Глава 13

Услышав в коридоре топот Розы, они приготовились к худшему. Вот и приближается расплата за вчерашнее скудо-умие. Зачем Карл вообще ляпнул про ее отца? Знал же, что это Розино больное место…

– Карл, спокойно. С утра я успел побеседовать с Аллахом. День сегодня благоприятный, – заметил Ассад.

Невероятно, как этому человеку удавалось установить контакт и с богом, и с простыми смертными.

– Идите-ка оба сюда, – первым делом прозвучало из уст Розы. Сияющий взгляд, в своем репертуаре. – У меня для вас небольшой сюрприз.

Несомненно, она предчувствовала сопротивление с их стороны, именно поэтому развернулась на каблуках, и им ничего не осталось, как только последовать за ней.

Если не считать облупившегося после прогулки по Брумлебю носа, Роза пребывала в отличной форме – настоящая телочка. Ассаду по-прежнему приходилось нелегко, а Карл не справлялся со взятым темпом по причине бессонницы и загрязненных легких. Так что оба задыхались, пробегая мимо постового в направлении Полицейской площади в попытке угнаться за Розой, на всех парах припустившей через Хамбросгэде к парковке у здания «Фальк».

Ни один гастрольный грузовик не мог бы лучше соответствовать названию из букв, стилизованных под колючую проволоку, вьющемуся над фургоном. Какое ликование пробуждалось в фанатах дэт-метала при взгляде на эту мумию транспортного средства: багровые языки пламени от радиаторной решетки до задних фар… Заостренные рога буйвола с черепами…

Группа из Мальмё «Даггерс’н’Свордс» действительно постаралась на славу.

Раздался лязг, и Роза толкнула в сторону раздвижную дверь прицепа, знаком призывая их войти внутрь.

Проклятье, неужто это бледное отстраненное лицо Сверре Анвайлера выглядывало из глубины фургона и мрачно кивало им? Он указал на диван напротив себя и, не произнеся ни слова, протянул им пару банок с пивом.

– Я постараюсь побыстрее, – сказала Роза. – Так как через десять минут Сверре отправляется в Орхус. Ему надо успеть на паром.

Карл присел на диван, отодвинул футляр с гитарой к стенке и усадил рядом с собой Ассада. Напротив них сидел человек, которого на протяжении целого года жаждал разыскать Интерпол. От этой колымаги было каких-нибудь сто метров до штаб-квартиры национальной полиции, а рядом находилось полицейское управление с корпусом немедленного реагирования под предводительством Ларса Бьёрна. Как он мог рассчитывать на то, что сможет так запросто улизнуть и преспокойно отправиться в Орхус?

– Я-то думала, что Анвайлер сейчас в Мальмё, поэтому сегодня утром собиралась поехать туда на поезде, но затем взглянула на расписание концертов «Даггерс’н’Свордс» и обнаружила, что вчера они играли в «Троммене» в Хёрсхольме. – Роза излучала самодовольство. – Поэтому я связалась с организаторами и спросила, не знают ли они, где в данный момент находится группа. И мне ответили, что они все еще сидят за завтраком в «Отель Злип» в Баллерупе; накануне разразилось настоящее веселье, так что они выедут с некоторым опозданием.

– Да, когда она позвонила, я решил, что это очередная девочка-групи, – вклинился в монолог швед – на языке, который, судя по всему, должен был быть похожим на датский.

– Да, я знаю, что была довольно настойчива, – рассмеялась Роза.

Карл нахмурился. Впоследствии придется, видимо, поговорить с ней о том, что человека, подозреваемого в убийстве и разыскиваемого Интерполом, не вызывают на встречу по телефону. К нему едут и арестовывают. Без предупреждения.

– Роза объяснила мне ситуацию, и я на самом деле пришел в ужас, так как ничего об этом не знал, – продолжал пройдоха. – Но я уверяю вас, что не имею к этому несчастью абсолютно никакого отношения.

Потрясающе членораздельная для шведа речь.

– Ничего иного я от вас и не ожидал, – отреагировал Карл.

– Наверное. Но я ведь отсутствовал все это время, так что ничего не знал. Я не бывал в Сюдхавнен с тех пор, как продал свой плавучий дом, но подумывал при случае навестить покупательницу, чтобы посмотреть, как там идут дела.

– Могу подтвердить, мы уже обнаружили кое-что, свидетельствующее о вашем отсутствии, однако каким образом мы можем знать наверняка? – спросил Карл.

