Глава 33

Для Боя этот день состоял из череды размышлений об отступлении.

Годы, проведенные на службе у Брайе-Шмидта, являлись прекрасными, никаких причин для жалоб не было. Однако теперь время изменилось.

Поэтому собранный чемодан уже лежал дома на кровати в консульской комнате, выбранный костюм вывешен из гардеробной, ювелирные изделия и часы тщательно упакованы в дорожный сейф, стоявший рядом. Билет на завтрашний вечерний рейс заранее куплен.

По понятным причинам он не обсуждал свое решение с Брайе-Шмидтом, просто так должно было случиться. Надо вовремя остановиться, пока везет в игре.

Это было время расцвета изобретательности Боя. Брайе-Шмидт частенько представлял его в качестве своего секретаря и личного помощника, а за кулисами предоставлял ему полную свободу действий в решении задач и проблем, которые вставали перед ними. Все это приводило к вымогательствам у заносчивых деловых партнеров, ложным обвинениям против конкурентов, соглашениям с поставщиком спасательных жилетов для воздушных судов о контрабанде драгоценных камней… Или к переделкам, подобным той, что произошла пять лет назад, когда он впутал Мамочку с парой ее парней в фиктивный грабеж «Банка Карребэк», дабы прикрыть фатальный дефицит бюджета. Это не говоря уже о многочисленных угрозах в отношении чиновников и страховщиков в добром десятке государств. Да уж, в связке с Брайе-Шмидтом Бой не испытывал нужды практически ни в чем. Их деятельность не раз приводила даже к убийствам и похищениям людей, осуществляемым локальными и глобальными промежуточными поставщиками.

А сейчас ему предстояло выполнить такое задание собственными руками, ради успеха предприятия и ради себя самого. Всего лишь еще один разок – и всё, потом сбежать. Таков был план.

Весь день он следовал за передвижениями Мамочки. Во многих местах Копенгагена они уже выставили приманки в виде инвалидных кресел с так называемыми «калеками», которые готовы были схватить Марко, как только он подберется слишком близко. На Эстебро всыпали нескольким украинцам, которые отказывались выполнять их указания, у всех станций городской электрички и на нескольких наиболее популярных автобусных остановках поставили людей, которым пообещали выдать десять тысяч евро, если те отловят парня.

Они чуть было не поймали его. Один из мальчиков-солдат заплатил за это двадцатисантиметровой ссадиной на бедре – его пришлось извлекать из строительного мусоропровода. Второй бродил по городу с поврежденным глазом и вынужден был даже надеть солнечные очки, чтобы не привлекать к себе внимание. Они почти поймали его, и это было потрясающе, но не более того.

Ибо этот паренек был бабочкой, обитающей в Южной Америке, которая, взмахнув крыльями, способна вызвать бурю в самой Японии. Мальчик, который толкает одну плашку домино, и все остальные тут же летят в тартарары. И Бой больше не хотел принимать участие в этой игре. Он принял эти меры из принципа, ибо Брайе-Шмидт научил его ценить принципы гораздо выше, чем что-либо еще.

Если им удастся отловить мальчонку, все сложится хорошо. Если нет – или если он успеет еще, чего доброго, подключить полицию, – Бой понятия не имел, чем все это может закончиться. Золя заверил его в том, что Марко не мог знать ничего действительно важного, но почему тогда к начальнику департамента Эриксену сегодня заявились полицейские? Они подошли слишком близко, а потому отныне Бой придерживался своей собственной повестки дня.

Брайе-Шмидт, понятно, не сможет ничему воспрепятствовать, а вот взбунтовавшийся Эриксен и в особенности Тайс Снап – запросто. Снап являлся единственным человеком, напрямую связанным с ним самим, и если не перерезать эту ниточку, она запросто может превратиться в пластиковую трубку с ядом, подсоединенную к венам осужденного на смерть.

Если оценить ситуацию трезво, покушение на Эриксена окончилось полным провалом, а следовательно, в данный момент этот человек наверняка подгреб под себя все свои датские акции и соблюдал крайнюю осторожность. Бой некоторое время назад звонил ему домой под видом коллеги и узнал от супруги чиновника, что подлец не вернулся домой с работы и что она вообще не в курсе, где его носит.

В связи с этим Бой подумал, что чиновник уже смотал удочки. Ну и прекрасно.

