Глава 18
Карл чувствовал себя плохо – можно сказать, дерьмово – все выходные. В субботу Мика с Мортеном устроили вечеринку – отчасти чтобы отметить официальное сожительство, отчасти чтобы потратить некоторую часть офигенного количества денег, вырученных на «И-бэй» за коллекцию «Плеймобиля» Мортена.
– Он получил шестьдесят две тысячи! – проорал Йеспер не менее десятка раз, пока они втыкали зонтики в бокалы с коктейлем. Может, и ему надо бы забраться на чердак за своими «Экшн-мэнами» и попытаться избавиться от них, чем черт не шутит…
Шестьдесят две тысячи, черт возьми.
Поэтому вино, пиво и содержимое множества красочных пузырей с алкоголем изливалось гораздо обильнее, чем было прежде характерно для этой части Рённехольтпаркен. К десяти часам Кен и жильцы 56-й квартиры напились в доску. Помимо Карла, до полуночи дотянули только Мортен с Микой да пара их дружков-геев, крепких, весело подпевающих и зажигательно вытанцовывающих.
Когда Карла в двенадцатый раз попытался пригласить танцевать сорокалетний малый в облегающих штанах и кожаной шляпе, лихо сдвинутой набекрень, он, пошатываясь, решительно двинулся мимо раскрасневшегося, крепко спящего Харди наверх к себе в постель.
У лестницы, тесно прижавшись друг к другу, танцевали виновники вечеринки.
– Сдохнуть, как жаль, что все так получилось с Моной, – пробормотал Мика, похлопав его по плечу.
– Да, – добавил Мортен, – мы будем по ней скучать.
Сколько раз он ее видел? Два?
Может, они думают, он, Карл, поблагодарит их за моральную поддержку?
* * *
В воскресенье он проснулся с основательно въевшимся в нёбо привкусом опоссума, сдохшего в утробе матери. Его донимало похмелье и раскаяние, но еще хуже было некое невнятное ощущение собственной ментальной разбалансированности.
«Какого лешего ты тут разлегся и канючишь, Карл Мёрк», – забрюзжал он, но это не помогло. Чем сильнее пульсировало в голове, тем яснее проступали мысли о том, что такие люди, как Ларс Бьёрн или Мона Ибсен, должно быть, непосредственные преемники Тихо Браге, или кого там еще, кто приносит с собой исключительно несчастья.
Так он пролежал несколько часов, плотно закутанный в одеяло, а его то промораживало до костей, то одолевал жар, а в некоторые моменты переполняла зубодробительная ненависть, сменявшаяся на ощущение абсолютной «тряпочной» безвольности.
«Ты не придешь в себя, пока не побеседуешь с ней, Карл», – повторял он сам себе сотни раз. Но телефон так и остался нетронутым, в то время как нижние жильцы давно проснулись для подвигов и исчезли в благословенном мае месяце.
Наконец он опять заснул и провалялся таким образом до тех пор, пока понедельник не начал приближаться с угрожающей быстротой.
* * *
– Ассад! – проорал Карл. – Зайди-ка ко мне!
Ноль реакции.
Стоит, что ли, опять на коленках на молитвенном коврике, обратив лицо к Мекке? Карл взглянул на часы. Нет, сейчас не время.
– Ассад! – Грянуло, как настоящий гром.
– Он еще не вернулся. Признайся, ты и впрямь ничего не заметил? Неужто одолел такой мощный отходняк?
Карл перевел взгляд на Розу, которая, стоя в дверях, отколупывала последние чешуйки облезающей с носа кожи.
– Не вернулся? Откуда?
– Уходил в банк Старка.
– Зачем это, скажи на милость?
– А также он поговорил с людьми из арбитражного суда и налоговых органов.
Почему, черт ее возьми, никогда нельзя дать нормальный ответ? Или между ними установилось негласное правило, что он постоянно должен все выпытывать у нее сам?
– Чем вы заняты? Я же вижу по тебе, Роза.
Она пожала плечами:
– Я говорила по телефону с Маленой Кристофферсен. К счастью, они с дочкой пару дней назад вернулись домой из Турции.
– Прекрасно. Возможно уговорить ее прийти сюда?
– Ну, думаю, да. Может, завтра.
Карл покачал головой.
– Боже милостивый… Она и вправду весьма заинтересована в этом деле, могу поручиться.
