Глава 2
Алябьев задержался на десять минут, и Гуров, недовольно нахмурившись, демонстративно постучал указательным пальцем по циферблату наручных часов. Рядом с раскрытым делом на столе сыщика сиротливо притулилась полупустая чашка с остывшим зеленым чаем.
– Прошу прощения, Лев Иванович! – Капитан переступил порог кабинета, взял стул и занял место напротив Гурова. В руках у него была синяя пластиковая папка с бумагами, которую он положил перед собой. – Пробки по всему городу. Я хотел вам позвонить, но у меня, как назло, сел мобильник. А еще эта жара сегодня…
– Что удалось нарыть, Рома? – предпочел сразу перейти к делу Лев.
– Да, честно говоря, ничего выдающегося, – поморщился Алябьев. – По ломбардам и скупкам я проехался. Оставил ориентировку. На сегодняшний день никто, хотя бы отдаленно похожий на наш фоторобот, к ним не обращался. По списку похищенного у Штурминой тоже ничего не всплыло…
– Ты оставил копии?
– Само собой. Вместе с фотороботом.
– Как с информаторами?
– Пока тоже ноль. Парень-то наш, по всему видать, фигура залетная. Нигде пока не засветился. И с большой долей вероятности не засветится…
– Это ты сам к такому выводу пришел, капитан? – Гуров сделал глоток остывшего чая и тут же недовольно отставил чашку в сторону. – Или подсказал кто?
– Подсказали, Лев Иванович. Заварзин подсказал, один из информаторов. Он промышляет скупкой краденого на Кутузовском. Есть у него там небольшая конторка… Так вот он уверен, что гастролер наш в столице светиться не станет. Как он сказал, такие живут и работают сами по себе. «Один на льдине»… Это я вам сейчас Заварзина цитирую. На воровском жаргоне это означает…
– Я знаю, что это означает на их жаргоне, – перебил его Гуров. – Давай ближе к делу, Рома. Шансов, выходит, никаких?
– Ну почему никаких? – неопределенно повел плечами Алябьев. – Шансы всегда есть, Лев Иванович. И вам это известно не хуже меня. Но… Не стану скрывать, они минимальны. Заварзин пообещал мне, что и сам, и его люди поспрошают, поузнают… Если наш кадр хоть где-нибудь наследил, они его срисуют и сообщат нам. И еще… – Он помолчал пару секунд, а затем легонько двинул свою синюю пластиковую папку в направлении Гурова. – Я опять покопался немного в архиве и даже созвонился с нашими коллегами из других городов, в которых «работал» наш «дамский угодник»… Хотел узнать, не было ли у них хоть каких-то зацепок по краденому. Ведь в других городах он наверняка тоже брал из квартир не только наличность, но и драгоценности…
– Наверняка, – согласился Лев. – И что же?
– Можете ознакомиться сами, Лев Иванович, – кивнул на папку Алябьев, – я все старательно задокументировал. Но если в двух словах, то… Вы, кстати, были абсолютно правы, когда мы последний раз разговаривали с вами по телефону. Каждый раз жертвы описывают его совершенно по-другому. Невероятно, но факт, товарищ полковник.
– Я тебе верю, – с некоторой долей грусти усмехнулся Гуров.
– Но как такое может быть? – продолжал удивляться капитан. – Ведь речь идет не о банальном гоп-стопе в темном переулке. Они проводили с ним ночь. Нос к носу, можно сказать… Вы уж извините меня за такое сравнение.
– Ну что сказать… – Лев раскрыл папку и взял из нее верхний лист. Быстро пробежался глазами по тексту. Покачал головой. – Наш «дамский угодник» – определенно мастер своего дела. Ну а что насчет ценностей? Ты, кажется, с этого начал, капитан.
– Да… Прошу прощения, товарищ полковник, – подобрался Алябьев. – Там тоже есть информация на этот счет. На последней или предпоследней странице… Удивительное дело, Лев Иванович, за все то время, что наш кадр работает, он засветился на краденом лишь однажды. В позапрошлом году, в Ялте. Видимо, что-то пошло не так, и ему срочно понадобились деньги. И то… Как засветился? Засветилась вещь, которая на тот момент была в розыске по одному из его дел. Золотой браслет. Он сбагрил его за полцены одному из ювелиров. Но… – Капитан поднял вверх указательный палец. – Никогда не догадаетесь, что случилось, Лев Иванович…
– Ну почему же не догадаюсь? – откликнулся Гуров, не отрываясь от изучения документов и не поднимая головы. – Готов поспорить, что ювелир тоже не сумел его описать. Верно? Ты об этом, Рома?
– Да. Об этом… – Казалось, Алябьев был до крайности разочарован такой прозорливостью полковника. Он даже тяжело вздохнул при этом и слегка переменил позу. Старенький стул жалобно скрипнул под ним. – Все, что ювелир смог запомнить, так это то, что у парня был нос заклеен пластырем. Поперек переносицы.
– Пластырь поперек переносицы? – поднял голову Лев, отрываясь от чтения листков.
– Да.
– Отвлекающий элемент…
– Что? – не понял Алябьев, но Лев только небрежно отмахнулся:
– Ничего. А как насчет документов?
– Конечно, он их предъявил. Но поддельные. Зацепка ни к чему не привела. Очередной тупик, короче… – Капитан замолчал, ожидая какой-то реакции от старшего по званию, но ее не последовало. Гуров продолжал молча и сосредоточенно изучать документы. Алябьев пожал плечами, поднялся и, отойдя от стола, остановился на фоне окна. – Такие вот дела, Лев Иванович… Что посоветуете? В каком направлении двигаться дальше? Будем надеяться на информаторов?