– Каким образом? Ну, у меня дома есть множество доказательств. Квитанции, фотографии, много чего… Все это находится в моей квартире в Мальмё. Вы могли бы просто попросить.

Карл кивнул.

– Если дело действительно обстоит так, как вы утверждаете, то луч следовательского фонаря удалится от вашей персоны, мы это прекрасно понимаем. Допустим; но в таком случае не могли бы вы мне рассказать, что такое находилось на лодке, что могло спровоцировать столь масштабный взрыв? Сложноватый вопрос, правда?

Анвайлер вертел в руках какой-то предмет, напоминающий трубку от старого радио – возможно, какая-то деталь от усилителей, стоявших в задней части прицепа. Ночная рейв-вечеринка оставила тяжелые темные круги под его бесцветными глазами. Какая-то печать тоски характеризовала линию его губ и жесткие реликвии, которыми он сам себя украсил: пирсинг в ушах, татуировка на шее и гладко выбритая макушка.

– Нет, я так не считаю, – лаконично ответил он.

Своеобразная атмосфера просветления и мира распространилась внутри фургона с нагромождением черной кожи с заклепками и надраенных до блеска сапог.

– Я же готовил лодку к продаже. Многократно красил полы. Обрабатывал все деревянные поверхности маслом. Поэтому в старом моторном отсеке еще осталось немного лака и масла. Я сказал ей, что мне потребуется еще день, чтобы убрать это все, однако дамочка уверила меня, что сама этим займется и хорошенько проветрит помещение, а я могу спокойно уезжать. И, честно говоря, меня это весьма устраивало.

– То есть вы утверждаете, что она позабыла об этом хламе, он самовозгорелся и судно мигом взлетело на воздух? Вот только я уверен, что если б дело обстояло так, то технические специалисты наверняка уже выяснили бы это. И еще, разве они не обнаружили бы на дне остатки упаковок, если б вы оказались правы в своих догадках?

– Нет, потому что лак и масло стояли в пластиковых ведрах. – Анвайлер подавленно осмотрелся. – Но тут явно комбинация этого и чего-то еще. Мне надо было подумать об этом, когда я показывал ей лодку, потому что она казалась очень несобранной. Говорила «да» на все, что я ей объяснял, но выглядела так, словно не вполне понимала мои слова.

– Газовая плита?

– Нет. – Он печально посмотрел на следователей. – Я подумал про генератор.

– Он стоял в моторном отсеке?

Швед медленно кивнул.

– Господин Анвайлер, почему бы нам с вами не перейти через дорогу и не рассказать моему шефу о том, что вы только что поведали нам?

Сверре пожал плечами и напомнил, что он уже сказал, что очень занят и должен успеть на паром.

Но Карлу было виднее. Нежелание сотрудничать, коему он оказался свидетелем, говорило скорее о естественном для бывшего преступника недоверии к тому, что его могут с готовностью выслушать.

У таких людей, в конце концов, тоже имелся свой опыт.

Преодолеть ступеньки на третий этаж было тяжело, а бутылка «Чивас ригал» в руке у Карла ощущалась абсолютно лишней.

«Прощальный прием» – гласила надпись на дверях столовой. С таким же успехом можно было написать «Кончина отдела „А“» или «Триумф отдела преступлений против личности».

Ничто теперь не останется таким, каким было при Маркусе Якобсене. Какого хрена он уходит именно сейчас? Неужели не мог хотя бы дождаться, когда Карл тоже отправится на покой?

В честь этого события фру Сёренсен испекла какие-то отсыревшие кексы, на которые клюнули лишь те сотрудники, кто был голоден как волк. Лиза украсила неравномерно нанесенную глазурь датскими флажками. Под несметное количество пластиковых стаканчиков, в которые особо нечего было налить (как-никак, рабочее время), кто-то постелил бумажную скатерть с неуместной фразой из аккуратных печатных букв: «Наслаждайтесь пенсией, шеф, спасибо и всего хорошего – да здравствует отдел А!»

Речь начальника полиции была лаконичной и миновала все те подводные камни, которые накопились за многие годы размолвок с шефом отдела убийств, а потому оказалась на удивление бессодержательной, в то время как монолог Ларса Бьёрна строился в основном на перечислении того, что он собирался перенять от руководства Маркуса, но в еще большей степени того, чего он не собирался перенимать.

