Девочка, которая так и не повзрослела

Собирайтесь скорее вокруг, дорогие мои! Подходите поближе, голубчики! Я раздобыла золотой билет в Сказочный замок, и, если вы будете хорошо себя вести, я спрячу вас под юбками и мы сможем тайком проскользнуть туда вместе. Идем скорей! Тише, тише, не шумите!

Уже много лет Амелия Уильямс распахивает врата Страны чудес раз в год, выбрасывает наружу книгу и вновь захлопывает их. Но сегодня у меня есть волшебный пропуск в ее пряничный домик (Верхний Вест-Сайд, четвертый этаж).

Возможно, я уже старовата и не могу оценить всю прелесть ее книг, но мои многочисленные племянники и племянницы утверждают, что перо миссис Уильямс несет золотые яйца.

Так какова же она, королева сказочной страны? Старая и злая Ведьма Запада или же милее всех на свете? Признаться, дорогие читатели, побольше одного, поменьше другого.

Для принцессы с набитыми золотом матрасами живет она довольно скромно. Тут и там не мешало бы пройтись волшебной метлой.

Амелия Уильямс открывает мне дверь. Глаза ее мутноваты, кажется, она даже слегка ошарашена. Если вам интересно мое мнение – подозреваю, накануне она осушила бутылочку с надписью «Выпей меня».

– А вы?.. – начинает она. Должна сказать, королеве Титании не помешало бы побеседовать со своим крылатым издателем. Начало разговора не самое удачное, да и вторая попытка не вселяет надежд. Я называю свое имя, и она моргает. – Стенографистка?.. Швея?.. Новая уборщица?..

Я представляюсь, и ее губки складываются в очень милое «О». Молчание.

– Извините, мы только проснулись, – говорит Спящая красавица. Что ж, это объясняет волосы горгоны Медузы и домашний халат. Все мы можем ее понять, не правда ли, дорогие читатели? Все мы легли спать поздно, и всех нас ранним утром разбудил стук в дверь. К кому-то просто пришел почтальон, но, к несчастью для Амелии Уильямс, к ней заявилась гостья из «Бруклин-Фейр» в поисках материала для статьи.

Тут и появляется мистер Уильямс. Он мужчина довольно видный, даже в пижаме. В манере человека, который привык разряжать обстановку, он предлагает мне чай. Да, мистер Уильямс – определенно самый британский британец, какого только можно вообразить. Он твердо намерен угостить меня лучшим деликатесом британской кухни – сэндвичем с беконом. Или, как говорит сам мистер Уильямс: «Не знаю насчет вас, а я помираю как хочу такой».

Мы садимся в гостиной, поедаем сэндвичи, а миссис Уильямс тем временем бегает по спальне и громко одевается. Разговор с ее мужем выходит неловким и постоянно прерывается восклицаниями миссис Уильямс, которых вы точно ни за что не услышите от персонажей ее книг, даже знаменитого «Ночного воришки из Илл-Харбора».

Я спрашиваю мистера Уильямса, нравится ли ему жить в тени жены. Он пожимает плечами, как явно пожимал уже не раз. «Я привык», – говорит он.

Я замечаю, что мистер Уильямс и сам немалого добился в собственной карьере. Может, он и не пишет про магию и колдовские жезлы, но в мире медицины сотворил немного волшебства. Продвинул на рынок парочку препаратов, внес посильный вклад в производство медицинских товаров. Я рассказываю ему, как моя тетя на него молилась, когда ей в больнице оперировали бедро. «Чудесные кровати Уильямса», похоже, более чем оправдывают свое название. Он скромно улыбается. Зубы, похоже, он тоже чистит скромно.

– Я учился на медбрата… – Он хмурится, словно колеблясь, а затем что-то бормочет про Гражданскую войну в Испании.

– Правда? – говорю я ему. – Любопытно. А иногда вы говорите, что это было во времена Второй мировой…

– И тогда тоже… – Его глаза нервно бегают туда-сюда.

– Но разве вы уже не жили тогда в Нью-Йорке?

Мистер Уильямс, похоже, встревожен не на шутку. Именно тогда и появляется миссис Уильямс. Отважный рыцарь попал в беду, и прекрасная дама спешит на помощь.