И вновь полковник ответил не сразу. Просмотрел последний лист, закрыв папку, сдвинул ее на край стола и только тогда заговорил:
– Не только. На вокзалах и в аэропортах есть фотороботы?
– Так точно.
– А с первой потерпевшей в Москве пообщался?
– Нет, – вынужден был признать Алябьев, – не успел, товарищ полковник. К ней ездил Конев. Снял показания. Протокол допроса до сих пор у него. Если хотите, я сейчас разыщу его… – Он выудил из кармана мобильник, вспомнил, что тот разряжен, чертыхнулся. – Разрешите воспользоваться вашим телефоном, Лев Иванович…
– Не стоит. Я сам найду Конева и протокол допроса. К тому же… Думаю, мне стоит лично наведаться к потерпевшей. У тебя есть по ней общая информация?
– Есть. – Рука капитана нырнула во внутренний карман пиджака и извлекла потрепанный блокнот в старом кожаном переплете. – Королькова Инга Леонидовна. Тридцать два года. Разведена. Детей нет. Проживает по адресу Топольчанская, 48. Небольшой частный домик.
– Материальное состояние?
– Этого я не знаю, товарищ полковник. Опять же надо спросить у Конева. – Алябьев спрятал блокнот обратно. – Но если хотите знать мое мнение, дамочка наверняка не из бедных, мягко говоря. Других клиенток у нашего «дамского угодника» просто не бывает…
Гуров откинулся на спинку стула и уже набирал на мобильнике номер телефона младшего лейтенанта Конева. Лев знал, что не сегодня, так завтра он сам пообщается с потерпевшей Корольковой, но ему требовалось максимум предварительной информации. Генерал Орлов велел сыщику явиться к нему для отчета в два часа дня. И ему совсем не понравится, что за минувшие сутки они не сдвинулись ни на йоту. Орлов будет бушевать не на шутку. К такому Гуров за долгие годы успел привыкнуть.
– Я подъезжаю к Управлению, товарищ полковник, – доложился Конев, едва Гурову удалось с ним связаться. – Буду минуты через две-три.
– Зайди ко мне, – распорядился сыщик. – С протоколом допроса Корольковой.
– Слушаюсь, товарищ полковник!
– А я? – подал голос Алябьев. – Я могу быть свободен? Или будут какие-то поручения?
– Заряди свой мобильник, капитан, – мрачно посоветовал Гуров.
– Полагаю, вы уже в курсе случившегося с вашей дочерью? – подчеркнуто официально обратился Крячко к обоим родителям одновременно, усаживаясь в глубокое черное кресло, когда с формальностями знакомства было покончено.
В ответ Дмитрий Александрович что-то недовольно буркнул себе под нос и покосился в сторону негромко работающего телевизора. Лозинский проследил за его взглядом. На экране шла трансляция баскетбольного матча, к настоящему моменту завершалась вторая четверть.
– Мы в курсе, в курсе, – раздраженно откликнулась Марина Сергеевна, скрестив руки на груди. Она была облачена в короткий розовый халат, выставлявший на всеобщее обозрение ее мясистые белые ляжки. – Только к чему этот вопрос? Простите, как вас?..
– Станислав Николаевич, – повторно представился Крячко.
– Да… Станислав Николаевич… – Штурмина презрительно скривила губы. – Я сразу задам вам встречный вопрос? Можно?
– Конечно.
– Вы действительно верите, что сможете найти этого мерзкого гаденыша, соблазнившего и обворовавшего нашу Анюточку?
– Да, верю. Мы обязательно найдем его.
– Ха! – буквально выплюнула Марина Сергеевна, и в этом «ха» в полной мере отобразилось все ее отношение к работе правоохранительных органов. Она закинула ногу на ногу, демонстрируя теперь Крячко не только свои жирные ляжки, но и край ажурных, изрядно пообтрепавшихся трусиков. Станислав машинально отвел взгляд. Такое зрелище было не для него. – Вы когда-нибудь кого-нибудь находили? Или только одни разговоры… «Мы найдем»… «Работа ведется»… «Виновные будут наказаны»… Вы хоть понимаете, что людей начинает тошнить от таких разговоров и пустых обещаний?..
Крячко откашлялся. Лозинский неторопливо двинулся вдоль деревянного стеллажа, заинтересованно разглядывая выставленные на нем пластиковые фигурки спортсменов. Он полностью предоставил инициативу разговора полковнику.
– У нас есть предположение, что преступник некоторое время выслеживал Анну. – Станислав смело посмотрел в широко распахнутые глаза Штурминой. – То есть на момент их знакомства ему было многое известно о ее привычках, пристрастиях и так далее… Это наводит на определенные размышления…
– Да бросьте вы! – пренебрежительно отмахнулась Марина Сергеевна. – Какие там размышления? Уж я-то знаю… Вы и палец о палец не ударите, чтобы найти обидчика нашей дочери… Он воспользовался ею, ограбил ее… А вы просто сидите тут и разглагольствуете о том, что какие-то там его действия наводят вас на размышления. Смешно!
– Давайте на время оставим вопрос о нашей некомпетентности, – сдержанно произнес Крячко. – Лучше скажите мне… Ваша дочь делилась с вами о том, что происходило в ее жизни? Как она предпочитала проводить время, где любила бывать…
– Разумеется. Анюточка всегда была откровенна со мной. С нами… Со мной и с Димочкой. Мы общаемся ежедневно. Если не при личной встрече, то по телефону обязательно. Я воспитала свою дочь правильно… Мы воспитали. Она привыкла не скрывать от нас ничего.
– То есть вы знали о том, что ежевечерне она любит гулять в сквере возле своего дома? Что она периодически наведывается в кафе «Изыск»? Что она…
– К чему вы клоните? – нахмурилась Штурмина. – Говорите лучше прямо и откровенно. Я вот всегда говорю откровенно. У меня нет никаких потаенных мыслей и никогда не было…
– У меня тоже, – успел ввернуть Крячко.
