Глава 27
Берег Северского Донца в месте впадения реки Везелицы. Белгород Владимиров. Месяцем ранее. Роковая стрела
Печенеги не ушли. То, чего опасался Духарев, к сожалению, и случилось.
Как они узнали, что в Белгороде нет запасов съестного? Но узнали.
Более того, через пару дней к городу снова явилось посольство.
– Сдавайтесь, русы! – надменно заявил подханок. Другой, не тот, с которым Духарев договаривался об уборке трупов. – Мы знаем, что у вас нечего жрать! Сдавайтесь, пока не подохли с голоду. Нам дохлые рабы ни к чему.
– Да ты храбрец! – усмехнулся Духарев. – Жаль, в бою тебя не видел. За чужими спинами прятался?
Подханок рассвирепел, но в виду крепостных стрелков волю гневу дать не рискнул.
– Великий хан сказал: сдадитесь сразу, воев он пощадит. Только вы должны выйти первыми и без оружия.
– А может, нам и руки друг другу связать, и ярмо на шеи надеть?
– Великий хан…
– Довольно! Я вас бил, когда твой папка на твою бабку писался. Если нечего больше сказать, пошел прочь!
Подханок вскочил на лошадь, но всё же не удержался:
– Кого ты там бил, рус, мне неведомо. А вот то, что мой хан из черепа вашего хана кумыс пьет, много раз видел. И сам угощался!
«Значит, Курэй», – подумал Духарев.
Издалека же он приперся. Вряд ли сам. Кто-то его надоумил. Может, ромеи? Золотишком.
– И как кумыс? – спокойно спросил он.
– Кумыс хороший, чаша плохая!
– То-то ваш хан за нее столько золота хочет.
Двадцать гривен. Так в свое время передали Духареву. И тот прервал переговоры. Не потому, что жаль восьмидесяти килограммов золота. Эту сумму он бы набрал, постарался. Не было уверенности в посредниках. Да и вообще, отдавать врагу столько золота неправильно. Сумма огромная. И хан ведь не шелка на нее купит – оружие.
– Иди уже, – сказал князь-воевода растерявшемуся кочевнику. – Из твоего черепа кумыс пить не будут. Так, воронье поклюет немного и бросит.
Подханок убрался, но проблемы это, понятно, не решило.
Сколько будет Курэй сидеть под стенами? Вряд ли больше месяца. Ему просто запасов не хватит. Но русам месяц не продержаться. Конечно, можно сократить рацион горожан, а то и вовсе забрать всё себе, как это сделал в свое время Ярополк в Родне. Но Духарев не сможет отнимать еду у детей.
Так и не решив, что делать, он вернулся к себе. Выхода не было. Сдаваться нельзя. Это мучения и смерть для всех, кого печенеги сочтут негодными для рабства. Учитывая, что вот-вот наступит зима, таких будет не так уж много. Дети, старики и большинство женщин точно не перенесут дорогу к кочевьям Курэя.
Что же остается? Да ничего. Ждать и молиться.
Русь. Пограничные земли
Орду они увидели вечером следующего дня. Неисчислимое воинство катилось вдоль реки. От ударов многих тысяч копыт вздрагивала земля. Впереди осиными роями метались небольшие отряды печенегов. Некоторые уходили довольно далеко. Их-то и заметил Маттах. А уж потом, когда поднялись на ближайший холм, взгляду открылась вся большая орда.
В отличие от передовых отрядов, она двигалась не слишком быстро. Грязная волна, ползущая по белой степи.
Илье с товарищами она не угрожала. Слишком далеко. Да и от передовых отрядов на свежих конях они могли оторваться с легкостью.
Но рисковать было ни к чему. И ничто не мешало вернуться на прежний путь, когда орда окажется далеко.
– Уходим, – скомандовал Илья, и его маленький отряд сорвался с места.
Если их и заметили дозоры копченых, то не заинтересовались. Перед ордой лежала богатая и беззащитная Русь. Зачем им такая мелочь, как полдюжины всадников.
К темноте они ушли достаточно далеко, шум орды затерялся вдали. Русы оказались в той части степи, где обитают только звери. Слишком далеко от ближайшего источника воды.
Однако сейчас это не было проблемой. Вокруг достаточно снега. Чтобы растопить его, напоить коней и напиться самим, пришлось разжечь костры, но тут уж ничего не поделаешь.
Коней не расседлывали и не привязывали. Только стреножили.
