Глава 11. Сверкающая

Комната отдыха для теннисистов на стадионе в Ки-Бискейн могла похвастать огромным патио с гигантскими окнами, окруженным пальмами. По мере того как разгоралось утро, Чарли снова порадовалась, что ее работа позволяет следовать за солнцем.

– Вижу, мои мужчины меня уже ждут, – сказала Чарли, кивнув Дэну и Тодду и поцеловав Джейка в щеку.

– Чего уставился в телефон? – рявкнул Тодд на Дэна. – Забери у нее сумку, отнеси в раздевалку и скажи дежурному, что мы будем в разминочной комнате через десять минут.

Дэн забрал сумку с ракетками Чарли и направился вниз по лестнице.

Комната отдыха, обычно забитая теннисистами и их тренерами, которые сидели на кожаных диванах, таращась в телефоны и айпады, в этот ранний час была полупустой. Гаэль Монфис и его тренер сидели в углу, попивая горячую воду с лимоном, а на кушетке спала девочка-подросток в спортивном костюме и ярко-розовых наушниках. Несколько телевизоров с плоским экраном показывали в основном пустые корты: на четвертом корте разминались парные игроки, соперница Чарли приступила к растяжке на седьмом, а в остальном все было тихо.

– Она рано, – сказала Чарли, кивая на соперницу на экране.

– Ты бы тоже пришла рано, если бы стояла на семидесятой строчке. Она знает, что проиграет, но учти, по корту она тебя погоняет. Будь готова к ее укороченным ударам, – произнес Тодд, не отрываясь от телефона.

– Чувствуешь себя хорошо? – спросил Джейк. Он тоже смотрел в свой телефон.

Их телефоны просигналили.

– У нее все готово, – хором объявили Джейк и Тодд.

– У кого «у нее»?

– У девушки от Мередит. Она здесь, и у нее все готово. – Джейк встал и перекинул через плечо ремень своей сумки.

– Простите, что?

Тодд и Джейк уже подошли к двери, ведущей к женской раздевалке.

– Ее зовут Моник, она принесла тебе новые наряды и все остальное, – объяснил Джейк.

– Здесь кто-нибудь понимает по-английски? Я согласилась на помощь стилиста вне корта, а не в том, что мне надеть на игру.

Тодд жестом показал на ее костюм.

– Я в моде не разбираюсь, но даже мне ясно, что это – не костюм принцессы-воина. Или вообще что-то путное.

– Это то, в чем я выйду, – сказала Чарли, оглядывая свое бирюзово-розовое платье и такие же шорты. – У меня в сумке два таких же запасных комплекта плюс одобренные носки и кроссовки. Или вы забыли, что этого требует мой контракт?

– Все продумано, – успокоил Тодд. Его телефон опять запищал.

– Продумано? Что происходит?

По контракту с «Найк», Чарли была обязана носить ту одежду, которую они ей предоставят, в том цвете и стиле, который они выберут сами. Она могла иногда сделать какой-нибудь запрос, который в «Найк» обычно старались учесть – предпочтение вшитому в футболку спортивному бюстгальтеру, платье вместо топа и юбки, широкие бретельки вместо тонких, – однако большего влияния на выбор одежды она не имела. На каждом турнире все теннисистки, работающие с «Найк», появлялись в вариациях одного и того же цвета. Бирюзовый и ярко-розовый были не в ее вкусе, но если одежда оказывалась удобной и подходила по размеру, Чарли не роптала.

– Моник – фрилансер, одевала кучу знаменитостей. Так случилось, что она уже была в Майами на этой неделе, приехала на съемки для «Харперс Базар», – сказал Джейк, прокручивая свой рабочий «Блэкберри». – «Найк» дал мне письменное разрешение на ребрендинг, и рано утром оттуда прислали некоторые варианты. Нам позволено поиграть с цветом ради лучшей рекламы. Моник ждет тебя на примерку.

Джейк распахнул дверь раздевалки.

– Иди, – приказал Тодд. – И делай, что она говорит.

Чарли показала охране свое удостоверение и вошла в раздевалку, куда никому, кроме теннисистов – ни тренерам, ни физиотерапевтам, ни друзьям, – не позволено было входить. Интересно, как это удалось Моник.

– Шарлотт? Я Моник. Да, вижу, что вы действительно такая высокая, как говорили. Я не поверила.