– Вы намекаете на то, что я… Что мы с Димочкой можем быть как-то причастны к тому, что случилось с Анюточкой?
– Боже упаси! Я просто хочу прояснить ситуацию, Марина Сергеевна. Для нашей общей пользы. Моей, вашей, Димочки и Анюточки… Вы рассказывали кому-то о том, чем делилась с вами дочь? Родственникам, знакомым, друзьям?..
– Конечно, нет, – фыркнула Марина Сергеевна. – Зачем нам делиться с кем-то личными проблемами? Мы же не идиоты, да, Димочка?
– Да, дорогая, – машинально откликнулся Штурмин, не отрывая взгляда от телевизора.
Вторая четверть баскетбольного матча уже завершилась, уступив место рекламе, но Дмитрий Александрович настойчиво продолжал коситься в экран. Лозинский взял в руки одну из пластиковых фигурок, немного повертел ее, поставил на прежнее место и, подойдя к дивану, встал за спиной супругов, многозначительно обменявшись взглядами с Крячко.
– Все, что происходит в семье, остается в семье, – решительно констатировала Марина Сергеевна. – Это закон. Понимаете? Вы ведь не считаете нас за полных кретинов? Или кретин вы, Станислав Николаевич?
Крячко предпочел смолчать. Женщина раздражала его по всем параметрам – как внешне, так и своей манерой общения. Но сыщик мужественно держался. Лозинский пришел на помощь полковнику. Обогнув диван, на котором расположились супруги Штурмины, он по-свойски вклинился между ними, хотя габариты Марины Сергеевны сделали этот процесс крайне затруднительным.
– Вы позволите?
Вопрос Андрея был риторическим, так как задал он его уже после того, как расположился на диване. Дмитрию Александровичу невольно пришлось подвинуться. Марина Сергеевна сняла правую ногу с левой, и Крячко облегченно вздохнул при этом. Жирные мясистые ляжки не исчезли из поля зрения сыщика, но теперь он хотя бы не видел потрепанных трусиков, готовых лопнуть в любую секунду.
– Любите спорт? Да? – Лозинский бесцеремонно похлопал Дмитрия Александровича по плечу. Тот вздрогнул от неожиданности и обернулся, оторвав взгляд от экрана. – Я тоже люблю. Спорт – это жизнь. И ничто не может сравниться с ощущением, когда твоя команда громит соперника. Верно, Дмитрий Александрович? Вы за кого в единой Лиге ВТБ болеете?
– За ЦСКА, конечно…
– Примитивный выбор, – поморщился Андрей. – Вы ведь наверняка не глупый человек, Дмитрий Александрович? Я прав? И вы понимаете, что ЦСКА на голову сильнее всех остальных участников Лиги, никто не сможет их обыграть. ЦСКА можно смело вешать золотые медали на шеи еще до старта чемпионата, и ничего не изменится… Верно?
– Ну… – Штурмин слегка улыбнулся уголками губ. – Тут, пожалуй, не поспоришь. Вы правы… Хотя…
– Нет тут никаких «хотя», ЦСКА – чемпион! Так какой смысл за них болеть, Дмитрий Александрович?
– Ну… – Штурмин опять уставился в экран телевизора. – Вероятно, никакого. Я просто… По инерции, знаете ли…
– И какой сейчас счет? – Рука Лозинского снова дружески опустилась мужчине на плечо. – После второй четверти?
Ответ на его вопрос последовал не сразу. Дмитрий Александрович бросил затравленный взгляд в сторону Крячко, затем поспешно отвел его и, наморщив лоб, ответил:
– ЦСКА ведет.
– Это понятно, – невозмутимо парировал Лозинский. – А с каким счетом?
– Крупно ведет…
– И все же! Счет, Дмитрий Александрович! Какой сейчас счет в матче?
– Вы что, действительно хотите сидеть тут и говорить о дурацком спорте? – не выдержала Марина Сергеевна. – Это издевательство какое-то! Нашу дочку бессовестным образом ограбили, а вы!..
– В самом деле! – нахмурился Штурмин. – При чем тут счет в матче?
– Я скажу вам, при чем тут счет, Дмитрий Александрович, – спокойно ответил Андрей. – При том, что вы не следили за ходом матча с самого начала. С того момента, как мы пришли. Вы просто таращились в экран, избегая отвечать на вопросы полковника Крячко.
– Вы с ума сошли? Зачем мне это?
– Вы чувствуете вину. – Лозинский поднялся и встал напротив Штурмина: – Я наблюдал за вами. Вы несколько раз рефлекторно протыкали языком щеку с внутренней стороны и за все время, что мы здесь, ни разу не расплели пальцы рук. Это явные признаки вины…
Дмитрий Александрович поспешно расплел пальцы.
– Уже поздновато, – улыбнулся психолог.
– Что за ерунда? – вскинулся мужчина. – Какие еще признаки вины? Какой вины? За что я ее должен чувствовать?
– Полагаю, за то, что случилось с вашей дочерью. Не прямая, конечно, вина, а косвенная… Но она присутствует. – Оба супруга собрались одновременно что-то возразить Андрею, но он остановил их порыв властным движением руки и продолжил: – Когда Станислав Николаевич спросил, рассказывали ли вы кому-нибудь о проблемах Анны, ваша жена сказала правду. Она действительно никому ничего не говорила. А вот вы… Вы соврали, Дмитрий Александрович. Вы дважды нервно сглотнули при этом.
– Чушь! – фыркнул Штурмин. Его пальцы снова сплелись, а взгляд как магнитом потянуло к экрану телевизора.