– Да-да. Она, несомненно, явилась бы через пару часов, но у них с Тильдой сегодня на целый день обследование в больнице. Почему бы нам не дать им передохнуть до завтра?
– О’кей. А как это связано с тем, чем занимается сейчас Ассад?
– Узнаешь, как только он объявится.
Ассад объявился через пять минут; его вьющиеся волосы клоками торчали во все стороны. Отличный показатель уровня активности.
– Карл, – сказал он, запыхавшись. – После того как Роза побеседовала с подругой Старка, мы сошлись во мнении, что есть кое-какие нестыковки.
Неужели? Почему же его самого ничего не настораживает?
– Роза сказала, что Старк помогал своей падчерице Тильде проходить какие-то очень дорогие обследования на протяжении почти пяти лет к тому времени, когда он исчез. То есть в действительности он тратил гораздо больше, чем зарабатывал.
– Но Старк ведь получил наследство.
– Верно, Карл. Но только в две тысячи восьмом году, как раз тогда он и пропал. А помогал аж с самого две тысячи третьего года. В банке мы убедились, что речь шла о сумме, почти на два миллиона превышающей его накопления. Поначалу я решил, что он взял кредит и отдал его позже, когда получил наследство, – но нет.
Теперь, господь праведный, на этой кудрявой башке еще и появилось особое выражение раскосых глаз, которое могло быть вызвано лишь новым, многообещающим делом. Карл вздохнул. Подобное начало недели было предопределено.
– Хорошо. А теперь, Роза, попробуй-ка объяснить мне про поиски со стороны Тильды и про деньги.
Она плотно скрестила руки на груди. То есть объяснение явно будет гораздо длиннее, чем необходимо.
– У Тильды очень проблемное хроническое заболевание, болезнь Крона, в связи с чем ее кишечник находится в состоянии перманентного воспаления. Малена рассказала мне, что Вильям Старк невероятно глубоко вник в суть протекания и лечения этого недуга и никогда не упускал возможности альтернативных методов терапии, когда традиционные методы типа хирургического удаления пораженной части кишечника или применение кортизоносодержащих препаратов не приводили к желаемому эффекту.
– Благодарю, Роза, но ты пропустила ответ на поставленный вопрос. В какой момент и каким образом возникают эти два миллиона? Все-таки это довольно приличные деньги.
– Малена поведала мне, что Старк стремился найти кардинальное средство лечения болезни, которую никак не удавалось победить. Тильда лежала в частных клиниках Копенгагена и в Джексонвилле во Флориде, проходила курсы гомеопатического лечения в Германии, ездила на сеансы иглоукалывания в Китай. Он оплачивал инфицирование живыми паразитами из свиного кишечника. Все мыслимые и немыслимые способы обошлись, по подсчетам Малены, в сумму около двух миллионов датских крон, растрачиваемую в течение пяти-шести лет, что они были вместе, пока Старк не исчез.
– Два миллиона… Только вовсе не обязательно верно то, что она говорит.
– Обязательно, Карл. – Ассад протянул ему сводку отчетов по транзакциям. – Все верно. Старк переводил деньги через свой банк.
– Ага. И какой вывод я должен сделать?
Роза улыбнулась.
– Видимо, тот, что Старк являлся лучшим в мире игроком в покер, ну или что казино на Амагере обрело клиента, поистине раздражающего персонал своим везением. Какой же еще?
Карл нахмурился.
– Я услышал твою саркастичную интонацию, Роза, но можешь ли ты доказать, что он действительно добыл деньги не одним из этих способов?
– Давайте лучше скажем, что Старк сколотил огромный капитал, которым затем распорядился, не уточняя его происхождения, – ответила Роза.
Карл обратился к Ассаду:
– А что с налоговой? Роза сказала, что ты выяснял у них. Они-то уж наверняка получили объяснение происхождения такого дохода?
Ассад закачал головой.
– Нет, они вообще не зафиксировали никакого повышения дохода за тот период, и Старк не участвовал ни в каких разбирательствах. Вероятно, они ничего не знали о транзакциях, так как отчет о последовательных платежах сохранялся всего несколько дней и точная сумма в итоге оказалась равна сумме выплат. Помимо того, на конец года сумма на счету никогда не превышала сумму предыдущего года.
– А так как он являлся обычным госслужащим, едва ли его часто подвергали выборочной проверке, так я полагаю, верно?
Ассад кивнул.
