватит на Испанию или Марокко, или все-таки хватит?

Глупости, гораздо вероятнее, что птицы над ней – бакланы, в пользу этого говорила длинная шея, оперение с металлическим блеском и светлый мазок на горле, единственное яркое цветовое пятно, которое она смогла распознать в сгущающихся сумерках.

Моросило; влажный туман, который окутывал все вокруг, поднимал и кружил запахи окрестностей: мох, трава, земля, дерево. Пахло влажным лесом, и не только из-за дождя. Ветер, который дул ей в лицо то нерешительно, то настойчиво, приносил с собой аромат, для которого Йола не могла подобрать слова лучше, чем «отпуск».

Именно, разве баклан не водная птица? Наверное, возможно, какая разница. Она абсолютно точно чувствовала запах озера. Водорослей, стоячей мутной воды, как на берегу Литценского озера, где живет Штеффен, или на пляже на озере Ванзе, куда на Пасху они ездили на экскурсию в загородную школу.

Йола приподнялась на локте, подтянулась чуть ближе к дубу, чтобы прислониться спиной к толстому стволу, и, не обращая внимания на сожженные руины деревянной хижины с подпаленными школьными стульями, попыталась разглядеть между деревьями горизонт.

И прислушивалась к шорохам и звукам, подтверждающим ее подозрение: плещущиеся волны, которые разбивались о берегоукрепительные сооружения, мягкое шуршание ветра в камыше, может, даже чайки, но, к сожалению, после взрывов у Йолы шумело в ушах – как неправильно настроенное радио. Шуршание было намного тише, чем когда она очнулась в первый раз, но, к сожалению, все еще настолько громким, что поглощало многие окружающие шумы. Например, Йола видела, как одна из могучих птиц взлетела в небо, практически беззвучно взмахнув крыльями, – звук напоминал шелест шелковой бумаги, не больше.

Но она все равно схватила рацию (моя прелесть, – всплыл в памяти голос Голлума), чтобы сказать этой невозмутимой женщине, что она, видимо, у воды; предположительно у какого-нибудь озера.

– Алло, Фрида? Вы там?

В трубке что-то щелкнуло, когда Йола отпустила переговорную кнопку. Штеффен наверняка добавил бы «конец связи», как делал раньше, когда они еще играли с его детской рацией, но сейчас это показалось Йоле глупым.

– Алло? Фрида?

Сердце у нее упало, когда Фрида не ответила. Затем и вовсе ушло в пятки, когда она услышала незнакомый голос.

– Йола, ты меня слышишь?

Низкий мужской голос.

– Да, да, кто вы?

В возбуждении она посмотрела вверх. Птицы взметнулись, испугавшись какой-то невидимой опасности, которую могут почуять только животные.

– Не бойся, – сказал мужчина со странным акцентом. – Меня зовут Джеймс Эдвардс. Я друг твоего отца. Мы уже едем с мамой и папой, чтобы забрать тебя.