Когда новый начальник наконец завершил, один только Гордон вышел вперед и пожал руку этому придурку, на что Бьёрн с улыбкой и с какой-то неожиданной доброжелательностью похлопал его по плечу.

Тесно сблизив головы, они обменялись парой слов. Студент и новоиспеченный начальник отдела убийств. О чем они так конфиденциально шептались? Разве Гордон – не просто вызывающий раздражение студент юридического факультета, которому позволили сунуть свой нос в ту часть механизма, где правовая система подвергается испытанию на прочность?

А может, он всего-навсего человек Бьёрна?

В таком случае Гордон, может, вовсе и не потаскун с завуалированной страстью к женщинам с занозами в башке и тушью вокруг глаз?

«Надо бы глаз да глаз за тобой, проклятый чертенок», – подумал Мёрк и с утешительной улыбкой поглядел на своего бывшего шефа. Если Маркус сейчас вдруг пожалеет о своем поступке, то он может очень кстати отослать Бьёрна обратно в Афганистан, откуда тот только что вернулся…

– Маркус, мне безумно жаль, ты заслуживаешь гораздо более искусного оратора, чем этот, – сказал Карл, вручая шефу картонный пакет с бутылкой виски. – На лучшего и более компетентного начальника, чем ты, невозможно даже надеяться, – произнес он чистым звенящим голосом, так что никто из собравшихся, в том числе начальник полиции и сам Бьёрн, ни на секунду не усомнился в искренности этих слов.

Якобсен на мгновение одарил Карла легкой улыбкой, взял у него пакет, поставив его рядом на стол, и необычайно горячо обнял Мёрка.

Со стороны Маркуса это был, несомненно, единственный эмоциональный порыв за день.

На этом окончились двадцать лет службы в управлении, без лишней суеты вокруг. И так происходило всегда. Когда человек покидал систему, это случалось как-то чересчур беспрепятственно.

По крайней мере, Карл надеялся, что его собственный уход не будет сопровождаться фанфарами, и его это вполне устроило бы.

С тяжелой душой он снабдил Розу и Ассада парой указаний и сел за рабочий стол с намерением во что бы то ни стало завершить дело Анвайлера отчетом.

В конечном итоге выходило, что пожар следует классифицировать как несчастный случай и что в худшем случае Сверре Анвайлеру грозил небольшой штраф за то, что он не убрал с лодки легковоспламеняющиеся жидкости до перехода жилища в руки нового владельца.

Тоскливое и не слишком любопытное и престижное дело для Бьёрна в качестве материала для прессы, зато прекрасное завершение карьеры Маркуса Якобсена. Финальная точка в последнем деле, все как должно быть. За его долгую карьеру было полно не столь конструктивных расследований, о которых он будет вспоминать без радости и с мыслью о которых он, как и другие следователи отдела убийств, будет доживать жизнь.

Каждое нераскрытое дело об убийстве грызет до последних дней.

Поэтому Карл распечатал отчет и на титульном листе написал «Раскрыто».

Глядя на это слово, он невольно вновь подумал о Моне. Интересно, скоро это пройдет?

Карл с Ассадом остановились перед множеством дел, висевших на доске для объявлений в коридоре. Несмотря на то что за последние несколько месяцев многие дела были сняты, к сожалению, новых прибыло гораздо больше. В последнее время процент раскрываемости в отделе А под начальством Маркуса Якобсена поднялся до девяноста, однако в целом по стране дела обстояли не столь прекрасно, и ввиду этой стены данный факт становился особенно очевидным. Помимо того, последнее десятилетие не лучшим образом отразилось на многих гражданах и принесло много несчастья. Так уж случилось. Необъяснимые, но вполне реальные самоубийства и случаи пропажи без вести снабжали пресловутую доску дополнительными разноцветными ниточками.

Здесь громоздилась целая сеть из синих хлопчатобумажных нитей между делами, имеющими минимум связей, и почти столь же обширное переплетение бело-красных нитей между делами, взаимосвязь которых казалась очевидной.

Цветная паутина несчастий и трагедий, да плюс еще те, что стояли особняком.

– Тут есть чем заняться, Ассад, – заметил Мёрк.

– Да, именно так. Одна душа, две мысли, Карл.

– Ассад, все наоборот – одна мысль, две души, угу? Но да, мы подумали об одном и том же: неужели мы хотим взяться за очередное сомнительное дело? За объявление многолетней давности об исчезновении человека?