– Но есть еще кое-что. Мое недоумение вызвала банковская ячейка, от аренды которой он отказался. Малена Кристофферсен сказала, что он забрал оттуда домой кое-какие украшения, в том числе обручальные кольца родителей, после чего Роза поинтересовалась, куда делись эти вещи.
– Да, я спросила, не у нее ли они хранятся. Но она утверждает, что никогда не видела их, и я ей верю. Именно поэтому о краже этих изделий после взлома не заявлялось. Она просто-напросто не смогла бы их описать. Более того, она абсолютно не уверена, существовали ли они на самом деле и действительно ли их украли.
– Старк мог открыть ячейку в другом банке и переложить их туда.
Ассад медленно покачал головой.
– Не думаю. Малена считает, что украшения существовали, и если они не были украдены, то он спрятал их в каком-нибудь укромном местечке в собственном доме. Она выразила надежду, что этот человек вернется обратно и сам их найдет.
Карл про себя отметил морщинку, появившуюся между бровями Ассада. Он не поддерживал подобного слепого оптимизма.
– Карл, теперь ты видишь? – воскликнула Роза. – Тут дело мутное!
Интересно, ее лицо сияло от триумфа или от энтузиазма? Он так и не научился отличать одно от другого.
– Это прямо какая-то паутина, а не дело, – продолжала она. – Малена любила Вильяма Старка, и явно это было взаимно как в отношении ее самой, так и ее дочки, ради которых он готов был пойти на все. И вдруг он исчезает, к чему, по словам его второй половины, не было абсолютно никаких предпосылок…
– Почему Малена все-таки предполагает, что он еще может вернуться? Если у него не было поводов скрываться, значит, он мертв и в таком случае уж точно не вернется, – заметил Карл. – Но, возможно, она не слишком умна – даже с точностью до наоборот. Может, она-то как раз и заставила его исчезнуть. Строго говоря, мы даже не в курсе, добрался ли он до дома в тот день, когда прилетел из Африки. Как вы считаете, ее перемещения непосредственно до и сразу после пропажи Старка достаточно прозрачны?
Ассад ковырял пальцем край стола, явно погруженный в совершенно другие мысли, так что отвечать пришлось Розе.
– Дом был тщательно исследован. Проверка осуществлялась с привлечением собак. По всей видимости, никаких земляных работ в саду, как и ремонта в доме, незадолго до этого не проводилось. Поэтому, если его труп лежал и, возможно, до сих пор лежит там, то у людей, проводивших проверку два с половиной года назад, руки растут явно не из того места.
– Знаешь что? – неожиданно встрепенулся Ассад. – Если только свои два миллиона он хранил не в ящике, который похитила Малена, с него живого она тянула гораздо больше. По-моему, тут дело совсем в другом. Речь идет о человеке, который должен был пробыть в Африке несколько дней, а он вместо этого меняет обратный билет и возвращается в Данию раньше времени. Зачем он так поступил? Он привез с собой что-то для сбыта? Он получал свои деньги путем незаконной торговли бриллиантами и встретился на родине с кем-то, кто убрал его с дороги? Или тут имел место несчастный случай? Ему стало плохо и он упал в болото? Думаю, вряд ли, ибо дно прочесали вдоль и поперек. – Он покачал головой. – Мне кажется, у нас слишком много вариантов. К тому же у него была водобоязнь, это зафиксировано в старом рапорте, так что едва ли Старк подошел бы близко к воде. Так что же произошло после того, как он покинул аэропорт? Узнать бы нам об этом моменте поподробнее…
Карл кивнул.
– Роза, в следующий раз я отправлюсь на беседу к Малене с тобой, о’кей? А пока займись проверкой ее истории. Поговори с ее коллегами. С сотрудниками больницы, где лежала Тильда, когда Старк пропал. Какое у них впечатление от Малены? И заодно – от Старка?
Затем он обратился к Ассаду:
– А ты пройдись по отчетам о транзакциях и проверь, нельзя ли по датам связать момент перевода больших денежных сумм «Датским банком» на счета Старка и какие-нибудь криминальные события, которые произошли непосредственно перед выполнением данных операций и в которых он мог быть замешан. Я говорю обо всем без исключения. Наркотики, грабеж, контрабанда…
– Еще какие-нибудь поручения? – поинтересовалась Роза. – Перерасследовать убийство Кеннеди или перерешать задачку о квадратуре круга, например, раз уж мы начали?
