Глава 13. Королева тенниса

– А-ах! – вырвалось у Чарли, когда она ударила точно центром ракетки по взмывающему мячу. Едва не задев сетку, мяч приземлился у задней линии; Чарли даже усомнилась, не ушел ли он в аут. Она редко издавала звуки на выдохе – считая их некрасивой и неженственной уловкой некоторых теннисисток, призванной отвлечь соперницу, – но сейчас это была чисто физиологическая реакция на удар, в который она вложила всю силу. Визгливый рык сорвался с ее губ непроизвольно. Она пришла в ужас – и все же вынуждена была признать, что выкрик принес облегчение.

– Тридцать – ноль, – объявила в микрофон судья со своего высоко поднятого над кортом сиденья.

– Требую повтора! – завопила Карин, указывая рукой на линию. – Аут!

– Мисс Гейгер требует повтора. Мы пересмотрим розыгрыш, – объявила судья.

Сердце Чарли забилось от волнения. Они играли уже два с половиной часа, победа была в двух очках. Она глубоко вдохнула через нос, выдохнула через рот и стала медленно ходить, чтобы расслабить ноги. Потом взглянула на трибуны. Отец, Джейк, Дэн и Тодд, не отрываясь, смотрели на огромные экраны, где должно было начаться воспроизведение записи.

Медленно, очень медленно, по идеальной дуге мяч летел над сеткой, приближаясь к задней линии. Камера приблизила изображение настолько, что на экране стал виден только мяч и несколько сантиметров задней линии. Вот мяч медленно приближается к ней, и – бам! – крошечная часть нижней поверхности мяча задела самый краешек ленты. Камера подтвердила: да, был один сантиметр – возможно, меньше – перекрытия между мячом и задней линией. Чарли воздела кулак в воздух. На трибунах грянули аплодисменты. Тодд вскочил на ноги, вскинул руки над головой и закричал:

– Да, Чарли! Теперь добей ее!

– Счет остается тридцать – ноль, – спокойно объявила судья. – Карин Гейгер использовала последнее требование повтора.

Карин ударила себя ракеткой по ноге и громко выругалась по-немецки.

Стараясь сохранять спокойствие, Чарли подошла к линии и махнула рукой подающей мячи девочке. Та сразу же подбежала и протянула ей два мяча. Чарли сунула первый в штанину черных шортов, второй ритмично отбила о корт – раз, два, три – и сразу затем подбросила в воздух. Полуденное чарлстонское солнце слепило, но она привыкла тренироваться при ярком солнечном свете. Чарли следила, как мяч взлетает к небу, а затем, едва только мяч достиг самой высокой точки, оттолкнулась ногами от земли, вытянула правую руку из-за спины и вложила в удар силу всего тела.

Мяч угодил во внутренний угол квадрата. Карин даже не успела добежать. Подача навылет. Радар-экран в задней части корта зарегистрировал скорость подачи: 103 мили в час. Трибуны взревели.

– Сорок – ноль, – объявила судья на вышке. – Матчбол.

– Чарли! Чарли! Чарли! – скандировали трибуны.

– Прошу тишины на корте, – строго сказала судья, но болельщики и не думали униматься.

Соперница Чарли выглядела так, словно испытывала физическую боль. Собственно, наверное, так оно и было: матч шел уже два часа и тридцать восемь минут. Каждая из них выиграла по сету на тай-брейке, и счет третьего сета теперь был 5:4. Обе взмокли и тяжело дышали.

«Матчбол, матчбол, матчбол», – снова и снова мысленно повторяла Чарли, стараясь глубоко дышать, успокоиться и оставаться сосредоточенной. Если не обуздать бушующий адреналин, есть риск перегореть: руки начнут трястись, ноги – дрожать, концентрация нарушится. Чтобы хоть немного унять бешеное биение сердца, она размеренно вдыхала и выдыхала, направив все внимание на струны своей ракетки.

Снова подбежала девочка, подающая мячи. Чарли приняла от нее полотенце и вытерла лицо, потом взяла один мяч из тех двух, которые девочка держала на уровне ее глаз, и медленно зашагала к линии подачи. Момент истины. Здесь все закончится. Здесь Чарли возьмет свой третий титул в одиночном разряде на турнире Премьер-уровня. Прежде чем подбросить мяч в воздух, она взглянула на противоположную сторону и увидела, что Карин, вместо того, чтобы готовиться принимать подачу, согнулась пополам, опустив голову к коленям. Насколько Чарли могла видеть с такого расстояния, у Карин не было травмы и ее не тошнило, просто она выгадывает дополнительные секунды, чтобы отдышаться.