– Так вы кому-то рассказывали?
– Нет! Я не имею такой привычки…
На этот раз даже Крячко, пристально наблюдавший за Дмитрием Александровичем, заметил, как тот рефлекторно сглотнул, прежде чем ответить.
– Он опять лжет!
Лозинский с улыбкой обернулся к сыщику:
– Вы тоже обратили внимание? Да? Браво, полковник! Вы определенно делаете успехи…
Штурмин рывком поднялся на ноги:
– Повторяю: я никому ничего не рассказывал! Кем вы себя возомнили, черт возьми? Убирайтесь из нашего дома!
– Димочка! – Вдруг ставший тихим и оттого более пугающим голос Марины Сергеевны заставил Штурмина замолчать и покорно опуститься на прежнее место. – В чем дело? Я никогда не видела тебя таким раздраженным… Ты действительно что-то скрываешь? Да? Скажи мне откровенно.
– Ничего я не скрываю, дорогая…
– Ты кому-то рассказывал об Анюточке?
Глаза Дмитрия Александровича встретились с глазами жены, и он тут же невольно отвел взгляд. Переплетенные пальцы рук побелели от напряжения.
– Ну я… Я могу, конечно, не помнить… Может, и сказал что-то друзьям за кружкой пива. Такое ведь нельзя помнить наверняка…
– И снова ложь! – сказал Лозинский, скрестив руки на груди. Штурмин вонзил в него взгляд, полный ненависти. Его ноздри свирепо раздулись. – Вы сказали не просто «что-то», вы именно делились проблемами дочери, так? Можете не отвечать, Дмитрий Александрович… Я уже вижу, что это так. По вашему лицу. Есть люди, которые умеют или хотя бы пытаются скрывать свои эмоции, но вы явно не из их числа. Ложь вам не дается… Вы делились не с друзьями? Верно? – Мужчина насупленно молчал, и Андрей удовлетворенно кивнул: – Верно. С любовницей? – Он характерно изогнул левую бровь, вновь отметив для себя реакцию хозяина дома. – Серьезно? Значит, с любовницей?
– Она мне не любовница, – выпалил Дмитрий Александрович.
– Она? Кто она?
– Моя секретарша. Тамара. Я… Я переживал все то, что происходило с Аней, и мне… Мне необходимо было поделиться с кем-то… Посоветоваться… Да просто выговориться, черт возьми!.. Неужели это так сложно понять?
– Несложно, – согласился Лозинский. – Сложно понять другое. Почему вы скрыли этот факт? И почему чувствовали вину?
– Не чувствовал я никакой вины, – неприязненно поморщился Штурмин. – Зачем мне ее чувствовать? Тамара не имеет никакого отношения к случившемуся.
– Вы сами в это не верите. Ваша Тамара, может, и впрямь непричастна к случившемуся, но вы в это не верите… Очередная ложь, Дмитрий Александрович.
– Дима!
Марина Сергеевна первой поднялась с дивана и коршуном нависла над мужем. Упертые в бока руки не предвещали супругу ничего хорошего. Причем готовую к скандалу женщину не могло остановить присутствие посторонних. Крячко откашлялся и тоже покинул кресло.
– Мы, пожалуй, пойдем. – Он уже мысленно представил, чем сегодня обернется все это для Дмитрия Александровича, и искренне посочувствовал ему. – И спасибо вам за информацию.
– Да, – поддержал Станислава Лозинский. – В итоге вы нам здорово помогли. И еще, Марина Сергеевна, – добавил он, уже направляясь к выходу. – Относительно того, что Тамара ему исключительно секретарь, а не любовница, ваш муж тоже солгал. Приятного вечера. Провожать нас не нужно. Мы сами найдем дверь…
– Какого черта? – недовольно буркнул Крячко, выходя на улицу. – Ты это специально? Или у тебя такой врожденный талант?
– Я предпочитаю думать, что талант. Бесить людей – моя профессия. Но благодаря этому мне нередко удается вытащить ценную информацию. Как сегодня, например.
– А мне всегда казалось, что психологи работают иначе. Разве они не должны, наоборот, располагать к себе людей?
– Только клиентов, – скучающе откликнулся Андрей. – Анна – мой клиент, и я защищаю ее интересы. А болтливость ее папаши вредит ей. Теперь, уверен, он будет вести себя осмотрительнее…
– Да уж наверняка, – не удержался от ухмылки Крячко, вспоминая грозную фигуру Марины Сергеевны. – А что насчет этой секретарши? Думаешь, утечка информации пошла через нее?
– Маловероятно, – пожал плечами Андрей. – Но как у вас, у сыщиков, говорится, «отработать версию стоит». Если у этой Тамары был еще кто-то, помимо шефа, и этот кто-то окажется хотя косвенно связан с первой жертвой… В общем, может появиться ниточка. Так?
– Опять играешь в детектива?
– Немного.
– Давай без меня. – Крячко снял машину с сигнализации и потянул на себя водительскую дверцу.
– Но к Тамаре-то мы съездим? – не унимался Лозинский.
– Лично я еду обедать, – сев за руль, возвестил Стас. – Один. А ты можешь валить куда хочешь, психолог. Только напоминаю… Не вздумай покидать город.
Машина отъехала от обочины.
– Молодой человек, вы когда пиво допьете, не оставите мне бутылочку?
Мужчина в расстегнутой легкой ветровке, надетой поверх белой футболки с надписью «А ты записался в ЛДПР?» на груди, даже не повернул головы. Его глаза полностью скрывались за темными стеклами квадратных очков.
Бомж осторожно примостился на дальнем краю скамейки, однако его присутствие можно было ощутить по запаху. Мужчина неторопливо глотнул еще пива.