– И все-таки, Карл, мне кажется, Роза это заслужила. Она только что распутала дело.

– Да, но это дело никогда не висело вот тут на стене, не забывай.

– Карл, но все же давай его повесим. – Он устало, но в то же время озорно улыбнулся, как старый добрый Ассад. Оставалось добавить чуток резкой мятной вони и липкой жижи, настойчиво проникающих в мозг музыкальных завываний ближневосточного толка, частых взглядов в глаза, ежедневных щедрых порций языковой путаницы, и все вернется на круги своя.

– А, значит, ты так считаешь. – Карл глубоко вздохнул. Сегодня настойчивость его была не на высоте, ибо в конце любой мыслительной цепочки неизбежно возникала Мона. – Ну, тогда сам и преподнеси ей эту новость, ладно?

Зная, насколько ошеломительной может быть реакция Розы на подобные жесты, Мёрк проявлял крайнюю осторожность. В данный момент он жаждал тесного контакта совсем не с ней.

Карл повалился в офисное кресло и попытался собраться с мыслями. Пара глубоких затяжек первой за день сигаретой…

Эта Мона продолжала крутиться у него в мозгах. Проклятье!

В одно мгновение сигарета превратилась в кучку пепла, в то время как с каждой затяжкой Карла все неотступнее охватывало беспокойство. И вот, откуда ни возьмись, перед ним нарисовалась Роза, кашляющая и разгоняющая дым тем самым объявлением о пропаже.

– Большое спасибо, Карл, – только и сказала она, указав на небольшой листок в своей руке. Никакого тебе «ЙЕС!», ни волны возбуждения, способной порвать его в клочья. Всего лишь «спасибо», что из уст Розы звучало огромным достижением.

Проигнорировав его страдальческое выражение лица, она уселась в одно из жутких кресел, которые сама когда-то сюда притащила.

– Я тут покопалась в деле с этим чуваком на объявлении… ты, наверное, уже понял. – Она ткнула в снимок рыжего Вильяма Старка. – Телефонный номер, естественно, уже неактивен, но я нашла новый, так что мы можем связаться с девушкой, которая повесила этот плакат.

– О’кей. А что тебя так зацепило в этом деле? – поинтересовался Карл.

– Ассад, давай-ка быстренько сюда! – крикнула она.

Послышались неторопливые шаги, и вот он уже тут. Жаждущий наброситься на новое дело, в боевой готовности, с дымящейся массой на резном стальном подносе.

– Не желаете ли отведать лукума? – предложил Ассад, кивнув на какие-то разноцветные липкие пятна на подносе, словно это было содержимое ни много ни мало самого Святого Грааля.

– Ассад проверил подноготную, а я исследовала положение дел в настоящем, – заявила Роза как о само собой разумеющемся.

Карл покачал головой. Эти двое, объединившись, становились похожи на стадо обезумевших антилоп гну, в панике мечущихся по саванне туда-сюда, и надо было успеть отпрыгнуть в сторону к чертовой матери, если ты не собирался бежать вместе с ними.

Ассад пристроил сладкое горячее месиво на столе и уселся на стул рядом с Розой, державшей в руках раскрытый блокнот.

– Он был умным парнем, этот Вильям Старк. Лучший из своего выпуска на юридическом факультете. И на самом деле весьма странно, что к моменту своего исчезновения он не достиг более высокого уровня в профессиональной иерархии. – Ассад положил перед Карлом какие-то бумаги. – Сорок два года, пятнадцать из них чиновник в министерстве. До этого доверенное лицо и юридический консультант в нескольких общественных организациях. Холост, но шестой год проживал совместно с Маленой Кристофферсен и ее дочерью Тильдой. Сейчас Малене сорок семь, Тильде шестнадцать, они живут в Вальбю.

– А как у него в плане материального положения, все было в порядке?

Ассад кивнул.

– Двадцать лет тщательной экономии, да. Дом незадолго до исчезновения выкуплен, ценных бумаг на восемь миллионов крон. Большая часть состояния – наследство от матери, умершей непосредственно перед его пропажей. Он был единственным ребенком, близких родственников, кроме него, у нее не было.

– Восемь миллионов, ни хрена себе! – Карл присвистнул. Если б у него столько было, он купил бы два билета на Кубу и утащил бы с собой Мону. Месяц под пальмами в непрерывной румбе и постельных развлечениях наверняка смягчил бы ее…

Он прогнал эту мысль из головы.