Золя не представлял собой серьезной проблемы. Он не знал телефона Боя, так как номер менялся после каждого их разговора. И лично они никогда не встречались, тем более что это он звонил Золя, а не наоборот. Золя – надменный эгоцентричный идиот, который, подобно леммингу, двигался прямиком к пропасти. Вопрос заключался лишь в том, когда и каким образом он оступится.

А вот с Тайсом Снапом, напротив, дело обстояло иначе. Он являлся податливым типом, которого легко сломить, и это было отвратительно, поскольку он слишком хорошо разбирался в хитросплетениях их паутины и мог указать на все взаимосвязи, если запахнет жареным; а с ним уже и так возникли кое-какие проблемы. Он ставил на кон деньги собственного банка. Бой просчитался, когда выбрал его в качестве игрока, представляющего министерство. Именно ему угрожал Эриксен, и угрожать ему было проще всего. Кроме того, в данный момент он обладал золотым мешком, за которым охотился Бой, а именно – кипой неименных акций, за которые любой недоумок мог бы получить несколько десятков миллионов. В евро, стоит заметить.

И эти акции непременно должны были достаться Бою.

Длинная грунтовая дорога и аллея, ведущая к дому Тайса Снапа в Карребэксмине, была хорошо утрамбована и лежала в стороне от основной трассы. В подобном месте селятся люди, предпочитающие простор и звуки лошадиного ржания, чтобы за разумные деньги иметь возможность проявить экстравагантность в оформлении построек на своем участке и в шикарном автопарке.

Бой никогда не бывал здесь прежде, но быстро сориентировался – если он не хочет быть замеченным на пути к владению Снапа, ему придется припарковаться за хозяйственными постройками, чтобы машину не было видно со двора.

Он вышел из машины и прислушался. Если тут имелись собаки, от них предстояло избавиться в первую очередь. Бой ненавидел невменяемость, часто свойственную собакам, проживающим за городом. Вообще-то, он терпеть не мог собак, за исключением своей собственной.

Всего тут размещалось четыре постройки. Выбеленные, прекрасно отреставрированные амбары и жилой дом, совершенно не производивший впечатление жилища человека, которым руководила жена.

Он рассчитывал увидеть строгий роскошный особняк, а вместо этого стоял и смотрел на черное колесо от телеги, прибитое к фасаду, и многочисленные решетки с розовыми клематисами.

Бой осмотрел двор. Помимо черного внедорожника и пронзительно белого «Купера» с откидным верхом, в глаза ничего не бросалось, да и этого было вполне достаточно.

Нахмурившись, он стоял, прикоснувшись пальцем к латунной кнопке звонка, и размышлял, что будет делать, если в доме окажутся гости.

Затем он нажал на кнопку и принялся ждать.

Жену звали Лиза, и, как ни странно, это была первая и единственная подруга жизни Снапа. Старая теория Брайе-Шмидта объясняла это обстоятельство разницей в возрасте, однако, судя по фотографиям, внешность тоже имела значение.

Бой слышал, как она перемещается по дому, но открывать Лиза не спешила. Судя по всему, женщина изучала изображение с камеры видеонаблюдения. По крайней мере, глазок камеры был нацелен прямо на него.

– Я личный секретарь Брайе-Шмидта, – представился он, глядя в линзу.

Вариантов реакции на его слова было много. Наиболее вероятным представлялось то, что она все-таки не откроет дверь, а раз так, ему придется обойти дом сзади и выбить окно. Он должен был попасть внутрь во что бы то ни стало.

– Вот как… Мой муж ожидает вашего прихода? – прозвучал голос в динамике, который Бой нигде не мог обнаружить.

– Ну да. Разве он еще не вернулся домой? – По крайней мере, хоть это он узнает. – В таком случае я подойду попозже, – продолжал он. – Но вообще-то мы договорились, что я сейчас подъеду. Да, не далее как десять минут назад. Наверное, он вот-вот будет. Но я вполне могу подождать снаружи, погода стоит замечательная. А тут еще такие прекрасные цветы повсюду…

Он замолчал и слегка улыбнулся, затем сложил руки в перчатках на нижней пуговице пиджака, как гробовщик, который стоит неподалеку, пока родственники и знакомые прощаются с умершим. Эта поза выражала кротость и сдержанность. Подобные тонкости узнаешь, имея правильного учителя.

Через двадцать секунд женщина отворила дверь – и едва успела представиться, как он схватил ее и свернул ей шею. Все случилось тихо и безболезненно, она явно не успела ничего понять.

Затем Бой отнес труп в спальню, разместив его на кровати боком, подложил под спину кучу подушек, отвернул лицо от двери и включил телевизор.