– «Эфес»? Да? – проскрипел незваный собеседник и шумно шмыгнул носом. – Это хорошее пиво. Я пробовал… Дорогое сейчас?
Мужчина вновь ничего не ответил. Его взгляд из-под темных очков был устремлен на противоположную сторону улицы. Из СПА-салона вышли две девушки, сердечно обнялись на прощание и разошлись в разные стороны. Одна из них села за руль желтого спортивного «Хундая», другая пешком направилась в модный бутик за углом. Мужчина в очках видел их здесь и вчера, и позавчера, но не они представляли для него интереса. Нужная ему особа находилась внутри. Она пришла в салон только сегодня. Как и предполагалось… Согласно ее же собственному графику…
– А сигаретки не будет, молодой человек? – Бомжу не сиделось тихо. Ему нужна была не столько сигарета, сколько общение. – Если есть, угостите старика… От души. С утра во рту маковой росинки не было, но если покуришь… Жрать уже вроде и не так охота…
Мужчина впервые повернул голову в сторону собеседника. Всего на одно мгновение, и тут же отвел взгляд. В темных очках отразились высокие церковные купола, расположенные сразу за сквером.
– Не курю, – коротко ответил он.
– Жаль-жаль, – посетовал старик. – Но бутылочку-то оставите? Вы ведь так и не соизволили ответить, милейший…
– Оставлю.
Мужчина сверился с наручными часами. По его расчетам, девушка должна была появиться в течение ближайших десяти минут.
У СПА-салона остановилась черная «Тойота Камри» с тонированными стеклами, выпустила наружу пятидесятилетнего толстяка в голубой рубашке с короткими рукавами и тут же тронулась с места. В левой руке толстяк сжимал компактный чемоданчик. На правую он плюнул, послюнявленной ладонью пригладил «петушиный хохолок» на макушке и зашел внутрь салона.
Наблюдатель в темных очках тоже видел его здесь позавчера. И в это же самое время. Легкая усмешка тронула его тонкие губы. Очередной затяжной глоток пива почти осушил бутылку. На донышке осталось совсем немного. Бомж жадно облизнул пересохшие губы.
– Может, так оставите, молодой человек? – предложил он. – Я допью. Вам ведь эти капли все равно уже погоды не сделают, а мне приятно будет… Освежить в памяти, так сказать, вкус давно забытого… А то ведь с утра во рту еще маковой росинки не было, но если немного пивка тяпнуть… Жрать уже вроде и не так охота… Не сочтите за наглость, я лишь…
– Держи!
Мужчина в темных очках поставил недопитую бутылку на землю, и старик кинулся на нее, как хищник на добычу. Схватил трясущимися руками, припал к горлышку и допил остатки. На его пересохших губах появилась блаженная улыбка.
– Благодарствую, молодой человек. Всех благ вам. Вот прям от души… А вы сами-то?.. Чего же?.. Из партии Жириновского? Да? – Бомж указал грязным пальцем на надпись на груди собеседника. – Агитируете?
Дверь СПА-салона распахнулась, и из нее буквально выплыла высокая блондинка с короткой стрижкой. Ее рост достигал почти ста восьмидесяти сантиметров, она была немного широка в плечах, но это отнюдь не делало ее чересчур мужеподобной. Покачивая высоким бюстом, женщина неторопливо двинулась по тротуару, придерживая рукой изящную дамскую сумочку из крокодиловой кожи.
Мужчина в очках поднялся со скамейки и направился вслед за высокой блондинкой.
Он уже знал, что она живет где-то неподалеку, а потому не будет пользоваться транспортом, но ему нужен был точный адрес, и сегодня он намеревался его выяснить.
Легкий прохладный ветерок налетел с запада, но ветровка мужчины осталась распахнутой. Он не хотел скрывать от посторонних глаз надпись на своей футболке.
Женщина свернула за угол. Она не смотрела по сторонам. Ее взгляд с нескрываемым налетом грусти был устремлен под ноги. Но преследователь все равно предпочитал держаться на почтительном расстоянии. Лишний риск ему был ни к чему.
– Вы кто?
Королькова встретила Гурова возле калитки. Она занималась розарием на своем участке и еще издали заметила приближение постороннего. На Инге был легкий сарафан, полами достававший почти до земли, и белые кроссовки с обрезанными задниками. Черные как смоль волосы средней длины рассыпаны по плечам. От полковника не укрылся и настороженно-испуганный взгляд женщины. Воспоминания о недавнем происшествии еще были свежи в ее памяти.
Сыщик молча предъявил удостоверение в развернутом виде. Королькова вздохнула, но отворять гостю калитку не торопилась.
– Зачем вы здесь? – спросила она. – По какому поводу? Если все по тому же, то я уже все сказала вашему сотруднику… Тому, который приходил утром… Конев, кажется. Или он из другого ведомства?
– Нет. Из нашего. Но мне хотелось поговорить с вами лично, Инга Леонидовна. Если вы не против, конечно… Я не отниму у вас много времени.
– Хорошо, – с явной неохотой согласилась женщина. – Если уж вам необходимо лично… Проходите. – Щелкнул автоматический замок, и створка калитки плавно отъехала в сторону. – Только, если это возможно, давайте пообщаемся здесь, на свежем воздухе. Я не хочу идти в дом. Сегодня такая чудесная погода, а там… Там мне все напоминает о случившемся… Для вас ведь это непринципиально, господин Гуров? Список всего, что пропало после… после его ухода… – Инга невольно отвела взгляд. Двумя руками она сжимала огромный секатор, которым до этого подрезала подсохшие стебли роз. – Я передала господину Коневу…
– Да, я его видел. – Полковник шагнул на территорию и огляделся. Участок перед домом Корольковой был небольшим, но уютным и ухоженным. – И осматривать дом мне совершенно необязательно. Можете быть спокойны. Я лишь хотел уточнить кое-что. В свете последних событий.