Правила игры диктовали, что Чарли, как подающая, должна ждать, пока соперник будет готов к приему, но они также гласили, что соперник должен быть готов к приему в течение разумного периода времени. Карин знала, что Чарли никогда не станет подавать мяч, если увидит, что соперница не готова. Чарли знала, что Карин это знала. А еще она знала, что Карин намеренно тянет время, надеясь сбить ее с темпа, использует психологический прием, чтобы вырвать хотя бы небольшое преимущество в почти проигранном матче. Неспортивно, но действенно: Чарли чувствовала, как нарастает ее злость, пока она стоит на линии, снова и снова отбивая мяч о корт, ожидая, когда соперница поднимет голову в знак того, что готова продолжить игру.

Когда Карин потянулась руками к носкам кроссовок, Чарли посмотрела на трибуны. Тодд глядел прямо на нее, словно ждал ее взгляда. «Подавай!» – одними губами велел он. Чарли замерла. Она, несомненно, поняла его правильно – но разве так можно? Она глянула на судью – та казалась совершенно невозмутимой, – затем вновь на Тодда. Его глаза сузились; он с яростью во взгляде уставился на нее: «Давай!»

Именно об этом Тодд бесконечно твердил на тренировках. Ты играешь не с родственниками, не с друзьями, даже не с приятельницами; ты играешь с врагами. Они выходят на корт и прилагают все силы к тому, чтобы перехитрить тебя, сокрушить твою решимость. Они используют каждое, даже самое незначительное, преимущество, и если ты хочешь хотя бы иметь шанс их победить, ты должна отвечать тем же. Как настоящий соперник, а не как девушка, которая пытается завоевать титул Королевы сердец. Чарли ненавидела его нотации, но по крайней мере сейчас Тодд прав. Ее противниц не волнует спортивное поведение.

Больше не раздумывая, Чарли поставила ноги на ширине плеч, отбила мяч о корт один раз и подбросила его в воздух. Краем глаза она видела, что Карин успела отреагировать и вытянуть ракетку к мячу – и тот пролетел мимо. На это Чарли и надеялась: если принимающий пытается вернуть мяч, он считается готовым к приему.

В первую секунду никто не понял, что произошло. Затем судья на вышке подалась к микрофону и объявила:

– Гейм. Сет. Матч. Турнир. Поздравляем Шарлотту Сильвер с победой в «Вольво Кар Оупен» две тысячи шестнадцатого года.

Болельщики обезумели. Чарли воздела руки над головой и издала победный клич. Ликование болельщиков в сочетании с ее бешеным адреналином сделало все окружающее более четким и ясным. Вот оно. Победа. Победа, которая катапультирует ее в первую десятку рейтинга, а в турнирной сетке предстоящего Открытого чемпионата Франции она будет посеяна выше. Она стала серьезным соперником для сильнейших теннисисток мира. Ее победа приведет в восторг «Найк», подтвердит для «Сваровски», что они сделали правильный выбор, и, без сомнения, привлечет новые спонсорские предложения. Чарлстон не самый крупный турнир года, однако престижный. Первое место в нем значило немало.

Чарли поправила свою крошечную диадему и взглянула на трибуны, туда, где сидела ее команда. Тодд сиял, Джейк, снимавший происходящее на телефон, помахал Чарли и жестом просил ее улыбнуться. Справа от Джейка было пустое место, где несколько минут назад сидел Дэн. «Куда он убежал? Не мог подождать десять секунд, чтобы меня поздравить?» – подумала она с раздражением. Ее отец сидел в ряду за тренером и братом. Он был единственным, кто держал руки на коленях, не аплодировал, не снимал ничего на телефон, а с немного грустным выражением лица наблюдал за ликующими Тоддом и Джейком. Кажется, он покачал головой? Чарли вытянула шею, чтобы лучше видеть. Отец поймал ее взгляд, улыбнулся, но улыбка вышла безрадостной. И она поняла.

– Э-э… простите, кажется, вас ждут, – пробормотала девочка, подающая мячи.

Девочка указала вперед. За сеткой, широко расставив ноги, прижав ракетку к животу, стояла Карин, с яростью глядя на Чарли.