Он без суеты обошел все жилище. Бой умел проникать глубоко в людские тайники, не устраивая там бедлама. Предметы можно открывать или поднимать множеством разных способов, но если использовать для этого только кончики пальцев, как правило, получается очень аккуратно. На обход дома ему потребовалось полчаса, но он так и не нашел то, что искал. Значит, сценарий становился более сложным; правда, нельзя сказать, что это стало неожиданностью.

Стерев запись с камеры видеонаблюдения над входом, Бой нашел ноутбук женщины на черном отполированном обеденном столе в просторной комнате, занимавшей более половины первого этажа. Как следовало из страницы аукциона, открытой на экране, она интересовалась не только живыми цветами. Картины с изображением цветов также привлекали ее внимание, о чем свидетельствовало и обилие на стенах живописных «шедевров» с букетами в вазах.

Бою потребовалось около пяти минут, чтобы состряпать записку от лица Снапа с объяснением причин, по которым он прикончил собственную жену, а затем совершил самоубийство. Все было очень просто: его преступления достигли чудовищного масштаба, и это бремя он не мог больше нести. Пусть теперь начальник департамента Рене И. Эриксен один несет ответственность за все содеянное: за мошенничество, за убийство Старка, за все.

Потом Бой распечатал записку. Хотел было поставить подпись, но затем решил подождать и сложил бумажку пополам.

Вслед за тем он удалился в спальню, где сел в цветастое каминное кресло у туалетного столика с множеством флаконов, стопочкой конвертов и парфюмированной бумаги для писем, готовой принять на себя излияния хозяйки, распахнул настежь окна и, устремив тяжелый взгляд вдаль на пропитанные дождевой водой поля, принялся ждать.

Резкий свет галогеновых фар, исходящий от «Мерседеса» Снапа, возвестил о возвращении хозяина почти за минуту до того, как машина въехала во двор.

Снизу доносилась его возня. Ботинки скинуты в прихожей, сумка брошена на пол. Быстрый набег на кухню, после чего, наконец, восхождение по лестнице наверх.

Снап появился в спальне, в одной руке держа тарелку, а в другой – стакан, и коленкой затворил за собой дверь.

– Как провела день, дорогая? – полюбопытствовал он, поставив тарелку на прикроватный столик, и, повернувшись к стулу рядом с постелью, начал раздеваться. – Мой не очень удался. Я рассказал по телефону Брайе-Шмидту о безумном поведении Рене. Теперь он дождется. – Он рассмеялся, повернувшись к жене в трусах и наполовину натянутой пижамной рубашке. – Что ты там смотришь? Ты еще тут?

Затем улыбнулся и, слегка склонив голову, посмотрел на супругу, пытаясь выяснить отсутствие с ее стороны интереса к его приходу.

– Ты расстроена? Но я же предупреждал, что приду поздно. И почему у тебя все окна нараспашку? Тут жуткая холодина, – заметил он, обходя кровать. И, застегивая последнюю пуговицу пижамы, наткнулся глазами на взгляд Боя.

Шок отбросил его назад. Бой еще никогда не видел, чтобы человек так перепугался.

– Аккуратнее, не упади, – сказал Бой, в то время как Снап тяжело опустился на изножье кровати с совершенно искренним выражением на лице. По его губам было видно, каким бешеным стало его дыхание.

– Ты кто? – пролепетал он и обернулся на жену. Его тело сотряслось в очередном спазме.

Спустя пару секунд, отпрянув от трупа супруги, ошеломленный муж с трудом попытался взглянуть в глаза Бою.

– Ты один из мальчишек-солдат, нанятых Брайе-Шмидтом? Тогда почему ты говоришь по-датски? – И, поскольку Бой молчал, Снап опять задрожал. – Кто тебя сюда прислал? Ведь не Брайе-Шмидт же, он не стал бы так поступать, зачем ему это? Я ведь никому ничего не сказал, он прекрасно знает это.

Бой улыбнулся краем рта. Очевидно, Снап воспринял это в качестве провокации.

– Какого черта ты улыбаешься? Можешь просто сказать, что тебе надо? Миллион? Или десять? Могу дать десять миллионов.

Бой покачал головой.

– Мне нужна лишь твоя подпись, и я тут же уйду.

Снап ничего не понимал. Все в нем возмутилось от услышанной фразы. Руки дрожали, голова тряслась.

«Подпись?» – вопрошал он всем своим видом. Человек, сидевший напротив, убил его жену – и теперь просил всего лишь подпись?