– Господин Конев рассказал мне, – кивнула Инга. – Игорь… Или как там зовут его на самом деле?.. Он обчистил еще кого-то?
– Да. И мы полагаем, что на этом его преступления не закончатся. Нам необходимо остановить его.
– Я буду рада помочь. Чем смогу…
– Может, и сможете, – ободряюще улыбнулся Лев. – И для начала, Инга Леонидовна… Не могли бы вы взглянуть на этот портрет?
Он извлек из кармана фоторобот, составленный со слов Штурминой, и передал его Корольковой в развернутом виде. Женщине оказалось достаточно одного взгляда.
– Это не он, – грустно усмехнулась она.
– Вы уверены?
– Ну как вам сказать… Что-то общее есть, как мне кажется. Общее впечатление… Взгляд, немного губы, немного нос, но в остальном… Я немного увлекаюсь живописью, господин Гуров. Не профессионально, конечно, а так… На уровне дилетантства… Игорь выглядел совсем по-другому.
– Насколько по-другому?
– Во-первых, он был старше. – Инга слегка прикрыла глаза и наморщила вздернутый носик. – У него были роскошные густые волосы с проседью, небольшая бородка, бакенбарды… Такой, знаете, представительный мужчина под пятьдесят. А человеку на фотороботе никак не больше тридцати пяти. Он слишком слащав… И разумеется, у Игоря не было никакой родинки.
– А вы смогли бы сами нарисовать портрет человека, который обманул вас?
Гуров старательно подбирал слова, не желая лишний раз ранить женщину. Королькова, судя по всему, была особой крайне рафинированной.
– Наверное, смогла бы.
– Нарисуйте, – попросил сыщик. – А наши специалисты уже сравнят два портрета и попробуют изыскать в них сходства. В том, что это один и тот же человек, Инга Леонидовна, у нас нет ни малейших сомнений, но он… Мастер маскировки, скажем так. Хотя это и не совсем точное определение. Как вы познакомились?
– Я уже говорила.
– Расскажите еще раз. Будьте добры.
Королькова минуту, если не больше, смотрела на закрытые бутоны роз в своем цветнике, а затем подняла взгляд на собеседника. В уголках глаз появились крохотные, как роса, слезинки.
– На утренней пробежке. Я ежедневно бегаю по утрам, чтобы поддерживать себя в форме. После развода я умудрилась набрать лишний вес. Стресс, все такое… Я и раньше бегала по утрам, но в последнее время приняла решение удвоить нагрузку. Это было необходимо… А Игорь… Можно я буду звать его Игорь, хотя мы оба знаем уже, что это не настоящее его имя?
– Разумеется, – кивнул полковник. – Если вам так удобнее…
– Да… Так вот, Игорь тоже бегал по утрам. Начал недавно, как он сам потом признался. И тоже после развода. – Одинокая слезинка скатилась по левой щеке Корольковой. – В первый раз я увидела его на майские праздники. И потом мы сталкивались каждое утро… Сначала он просто улыбался, потом начал здороваться, а десятого числа… он подошел ко мне, мы разговорились, познакомились… От него веяло каким-то теплом и уютом, – призналась женщина. – Сразу. Я еще очень удивилась… После разрыва с Костей я с трудом иду на контакт. В каждом мужчине подсознательно вижу негодяя. Но не в Игоре… Ему как-то быстро удалось расположить меня к себе. То, что он говорил… То, как себя вел… Я о таком только в романах читала, если честно. Знаете, господин Гуров, мне ведь совсем не жаль ни денег, ни драгоценностей, которые он унес. Бог с ними! Раз ему они так были необходимы… Мне гораздо тяжелее от того, что я снова ошиблась. Обманулась в мужчине…
– Я понимаю, – искренне ввернул Лев.
– Почему со мной всегда так? Разве я недостойна чего-то лучшего?
Полковник не нашелся, что ответить на это. Впрочем, никакие слова поддержки и не смогли бы смягчить боль женщины. Не сейчас.
– В тот же день он пригласил вас в ресторан, как я понял?
– Да. И не просто в ресторан, а в самый шикарный ресторан. В «Седьмое небо». – Инга закусила губу. – Я всегда мечтала побывать в этом ресторане, но… Как-то не получалось. Костя не любил публичных мест, а пойти одной вроде как не солидно… Глупо, конечно… Ну а что было после ресторана, думаю, рассказывать не стоит? Вы и сами прекрасно понимаете. Мы поехали ко мне, провели вместе ночь, а утром… Вы знаете, что произошло… И на утренних пробежках с того дня Игоря я тоже больше не видела. – Она оглянулась на плетеные кресла под тентом, располагавшиеся в паре метров от розария. – Давайте присядем, господин Гуров, что-то ноги ослабли…
– Конечно.
Полковник осторожно взял Ингу под локоть, довел до места и усадил в ближайшее кресло. Сам занял соседнее. День выдался жарким, и он позволил себе расстегнуть пиджак.
– Скажите, Инга Леонидовна, а кто знал о ваших утренних пробежках? О мечте побывать в ресторане «Седьмое небо»? Вы кому-то рассказывали об этом?
– Ну… Об этом многие знали… Костя, конечно, знал. И все мои подруги… А у меня их немало, господин Гуров. С мужчинами мне не везет по жизни, зато с подругами, как говорится, полный порядок. Всегда выслушают, всегда поддержат… Человеку нельзя без друзей. Друзья – это единственная опора.
– Согласен, – не стал спорить полковник. – И вы со всеми своими многочисленными подругами делились своими проблемами? Рассказывали о привычках? Так?
