Глава 2

Вообще говоря, у уполномоченного Вильяма Старка было не так много людей, к которым он мог обратиться за соответствующим советом.

В серой чиновничьей вселенной Старк являлся всего лишь руководителем крохотного острова, и мало кто желал до этого острова добираться. Если не было возможности пойти к начальнику бюро, оставался практически единственный вариант – идти к главе департамента, но кто же станет беспокоить такую фигуру подозрениями подобного рода, тем более настолько серьезными, не имея на руках абсолютно внятных доказательств? По крайней мере, точно не он.

Ибо если ты являешься вышестоящим начальником в чиновничьем море, да к тому же еще и вполне дружелюбно настроенным, то назовешь осведомителем подчиненного, который по собственной инициативе забил тревогу в связи с подозрением о злоупотреблении положением или о нарушениях со стороны персонала. Это звучит положительно, сопровождается похвалой и уподобляется предупреждающему сигналу перед засадой. Но если ты прижимаешь сотрудника к стенке, тебя станут воспринимать как стукача и, скорее всего, осудят; тому были уродливые примеры в недавнем прошлом современной Дании. Та же не столь уж старая история о работнике разведки в Министерстве обороны, который получил тюремный срок за доказательство того, что премьер-министр скрыл важные сведения от своих подчиненных и тем самым ввязал страну в войну в Ираке, едва ли стимулировала желание быть откровенным.

Кроме того, Вильям не был на сто процентов уверен в своем случае. В конце концов, все это было не более чем ощущение, пусть даже оно тлело в нем уже на протяжении некоторого времени.

Сообщив начальнику Рене Эриксену об эсэмэске Луиса Фона, он позвонил в Камерун по крайней мере десяти разным людям, с которыми, по его сведениям, состоял в контакте преданный активист банту; все они выражали крайнее удивление в связи с тем фактом, что эта пламенная душа не давала о себе знать на протяжении нескольких дней.

И вот наконец этим утром Вильяму удалось дозвониться Фону домой в Сарки Мата и побеседовать с его женой, которой Луис ежедневно прилежно сообщал, где и как долго он будет находиться. Было очевидно, что его супруга волнуется. Она то и дело принималась плакать и выразила уверенность в том, что с ее мужем расправились браконьеры; подробности она даже не желала представлять. Джунгли настолько огромны и бесконечно таинственны, сам Луис часто рассказывал ей об этом. Все решалось там, как сказала она. Да Вильям и сам это знал.

Конечно, могло найтись множество причин, по которым Фон не давал о себе знать. В Камеруне действительно существовало полно соблазнов, и кто знает, что может прийти в голову мужчине привлекательной наружности в самом расцвете сил? Девушки в этой части Африки совсем не отличались скромностью или безынициативностью, так что вполне возможно, что Фон сейчас развратничает в какой-нибудь хижине, безразличный к окружающему миру. Совсем недавно Вильям улыбался при этой мысли.

Однако позже он задумался над тем, что предшествовало данной ситуации; вспомнил последовательность событий и особенности завершения первой фазы проекта «Бака». Тот факт, что через министерство понадобилось в спешке провести пятьдесят миллионов крон, чтобы обеспечить и поддержать существование пигмеев в таком отдаленном захолустье, как джунгли Джа, был странным сам по себе. И почему осчастливили именно эту народность, а не какую-то иную? И почему потребовалось так много денег?

Да, это удивляло Вильяма с самого начала.

Двести пятьдесят миллионов на пять лет, конечно, не так уж бросались в глаза в общем бюджете, выделенном на развивающиеся страны в размере пятнадцати миллиардов в год, но опять-таки: когда это столь мелкий проект поддерживали так массивно? Если б он был адресован всем пигмеям на всей территории конголезских джунглей, второго в мире по площади девственного леса, Вильям бы еще мог понять, но тут речь об этом не шла.