– О’кей, у нас есть высказывания людей из окружения Старка, которые могут намекнуть на причину его исчезновения?

Роза перехватила инициативу:

– Ни единого. Коллеги по работе описывают его как скромного, но гармоничного человека. В рапорте говорится, что ни на службе, ни в личной жизни он не давал поводов подозревать его в депрессии или чем-то подобном.

Везунчик.

– И опять-таки, Роза, почему ты вдруг так заинтересовалась этим делом, помимо того, что ощутила симпатию к этой молоденькой девушке, как я уже понял? Что еще тебя привлекло?

– Обстоятельства, Карл. Я допускаю, что человек может отправиться в Африку и исчезнуть там. Конечно, это могло произойти против его воли, там полно опасностей, однако добровольное залегание на дно в той части мира, где нет ни прав, ни законов, тоже не стоит списывать со счетов. Мотивом могла явиться жажда приключений, как и отвращение к будничной жизни на родине. Пресыщенность работой и коллегами. Ненависть к зимнему мраку и холоду или же к датскому политическому климату. А также стремление обогатить свою сексуальную жизнь. Склонность к юным черным девам, разве это неслыханное дело? – Она остановилась, чтобы следующая фраза получилась более эффектной. – Или к черным юношам, если уж на то пошло. У него могли быть свои секреты, ведь у каждого из нас они имеются.

Карл кивнул. Роза-то явно имела право это сказать.

Он повернулся к Ассаду. Тот тоже кивнул, но как-то нерешительно. Как искушенный преступник, который осознает, что он должен высказать свою версию как можно ближе к истине, но вместе с тем точно знает, в каком месте следует сдержаться.

Это был очень странный кивок.

– Думаешь, у Старка все-таки были тайны?

Роза пожала плечами:

– Кто его знает… Но факт тот, что он все-таки исчез не в Африке, и именно это не дает покоя моей заднице. Он же вернулся в Данию, Карл. Он пробыл в Камеруне всего несколько часов, когда сдал свой обратный билет и купил новый. И прибыл в аэропорт Каструп по расписанию. У нас есть список пассажиров от авиакомпании и пара записей с камер видеонаблюдения, на которых Старк выходит со своим багажом. И тут он вдруг пропадает… Возможно, навсегда.

Карл попытался представить себе такую ситуацию.

– Он наверняка смышленый малый. Поиски сконцентрированы в Дании, поскольку он исчез здесь, однако, как и Сверре Анвайлер, мог направиться прямиком через мост Эресунн. Вполне возможно, залег на дно где-нибудь в необъятных шведских лесах. Либо с фальшивыми документами вернулся обратно в Африку или отправился еще куда-нибудь.

– Мы с Розой уже обсудили это, Карл, – прервал его Ассад. – Существовали ли у Старка враги? Относился ли он к типу азартного игрока? Мухлевал? Ему надо было вывезти какие-то деньги? Он забыл что-то взять из Дании, за чем ему пришлось возвращаться? Может, он должен был забрать некую другую женщину? Мы перебрали все, что только можно, и все же абсолютно неочевидно, что такое могло произойти.

Карл выпятил нижнюю губу. Они действительно многое сделали, однако ухватиться по-прежнему было почти не за что.

– То есть у нас никакой отправной точки, верно? Что там в рапорте – есть хоть что-то еще, что может дать толчок в каком-нибудь специфическом направлении, не принятом во внимание ранее?

Оба помощника покачали головами.

– Ну, так что у нас тогда имеется? Хоть что-то есть? – Расследование будет довольно кратким, если спросить его мнение.

– Вильям Старк до сих пор не объявлен мертвым, – сказала Роза, опустив голову и глядя исподлобья темным оком.

– Нет, Роза, конечно, нет. Еще не прошло пяти лет.

– И его дом по-прежнему стоит примерно в том же виде, в каком он его покинул. А еще лучше вот что: я раздобыла комплект ключей у наших коллег со станции «Беллахой». В свое время дом был опечатан.

Карл нахмурился. Ищейка начинает вилять хвостом, как только что-то учует; именно это ощущение передалось ему от Розы посредством одной-единственной фразы.

Вот дерьмо.

– Ладно, – сдался он и потянулся рукой за курткой. – Едем.