– Да. Я – общительный человек, господин Гуров. Порой, может быть, и чересчур. – Инга потупила взгляд. – К тому же за мной водится грешок… Вы уж извините за откровенность… Я люблю жаловаться, люблю поплакаться в жилетку. Знаю, что это неправильно, и многих это, наверное, раздражает, но… Что мне остается? Я не могу держать все в себе. От этого ведь и умом тронуться можно…
– Боюсь, мне понадобятся имена и фамилии ваших подруг, Инга Леонидовна, – негромко и как можно более тактичнее произнес Гуров. – И чем полнее будет этот список, тем лучше… С указанием адресов, конечно.
– Вы считаете, что кто-то из них навел на меня Игоря? – вскинулась Королькова.
– Пока я ничего не считаю. Но наша работа требует проверки всех возможных версий.
– Хорошо, – кивнула Инга, – я предоставлю вам список. Прямо сейчас и предоставлю… Только схожу в дом за бумагой и ручкой.
Она хотела подняться, но Лев удержал ее, слегка накрыв ее ладонь своей.
– Прошу прощения, Инга Леонидовна, но список может подождать… Лучше расскажите мне немного о вашем бывшем муже…
– О Косте?
– А у вас было несколько бывших мужей?
– Нет. Всего один. Костя. – Королькова сложила руки на коленях. – И то… По факту мужем он мне не был, мы жили вместе.
– Гражданский брак?
– Да. Полтора года. Может, чуть больше… – Грусть на лице женщины сменилась нескрываемой гримасой презрения. – Актер, красавчик, повеса… Человек, напрочь лишенный каких-либо моральных принципов и норм поведения… При этом мелочный скряга. Ничего так наборчик, да, господин Гуров? Я не знаю, как не сумела разглядеть в нем всего этого сразу… Костя немного младше меня. На пять лет… Я влюбилась в него, как девчонка, а он… Сейчас, осмысливая все, что было между нами, я думаю, что он никогда не любил меня. Его интересовали мои деньги. На них он жил, их же умудрялся откладывать про запас… У меня даже есть подозрения, что он еще и подворовывал у меня. Жуть! – Королькову буквально передернуло всем телом. – Только я могла до такого докатиться, господин Гуров.
– Перестаньте, Инга Леонидовна. Нельзя во всем винить только себя…
– Кстати, я не сказала, – усмехнулась она. – Костя был еще и отъявленным бабником. Изменял мне направо и налево… Правда, я узнала об этом только потом.
– И вы говорите, что он тоже хорошо знал о ваших привычках, о ваших пристрастиях? – Полковник решил вернуть беседу на «нужные рельсы».
– Да.
– В каких отношениях вы расстались?
– В плохих, конечно, – фыркнула Инга. – В каких еще отношениях мы могли расстаться после всего, что я вам перечислила…
– То есть это вы его бросили? – предпочел уточнить Гуров. – Я правильно понял?
– Нет! – энергично встряхнула она головой. – Я его не бросила, господин Гуров, я его вышвырнула! Как шелудивого пса! Как он того и заслуживал… И совершенно не жалею об этом. Возможно, тогда я впервые поступила в своей жизни правильно. Хотя сидела и рыдала потом… Несколько дней, наверное.
Инга замолчала, погрузившись в невеселые воспоминания. Гуров тоже не торопился прерывать паузу. Обдумывал услышанное.
– Фамилия и адрес Кости мне тоже понадобятся, Инга Леонидовна, – сказал он наконец. – Добавьте его в список, пожалуйста.
Женщина пристально посмотрела в глаза сыщику:
– Вы думаете, это он устроил? С Игорем? Специально, чтобы поквитаться со мной? А вы знаете… Костя мог. Действительно, мог. На такое у него ума бы хватило. И как же я сразу не подумала о таком варианте? Ну не дура ли?
– Инга Леонидовна, – мягко произнес полковник. – Я отвечу вам, как и в прошлый раз. Я ничего не думаю и ничего не считаю… И вам не советую накручивать себя понапрасну раньше времени. Моя задача – отработать все возможные версии. Ваш бывший… Костя… всего лишь одна из таких версий. Не стоит бросаться обвинениями без доказательств. Хорошо?
– Да. – Распрямившиеся было плечи Корольковой вновь опустились. – Вы правы… Без доказательств не стоит.
– Я рад, что вы правильно меня поняли.
– Но такой вариант возможен? Скажите мне, господин Гуров. Ведь возможен? Да?
– Возможен любой вариант. И такой тоже, – уклончиво ответил сыщик. – Я твердо могу обещать вам только одно. Мы непременно во всем разберемся. И найдем виновных. А пока… Мне нужен список, Инга Леонидовна. И портрет. Вы обещали сделать портрет…
– Да. Конечно. Я все сделаю. – Она поднялась на ноги, и на этот раз Гуров не стал ее удерживать. – Пройдете в дом? Может, хотите чаю?
– Нет, спасибо, – отказался Лев. – Ничего не нужно. Я подожду здесь, Инга Леонидовна. На свежем воздухе. Вы правы, погода сегодня чудесная…
– Вам помочь?
Вероника обернулась. В полутора метрах позади нее стоял высокий мускулистый мужчина в синей рубашке с короткими рукавами. Мощные бицепсы можно было разглядеть даже под тканью. Черные волосы зализаны назад. Длинный шрам по левой стороне лица от виска и почти до подбородка. Хитрый прищур глаз. Ни дать ни взять мачо из порнофильмов, на просмотр которых Вероника здорово подсела в последнее время.
– А вы разбираетесь в машинах? – Невольно облизнув губы и улыбнувшись, она сделала шаг в сторону, оставив капот «Мазды» открытым.