И когда означенная сумма была выделена, даже самый последний идиот из числа государственных чиновников невооруженным глазом мог увидеть, что в нескольких ключевых моментах произошло отклонение от принятого регламента. И вот тут-то обострились инстинкты Старка. Дело в том, что в данном случае поддержка заключалась в переводе денег чиновнику в Яунде, после чего люди на месте должны были позаботиться об остальном. И это в стране, считающейся одной из самых коррумпированных в мире.

Подобная схема не понравилась Вильяму Старку, чиновнику от бога, хотя и у него имелись за плечами немалые промахи, и в связи с последними обстоятельствами развития дела он новыми глазами посмотрел на роль своего шефа во всем процессе.

Когда это Рене Эриксен проявлял столь глубокую вовлеченность? Когда он вообще самолично выезжал, чтобы проинспектировать выполнение проекта? Наверное, очень давно.

Час от часу не легче… Такое рвение, конечно, могло иметь целью удостовериться, что проект идет по плану, и дать понять, что по ходу дела он будет тщательно контролироваться; но в то же время подобное отношение могло означать и обратное, не приведи Господь. Вильям ведь понимал, в каких глубинах тогда предстоит копаться, возможно, придется поднимать документы годовой давности… лучше обойтись без этого.

– А, Старк, сидишь размышляешь, – раздался голос за его спиной.

Последний раз Вильям слышал этот голос в своем кабинете много месяцев назад. Он тотчас же поднял озадаченный взгляд на неприглядную улыбку своего начальника. На мгновение его лицо под белоснежными волосами показалось искаженным.

– Я только что связался кое с кем в Яунде, и они думают так же, как ты, – произнес Рене Эриксен. – Они говорят, что-то стряслось, так что ты, вероятно, прав в своих предположениях. Говорят еще, может, Луис Фон сбежал с частью средств, и хотели бы, чтобы кто-то из министерства поехал туда и перепроверил распределение средств с того момента, как их начали осваивать. Они уверены, что в таком случае смогут, по крайней мере, избавиться от обвинений в нарушениях, если ты разберешься в ситуации.

– Я? – Неужели Эриксен собирается отправить туда его? Вильям был в замешательстве. Это, конечно, была определенная динамика его положения, но совсем некстати для него. – Ты в курсе, сколько, они считают, Луис Фон мог себе присвоить? – продолжил он.

Эриксен покачал головой:

– Нет, в данный момент никто не знает этого; но Фон располагает чуть более чем двумя миллионами евро, выделенными за истекший период. Может, он просто отправился за покупками и чист, как лист бумаги. А может, выяснил, что семена и растения дешевле или лучше по качеству где-то в другом месте, не там, где он обычно закупается… В любом случае мы обязаны заняться этим вопросом, ведь для этого мы тут и сидим.

– Да уж. – Вильям кивнул. – Но все-таки я боюсь, что не смогу взяться за это задание.

Улыбка Эриксена исчезла.

– Вот как? Могу я поинтересоваться почему?

– В данный момент ребенок моей подруги находится в больнице.

– Ясно. Опять? Ну и что?

– Ну, я поддерживаю их обеих, чем могу. Они живут со мной.

Эриксен кивнул.

– Это весьма высокоморально, что ты в первую очередь думаешь о них, Старк, но речь идет о паре-тройке дней; так неужели ты не сумеешь найти решение своей проблемы? Мы уже заказали билет на самолет в Брюссель на твое имя. Понимаешь, как бы то ни было, это ведь часть твоей работы. Полетишь в Дуалу, все билеты до Яунде раскуплены. Мбомо встретит тебя в аэропорту, а оттуда повезет в столицу, это займет всего несколько часов.

Внутреннему взору Вильяма представилась его падчерица на больничной койке. Он был не в восторге от предстоящего мероприятия.

– Я должен полететь, поскольку именно я получил сообщение от Фона? – поинтересовался он.

– Нет, Старк. Полетишь ты, потому что ты – наш лучший сотрудник.

