Глава 19

– В жены? Нет, обманули тебя. Зарица как дочь мне, – грустно произнес боярин. – Не дал Господь детей, вот и подумалось, Он ее прислал.

Едржей и Илья сидели вдвоем в небольшой светлице. Пили вино, закусывая сыром и колбасками. Беседовали. Мирно.

– У меня жена умерла в одночасье от непонятной болезни, – продолжал боярин. – А тут – она. С письмом от меньшого брата. Мол, приюти, помоги, позаботься, как о дочери. Вот глянь… – Он достал из сундучка свернутый пергамент.

Словенская речь была записала латинскими буквами и очень красиво. Писал умелый каллиграф.

– Да, так и есть, – ответил на заданный Ильей вопрос боярин. – Брат мой грамоты не ведал. Он с мечом больше. Но письмо его, точно. Зарица фамильный перстень показала. И языком его писано, Зиборовым.

А знакомое имя, кстати. Да это же тот самый шляхтич, которого зарубил Илья в день, когда Соловья взяли. Выходит, Илья Едржею кровник? Ну, об этом помолчим пока.

Да, в грамоте всё было написано так, как сказал боярин. Принять, заботиться, любить его дочь, как свою. И подписано правильно. Вот только имени девушки в письме не указано. Княжич сразу заподозрил, что если и писан пергамент до смерти Зибора, то, может, вовсе не о Зарице. Может, сама юная разбойница его и написала? А фамильный перстень не обязательно из Зиборовых рук брать.

– Он непутевым был, Зибор, – рассказывал между тем Едржей. – Безобразил, дрался, убивал. Крещение принять отказался. Отцу надоело откупаться от обиженных, выгнал его из рода. Сказал: живешь как хочешь, вот и живи сам по себе. Он и ушел. Сначала у Мешко в дружине был, потом сам. Говорили о нем разное, больше нехорошее. В последние годы ничего о нем не слыхал. А потом вот… Племянница. Родная кровь.

«Дурень ты, – подумал Илья. – Обвели тебя, как простака на ярмарке».

Но обличать Зарицу он не торопился. Сначала с ней надо поговорить. Узнать о Жерке. А теперь ее и припугнуть есть чем.

Он думал, а боярин продолжал расхваливать «племянницу». И учтива, и ласкова, и добродетельна. Образованна тоже, считает, пишет не хуже церковного писаря. И домовита. Боярин на пробу поручал ей дела разные – со всеми справлялась. Даже трудно сказать, чего она не умеет.

Илья мог бы сказать, что она умеет. Глотки резать, стрелами бить, пленных мучить…

– …Крестим ее в Истинную Веру, – продолжал мечтать боярин, – и выдадим замуж за человека достойного, благородного.

И глянул на Илью по-особому. Мол, не ты ли тот благородный и достойный? Разве не за этим ищешь с ней встречи?

– Приданое за ней богатое дам, – гнул Едржей. – Землю. Одна она у меня.

– А ты женись, боярин, – предложил Илья. – Новая жена тебе детей нарожает.

– Нет, – отрезал Едржей. – Хочу на небесах с моей Милославой встретиться. А если с другой обвенчаюсь, тогда что же?

«Вот ведь как, – проникся Илья. – Прям как батюшка с матушкой. Нет, надо его от Соловичны избавлять. Погубит она его. Интересно, знает ли боярин о том, каких подручных отыскала эта «добродетельная»? Ох, вряд ли».

Одно хорошо: боярин решил, что рус – ухажер его новообретенной племянницы. Княжич разочаровывать боярина не стал. Сидел, пил вино, особо не налегая, поддакивал, вопросы задавал простые. За что удостоился боярской похвалы, мол, годами юн, а рассудителен, как муж умудренный.

В общем, одобрил Илью боярин и решил, что нет ему препятствий пообщаться с «племянницей». Даже наедине.

– Ну, здравствуй, Соловушка, – с ходу приветствовал Илья девицу. – Ну, ну, не хмурься! Убивать не буду. Даже Едржею не скажу, кто ты есть.