– Ты не только продажная шлюха, ты еще и мошенница! – прошептала она.

Чарли отшатнулась, словно ее ударили. Она не ожидала таких слов от всегда приветливой Карин.

– Что?

– Я думала, ты другая. Я ошибалась.

Чарли замерла, ошарашенная. И это говорит девушка, которая весь матч кричала, грязно ругалась и ставила под сомнение каждое очко? Которая сама пыталась сжульничать на матчболе?

– Какой надо быть стервой, чтобы подавать, когда твой соперник не готов? – прошипела Карин, а затем внезапно схватила ее руку, резко встряхнула вверх-вниз и, растянув губы в фальшивой улыбке, громко сказала: – Отличный матч, Шарлотта. Можешь собой гордиться!

Бесцеремонно отбросив ее руку, Карин схватила сумку и быстро зашагала с корта.

Чарли послала несколько мячей на трибуны, потом стояла на корте, пока шла церемония вручения трофея, дала несколько интервью, позировала для фотографий со спонсорами турнира, а когда все закончилось, отправилась в раздевалку, которая, к счастью, была пустой. Она задержалась у зеркала, разглядывая свою черную юбку с кожаной отделкой, украшенные стразами кроссовки и сверкающую диадему, и вдруг показалась себе смешной в этом наряде, в котором всего три часа назад чувствовала себя такой сильной. Потом, стоя под обжигающим горячим душем, она вспоминала слова Карин. Выходит, люди считают, что она встречается с Марко только потому, что он знаменит? Что она смошенничала ради победы? Но разве она такой человек?

Выйдя из душа, Чарли не спешила одеваться на праздничный ужин в ресторане «ФИГ», где ее будет ждать вся ее команда и еще не меньше двадцати человек – представители WTA и организаторы турнира. Будут ли они, поднимая бокалы с шампанским, думать, что чествуют мошенницу? Унизительная мысль… Может, сказаться больной и убежать в гостиницу? Нет, это привлечет внимание; лучше посидеть за столом пару часов, а потом извиниться, сославшись на усталость. Если все сделать правильно, к девяти она уже будет в постели.

– Чарли? Ой, прости, не знала, что ты не одета…

Чарли вздрогнула от неожиданности, однако мгновенно узнала этот голос.

– Марси? Привет! Что ты здесь делаешь?

Ее бывший тренер улыбалась, и Чарли почувствовала волну облегчения. Они не виделись много месяцев, и Чарли часто думала о том, какой будет их первая встреча. Марси не изменилась. Ее прямые, очень густые светлые волосы были стянуты на затылке в аккуратный хвост, достаточно практичный для спортзала и вполне уместный на официальном приеме. Как всегда, она была одета очень просто и в белых джинсах и свитере с вырезом буквой V, подчеркивающих фигуру, казалась лет на десять моложе своих тридцати с хвостиком. С тех пор, как Марси ушла из профессионального спорта, минуло одиннадцать лет, тем не менее она по-прежнему выглядела так, словно в любую минуту может взять ракетку и в пух и прах разгромить какого-нибудь неосторожного глупца, посмевшего бросить ей вызов.

– Прости, что вот так врываюсь. – Марси бросила Чарли полотенце.

– Спасибо, – сказала Чарли, оборачивая маленький хлопковый прямоугольник вокруг груди. Она заметила, что брови Марси озабоченно сдвинуты. – Что-нибудь случилось?

– Я с плохими новостями… ну, по крайней мере, не с самыми приятными… Сейчас сюда придет женщина из допинг-контроля. Я слышала, как она спрашивала у администратора, где тебя найти. Я сообразила, что ты здесь, и хотела тебя предупредить. Она будет здесь с минуту на минуту.

– Серьезно? – Чарли постаралась не выдать свою радость: ей придется оставаться в раздевалке под надзором работника из допинг-контроля, пока ее моча не станет достаточно концентрированной для проведения анализа. А после трехчасового матча, во время которого она выпила галлоны воды, это может занять час. Или два. Больше всего теннисисты не любили проходить тестирование сразу же после матча, потому что это могло занять целый вечер.

– Да уж, – сочувственно кивнула Марси. – Надеюсь, все пройдет быстро. Ты заслужила праздник.

– Вряд ли с тобой согласится Карин, – произнесла Чарли.

Марси сразу поняла.