О Мбомо Циеме ходили слухи как о чрезвычайно энергичном человеке, и он подтвердил их рядом с международным аэропортом Дуалы, когда шесть-семь агрессивно настроенных мужчин схватили чемодан Вильяма с воплями о том, что это их законная добыча.

– Такси ждет, бежим, бежим! – орали они, и каждый тянул чемодан на себя.

Однако Мбомо распихал носильщиков в разные стороны, брутальным взглядом дав понять, что он не боится вступить в драку с ними вместе взятыми, чтобы сэкономить своему шефу пару тысяч местных франков.

Он был мощным, этот Мбомо. Вообще-то Вильям видел его фотографии, но там он стоял среди мелких бака, рядом с которыми любой взрослый не-пигмей предстает настоящим гигантом. Между тем реальность наглядно демонстрировала, что не только пигмеи казались мелюзгой в присутствии Мбомо, ибо этот человек возвышался посреди людского ландшафта, как скала, что давало естественный повод ассоциировать слово «безопасность» с его персоной в этой безумной сценке с бешеными людишками, каждый из которых боролся за возможность донести чемодан и тем самым заработать себе на скромный обед.

– Ты остановишься в «Аурелиа пэлас», – объявил Мбомо, когда такси наконец оставило позади всю кричащую «чемоданную» стайку и нескольких мужчин, продающих дешевые украшения. – Встречу в министерстве назначишь завтра рано утром. Я лично приеду и отвезу тебя. В отличие от этой Дуалы, Яунде довольно безопасный город, и все же никогда не знаешь наверняка. – Он рассмеялся, так что весь его торс пришел в движение, но ни единого звука при этом не вырвалось из черных губ.

Взгляд Вильяма прилеплялся то к светящемуся солнцу, тонувшему за кронами деревьев, то к скоплениям чернокожих людей, которые брели по обочине с мачете, болтающимися в усталых руках.

Помимо переполненных маршруток, стремительных внедорожников и обшарпанных фургонов с платформами, которые постоянно нагоняли их, подвергая угрозе жизни всех участников движения, на дороге попадались еще до предела загруженные помятые грузовики с разбитыми фарами. Не было ничего удивительного в том, что бо́льшую часть искореженного металлолома, валявшегося на обочинах вдоль пересохшего дорожного полотна, невозможно было отличить от транспорта, двигавшегося по дороге.

Теперь Вильям находился очень далеко от родного дома.

С особой осторожностью и тщательностью выбрав себе еду из меню, Старк устроился в углу лаунж-зоны, где стояли стул и диван, обитые тканью в стиле семидесятых годов, а также потертый журнальный столик, на котором уже стояла пара запотевших бокалов с пивом.

– Да, я беру себе сразу два, когда бываю тут, – по-английски обратился к нему тучный мужчина, сидевший рядом. – Это пиво настолько слабенькое, что норовит просочиться сквозь поры, не успеешь влить его в себя, – рассмеялся он и показал пальцем на цепочку Вильяма с небольшой почерневшей подвеской в виде масок. – Я вижу, вы только что прилетели в Африку. Наверное, наткнулись на парочку ювелирных бандитов в аэропорту?

– И да, и нет. – Вильям схватился за украшение. – Я только что прилетел, но эта вещица со мной уже несколько лет. Однако вы правы, она африканского происхождения, это верно. Я нашел ее, когда приезжал сюда с инспекцией одного проекта в Кампале.

– О да, Кампала, да-да, один из самых интересных городов в Уганде. – Мужчина поднял бокал, кивнув Вильяму. Судя по портфелю, он явно принадлежал к племени чиновников, как и сам Старк.

Вильям вытащил документы из кожаной папки и положил на стол. На этот раз речь шла о конкретных пятидесяти миллионах крон и о том, каким образом их следовало направить в проект «Бака». Так что необходимо было подробно просмотреть кое-какие бумаги и подготовить ряд вопросов. Для этого Старк открыл бумажную папку и разложил необходимые документы перед собой на три кучки. Одна – с таблицами, вторая – с описанием проекта, и третья – с соответствующей корреспонденцией, сообщениями и онлайн-перепиской. Он захватил с собой даже желтый листок для заметок с выписанной эсэмэской Луиса Фона.