Шатров не ставили. Ветра не было, снегопада тоже. Мороз совсем слабенький. Спали на войлоке, завернувшись в плащи и тесно прижавшись друг к другу.
Дозорные, откараулив свое, будили следующего, а сами втискивались в серединку. Зарица забралась под плащ Ильи, прижалась потеснее:
– Ты такой горячий.
– Да и ты не ледышка.
– Брат, ты только уд не отморозь, – проговорил Маттах с показным беспокойством. – Я у тебя на свадьбе погулять хочу.
– Машегович, хорош языком трепать, – проворчал Рулав. – Спи!
Ночь прошла без происшествий. Беда пришла с рассветом.
Отряд в полсотни всадников заметил Загрёба. И вовремя. Успели собраться и загрузить коней. О том, чтобы спрятаться, речи не было. Степняки шли точно на их лагерь. Видимо, заметили огонь. И что интересно, шли они не со стороны орды.
Впрочем, размышлять, кто и зачем к ним идет, времени не было.
Пятеро всадников и десяток заводных сорвались с места.
Поскакал отряд Ильи не в противоположную сторону, ведь там была орда, а поперек. Княжич был уверен, что они оторвутся. Кони отдохнувшие, вдобавок есть запасные. А вот у погони запасных нет и неизвестно, сколько времени они уже провели в пути. Огонь в степи виден издалека.
Преследователи, увидев уходящую добычу, мигом поменяли направление.
Вот только настичь отряд у них не было никаких шансов. Кони русов шли мощным галопом и свежестью явно превосходили погоню.
Зимняя степь с жесткими пучками сухой травы, торчащей из-под снега, убегала назад, исчезая под копытами коня. Порывистый ветер холодил щеку. Впереди, саженях в пяти, небрежно удерживая левой рукой поводья, а правой лук, скакал Маттах. Его конь не был проворней. Просто сам хузарин был намного легче.
Илья уже не сомневался, что они уйдут… Но тут удача изменила ему.
Еще одна группа всадников, поменьше первой, но всё же десятка в два, вылетела из-за пологого холма и устремилась наперерез.
– Вперед! Вперед! – закричал Илья.
Маттах среагировал мгновенно. Уронив поводья, он выдернул из колчана пучок стрел и, привстав на стременах, принялся метать их в неприятеля.
Если они не сумеют прорваться, то вторая, куда более многочисленная группа степняков, непременно их достанет.
К сожалению, непредсказуемый ветер лишил хузарина обычной меткости. Только одна стрела угодила в цель. Русы рассыпались, затрудняя врагу стрельбу. Кто-то немного приотстал, а Рулав и Миловид, напротив, вырвались вперед. Только Зарица, непривычная к степному бою, держалась позади Ильи, сразу за заводными, чьи поводы были привязаны к седлу княжича.
Расстояние сократилось шагов до ста.
Теперь уже стреляли все. Илья тоже метал стрелы. Но порывистый ветер лишил меткости и его. Враги, впрочем, тоже мазали. Посланные в русов стрелы уходили много выше целей.
Преследователи рассыпались. Они знали правила степной охоты.
Илья вернул лук в налуч, сбросил со спины щит, выхватил меч и повернул на ближайшего степняка.
Ворог завопил и выстрелил, целя в коня, но Илья угадал направление и, наклонясь, поймал стрелу щитом.
Противник бросился в сторону. Илья повторил маневр и, чуть потеряв в скорости, оказался слева. Небрежный взмах меча, росчерк поперек русой бороды. Враг, откинувшись назад, выпал из седла.
Илья краем сознания успел удивиться: среди копченых светловолосые встречаются еще реже, чем обладатели густой бороды.
Но мысль тут же пропала. Не до того сейчас.
А впереди уже никого. Только степь.
Проскочили.
Илья оглянулся.
И Зарица, и заводные в порядке. Девушка, правда, здорово напугана и почти лежит на шее коня, но тот идет ровно.
Нападавшие, которых осталось на треть меньше, осаживали коней и снова брались за луки. Илья бросил меч в ножны, щит за спину и, развернувшись, метнул одну за другой еще три стрелы, сбив ближайшего вражеского лучника.
Конь под ним дышал трудно. Надо бы сменить. Илья, вернув лук на место, потянул повод, подводя заводного так, чтобы пересесть на скаку…
И упустил момент, когда в пятидесяти шагах поднялись из-за сухих ковыльных метелок четыре лучника.