Ассад улыбнулся и ткнул Розу локтем в бок. Эти двое были вполне самодостаточны.
– Ах да, я должен сказать вам еще кое-что, прежде чем отправлюсь в Беллахой побеседовать с ребятами, причастными к взлому Старкова жилища.
Роза разочарованно посмотрела на него.
– Дорогие друзья, я уверен на сто процентов, что вы приступили к самому что ни на есть заковыристому делу. Поздравляю, вам это прекрасно удалось.
В следующий момент можно было услышать, как летит муха.
* * *
Гремучая змея – так прозвали они вице-комиссара Хансена. Он принял Карла без какой бы то ни было любезности, с характерным шипением сквозь зубы и пробирающим до костей взглядом кривоватых глаз. Как-то на заре времен их свело вместе двухнедельное патрулирование улиц – это ровно на две недели больше, чем возможно было выдержать.
Теперь Хансена подключали к работе в случае с десятком поцарапанных в жилом квартале машин или, при лучшем раскладе, когда совершалась пара крупных краж в районе. Взлом дома Старка едва ли можно было назвать особо значимым происшествием, однако поскольку речь шла о доме, фигурировавшем в другом уголовном расследовании, ему спустили строгую директиву провести тщательную работу, дабы как следует разобраться в любых доказательствах связи между взломом и исчезновением Старка.
– Почему ты просто-напросто не позвонил по телефону? – поинтересовался Хансен, не отрывая глаз от рапорта, который он в данный момент изучал.
– Если б я знал, что этим делом занимаешься ты, я бы отправил телеграмму.
Микроскопическая улыбка тронула уголок рта Хансена.
– Ну, ведь это же я составил рапорт, черт подери, разве ты не понял?
– Существует так много замечательных людей по фамилии Хансен… Кто бы мог заподозрить, что это именно ты?
Хансен поднял взгляд.
– А ты все такой же очаровашка, Карл, верно?
– Шутки в сторону. Вот отчет о первом обыске по тому же адресу в связи с исчезновением Старка, и когда я сопоставляю его с твоим отчетом, бросается в глаза, что в ходе вторичного ограбления, судя по всему, забрали только бутербродный нож. Но это ведь не может быть правдой, а? Если по-честному, насколько досконально вы проводили обыск, обходя дом после взлома? Может, какой-то вещи там не оказалось? Шкафчика для обуви, клочка бумажки с доски или корзины из сортира?
– Как видишь, я решил взять с собой сожительницу Вильяма Старка и одного из сотрудников управления, который присутствовал там в первый раз. Мы все вместе обыскали жилище, причем да, я бы сказал, вполне досконально. Поднимались на чердак, осмотрели все ящики, прочесали сад, спустились в подвал. Все оказалось на месте. Они вполне могли бы прихватить неплохие музыкальные колонки, кое-какую посеребренную утварь и электрокосилку, но все осталось на своих местах.
– А что с отпечатками пальцев?
– Никаких отпечатков.
– То есть работали профессионалы?
– Мы предполагаем, да. Об этом тоже написано в рапорте. – Последняя фраза была произнесена довольно сухо. – К сожалению, мы не имеем возможности воспользоваться описанием преступников со слов соседки, тут далеко до точности. Один из них был чуть более темнокожий, чем остальные, но не настолько темный, как африканцы или пакистанцы, на турок или выходцев со Среднего Востока тоже не похож. Так что тут может быть что угодно и кто угодно.
Так-так, значит, соседка все-таки кое-что рассказала Хансену. Вопрос в том, сможет ли Карл вытянуть у нее более точные сведения.
– А какой вывод приводится в твоем рапорте о характере и причинах взлома? Мне показалось, этого я там не увидел.
– Карл, я пишу только о фактах. Мы не можем все вместе быть такими же сказочниками, как ты.
– В данный момент ты не пишешь, ты разговариваешь со мной. Каков твой вывод, Хансен? Сейчас мне необходимо услышать мнение опытного эксперта по обследованию мест преступления.
Хансен чуть выпрямился в кресле и заправил голубую рубашку в брюки. Этот человек воспринимал комплименты неоднозначно.