– Ничего, если я тут немного поработаю? У меня в номере нет стола.

Сосед любезно кивнул.

– Датчанин? – спросил он, указав на логотип Министерства иностранных дел на одном из документов.

– Да, а вы?

– Из Стокгольма. – Мужчина протянул руку и перешел на шведский язык. – Первый раз в Камеруне?

Вильям кивнул.

– Тогда добро пожаловать, – с этими словами собеседник пододвинул к нему второй бокал с пивом. – Вам необходимо иметь в виду, что к здешней обстановке никогда не удается привыкнуть. Ваше здоровье.

Они подняли бокалы, швед осушил свой одним глотком и жестом дал понять официанту, что хочет повторить. На алкоголиков из числа государственных служащих, подобных ему, можно было наткнуться в любой южной стране, Вильям прекрасно знал это. Он частенько наблюдал, как некоторые из его коллег, возвращаясь из командировки, утрачивали половину своих профессиональных качеств.

– Вы можете решить, что я выпивоха, но это совсем не так, – продолжал швед, словно прочитав мысли Вильяма. – Истина заключается в том, что я притворяюсь, будто я выпивоха.

Он тайком указал на угловой диван, где сидели двое темнокожих мужчин в светлых костюмах.

– Эти типы пришли из компании, с которой я должен вести переговоры завтра. В данный момент они наблюдают за мной, а через какой-нибудь час сообщат о своих впечатлениях шефу. – Он улыбнулся. – У них ничего не выйдет – ведь они решат, что я явлюсь на встречу в худшем состоянии, чем это будет на самом деле.

– Вы бизнесмен?

– В своем роде. Я заключаю контракты от имени шведского государства. Я контролер, и я доволен. – Он кивнул официанту, который принес два очередных бокала, и подвинул один из них Вильяму. – И за это – выпьем!

Старк тщетно пытался не отстать от шведа в потреблении жидкости. Хорошо, что это не ему нужно притворяться. Его желудок совсем не был приспособлен для этого.

– Вот как… Я вижу, вы получили какое-то зашифрованное сообщение. – Швед ткнул пальцем в желтую бумажку с сообщением Луиса Фона, лежавшую перед Вильямом.

– Гм… Я даже не знаю, так ли это. Это эсэмэска от партнера, пропавшего здесь около недели назад.

– Эсэмэска? – Собеседник рассмеялся. – Давайте поспорим на бокал пива, что я разгадаю ее менее чем за десять минут!

Вильям нахмурился. Разгадает? Что он имел в виду?

Швед взял листок, положил перед собой белый лист бумаги, достал из кармана «Нокию» и положил рядом.

– Вряд ли тут какой-то шифр, если вы так думаете, – заметил Вильям. – Мы в министерстве такими вещами не занимаемся. Но, честно говоря, мы на самом деле понятия не имеем, почему и как было написано это сообщение и почему оно так странно выглядит.

– О’кей. Оно было написано при непростых обстоятельствах, может такое быть?

– Может. Мы не имеем возможности спросить. Как я уже сказал, этот человек исчез.

Тогда швед взял ручку и написал:

«Cfqqugthondae(s+1)la(i+1)ddddddvdlogdmdntdja».

Под каждой из букв он написал другую букву, то и дело поглядывая на свой мобильный.

А через пару минут обратил взгляд на Вильяма.