– Есть немного. В общей сложности пятнадцать лет механиком на разных СТО проработал. Пока один из заказов едва не стал последним в моей жизни, – указал мужчина на шрам. – С тех пор решил, что к машинам больше не притронусь. Я к ним со всей любовью, а они меня чуть не угробили. Несправедливо же!
– Несправедливо, – машинально откликнулась Вероника.
Забыв о «Мазде», она смотрела на мужчину, не отрывая глаз. Сама понимала, насколько это неприлично, но ничего поделать с собой не могла. Сколько раз она прокручивала в голове такую фантазию! Поломка машины… Мускулистый механик, пропахший бензином и гарью… Он грубо хватает ее, раскладывает на капоте и накрывает мощным торсом… Жадные неистовые поцелуи… Они не могут насытиться друг другом… Словно животные…
– Ау, красавица! – Вероника вздрогнула, осознав, что мужчина о чем-то спрашивает ее. – С вами все в порядке?
– Да… Да, конечно. – Она провела рукой по лицу, прогоняя наваждение. – Со мной все хорошо…
– А с машиной? – Мужчина приблизился вплотную, и Вероника уловила дурманящий аромат его парфюма. – Я спросил вас, что случилось с машиной.
– Не знаю, – рассеянно пожала она плечами, – не заводится.
– Давайте я посмотрю.
Он склонился над раскрытым капотом. И вновь у Вероники помутилось в глазах. Вновь очередная картинка из ее ежевечерних фантазий. Она заходит ему за спину… Обнимает за широкие плечи… Его мускулы напрягаются… Затем он резко оборачивается… почувствовав головокружение, она, чтобы не упасть, быстро шагнула в сторону автомобиля, ухватилась пальцами за водительскую дверцу и, не узнавая своего голоса, хрипло спросила:
– А как же ваше обещание не притрагиваться больше к машинам? – игриво спросила Вероника и не узнала при этом собственного голоса. В нем появилась какая-то неестественная хрипотца.
– Клянусь, я сдержал бы его, если бы не вы, – ответил мужчина. – Но как не помочь такой красивой девушке? Это выше моих сил. Выше всех моих клятв. Выходит, вы сделали из меня клятвопреступника.
– Я не хотела, – сказала Вероника, ощущая тепло, разливающееся по всему телу.
Через какое-то время голова мужчины с зализанными назад волосами вынырнула из-под раскрытого капота.
– Попробуйте завести, – предложил он. – Мне кажется, я нашел, в чем была причина поломки, и устранил ее.
– О, спасибо!
– Сначала пусть заведется, а потом уже благодарить будете.
– Ну да… Разумеется.
Вероника села за руль «Мазды», но, прежде чем повернуть ключ в замке зажигания, машинально бросила взгляд в зеркало и поправила прическу. Ей показалось, что сегодня ее короткие светлые волосы были уложены особенно идеально. И макияж удался на славу. Оставшись довольной своим внешним видом, она улыбнулась.
Ключ в замке повернулся, и автомобиль мягко заурчал. Мужчина осторожно захлопнул крышку капота и, приблизившись к дверце со стороны водителя, постучал по стеклу согнутыми костяшками пальцев:
– Порядок?
– Да. Полный. – Вероника опустила стекло, но затем, посчитав, что этого недостаточно, открыла дверцу и ступила на асфальт. Они вновь оказались рядом друг с другом. При ее высоком росте почти в сто восемьдесят сантиметров мужчина был всего на полголовы выше. – Спасибо вам огромное… Мне так повезло, что вы… появились. Я ведь в машинах ничего не смыслю. Так бы и ковырялась в ней до вечера, а толку никакого… Даже не знаю, как мне вас благодарить.
– Видеть вашу очаровательную улыбку – для меня уже достойная награда. Я, кстати, не успел представиться. Сергей.
– Вероника.
– Очень приятно. – Он быстро взглянул на наручные часы. – Вы знаете, я немного опаздываю. У меня через полчаса важное собеседование. Пытаюсь найти новую работу, но… Черт! Даже не знаю, как и сказать? Я не искушен в общениях с красивыми дамами… В общем, если вы действительно хотите как-то отблагодарить меня, позвольте встретиться с вами еще раз… Еще раз увидеть вашу улыбку. Это реально?
– Конечно. – Вероника почувствовала, что краснеет. – Почему нет?.. С большим удовольствием!
– Отлично! – обрадовался Сергей. – Так, может, сегодня вечером? Давайте где-нибудь поужинаем, например.
– Хорошо. Где?
Он замялся на пару секунд. Вновь бросил взгляд на часы.
– Вы, наверное, привыкли к дорогим ресторанам? Да? Но мне такие походы сейчас не по карману… Во всяком случае, пока не решится вопрос с работой. Так что… Может, перекусим в «Бургер кинг»? Часиков в девять?
Теперь уже рассмеялась Вероника. Невольное смущение такого мачо, как Сергей, пришлось ей по вкусу. И позабавило.
– Да без проблем, – легко согласилась она. – Я не имею ничего против фастфуда.
– Правда?
– Правда.
Она не лгала. Даже в этом Сергей отличался от всех ее предыдущих ухажеров. Два последних свидания, к слову сказать, устроенных отцом Вероники, прошли как под копирку: дорогостоящие рестораны, заранее заказанный столик, стандартные выхолощенные комплименты, лобзание ручек, попытки произвести впечатление путем безграничной щедрости. Ее уже тошнило от этого. А тут… Простой мужик, без комплексов, открытый…
– Тогда «Бургер кинг», который в двух кварталах отсюда, на улице Ремезова. Встретимся в девять.
– Хорошо, в девять, – кивнула она.
– Я с нетерпением буду ждать.
– Я тоже… – ответила Вероника.