Одного моментально сбил Маттах. Тут же выстрелил в другого, промахнулся и аж взвизгнул от разочарования.
Рулав, шедший правее всех, взял еще правее, принял стрелу в щит и, свесившись с седла, срубил стрелка у самой земли.
Илья немного отстал, потому что пересаживался на свежую лошадь. Малига тоже придержал коня. А вот Зарица, напротив, вырвалась вперед.
Миловид попытался повторить маневр Рулава, но враг успел отпрыгнуть и выстрелить.
Проскакавший мимо Загрёба почти в упор застрелил степняка, но тот всё же успел ранить заводную Миловида. Лошадь упала, резко натянув повод и чуть не опрокинув коня Миловида. Отрок, не растерявшись, рассек ремень, освободив раненую, и дал коню шенкеля, догоняя остальных.
Илья тоже поторопил своего, потому что расстояние между ними и преследователями опасно сократилось.
Последний из пешей четверки послал в Илью две стрелы.
Одна рванула плащ за спиной, вторая прошла мимо… И волей злого случая попала точно в голову лошади Зарицы. Животное осеклось, выбросив всадницу из седла. Девушка, пролетев пару саженей, покатилась по земле…
Илья осадил коня так резко, что тот вскрикнул.
Но вернуться к девушке княжич не смог. Малига с силой хлестнул коня Ильи по крупу плоскостью меча. Степной жеребец снова взвизгнул от боли и рванул с места.
– Княже, нет! – крикнул сотник прямо в искаженное яростью лицо Ильи. – Обоим конец!
И он, к сожалению, был прав. Преследователи были в каких-нибудь полутораста шагах. Если бы не резкий встречный ветер, в русов бы уже летели стрелы.
Уронив поводья, княжич выдернул лук и послал стрелу в Зарицу. Лучше уж так, чем попасть в лапы печенегов.
Промахнулся.
Зарычав от боли и гнева, Илья припал к шее коня, помогая тому скакать против усилившегося ветра. По его щекам катились слезы. И от ветра, и от бессилия что-то изменить.
Доблесть воина…
– Ушли-и! – радостно закричал Рулав, когда погоня отстала. – Перу-ун!
Остальные вразнобой подхватили его крик.
Удача с ними!
А Зарица… Ну, она же не одна из них. Тем более дочь разбойника и сама была такой же. Если бы не Илья, ее уже давно отправили бы за Кромку.
Княжич спешился. Он был мрачней нынешнего хмурого неба. Единственная ниточка, размотав которую можно было добраться до Жерки, обрезана. Но еще больнее становилось, когда он думал об участи девушки. Попасть в лапы копченых он не пожелал бы даже самой злой разбойнице. А Зарица ведь не была законченной дрянью. Просто ее жизнь так сложилась. Не надо было ее с собой брать!
Но прошлого не вернуть. Надо думать о будущем. Надо заставить себя думать о будущем. Думать о том, что по-настоящему важно. О поисках батюшки.
* * *
Зарица очнулась. Ее мутило, двоилось в глазах.
«Что со мной?» – подумала она. Только что конь нес ее через степь, и вот она лежит на земле, в окружении неясных фигур, лиц которых никак не может разглядеть.
Она попыталась проморгаться…
И с трудом сдержала крик.
Она попалась. Печенеги!
Хотя нет, не все здесь печенеги. Есть и другие, явно словенской породы.
Но выражения у всех одинаковые. Зарице захотелось зарыться в землю. Или умереть.
Умереть…
Умереть в бою!
Зарица вскочила, выхватывая саблю…
То есть ей показалось, что она вскочила. На самом деле она с трудом поднялась, с еще большим трудом, еле удерживаясь на ногах, вытянула из ножен клинок…
Который у нее мгновенно вышибли. Толчок – и она падает навзничь.
И словно по сигналу полтора десятка распаленных мужчин накидываются на нее, срывая одежду. Зарица хватается за кинжал, но его тут же отнимают. Жадные руки вцепляются в бедра, в грудь, рвут гашник, сдирая с девушки штаны…
И всё заканчивается.
Насильники отпрянули, как шарахаются шакалы от туши тарпана при появлении волков.
Кто-то склонился над Зарицей.
Лицо это двоится и расплывается, но в какой-то момент Зарице удается на мгновение сфокусировать взгляд и…
– Матушка… – шепчет она и проваливается в беспамятство.