– Взгляните, давайте предположим, что сообщение написано в затрудненных обстоятельствах, как я уже говорил. В темноте, к примеру. Вам ведь известно, что если выключена автозамена, каждая кнопка на телефоне отвечает сразу за несколько букв. Например, кнопка «три» – за d, e и f. Если нажать на нее один раз, получится d, два раза – e, три раза – f. Если продолжить нажимать дальше, получатся заглавные буквы и другие знаки. Наконец, существует вероятность, что человек станет нажимать на неверные кнопки, как правило расположенные выше или ниже нужной, что, безусловно, дает массу возможных комбинаций. Но я пробовал развлекаться с этим прежде, и это довольно забавно. Засекаете время?

Вильям нахмурился и кивнул для порядка. Ему было абсолютно по барабану, сколько времени потребуется шведу. Если он сумеет приблизиться к разгадке, то в любом случае получит свое пиво.

Нельзя было назвать это занятие простым, но когда прояснилось, что за первой буквенной комбинацией «Cfqquption» скрывается слово на букву «C», затем ошибочное нажатие на кнопку 3 вместо 6, находившуюся над ней, далее дважды на «Q» вместо «R», и наконец «UPTION», набранное правильно, у них наконец оформилось слово «CORRUPTION».

Вильям почувствовал, как на лбу у него сгущаются морщины.

«Коррупция!» Прямо скажем, это слово не способствовало положительному настрою.

Спустя еще пятнадцать минут, в течение которых Старк дважды повторял официанту заказ, швед разгадал загадку.

– Да уж, выглядит весьма правдоподобно, – заметил он, просматривая свои записи. Затем протянул листик Вильяму. – Вы понимаете, что здесь написано? «Corruption dans l’aide de developement Dja’». – Швед кивнул сам себе. – Допустим, не совсем правильный французский язык, и все же… «Мошенничество в помощи развитию Джа» – вот что тут написано. Пара пустяков. Как просто все оказалось…

Вильям ощутил пробежавший вдоль позвоночника холодок.

Он огляделся. Как внимательно наблюдают из своего угла темнокожие люди за шведом… Или за ним самим? А может, за ним следит кто-то еще? Он опустил взгляд на листок, в то время как швед снова махнул официанту.

«Мошенничество в помощи развитию Джа», – написал Луис Фон, после чего пропал. Как неприятно было узнать об этом… Совсем, совсем неприятно.

Вильям глянул в окно, стараясь оградить себя от бесконечной черноты, разлитой по ту сторону стекла.

Ему уже приходило это в голову, теперь он подумал об этом снова.

Теперь он был действительно далеко от дома.

Слишком, слишком далеко.

– Мбомо, что ты сказал?

Концентрируя внимание на скрипучем голосе, Рене Эриксен чувствовал, как подмышки начинают усиленно потеть.

– Я сказал, что сегодня утром, когда я приехал за Вильямом Старком в отель, его там не оказалось, и мне только что сообщили, что он вылетел обратно домой.

– Проклятие, Мбомо, как это могло произойти? Он находился под твоей ответственностью.

Рене пытался собраться с мыслями. Договор заключался в том, что Мбомо или один из его приспешников утром забирает Старка из отеля, и больше об этом никто не говорит. Где и каким образом пропадет Старк, осталось за рамками разговора, только бы его поиски не привели к ним. И вот теперь ему говорят, что Старк возвращается в Данию. Что там стряслось, черт возьми? Неужели он пронюхал о чем-то, что выведет его на истинный след?

В таком случае это катастрофа.

– Какого лешего могло произойти со вчерашнего вечера, ответь мне? Я считал, что ты контролируешь ситуацию, Мбомо. Видимо, Старк заподозрил неладное.

– Я понятия не имею, – ответил Мбомо, едва ли догадываясь о том, какие жуткие мучения испытывал Рене Эриксен на протяжении последних суток при мысли о том, что самолично послал человека на смерть. Не догадывался Мбомо и о том, что в этот конкретный момент Рене достиг состояния, когда с готовностью смирился бы с любым действием, которое смогло бы предотвратить нарастающее развитие этого кошмара.