– А что взамен?

– А взамен, красавица, ты мне правду расскажешь. И если почую, что врешь, пеняй на себя!

– Всё равно тебе Едржей не поверит! – зашипела Зарица. – Любит он меня!

– Не обольщайся. Едржей не поверит, поверит князь Болеслав. И не ерепенься. Не на плаху тебя тащу. Твой выбор, как со мной разговаривать: здесь, в тепле, или в темнице на дыбе.

– Поклянись, что не выдашь!

Красивая девка. На Жерку похожа. Понятно, сестра ведь. Ишь, глаза распахнула, ротик приоткрыла, очаровать пытается… Похожа, да не она.

Илья улыбнулся:

– Обойдешься. Ты, Соловушка, у меня как птичка-синичка в ладони. Захочу – вспорхнешь, захочу… – и сжал здоровенный кулак.

Осерчала. Глазищи так и засверкали…

Но удержала характер. Потому что прав Илья. В кулаке у него Зарица.

– Спрашивай, – сказала, как сплюнула.

– Отрока моего зачем приманивала?

– С тобой его спутали.

– А я тебе зачем?

– Узнать кое-что хотела.

– Ой ли? Только узнать? И что ты узнать хотела, девица-красавица?

– Да всё. Вы ж сами всё рассказываете, когда разнежитесь, – облизнула губки, наклонилась так, чтобы обрисовалась грудь под тканью.

– Расспросить, значит? И худого мне не сделала бы, когда разнежусь… – задумчиво проговорил Илья. – И, резко наклонившись вперед, продолжил: – Врешь ведь!

Напряглась. Зубы стиснула. Промедлила с ответом, а когда открыла рот, Илья, угадав по глазам, перебил жестко:

– Не лги мне! – И тут же смягчился: – Честно отвечай. Не бойся.

Не ей, красавице, с Ильей тягаться. Его спросу такие умельцы учили: батя, старый Рёрех, братья… Держалась Зарица хорошо, но княжич читал ее легко, как ромейский свиток.

– Убила бы! – выдохнула она.

Вот теперь – правда. Но откуда такая уверенность, что силенок хватит? Хотя сейчас не это главное.

– А за что?

– За родню!

Зубки блестят, глаза искры мечут. Ой, хороша!

А всё-таки не Жерка. Чего же в ней не хватает? Хотя взять бы ее в руки… Может, и не хуже окажется?

Зарица, видать, тоже умела угадывать. Вмиг ярость сменилась соблазном. И опять язычком по губкам.

– Зря, – бросил Илья. – Не выйдет. А за что на меня гневаешься, не понимаю. Родню твою я не убивал. Хотя мог бы. Вина ваша доказана. Приспешников ваших под нож, да, я пустил и по Правде. Однако смерти твоих родных на мне нет. Я их на княжий суд отдал. А там уж не моя власть.

– Лучше бы убил! – выдохнула Зарица. – Знаешь, что с батюшкой сделали?

Илья пожал плечами. Отдав Соловья Владимиру, он перестал интересоваться его судьбой.

– Батюшку моего твой князь казнил страшно. Палач ему уши проколол, язык калеными щипцами вырвал, руки и ноги отрубил.

– Знаю я такую казнь, – кивнул Илья. – Нурманы называют это «сделать свинью».

Зарица глянула на него с яростью:

– Покалечили и свиньям бросили. А те его живого сожрали!

– Он тать, – вновь пожал тяжкими плечами Илья. – Знал, на что шел, когда разбоем занялся. Князь в своем праве. Всё по Правде.

– Ничего не по Правде! – закричала Зарица. – Князь твой крест целовал, что детей его и Хворь не тронет, если отец ему все схоронки выдаст! И обманул. Братьев кнутом били, клеймили и ромеям продали, сестер меньших тоже охолопили, а мачеху мою печенегам вонючим отдали! На потеху!

– И откуда ты всё это знаешь? – поинтересовался Илья. – Неужто сам великий князь тебе доложил?