– Кому не поверили? – спросила Чарли.

Моник заняла полраздевалки: портативная стойка для одежды, забитая толстовками с капюшонами, спортивными штанами, теннисными платьями, юбками, топами и футболками, раскладной столик с ворохом трусов, спортивных бюстгальтеров, носков и различных головных повязок и напульсников. Что самое странное – все было черным.

– Вашему тренеру. Брату. Википедии. Метр восемьдесят два? В наши дни даже модели редко такие высокие. Но не волнуйтесь, я привезла нужный размер.

Моник, наконец, встала. На первый взгляд она казалась удивительно неопрятной, но, приглядевшись, Чарли заметила, что весь ее облик, граничащий с видом бездомной, был тщательно продуман: платиновые волосы по пояс с пятью сантиметрами черных корней, шелковые черные шаровары с резинкой на талии и лодыжках, спутанный клубок ожерелий из серебра, золота и кожи; мужская майка под обтрепанной мотоциклетной курткой, ботинки из змеиной кожи на толстом каблуке, которые, как ни странно, уместно смотрелись бы и на проститутке, и на скромной пожилой даме. Гвоздем программы было платиновое кольцо на четыре пальца в виде знака бесконечности, инкрустированное сверкающими камнями; таким образом, для выполнения даже самых простых действий оставалась только правая рука и большой палец левой.

– Я спортсменка, а не модель, – сказала Чарли, стараясь держаться спокойно. – Кроме того, в «Найк» меня измерили с точностью до миллиметра. Они знают мои размеры.

Моник рассмеялась. Не любезно.

– Ну, что поделаешь, спешка. Вчерашние поцелуи с Марко Вальехо изменили график вашего преображения, поэтому придется сделать все возможное в кратчайшие сроки. Сейчас быстро сообразим что-нибудь для матча в Ки-Бискейн, а затем – где вы в следующий раз? В Акапулько? – сделаем все как положено.

У Чарли было так много возражений, что она даже не знала, с чего начать.

– Сообразим что-нибудь?..

– Идите сюда, у нас мало времени. Разве вы не должны, типа, загружаться углеводами в восемь?

– Завтрак? Да, мне надо поспешить. – Чарли подошла поближе к стойке с одеждой. – Почему все черное?

– Воины носят черное, – заметила Моник, не оборачиваясь. Она подбирала топ к юбке.

– Я вообще-то предпочитаю платья, – сопротивлялась Чарли. – Я отвлекаюсь, когда футболка крутится в поясе при подаче.

– Хм… – равнодушно протянула Моник, – не много разнообразия в теннисной одежде, правда? Вот, я хочу, чтобы вы примерили. – Она протянула ей относительно безобидные на вид черный топ на бретельках и прямую юбку.

– Никто не носит на корте черный, – проговорила Чарли, чувствуя, как нарастает паника. – Это теннис, а не ночной клуб.

– Примерьте, – твердо повторила Моник.

Чарли разделась догола и выпрямилась: спина прямая, плечи отведены назад, сильная, гордая и уверенная в себе. Она надеялась, что новому стилисту станет хоть немного неловко, но Моник ничуть не смутилась. Она медленно провела взглядом от ног Чарли к ее лицу, невозмутимо разглядывая каждый сантиметр обнаженного тела.

– Прекрасно, – объявила Моник после долгой паузы, в течение которой Чарли с раздражением поняла, что испытывает чувство неловкости. – Правда, гораздо лучше, чем все эти голодающие модели. Красивый живот, настоящие сиськи, плавные изгибы бедер. Некоторые сказали бы, что бедра слишком мощные, но вам идет. А за такую задницу вообще можно умереть. Как это у вас получается так высоко ее держать?

Чарли почувствовала, как запылали щеки.

– Не могу решить, расцеловать вас или ударить. Хочется и то, и другое.

Моник откинула голову и зашлась заразительным смехом.

– Значит, я делаю правильно. Просто доверьтесь мне, ладно? Вас ждет успех.

Чарли кивнула и надела топ и юбку, предложенные ей Моник, – очень простые топ с юбкой, какие она надевала тысячи раз, с той лишь разницей, что они были черными.