Ибо в мыслях у Рене не оставалось абсолютно никаких сомнений о том, что теперь случится. Мбомо Циема нужно было не просто отстранить от проекта «Бака», его вообще нужно было устранить навсегда. Никто из участников проекта не заслужил, чтобы этот человек и дальше приносил сплошные несчастья. Он знал слишком много – и в то же самое время был дьявольски неэффективен и неловок.

– Мбомо, я свяжусь с тобой. Пока просто веди себя спокойно. Отправляйся домой и оставайся там. Чуть позже мы пришлем к тебе кого-нибудь, чтобы проинструктировать о дальнейших шагах.

На этом Рене повесил трубку.

Мбомо, будь он проклят, следовало проинструктировать до мозга костей.

Зал заседаний в «Карребэк» отнюдь нельзя было назвать самым скромным в мире. Судя по его меблировке и расположению, можно было запросто решить, что вы находитесь в штаб-квартире одного из ведущих финансовых институтов страны, а при взгляде на директора банка Тайса Снапа это общее впечатление лишь укреплялось. Все, на что натыкался взгляд, было экстравагантно: мебель, техника и безделушки. В этом помещении давным-давно поселился перерасход.

– Рене, у нас на громкой связи председатель Йенс Брайе-Шмидт. Ты в курсе, что он с нами в одной лодке.

Директор банка Снап повернулся к отделанному ореховым деревом динамику, стоявшему на громоздком рабочем столе.

– Йенс, ты слышишь нас громко и отчетливо? – уточнил он.

Послышался утвердительный ответ. Голос звучал немного пискляво, но по-прежнему авторитетно.

– Итак, начинаем совещание. – Снап обернулся на Эриксена: – Мне очень жаль говорить об этом, Рене, однако после твоего сегодняшнего диалога с Мбомо мы с Йенсом пришли к выводу, что единственным решением проблемы будет остановить Вильяма Старка любым возможным способом; кроме того, ты должен будешь позаботиться о том, чтобы к проекту «Бака» впредь не допускали людей с таким рвением, как у Старка.

– Остановить Старка? – очень тихо переспросил Рене. – Это должно случиться здесь, в Дании, вы это имеете в виду? – продолжал он. Вообще-то в связи с этим у него возникали сомнения.

– Да, в Дании. Придется поступить так, – продолжал Тайс Снап. – Мы обезвреживаем тикающие бомбы посредством устранения Луиса Фона, а вскоре и Мбомо Циема вместе с Вильямом Старком, и все вновь встанет на свои места. Чиновники из министерства в Яунде наверняка придержат язык за зубами, они ведь и сами тут замешаны. А если тебе удастся регулярно получать отчеты от какого-нибудь чиновника на месте, который в то же время согласится подписываться именем Луиса Фона и в своих отчетах подробно информировать ваше министерство о том, как блестяще развивается проект, все будет в полном порядке. Ведь с африканскими проектами всегда так и бывает. Главное – хотя бы изредка получать какие-нибудь позитивные новости; ну а большего никто и не ожидает.

Эриксен услышал, как захрюкал в динамике Брайе-Шмидт, и хотя Рене никогда не встречался с ним лично, своеобразный тембр речи заставлял думать о нем как о человеке, который на протяжении многих лет привык общаться с людьми, живущими далеко за пределами этой страны. Что-то жесткое было в его манере начинать фразу, словно это – приказ, который нельзя оспорить. Перед глазами возникал образ английского империалиста, обладающего неограниченной властью. Рене как-то рассказали, что Брайе-Шмидт на протяжении многих лет упорно называл всех своих камердинеров boy, и если кто и знал Африку, так это, несомненно, он. Многие годы Брайе-Шмидт служил консулом в нескольких государствах Южной Африки, еще дольше провел в Центральной Африке в качестве предпринимателя, причем не всегда с безупречной репутацией.