– Возможно, эти люди вычитали о данном деле из газет и решили, что дом пустует. Сейчас широко распространены кражи со взломом подобного типа. К примеру, объявления о похоронах и отпеваниях предоставляют крупными буквами информацию о том, когда родственники умершего будут отсутствовать дома. А как насчет идиотов, которые рассказывают в «Фейсбуке» или где-либо еще, что они уезжают в отпуск, и пишут, когда именно? Кот из дома – мыши в пляс, как говорится.
– Либо?..
– Либо эти люди искали нечто конкретное. Если честно, я склоняюсь к последнему.
– Почему?
– Потому что взломщики, хотя и пробыли в доме всего около часа, сосредоточились на вполне определенных местах, как будто уже бывали там прежде.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что, милый мой Карл, в противном случае содержимое ящиков и все остальное оказалось бы вываленным на пол. А они сразу приступили к вспарыванию матрасов и отодвиганию мебели от стен, чтобы проверить, не скрывается ли что-нибудь с обратной стороны. Все это неизбежно наталкивает на мысль, что они уже заранее имели представление о внутренней обстановке, словно побывали там ранее.
Именно это Карл и хотел услышать. Поблагодарив коллегу, он направился к стойке администрации. Следующим пунктом будет соседка Старка. Он должен услышать описание воров из ее собственных уст.
Однако его планам было не дано осуществиться.
В тот самый момент, когда Мёрк подошел к стойке и обменялся с бывшими коллегами кивками и приветствиями, он заметил паренька, стоявшего у выхода.
Карл видел эти глаза не в первый раз.
«Проклятие», – только и успел он подумать, прежде чем парень подлетел к двери и исчез, в то время как дежурный заорал ему вслед.
Карл метнулся за ним – и лишь успел увидеть, как тот перепрыгивает через ограждение в конце здания и устремляется вниз по Хульгордсвай.
Его крики с приказанием остановиться, естественно, не возымели должного действия.
– Кто это был? – спросил он у дежурного.
Тот пожал плечами и протянул ему страховую карточку.
– Написано «Сёрен Смит». – Он склонил голову. – Хм… как-то не похож он на Сёрена.
– Нет, совершенно не похож, да и акцент у него подозрительный, свойственный для низших слоев населения; правда, его могли усыновить в позднем возрасте. Я вот звоню домой его родителям, пускай приоткроют нам его душу. Он успел выложить вот эти вещи, но только вот у меня такое ощущение, что они принадлежат его приятелю, о котором он хотел кое-что сообщить. – Дежурный указал туда, где лежало объявление и ожерелье.
И только тут Карл осознал, какую возможность он упустил.
– Вот где настоящее дерьмо! – почти прошептал он и положил руку на плечо дежурного. – Не надо больше звонить. Я сейчас же сам выезжаю к родителям. И заберу с собой эти вещицы, ладно?
* * *
Дом оказался удивительно приятным по сравнению со всеми остальными строениями северо-западной части города. Кто бы мог подумать, что в этом похожем на огромный завод квартале из разномастных жилых блоков и анархично перемешанных земельных наделов, внушающем градостроителям чувство ужаса, за кустами роз мог пристроиться этот идиллический сельский фахверковый домик?
Женщина, открывшая дверь, была не столь идиллична и, уж конечно, не привыкла к тому, чтобы в ее дверь звонили незнакомцы.
– Да, – нерешительно произнесла она, взглядом ощупывая Карла с ног до головы, словно он являлся носителем бубонной чумы.
Мёрк поспешил вытащить из кармана удостоверение, что, вполне ожидаемо, не помогло женщине успокоиться.
– Дело касается Сёрена. Он дома? – спросил Карл, прекрасно понимая, что вряд ли, учитывая тот факт, что мальчик покинул полицейское управление совсем недавно.
– Да, – обеспокоенно ответила она. – О чем именно идет речь?
Ну и дела! Значит, у него где-то неподалеку был припрятан велосипед, иначе ему бы не удалось так быстро добраться до дома.
– Ничего особенного. Я хотел бы поговорить с ним.
В отчаянии она провела его в гостиную и пару раз окрикнула мальчика, после чего наконец решилась взбежать по лестнице, оттащить его от компьютера и приволочь вниз под громко выражаемый протест. Не так уж просто отвлечь подростка от его любимой игрушки, эта проблема была хороша знакома Карлу.
Из материнских объятий вынырнул обыкновенный датский мальчуган с волосами цвета печеночного паштета. Это явно был не тот мальчик, которого разыскивали.
– Кажется, ты потерял вот это, или я ошибаюсь? – С этими словами Карл протянул парню карточку медицинского страхования.