– Не терзай себя. Теннис давно стал другим. Ты не пала духом после проигрыша в первом сете, взяла верх во втором и честно и справедливо победила в третьем. Остальное – ерунда.

Чарли прекрасно знала своего бывшего тренера: Марси не всегда говорит то, что думает. Да, Чарли продемонстрировала психологическую прочность, да, она определенно показала на корте впечатляющую стратегию и отличные удары, но в глубине души она понимала, что ей не следовало торопиться с финальной подачей, нужно было дождаться, когда Карин будет готова. Не важно, насколько подлыми были намерения соперницы. Чарли все равно бы выиграла, зато не стояла бы сейчас, голая в пустой раздевалке, слишком стыдясь себя, чтобы наслаждаться победой, которую действительно заслужила.

Дверь открылась, и вошла дородная женщина в тренировочных брюках и спортивной куртке с надписью: «Теннисная антидопинговая программа».

– Шарлотта Сильвер? Тереза Бэрд, из Программы допинг-контроля. Мы должны провести стандартный анализ мочи, чтобы подтвердить честность вашей победы. Вы даете согласие?

Согласие. Как будто у нее есть выбор! Время для проведения тестов выбрали сразу после матча явно в наказание за то, что она пропустила «допинговое окно» тогда, рано утром, когда спала в номере Марко. Если теннисист пропускает тест в назначенное им самим временно́е окно, инспекторы вправе появиться буквально в любое время и в любом месте: в ресторане, на бродвейском спектакле, в аэропорту, в квартире друга или на семейном ужине. Если вы отказываетесь проходить проверку в момент, выбранный инспектором, тест считался проваленным, и вы сразу же получали то же наказание, как если бы были виновны в применении допинга. Так что Чарли, конечно, не стала спорить.

– Я даю согласие. Но должна предупредить: я не уверена, что сейчас смогу пописать.

Женщина кивнула.

– Может, попробуем? Если не получится, вы оденетесь, и мы подождем.

Марси взглянула на Чарли, приподняв брови, словно говоря: «Да, похоже, будет весело». Чарли слабо помахала ей рукой и одними губами прошептала: «Спасибо».

– Марси, пожалуйста, скажи моему отцу и Джейку, что я задержусь, пусть они меня не ждут. Я приеду в ресторан, как только мы закончим. – С ее стороны было не очень красиво обращаться к Марси с такой просьбой – Марси, несомненно, будет неловко встречаться с ее родными, тем более, что с ними наверняка будет Тодд. Однако как только она официально дала согласие на тест, считалось, что тест уже начался, и ей не разрешат пользоваться телефоном, пока она успешно не пописает в баночку.

– Конечно, – сказала Марси, перекидывая сумку через плечо. – Еще раз поздравляю. Ты действительно заслужила победу. – Только когда она вышла, Чарли вспомнила, что ничего не спросила у Марси ни о ней, ни о ее муже.

– Готовы попробовать, мисс Сильвер? – скучающим голосом обратилась инспектор.

– Пожалуйста, зовите меня Чарли. Простите, забыла ваше имя. Мы собираемся вместе идти в туалетную кабинку, так что, вероятно, логичнее обращаться друг к другу по именам.

– Тереза Бэрд. Вы можете называть меня мисс Бэрд. – Она открутила крышку с пластиковой чашки.

– Ясно. Мисс Бэрд. Да, я готова.

Чарли подошла к первой кабинке. На глазах у инспектора, которая стояла возле открытой двери, Чарли присела над унитазом и приняла от мисс Бэрд пластиковый стаканчик. Обеими руками она придерживала полотенце, все еще обернутое вокруг ее тела. Мисс Бэрд кашлянула.

– Прошу прощения, в процессе сдачи мочи я должна ясно видеть емкость.

Чарли подняла голову.

– Правда?

– Да.

– Ну ладно.

Она позволила полотенцу упасть на пол. Держа чашку под собой, Чарли попыталась расслабиться. Наконец, через несколько долгих минут она почувствовала, как чашка в ее руке потеплела. Стараясь не расплескать ни капли, Чарли победно подняла ее – и сразу увидела, что моча совершенно прозрачная. Бесцветная, как вода.

– Черт.

– Я подожду здесь.

Когда Чарли вновь появилась из душа, с облегчением заворачивась в полотенце, мисс Бэрд что-то писала в маленьком кожаном блокноте.