– На военных судах привозили много раненых, – отрезает она.

Мистер Уильямс кивает и сжимает руку жены.

Она садится и смотрит на меня. Должна сказать, в одежде, от которой не отказалась бы и Нэнси Кит, миссис Уильямс выглядит сногсшибательно.

Впервые за утро она наконец-то в центре внимания.

– Главный вопрос, – говорит она командным, таким шотландским голосом, – муж, где мой бекон?

– А-а. – Мистер Уильямс убегает на кухню, оставляя нас наедине.

– Простите, пожалуйста. Как видите, мы вас не ждали. – Ее откровенность обезоруживает. – Легли поздно. Мы частенько в последнее время поздно ложимся. Видимо, пропустили ваше письмо. Нас долго не было, только недавно вернулись.

Чем же она занималась? Раздавала автографы? Читала детям в библиотеках? Искала материал для (помолимся вместе) книги, действие которой не происходит в приторно-живописной английской деревушке?

– Мы были во Флориде и Вашингтоне, – говорит она. Я изо всех сил стараюсь не закатить глаза. У мистера Никсона все так плохо, что он нанял Королеву фантазий личным советником? Спросить об этом я не успеваю, поскольку она быстро продолжает: – Навещали семью и друзей. У них сейчас тяжелые времена.

Смогла ли она помочь? Кажется, ее что-то терзает.

– На самом деле мы… просто стояли и смотрели. Мы не вмешиваемся. Больше нельзя. Но делаем что можем. Знаете, в жизни порой бывает все настолько сложно, что никак…

Вот так, дорогие читатели. Вот она, скрытая истина. Именно поэтому ее книжки так просты и незамысловаты – в противовес невыносимым тяготам реального мира.

– Хотя не то чтобы мы совсем… ну, чуточку, – Амелия печально улыбается. – Мы с Рори скопили немного средств… Например, был один детский приют… – И внезапно она каменеет. – Нет, я не скажу вам где. Но он был в ужасном состоянии. И мы вмешались. Мы помогли.

Прелесть анонимной благотворительности в том, что ничего нельзя толком ни доказать, ни проверить.

Поскольку нет ничего скучнее людей, разглагольствующих о собственных благих деяниях, я решаю, что пора переходить к литературе. Я спрашиваю миссис Уильямс, где она черпает идеи, и она выразительно смотрит на меня.

– И что мне на это ответить? – смеется она. – Что на это вообще отвечают?

Я говорю ей, что некоторые пишут о собственном жизненном опыте, о том, что знают, о людях, которых встречают. Не представляю, чего я жду от нее, – она ведь пишет о волшебниках, древних силах, злых мачехах и пропавших детях – что она вообще может знать о таких вещах?

– Это верно, – соглашается она наконец. – Мы просто живем себе в Нью-Йорке тихо-мирно.

Мистер Уильямс, пританцовывая, возвращается в комнату. Напевая песенку про пришельцев в Нью-Йорке, он ставит перед ней тарелку с беконом и утанцовывает обратно.

Миссис Уильямс улыбается и заговорщически подается ко мне. Капелька свиного жира растекается на тарелке.

– Я хочу написать одну историю… О маленькой девочке. Она потерялась на улицах Нью-Йорка, не может найти дорогу, ей очень одиноко и страшно.

– И добрый волшебник появится и поможет ей?

Амелия не улыбается. Лишь гоняет по тарелке сэндвич.

– Не знаю. Не думаю, что кто-то поможет. Она должна справиться со всем сама.

– С помощью своих волшебных сил? – спрашиваю я. Не может же писатель совсем разочаровать своих поклонников!

Она кивает.

– С помощью своих волшебных сил… возможно. – Она откусывает немного сэндвича. – Потому мы и ложимся поздно. Мы ищем. Только представьте – я, полоумная старушка, брожу по улицам Нью-Йорка и ищу пропавшую девочку. Но да, я действительно ее ищу.

– Что? – переспрашиваю я. – Вы правда думаете, что героиня вашей книги там? Маленькая заплутавшая девочка с волшебством на кончиках пальцев?

Она кладет сэндвич и смотрит на меня. В ее глазах слезы.

– Да.