Бой вытащил сложенный лист бумаги и положил на туалетный столик перед Тайсом Снапом.

– Просто подпиши вот тут. – Он указал на чистую половину страницы.

– А что на другой половине? Я не подпишу, пока не увижу.

Тогда Бой спокойно поднялся и одернул пиджак.

– Ты должен подписать, иначе с тобой случится то же самое, что случилось с твоей женой. Считаю до десяти. Один, два, три, четыре… – Он вытащил из внутреннего кармана шариковую ручку и протянул Снапу. – …Пять, шесть, семь…

Снап взял ручку.

– Что ты с ней сделал? – запричитал он, вновь сотрясаясь от слез, ищущих выхода.

– Пиши, – приказал Бой, направив палец на пустое пространство листа. И Снап подписал. Дрожащей рукой, неровно, в точности как подписал бы свою предсмертную записку.

– Спасибо, – поблагодарил Бой. – А теперь давай мне акции Кюрасао, и я уйду.

– Ты сказал…

– Дай мне акции. Я в курсе, что они лежали дома у Лизы в чемоданах, а теперь чемоданы пустые.

– Откуда ты знаешь? Я рассказал об этом только Брайе-Шмидту. Он передал тебе?.. Так, значит, вот что за дьявол стоит за всем?

– Отдай мне акции и живи спокойно дальше. Твоя жена свернула шею, упав с лестницы. Если скажешь об этом полиции, тебе поверят.

Снап бесконтрольно зарыдал, и это было совершенно некстати. Если человек раскисает в подобной ситуации, никогда не можешь быть уверен, что он окажется в состоянии принимать важные решения или действовать рационально. А рационально в данном случае означало «отстаивая свое право на существование».

– Дай мне акции. Где они? Я обыскал весь дом. У тебя тут где-то есть потайной сейф?

Снап покачал головой.

– Почему ты считаешь, что я могу рассказать, где Лиза их спрятала? Откуда мне знать?

– Потому что если ты не скажешь мне этого прямо сейчас, ты будешь мучиться; поверь мне, я знаю в этом толк.

Снап сделал глубокий вдох.

– А где гарантия? Откуда я знаю, что ты… – Он вновь залился слезами.

– Потому что ты лучше, чем кто-либо другой, понимаешь, что такое деньги. Именно поэтому.

Снап поднял голову и быстро провел по лицу тыльной стороной ладони, смахнув слезы. Был брошен вызов его профессиональной самооценке. Естественно, он знал цену власти денег. И в данный момент деньги находились в центре внимания.

– Я поговорю с Брайе-Шмидтом, – сказал он.

Бой вытащил из кармана телефон и нашел нужный номер.

– Я позвоню ему, как только ты скажешь, где акции. Услуга за услугу. Он ожидает моего звонка.

Лицо Снапа побелело. Мысль о толчке в спину от своего партнера заставила его сжать кулаки так, что побелели суставы. В какой-то момент он словно готов был наброситься на противника, но тому такое поведение было лишь на руку. Отступив с десятком переломанных пальцев, Снап станет, пожалуй, более сговорчивым.

– Где акции? – повторил свой вопрос Бой.

Снап указал на туалетный столик в непосредственной близости от налетчика.

– Ты все это время сидел, облокотившись на них, ублюдок.

Бой отпихнул в сторону салфетку с крупными цветами и выдвинул ящик, скрытый за ней. Там и лежали акции, аккуратно перевязанные обрезком ленты.

В следующую секунду Снап набросился на Боя с кулаками и дикими воплями.

Но это оказалось последним, что он сделал.

Припарковавшись на привычное место, Бой ненадолго остался в машине, наблюдая за дождевыми каплями, которые блестели и растекались по лобовому стеклу. Как же удивительно деликатен датский весенний дождь, о котором он будет с тоской вспоминать, когда из черных дождевых туч зарядят ливни этакими канатами в палец толщиной – там, на окраине гор Рувензори, где он намеревался осесть в конце концов…

Оставалось всего несколько часов до того, как Бою предстояло отправиться в путь, и он был доволен. Он получил то, ради чего ездил в Карребэксмине. Предсмертная записка лежала на ночном столике, акции находились в папке рядом с ним. Отличное размещение.

Улыбнувшись, он прижал папку к себе, выбрался из машины, захлопнул за собой дверцу и окольным путем, как водится, направился к дому Брайе-Шмидта.

Как всегда, тщательно отслеживая, чтобы его никто не заметил.