– Нам придется подождать, – пробормотала она, не поднимая глаз.

– Хорошо, – кивнула Чарли. – Можно я пока оденусь?

– Да, – процедила мисс Бэрд.

Чарли начинал раздражать ее неприветливый тон, но она напомнила себе, что бедная женщина едва ли получает удовольствие от работы, которая заключалась в том, чтобы сидеть в туалетах с незнакомыми людьми. Вздохнув, Чарли направилась к своему шкафчику. Мисс Бэрд проследовала за ней и наблюдала, стоя на почтительном расстоянии, как Чарли натягивает спортивный костюм. Она переоденется в праздничный наряд, когда испытание закончится.

– Я пока накрашусь, хорошо?

Мисс Бэрд проследовала за ней к раковинам, и пока Чарли сушила волосы, просматривала какие-то бумаги. Желудок Чарли заурчал от голода, но сейчас нельзя было есть, потому что тогда захочется пить, а лишняя жидкость только затянет этот мучительный процесс. Чарли взглянула на часы: в ресторане уже ждут.

Чарли сделала еще попытку пописать. Безуспешно.

– Не волнуйтесь, рано или поздно получится, – сказала мисс Бэрд. Это было самое человечное из всего, что она до сих пор говорила.

Зазвонил сотовый телефон Чарли. И она, и мисс Бэрд увидели на экране: «Папа».

Чарли смотрела, как он звонит, зная, что ей не разрешено брать трубку, однако на четвертом звонке мисс Бэрд жестом позволила ответить.

– Привет, пап. Я все еще в раздевалке. Со мной здесь инспектор из допинг-контроля, а я не могу пока сходить в туалет. Но она любезно разрешила мне взять трубку, чтобы ты мог поздравить меня с большой победой.

– Поздравляю, – сухо сказал отец.

– Папа. Мы оба знаем, что Карин специально тянула время.

– М-м. – Подобным бормотанием отец обычно выражал свое несогласие. Чарли понимала, что отец на нее злится.

– Правда, какой у меня был выбор? Судья не реагировала, а Тодд показывал, что пора подавать мяч. Если бы ситуация была обратной, Карин уже запустила бы этим мячом прямо мне в голову. Что я должна была делать? Стоять, психуя все больше с каждой секундой и чувствуя, как каменеют мышцы, и ждать, когда она соизволит вернуться в игру?

– Я, конечно, не вправе тебя судить, – произнес он. – Но ты знаешь, как я смотрю на подобные действия.

– Прежняя благородная Чарли ждала бы хоть вечность и проиграла бы этот матчбол, а затем следующий, а дальше все скатилось бы в полное дерьмо. Ты видел, как такое случалось раньше! Марси первая поддержала бы меня. Она сказала бы, что я приняла верное решение, стала психологически сильнее. Если бы я не пошла на этот шаг, то проиграла бы турнир. Проиграла, потому что всегда пыталась всем угодить. Никого другого, похоже, не заботит вежливость, так почему она должна заботить меня? Я не сделала ничего плохого! У меня есть полное право подавать мяч, когда я, черт возьми, сочту нужным!

– Ну, похоже, для себя ты все решила, – промолвил отец.

– Мисс Сильвер? Давайте попробуем еще раз, – предложила мисс Бэрд.

– Папа, мне пора. Увидимся в ресторане, как только…

– Я еду в гостиницу, – сказал мистер Сильвер.

Его голос показался бы совершенно нейтральным любому, кроме Чарли – она-то слышала в нем нотки разочарования.

– Вот как? Ты не будешь с нами праздновать?

– Уже очень поздно. А Джейк и Тодд горят желанием обсудить с тобой матч. Давай поговорим завтра перед моим рейсом.

Чарли помолчала.

– Ладно. Если ты так хочешь… – С пылающими щеками она отключила телефон и повернулась к инспектору: – Думаю, сейчас у меня получится.

На этот раз, погрузив в ее мочу бумажную палочку, мисс Бэрд объявила, что концентрация достаточная.

– Благодарю вас за сотрудничество. Можете идти.

Чарли поблагодарила ее и направилась обратно к своему шкафчику. Она вытащила из кармана куртки записную книжку и начала листать. Стилист подобрала для нее два варианта одежды, но без фотографий Чарли не знала бы, как правильно соединить все элементы наряда.