Нет, у Рене почти не оставалось сомнений в том, что именно Брайе-Шмидт являлся автором идеи этого мошенничества. Тайс Снап рассказывал, что после периода успешного занятия импортом древесины из Экваториальной Африки он вложил все свои активы в «Банк Карребэк» и за последующие годы превратился в крупнейшего акционера банка. Поэтому было не столь уж удивительным то, что он защищал свое состояние зубами и когтями, Эриксен прекрасно понимал это. И все же из-за этого мошенничества они обрекли на смерть уже троих… Почему же сам Рене не восстал против подобных целей и средств?

Он покачал головой. К сожалению, дело было в том, что Рене слишком хорошо понимал значение этого серого кардинала.

А что они могли поделать?

– Да, – повторил председатель. – Очень нелегко принимать подобные радикальные решения, но подумайте лучше о количестве подлежащих сокращению рабочих мест и обо всех мелких вкладчиках, которые потеряют все свои сбережения, если мы вовремя не вмешаемся. Естественно, весьма прискорбно, что и Вильям Старк должен заплатить за это, но так уж вышло. Нескольким людям придется пожертвовать собой ради общества, как говорится, а спустя пару лет все вновь будет прекрасно. Банк наш надежен и сплочен, общество придет в себя, инвестиции продолжатся, рабочие места сохранятся, а акционеры ох как не любят потери. И как же вы считаете, Рене Эриксен, кто будет в течение всего этого времени тратить свою энергию на то, чтобы пигмеи из Джа продвигали свое сельское хозяйство? Кто будет контролировать существенные перемены в системе их школьного образования и здравоохранения с тех пор, как запущен наш проект? Кто вообще сможет это делать, если тех, кто начинал проект, уже нет на белом свете? Я всего лишь задаю вопрос.

«Да уж, кто, кроме меня?» – подумал Рене, направив взгляд на высокие окна с перегородками. Означало ли это, что и он тоже находится в зоне риска?

Только его-то уж им точно не удастся застигнуть врасплох, это наверняка. Он знал, где они находятся, и, слава богу, еще был в состоянии оглядываться через плечо в те редкие моменты, когда оказывался где-нибудь на пустой дороге или в переулке.

– Я просто надеюсь, что вы знаете, что делаете, и будете держать это в тайне, потому что я больше ничего не хочу об этом слышать, понятно? – наконец отреагировал он. – И еще, остается надеяться, что Вильям Старк не успел положить документы, связанные с этой проделкой, в какую-нибудь банковскую ячейку, как я.

Рене взглянул на Тайса Снапа и внимательно прислушался к шороху из громкоговорителя на столе. Они шокированы? Насторожились?

Кажется, нет.

– О’кей, – продолжал он. – То, что вы говорите, правильно. Возможно, никто и не заметит, что отчеты Луиса Фона в действительности написаны не им самим, но как насчет исчезновения Вильяма Старка? Эта новость окажется на первых полосах всех газет.

– Да, и?.. – Голос директора «Банка Карребэк» стал чуть глубже. – До тех пор, пока невозможно связать это с нами, нет ничего страшного в том, что кто-то станет скучать по Старку, верно? Как мне это видится, он уехал в Африку, не явился на назначенную встречу, сел на обратный рейс, не сказав никому ни слова, и исчез. Не свидетельствует ли этот факт о некоторой неуравновешенности? Можно было бы задуматься, не скрылся ли он самовольно… Я бы, по крайней мере, решил именно так.

Снап и Рене переглянулись. Председатель ни словом не обмолвился о документах, которые Эриксен положил в банковскую ячейку, так что едва ли могли возникнуть сомнения во взаимном доверии, пускай даже и несколько поколебленном.

– Послушайте, Рене, – продолжил Брайе-Шмидт. – Отныне будет так, как мы договорились. Вы продолжите заботиться о том, чтобы в Камерун ежегодно посылали пятьдесят миллионов крон. И еще вы ежегодно будете писать прекрасные доклады о том, как блестяще там идут дела, основываясь на так называемых «отчетах Луиса Фона».