– У нурмана одного вызнала, – хмуро пробормотала Зарица. – Он палачу, который батюшку мучил, помогал временами. Учился, как людей терзать. Знал бы ты, что я от него вытерпела, пока правду выведала!

– И знать не хочу, – заверил Илья. А вот тебя я не понимаю. Обманул великий князь, а убить хочешь меня.

– Ты во всем виноват, – не слишком уверенно проговорила девица.

– Ну что, пожалеть тебя еще раз? – усмехнулся княжич.

– Пожалей! – взмолилась Зарица. – Пожалей меня, богатырь! Хочешь, я тебе отдамся? Хочешь?

Она вскочила, задрала подол, упала грудью на стол, повиляла голыми белыми ягодицами.

Илья поглядел. Зрелище привлекательное, спору нет.

Зарица, изогнувшись, глянула через плечо, выдохнула:

– Бери меня, воин, бери скорей!

Илья в один бросок оказался рядом. Придавил одной рукой девичью спинку, второй цапнул мохнатую поросль между ног…

Сухо, как он и ожидал. Придавил спину посильнее. Зарица пискнула.

– А что это такое мы прячем? – поинтересовался Илья, выпрастывая руку девицы из-под живота. – Экое у нас жальце!

Узкий длинный кинжал полетел на пол.

Ну да, что в боярском доме, что в сыром овраге, привычки у девушки не меняются. Зарица зашипела, зарычала злобно, по-рысьи.

Илья одернул задранные платья, прикрывая женские прелести. Убрал руку, позволяя девице распрямиться.

– Ненавижу вас! Всех ненавижу! – завизжала Зарица. И тут же заплакала от бессилия.

Илья присел на край стола. Ждал.

Дождался. Дверь распахнулась. В комнату влетел разгоряченный боярин. С саблей наголо и двумя отроками-приспешниками.

Ну да, защитник пожаловал.

Меч прыгнул в руку. Взмах, и сабля улетела в угол. Толчок, и самого боярина отнесло туда же.

Приспешники растерялись. Один нерешительно ткнул копьем в сторону Ильи. Тот перехватил древко, рванул на себя. Отрок влепился личиком в косяк и сполз на пол. Копье осталось у Ильи. Второй отрок поспешно бросил оружие, попятился.

Княжич шагнул влево, ухватил боярина за свиту, подтянул поближе:

– Еще раз поднимешь на меня оружие – не прощу, – пообещал он. И, оборотясь к Зарице, спросил: – Всё? Успокоилась?

Та кивнула.

– Вы идите, батюшка, не тревожьтесь, – попросила она ласково. – Мы тут сами.

Боярин встряхнулся, подобрал саблю, спрятал в ножны.

– Прости, рыцарь, ошибся, – пробормотал он, собрался выходить, но остановился, зацепившись взглядом за кинжал на полу.

– Иди, иди, боярин, – Илья вытолкал хозяина, отпихнул копошащегося у входа отрока и закрыл дверь.

– Слаба ты, Зарица, – снисходительно бросил он. – Вот сестра твоя, Жерка, другое дело. Знаешь, где она?

– Знала бы, не сказала!

Илья метнулся через всю светлицу, навис над дочкой-разбойницей:

– А ты знаешь?!

Девица сжалась в комочек – вот теперь княжич был действительно страшен. Но всё же не сломалась девушка:

– Не скажу! Хоть убей! Всё равно не скажу!

– А я вот молчать не стану, – пообещал Илья. – Придется мне поведать боярину, кто ты есть. Иначе он тебя не отдаст. Хотя… Может, и спрашивать не буду. Так заберу. И отдам нурману. Моему нурману. И тогда ты всё-всё расскажешь. Ясно тебе?

Ух! Аж побелела от страха. Как бы под себя не наделала.

Илья выпрямился, шагнул назад. Ну всё. Слезки по щекам потекли, расслабилась.

Илья присел рядом на скамью, обнял, погладил по спинке:

– Не серди меня, Соловушка, не надо. Не хочу тебя обижать. Не заставляй. Не для того твою сестру ищу, чтоб наказать.