Сёрен неохотно взял ее.
– Да, а откуда она у вас?
– Лучше скажи, почему она оказалась не у тебя. Ты ее кому-то одолжил?
Мальчик покачал головой.
– Ты уверен? Около получаса назад в отделении полиции Беллахой был замечен парень, который собирался рассказать что-то о своем приятеле и воспользовался этой карточкой в качестве удостоверения личности. Не ты ли это был?
– Совсем нет. Она лежала у меня в кошельке, который стащили у меня из сумки в библиотеке в Брёнсхой. И я даже знаю, кто это сделал. Кошелек тоже у вас? В нем лежало двадцать пять крон.
– К сожалению, нет. А как ты там оказался? Разве ты не должен находиться в школе в это время?
Мальчик пристально посмотрел на Карла.
– Мы работаем над проектом. Неужели вы никогда не слышали о таком?
Мёрк взглянул на его мать, плечи которой потихоньку начали опускаться. Неизвестно, была ли она в курсе насчет этого проекта.
– Как выглядел вор, Сёрен? Можешь описать его?
– Он был в клетчатой рубашке и не похож на датчанина. Не черный, скорее коричневый, как будто приехал из Южной Европы. Я бывал в Португалии, там много таких, как он.
Теперь Карл убедился: это был тот парень, которого он видел в полиции и у дома Старка два дня назад. Неплохо.
– Сколько ты дал бы ему на вид?
– Даже не знаю, я не разглядел его подробно. Он просто сидел за соседним компьютером. Четырнадцать-пятнадцать, наверное.
* * *
Раньше Карл уже бывал в здании библиотеки на площади Брёнсхой. Как-то его патрульный автомобиль направили сюда, чтобы задержать пьяного, который использовал библиотечное собрание пластинок в качестве тарелок фрисби, и, несмотря на то что с тех пор минуло немало лет и здание за прошедший период кое-где освежили, оно по-прежнему напоминало старый кинотеатр «Белла», который, как и многие подобные заведения столичного региона, прекратил свое существование, уступив место супермаркетам или, как в данном случае, банку и районной библиотеке.
– Думаю, вам лучше поговорить с Лисбет, которая время от времени заменяет начальника нашего отдела, – посоветовал библиотекарь за стойкой. – Она как раз находилась здесь в тот временной интервал, который вас интересует.
Прошло десять минут, прежде чем Лисбет объявилась, но время ожидания оправдалось на все сто.
Она вся сияла. Это была женщина, от которой с первого же взгляда наполнялись энергией сразу все батарейки. Зрелость, уверенность и невероятно прямой взгляд. Если дурацкие капризы Моны затеяны всерьез и надолго – а Мёрк никак не хотел в это поверить, хотя она совсем недавно и указала ему на дверь, – то он не в последний раз посещает эту библиотеку.
– Ну да, такова болезнь времени. Вот и мы тут превратились в какое-то сонное царство. Я здесь всего лишь месяц проработала, но уж больно хочется показать коллегам пример и не бояться взять быка за рога.
Он был убежден – это она может.
– Да, я прекрасно поняла, о каком мальчике вы говорите, так как знаю его лучше, чем вы, вероятно, думаете. Кстати, весьма странно было встретить его аж в Брёнсхой.
– То есть вы видели его раньше, но где-то в другом месте?
– Вот именно. На самом деле я являюсь заместителем главы филиала в Эстебро на Даг Хаммарскьёльдс Алле, и туда он приходит каждый божий день на протяжении многих месяцев.
Карл улыбнулся, отчасти от полученных сведений, отчасти от присутствия Лисбет.
– Супер. Может, вы еще и вспомните, как его зовут?
Она покачала головой.
– Туда он приходит ежедневно в разное время – и сразу же садится за книги или за компьютер. Он никогда ничего не берет на дом, поэтому мы никогда не просили его показать удостоверение личности.
Карл молча стоял и пытался оценить, что же скрывалось за открытым взглядом ее голубых глаз. Она сейчас флиртует с ним – или просто подчеркивает степень своего потрясения столь странным стечением обстоятельств?
– Мне кажется, это какой-то невероятный ребенок. В филиале, где я прежде работала, мы с коллегами сошлись во мнении, что еще никогда не встречали мальчика его возраста, настолько одержимого страстью к учебе. Для одной сотрудницы стало практически спортом ознакомление с проштудированной парнем литературой, когда она расставляла книги обратно на полки.