– М-м, повернитесь. Хорошо, мне нравится, как сидит, но нам обязательно нужно немного убрать длину. – Моник рывком приподняла лямки бюстгальтера, из-за чего груди Чарли немного подпрыгнули. – Да, так лучше. Чуть ушью здесь и здесь. – Она сколола лямки парой булавок, нацарапала пару строк в маленькой красной записной книжке и снова повернулась к Чарли: – Хорошо, переодевайтесь обратно в эту безобразную бирюзовую штуку и идите завтракать. Когда вернетесь? Через двадцать минут?

Чарли кивнула.

– Успею.

– Вы собираетесь их ушить? Мне удобно так, как есть!

Чарли не хотела препираться, но она ни за что не позволит этой женщине испортить ее уровень комфорта на корте. В первую и главную очередь, она теннисистка, а не модель. Уимблдонское фиаско с обувью еще не стерлось из памяти: нельзя допускать в спортивном гардеробе изъянов. Ни одного.

– Идите-идите, не мешайте. У меня мало времени. – Моник полезла в гигантскую холщовую сумку и вытащила оттуда… швейную машинку.

– У вас с собой шве…

– Идите!

Когда Чарли вышла из раздевалки, Джейк и Тодд набросились на нее с миллионом вопросов, но Чарли сказала, что пока не приняла решения. В столовой она заказала овсянку с миндальным маслом и нарезанными бананами и два сваренных вкрутую яйца, надела наушники и изо всех сил старалась сосредоточиться на айпаде, полностью игнорируя и брата, и тренера. Лучше смотреть эпизод сериала «Этот милый старый дом», чем поддаться растущей тревоге по поводу предстоящего матча. Чарли тщательно и молча жевала, а как только закончила, направилась обратно в раздевалку.

– Простите, я знаю, что вернулась слишком рано, но мне пора одеваться. Я не пожертвую своим временем на разогрев ради…

Моник подняла руку.

– Я закончила. Идите сюда.

Чарли подошла к ее импровизированной мастерской и заметила, что из-за шкафчиков за ними наблюдают две другие теннисистки. Чарли могла их понять. За те несколько минут, что ее не было, Моник умудрилась пристрочить вдоль нижнего края юбки тонкую ленту из черной кожи.

– Боже мой, вы прямо сейчас это сделали? Подождите, когда вы успели? И как? Моник, юбка выглядит потрясающе, но я не могу носить кожу на корте. Вы же понимаете, правда?

Моник фыркнула.

– Хватит говорить, раздевайтесь. Быстро.

– Но это – кожа!

– Это кожаный акцент, – поправила Моник. – Догола. Скорее.

Чарли взглянула на настенные часы. Чтобы успеть сделать весь комплекс растяжки и разогрева, через десять минут надо быть на корте. Чувствуя на себе взгляды двух девушек, наблюдающих за каждым ее движением, Чарли снова вылезла из бирюзового платья. Сначала она натянула черные шорты – почти такие же, какие носила обычно, только на заднице пришиты буквы Ш и С из блестящей ткани. Одна на левой ягодице и одна на правой, если точнее.

– Юбка задирается, наверное, миллион раз за матч? И весь стадион смотрит на вашу задницу, я права?

Чарли кивнула.

– Полагаю, именно поэтому мужчины смотрят женский теннис, – с видом знатока объявила Моник. – Было бы совершенно непростительно, если бы мы не воспользовались такой возможностью брендинга.

– Аминь, сестра! – сказала из-за шкафчика одна из девушек. – Моей заднице брендинг тоже не помешал бы. У вас больше нет букв?

Все засмеялись. Чарли прикрыла обнаженную грудь руками и слегка попрыгала перед зеркалом. Как и предсказывалось, ее юбка взлетала, и серебристые инициалы были хорошо видны.

– Теперь это.

Моник вручила ей черный спортивный бюстгальтер «Найк», который Чарли примеряла раньше, только теперь на спине, на месте пересечения трех бретелек, были пришиты кристаллы.

– У вас что, с собой и степлер для стразов? – спросила изумленная Чарли. Она натянула бюстгалтер через голову и с облегчением констатировала, что место, где Моник нашила стразы, прикрыто изнутри мягкой шелковистой тканью. Бюстгалтер был таким же удобным, как обычно, – даже лучше.

– Да.

– Я шучу!

– А я нет. Настоящий «Бидаззлер» из рекламного ролика начала девяностых. Плюс, на всякий случай, два запасных с «Ибея». Иначе я бы погибла. Вот, наденьте топ.