– А для чего же? – Зарица обратила к нему заплаканное личико.

Илья улыбнулся как мог по-доброму:

– Соскучился, – сказал он мягко. – Очень. Помоги мне ее найти, и я забуду, что ты разбойница. Будешь жить здесь, в Гнезно…

– Не хочу, – встрепенулась Зарица. – Не хочу здесь жить. Чужое тут всё.

– Так зачем приехала?

– А куда еще? Нашли бы – продали печенегам, как мачеху.

– Письмо сама написала?

– Ага.

– А перстень украла?

– Не-е… – помотала русой головкой. – Зибор подарил. Сказал, женой возьмет. Когда-нибудь.

– А что Жерка?

– Не видала я ее. Честно! Как ушла она в последний раз, так больше не возвращалась. Мы думали, убили ее. Вы убили. Не так?

– Было бы так, разве я ее искал бы? – ласково проговорил Илья. – Нужна она мне, Зарица. Скажи, куда она могла пойти? Богом клянусь, не для мести ищу. Помоги мне, и я тебе помогу. Хочешь здесь, а хочешь дома. Где твой дом, Зарица? Где ты родилась?

– Радимичи мы, – совсем тихо ответила девица.

– Ну вот и хорошо! – показал радость Илья. – Это же моя вотчина, моровская. Уж там-то я тебя устроить смогу. И о том, что ты Соловична, не узнает никто. Только скажи мне, где сестру искать?

– Ах, если бы я знала, – вздохнула Зарица. – Совсем я одна осталась!

И Илья ей поверил. Почувствовал – правду говорит.

– А ты искала?

– А то! В Киеве искала, в Чернигове.

– А среди радимичей? Отец твой вроде из них?

– Отец мой не смердом, воем был! – с возмущением возразила Зарица. – Из рода ушел. А потом… Ну да ты и сам знаешь. Если меня радимичи поймают – худое сделают. И с Жеркой то же. Не стала бы она в наших землях скрываться. А вот большой город – это хорошо. Людей много. Не все всех знают. И серебра добыть всегда можно. Красивая девушка, грамоте и языкам обученная, не пропадет. Мы умеем. Думаешь, откуда батюшка узнавал, когда какой обоз по тракту пойдет? Люди добры. Особенно вы, христиане. Соврешь правильно, пожалеют и приютят. Но к боярскому двору пристроиться нелегко. Вот и вспомнила, что у меня перстень Зиборов остался. А еще он говорил как-то, что старший брат у него – боярин и в холодную пору в Гнезно живет. И имя назвал. Вот я сюда и приехала, – Зарица вздохнула печально.

– Что ж грустишь? У тебя же всё получилось, – заметил Илья, обнимая ее чуть крепче. – Едржей тебя удочерит, замуж выдаст за достойного человека. Приданое даст достойное, а потом и вся его вотчина тебе достанется.

– Не мне, – покачала головой Зарица. – Мужу. А мне всю жизнь в тереме сидеть да детей рожать. Не мое это, Илья! Не утерплю, зарежу мужа и сбегу.

– Может, и не захочешь? Вдруг он тебе совсем понравится?

– И что с того? Я волю люблю. И любиться с кем хочу! А муж, хоть самый лучший, вот хоть ты, например, позволит такое?

– Не думаю, – ответил Илья. – Ты мне вот что скажи: всё еще хочешь меня убить?

– Не хочу, – помотала головой девица. – Я тебя другим видела. Ну, таким, каким ты сначала был. Я сейчас вижу, хороший ты.

Илья усмехнулся:

– Я к своим хороший. А к чужим очень даже плохой.

Тут некстати вспомнился отрок, которого Зарица зарезала, чтобы убежать. Отрок-то точно был своим.

Но Илья отогнал совестливую мысль. В конце концов, отрок сам виноват. Не захотел бы похоть потешить, жив бы остался. А тот, кто готов на полонянку залезть… Нет, не такой нужен. Даже Гудмунд не стал бы… торопиться.