Так-так! Значит, она в большой степени пленилась этим парнишкой.
– А что происходило здесь, в Брёнсхой? Чем же он тут занимался?
– Он просто зашел. Сел вон там и немного почитал кое-какие технические журналы, а затем подошел к компьютерам. Не знаю, как долго он там сидел, так как моя смена закончилась.
– На вашем старом месте поступали жалобы на кражи из сумок?
Она изумилась.
– Почему вы об этом спрашиваете? Вы что, заподозрили его в чем-то таком? Я не могу в это поверить.
Показательный ответ. Если она не может в это поверить, Карл, конечно, не станет разрушать сформированный ею образ.
Он покачал головой.
– Вы упомянули коллегу с вашей работы в Эстебро, которой было любопытно узнать, что именно читает мальчик. Не подскажете, каким образом я могу встретиться с ней, я бы хотел с ней поговорить. Как вы думаете, она сейчас на рабочем месте?
– Лиселотте ушла в декрет. Но я могу посмотреть, где она живет, и вы попробуете ей позвонить. Минутку.
* * *
Лиселотте Брикс действительно была беременна. Причем беременна настолько глубоко, что Карл не смог бы описать ее габариты, не прослыв гребаным шовинистом-женоненавистником.
Она встретила его, придерживая совершенно выпрямленными руками свою диафрагму, явно перепугавшись не на шутку. В ее доме все уже было приготовлено для появления на свет младенца. Заранее припасенная упаковка подгузников лежала на полке, колыбель с мобилем-небосводом, приводимым в движение от батареек, стояла в углу в полной боеготовности. Очевидно, эта женщина не являлась суеверной.
– Надеюсь, паренек не натворил никаких бед. Он был таким милым… – Она похлопала себя по обнажившемуся пупку. – Если б я знала, как его зовут, то назвала бы своего хулигана в его честь!
Мёрк улыбнулся.
– Нет, мы разыскиваем мальчика, так как считаем, что он обладает важной информацией в связи с делом об исчезновении человека.
– Боже, как любопытно…
– Ваша коллега Лисбет сказала, что вы просматривали, какую литературу он изучает.
– Ну да, но он интересовался совершенно разными областями, исключительно поэтому. Ну, и еще потому, что он никогда не замечал, насколько мы были им очарованы. Все это было так забавно…
– Что он читал, например?
– Много всего разного. Как-то раз читал о формах обучения и образования. Все, что только можно, начиная от «Кем я могу стать» до критериев приема в университет и брошюр об учебных курсах. Все это очень рано для мальчика его возраста. В другие дни читал о Дании и датчанах. Социология, внутренняя политика, современная датская история. Книги о датском языке, орфографический словарь, оперный справочник, «Что? Где? Когда?» издательства «Политикен», книги о цыганах, литературу по правовой системе, биологии и математике… В общем, у его тяги к знаниям нет предела. Он читал даже художественную литературу старых датских писателей. И никогда ничего не брал на дом. Странно, правда?
– Как вы думаете, почему?
– Ну, я даже не знаю… Все-таки он другой, немного смахивает на иммигранта, хотя и не похож на других детей беженцев. Может, цыганский ребенок… И мы как-то подумали, что дома явно не одобряют этой его книжности.
– Цыган?
– Да, такой приятный коричневый оттенок кожи и темные, угольно-черные волосы. Но, конечно, он может оказаться испанцем или греком. Только у него акцент другой. Возможно, он даже скорее американского происхождения, но уж точно не мулат.
– Хорошо.
– Что странно – его акцент становился все слабее и слабее. С каждой неделей он говорил по-датски все чище и чище, словарный запас постепенно расширялся. Была даже некая аутичность в том, как он все в себя впитывал.
– Насколько я понял, с ним никогда не было никого из взрослых. Но, может, что-то еще указывало на его принадлежность к некоей общине?
– Особо ничего. – Лиселотте чуть вздернула брови; кажется, ребенок хорошенько пнул ее живот изнутри. – Но он был таким миленьким…
– Вы не знаете, он все еще приходит в филиал на Даг Хаммарскьёльдс Алле?
– Приходит. Я каждый день общаюсь со своей подругой оттуда. Но как раз на прошлой неделе он их подзабыл. Да вы ведь сами можете у них обо всем разузнать.