Моник взяла стандартный «найковский» топ на бретельках и ножницами вырезала на спине дырку размером с пиццу – чтобы открыть загорелые лопатки Чарли и стразы на ее спортивном бюстгальтере.

– Здорово смотрится! – крикнула Карин Гейгер и показала большой палец. – Мне тоже надо что-то такое попробовать, – засмеялась она, проводя руками по своим крупным квадратным бедрам.

– Спасибо. – Чарли улыбнулась. Следовало признать: она была согласна с Карин.

Уже без уговоров она натянула теннисную юбку. Хотя кожаный кант оставался заметен, ее ног не касалось ничего, кроме шелковисто-мягкой ткани. Выглядела юбка нескромно, зато была очень удобной.

– Как вы это сделали? Вы волшебница!

Моник только отмахнулась.

– Теперь волосы.

– Я заплетаю волосы в косу. Это не подлежит обсуждению! – крикнула Чарли.

Наряд выглядел прекрасно и ощущался на удивление удобно, но коса должна остаться. За многие годы она перепробовала все – головные повязки, высокие и низкие хвостики, пучки всех размеров, – однако комфортно чувствовала себя на корте только с одной длинной косой. Она стягивала волосы лентой на макушке, заплетала хвост в косу и закрепляла косу простыми резинками – иногда вплетая в косу цветную ленту. Выбившиеся пряди сбрызгивала лаком для волос. И, если было очень жарко, надевала на лоб тонкую эластичную ленту.

– Знаю, знаю, с косой шутить нельзя, – сказала Моник, закатывая глаза. – Вот, сначала это.

Чарли приняла от нее две блестящие заколки и сунула их в рот. Обеими руками собрала свои темные волосы в хвост на затылке и перевязала его. За десять секунд сплела широкую косу и сбрызнула пряди лаком.

– Готово, – сказала она, мотая головой и косой, чтобы убедиться, что все в порядке. – Так мне нравится.

– Вы ведь иногда надеваете повязку на голову? Или козырек?

– Я могу надеть эластичную повязку, когда очень жарко, но лишь потому, что волосы впереди вылезают из хвостика и прилипают ко лбу. Козырек – нет. Кепки – нет. Я не люблю тени, которые они бросают на лицо: это мешает оценить глубину удара и скорость мяча.

– Угу, – пробормотала Моник, явно ничуть не заинтересованная теннисными деталями. – Просто дайте мне попробовать кое-что, хорошо?

Две другие девушки закончили переодеваться и ушли. Чарли подумала о том, где сейчас находится ее соперница. Их вызовут на корт менее чем через пять минут. Может, она уже там?

– Что вы хотите попробовать? Признаю, у меня были сомнения, и я до сих пор не уверена, что это отличная идея – играть в тридцать два градуса жары во всем черном, – но мне правда нравится, как это выглядит.

– Ткань впитывает пот, не пропускает ультрафиолет и все такое, – пробормотала Моник, роясь в своей гигантской сумке. – Не важно, что она черная. И вы видите сами, что ни кожа, ни стразы вам не мешают. Чертовски жаль, что в данном случае важно учитывать не только моду, но и функциональность. Идите сюда.

Чарли закончила шнуровать кроссовки – точные копии ее обычных кроссовок, полностью черные и усеянные витиеватыми узорами из стразов.

– Закройте глаза.

– Никакой косметики! Когда я потею, это полная катастрофа…

– Никакой косметики. Просто закройте глаза.

Чарли почувствовала, как Моник осторожно, чтобы не испортить косу, надела что-то маленькое ей на голову и закрепила это что-то двумя заколками.

– Отлично!

Чарли открыла глаза. Моник подвела ее к высокому зеркалу, и Чарли изумленно уставилась на свое отражение.

– Да, немного нетрадиционно, но, думаю, это создает весь…

– Мне нравится, – прошептала Чарли. Она коснулась пальцами крошечной и невероятно изящной диадемы, прикрепленной прямо над линией роста волос. Блестящая, элегантная, она удерживалась на месте эластичной черной повязкой, которая сливалась с ее волосами.

– И правильно. – Моник удовлетворенно кивнула, с облегчением вздохнув.