Здесь слово взял Снап:

– А мы, как водится, спустя несколько недель заполучим в «Банк Карребэк» от наших единомышленников из Яунде через «группу инвесторов» в Кюрасао то количество миллионов, которого потребует теперешняя ситуация. – Он написал в воздухе воображаемые кавычки и продолжил: – А остальное разместим посредством некотируемых акций в наш депозитарий в Кюрасао в качестве буфера на случай непредвиденного развития событий в банковском секторе. Таким образом портфель акций в «Банке Карребэк» тихо-мирно сменит своего владельца, а заодно и заметно подрастет; на самом же деле мы сами будем контролировать его, увеличивая и увеличивая год за годом. Так что у всех нас троих имеется неплохая причина радоваться, разве не так?

– Да, «все» радуются. – На этот раз Рене сопроводил свою реплику воображаемыми кавычками. – Наверное, почти как Луис Фон, Мбомо и Вильям…

– Послушай, Рене, – перебил его Тайс Снап, – хватит уже волноваться по поводу Мбомо и Фона. Пройдет немного времени, и мы предоставим их вдовам некоторую сумму денег, чтобы они могли нормально жить дальше. Власти настолько привыкли к пропаже людей в тех местах, что никто не будет суетиться из-за этого. А что касается Старка, у него нет семьи, так ведь?

Рене кивнул.

– Нет, но есть сожительница и больная падчерица. – Он проникновенно посмотрел на Тайса Снапа, возможно ожидая некоторого сострадания, однако глаза банкира были холодны, а взгляд – непоколебим.

– Ладно, – только и сказал Снап. – То есть семьи нет, лишь пара в некотором роде привязанных к нему персон. Эти две женщины, конечно, поскучают некоторое время, но затем жизнь их двинется дальше. Человек этот не был ведь таким уж прекрасным, верно, Рене?

Эриксен громко выдохнул. Что можно было ответить на это? Если о ком-то уже говорят в прошедшем времени, неужели стоило обсуждать, был ли он хорошим человеком?

Может, и был.

Вновь донеслась речь из громкоговорителя. Председатель никак не прокомментировал последние фразы, да и почему вообще он должен был их как-то комментировать?

– Что касается этих двухсот пятидесяти миллионов, можно справедливо заявить, что они являются своего рода закамуфлированной государственной поддержкой нашему банковскому делу, полученной посредством проекта «Бака». И разве не разумно и справедливо то, что власти защищают эффективные частные компании Дании типа «Банка Карребэк»? Предприятия, которые обеспечивают рабочие места и благотворно влияют на платежный баланс и уровень жизни населения… Нет-нет, прямо или косвенно, но механизм застопорится, если такие хорошие банки, как «Карребэк», зачахнут, а мы, совместно с правительством, совсем ведь этого не желаем, правда?

Мысли Рене находились в этот момент в совершенно другом месте. Если что-то пойдет не так, эти два человека гарантированно сбегут в два счета, и вся ответственность и наказание свалятся на него одного. Этого нельзя допускать.

– Я повторю: о том, что вы сейчас предпринимаете, я не имею ни малейшего понятия, ясно? Я больше не желаю ничего знать. Но если вы совершаете такие решительные шаги, позаботьтесь о том, чтобы я незамедлительно получил ноутбук Старка, хорошо? Кто знает, что у него там имеется относительно этого проекта…

– Ладно, конечно, ты его получишь, – сказал Снап. – И еще. Я прекрасно понимаю, что тебе сложно все это понять, Рене, я ведь тебя хорошо знаю. Ты правильный и праведный человек. Но подумай о своей семье, о’кей? Предоставь нам с Брайе-Шмидтом заняться этим – и больше не беспокойся. Мы свяжемся с агентом, который прекрасно умеет решать подобные проблемы и попросит кого-нибудь встретить Вильяма Старка в аэропорту. А ты пока отправляйся домой и радуйся, что твои акции растут с каждым днем. Впереди по-прежнему светлое будущее, Рене!