В этой записной книжке имелись таблицы подбора одежды на любой случай – интервью прессе, телевизионные интервью, приемы для теннисистов, авиаперелеты, семейные обеды и так далее. Чарли переворачивала страницы, пока не нашла таблицу, обозначенную как «Празднования». Из десятка вариантов в этом разделе Моник пометила маленькими стикерами два; сейчас в шкафчике Чарли висели шелковый комбинезон на тонких бретельках, присобранный резинками на талии и лодыжках, и короткий черный топ в паре с чем-то похожим на балетную пачку. Подумав, что она провела в туалете слишком много времени, чтобы, когда снова захочется писать, ломать голову, как снять и надеть комбинезон, Чарли выбрала второй наряд.

Стоя перед зеркалом, она одобрительно подумала, что Моник свое дело знает. Рукава-крылышки подчеркивали загорелые руки, между нижним краем топа и поясом юбки была видна полоска голой кожи, что подчеркивало ее грудь. Черные «лабутены», украшенные стразами «Сваровски», стройнили и удлиняли ноги, хотя Моник, вняв мольбам Чарли, все-таки согласилась на каблук в пять саниметров вместо десяти.

Телефон проиграл мелодию вызова по «Фейстайму», на экране возникла фотография Моник. Зная, что стилист не перестанет звонить, пока ей не ответят, Чарли провела по экрану пальцем и отвела правую руку с телефоном подальше от себя.

– Мне нравится вот этот вариант, – сказала она, перемещая экран, чтобы Моник могла осмотреть ее всю.

– Где ты, черт возьми? Разве ты не должна уже быть в ресторане? – Моник прищурилась. – Да, мне тоже нравится. Я не сомневалась, что юбка от Элис и Оливии подойдет идеально. Покажи обувь.

Чарли направила телефон на свои ноги.

– На самом деле мне довольно комфортно на такой высоте.

Моник недовольно цокнула языком.

– Если ты кому-нибудь проболтаешься, что я согласилась на низкий каблук, мы больше не друзья. Так и знай.

Чарли рассмеялась.

– Где диадема? Я оставила тебе пару запасных в косметичке на дне сумки.

– Да, я видела.

– Надень одну из них, на свой выбор. Ну, кто посмеет сказать, что я отказываю клиентам в творческой свободе?

– Они одинаковые, Моник. Только одна с черными камнями, а другая с розовыми.

– Да, но приятно же, что ты можешь выбирать? Хотя с этим нарядом и в свете того факта, что ты празднуешь огромную победу, я настоятельно рекомендую черную.

– Не знаю…

– Тогда бери розовую, если нравится. Я переживу.

– А не чересчур для Чарлстона? Это, типа, настоящий Юг. Город кашемировых «двоек». И я заявлюсь на ужин в тиаре?

– Еще как заявишься! – воскликнула Моник. – Плевать, пусть даже все остальные наденут тошнотворные розово-зеленые платьишки от Лилли Пулитцер. Речь сейчас о тебе, и ни о ком другом. Ты принцесса-воин. И ты, черт побери, только что победила! Так что надевай чертову тиару и иди с гордо поднятой головой. Представь, что ты в Букингемском дворце. Ты – теннисная королева, вот и веди себя, как положено королеве!

Чарли видела на экране, как Моник ступила на забитый людьми траволатор в аэропорту.

– Левый ряд – для прохода! – крикнула Моник тем, кто тормозил ее движение. Едва сойдя с траволатора, она вновь обратила внимание на экран и рявкнула: – Живо! – так громко, что идущая рядом с ней семья из четырех человек испуганно обернулась.

Чарли аккуратно поставила телефон и достала из сумки черную диадему. Узор из кристаллов «Сваровски» на ней был маленьким и нежным, и их цвет сливался с ее волосами. Может, издалека диадема будет выглядеть просто как блестящий обруч для волос? Чарли вставила небольшие гребни в волосы с обеих сторон и поправила диадему, чтобы узор был по центру.

– Вот.

– Хорошо. И не снимай. Теперь нанеси тушь для ресниц, блеск для губ и иди. К следующему разу куплю тебе накладные ресницы. Думаю, они очень…

– Моник! На корте я не могу носить даже солнцезащитные очки, думаешь, я выдержу накладные ресницы?!

Но Моник уже отключила связь. Чарли улыбнулась, внезапно почувствовав себя лучше, и стала собирать свои вещи.