Чарли потрогала крошечные фиолетовые камни, сложенные в форме сердечка.

– Аметисты. Зодиакальный камень моей матери, – прошептала она.

– Да, ваш брат мне говорил. Остальное – цветные и прозрачные стразы «Сваровски», как и все стразы на бюстгальтере и кроссовках.

Чарли перевела взгляд с украшенных стразами кроссовок на коротенькую юбку с кожаным кантом, оглядела сексуальный вырез на спине и лямки со стразами, и, наконец, ее глаза остановились на маленькой диадеме. Да. Смотрится здорово.

– Идите! – сказала Моник.

Чарли обвила ее руками. Удивленная, Моник помедлила, но потом тоже обняла Чарли.

– Ну, ясно, вам нравится. Я рада.

– Очень нравится.

– Отлично. Когда нас не будут так торопить, сделаем еще лучше. Надерите там сегодня кому-то задницу, ладно?

Чарли поблагодарила Моник и весь путь обратно до комнаты отдыха чуть ли не скакала от восторга.

Когда она вошла, Дэн оторвал взгляд от книги.

– Ничего себе, – выдохнул он. – Выглядишь секси.

И сразу же забормотал извинения, должно быть, почувствовав себя неловко из-за столь дерзкой фразы, но Чарли пришла в восторг.

– Ты думаешь? – спросила она, крутясь перед ним. – Неплохо, правда?

– Не то слово, – сказал Дэн. – Великолепно.

Вошел Тодд с пластиковым стаканом кофе, свободной рукой схватил Чарли за предплечье и слегка повернул ее, рассматривая со всех сторон.

– Именно то, о чем я говорил! На грани. Слегка вызывающе. Немножко сексапильности. Средний палец тем детским платьицам, в которых ты вечно бегала.

– Так тебе нравится? – уточнила Чарли, прекрасно зная ответ.

– Да, черт возьми. Мне нравится. Этот образ говорит одновременно: «Трахни меня» и «Попробуй только трахнуть меня». Как такое может не нравиться?

– Ты здорово умеешь выражать свои мысли. – Чарли понимала, что ее должна была бы оскорбить его вульгарная оценка, и все же радовалась похвале, тем более от Тодда.

Чарли хотела разыскать Джейка и показаться ему, но тут по динамикам объявили о начале матча, Тодд взял ее за плечи обеими руками.

– Слушай меня внимательно, – сказал он, так близко подаваясь к ней, что она почувствовала запах кофе в его дыхании и увидела серебряные пломбы в коренных зубах. – Мы уже обсуждали стратегию. Ты знаешь, как порвать эту девицу. Тренируйся быть настоящей гребаной стервой. Она ничто для тебя – пятнышко грязи, которое ты сотрешь и забудешь сразу же, как растопчешь ее со счетом шесть – ноль, шесть – ноль. Ясно?

Чарли открыла было рот, но Тодд поднял руку. Его лицо придвинулось ближе.

– Ты воин, Шарлотта Сильвер, а воины побеждают. Чего они не делают, так это не обнимают своих противников, не спрашивают про здоровье и не ждут, что все их будут обожать. Поняла?

– Да, – сказал Чарли.

– Кто ты? – спросил он.

– Воин.

– Что воины делают?

– Побеждают.

– Что ты скажешь противнице, когда увидишь ее на корте через четыре минуты?

– Ничего.

– Правильно, ничего. Ни одного чертова слова. Она для тебя все равно что мертвая. Есть заботы поважнее, чем беспокоиться о том, как она себя чувствует. Например, как побить ее так сильно, что она захочет уйти навсегда. Ясно?

– Ясно.

– Тогда иди, Сильвер. И не возвращайся ко мне, если проиграешь.

Тодд повернулся и зашагал к противоположной стороне комнаты, где, Чарли знала, он закажет еще один огромный кофе, а затем пройдет на трибуны.

Дэн приподнял брови.

– Ну, это было… нечто.

В выражении его лица сквозило неодобрение, однако сейчас Чарли не дрогнула. Да, Тодд суров, но то ли возымели действие его напутственные слова, то ли так подействовал на нее новый костюм, она чувствовала себя такой же крутой, какой выглядела. Мог новый имидж придать столько уверенности? Раньше она не поверила бы в такое. А теперь смотрела на свой фантастический черный наряд и знала: «Да, черт возьми!»