После плотного завтрака Михаил, сам того не желая, продолжил вникать в жизнь людей, стараясь понять их причудливые законы и мотивы поступков. Трижды по зову Азазеля садился за обеденный стол, но и оттуда следил за экраном, уже разобравшись, как переключать каналы.

Время проскакивает незаметно, словно это выдумка людей, а так его нет вовсе, наконец Азазель повернулся на вертящемся кресле от стола с компьютером.

– Ты сегодня прямо трудоголик, – сказал он, – словно и не. Я все ждал, когда петь начнешь… Или без арфы никак?… Добудем!

– Не скаль зубы, – посоветовал Михаил строго. – Наверху не обязаны соответствовать вашим диким представлениям о благородном сословии.

Он поднялся, тело в самом деле застыло от многочасового сидения в одной позе, подвигался, мышцы протестующе заныли.

Азазель снова повернулся к своем настольному экрану, там вовсе непонятная смесь букв, цифр и значков, а он отодвинул штору, закрывающую часть стеклянной стены, и хмуро смотрел на дикую и непонятную жизнь там внизу.

Как же случилось, что совсем недавно на всей земле была горстка людей, потомство Каина, а сейчас их чуть ли не больше, чем муравьев? Своими руками творят такое, что позволительно только Творцу. Потому в своей непомерной гордыне и называют себя тоже творцами… Видимо, в память, что созданы по образу и подобию.

Азазель взмахом руки переключил огромный телеэкран на другой канал, но покосился на болезненно вздрогнувшего Михаила и жестом сперва уменьшил звук, а потом убрал вовсе.

Михаил с отвращением взглянул на беззвучное действо на экране, где бесстыжая женщина с оголенными плечами и выпирающим наверх из полупрозрачного платья выменем с жаром жестикулирует, судя по ее движениям, рассказывает школьникам о сексе, а те ехидно улыбаются с таким видом, что уже успели и забыть, в чем их собираются просветить и что показать для наглядности.

За окном темная ночь, звезд не видно, словно клипоты опустились совсем низко, оставив звезды по ту сторону щита. Однако звездное небо переместилось вниз, теперь там яркая россыпь огней от фонарей, проносящихся автомобилей, витрин, рекламных щитов.

Азазель протяжно зевнул, взглянул на часы.

– Спать еще рано, – сказал он. – Давай спустимся в бар на первом этаже? Или заскочим в ресторан в соседнем доме?… Можно в элитный ночной клуб уже не по работе, как прошлый раз, а для удовольствия. Это близко, за два квартала, можно пешком. Сливки общества. Самые красивые и развратные женщины города… Снимем парочку мягких и сладких…

– Нет, – отрезал Михаил.

– Почему?

Он сказал резко:

– Это отвратительно!

Азазель вздохнул, покачал головой.

– Ну ты просто не знаю… Или против Творца?… Он же сказал четко и директивно: плодитесь и размножайтесь!.. Да, плодитесь и размножайтесь, ты сам тогда уже был и даже существовал. Тебе исполнился, как щас помню, не то третий день, не то четвертый. Даже я, уже старый и умудренный, присутствовал и все слышал. Ну?

Михаил отрезал:

– Это относилось к человеку, который такой же скот, как и все остальные!.. Недаром Адам со всеми сотворенными животными совокуплялся, никого не пропустил, пока не понял, что хотя со всеми созданными Творцом животными у него вполне получается, но нет самки, похожей на него… Тогда лишь попросил у Всевышнего создать и ему такую же пару! Двуногую. И тот взял из него ребро…

– Творец создал, – прервал Азазель, – сперва Лилит, потом Еву! А так как Лилит создавал для Адама, то от нее пошли все демонессы в маму, как и от Евы тоже в маму. Никто не отличит демонессу от женщины. Впрочем, они не только по внешности…

Михаил покачал головой.

– Нет, мне те сосуды порока неинтересны.

– Чё, правда? – спросил Азазель в подчеркнутом недоумении.

– Еще какая!

– А как же потребности твоего организма? – поинтересовался Азазель.

– Перетопчутся, – огрызнулся Михаил.

– Ого, – сказал Азазель одобрительно, – уже овладеваешь сленгом?… Тогда просто необходимо поддержать прогресс твоего развития.

– Нет, – отрезал Михаил.

– Тогда твоя миссия провалена, – сказал Азазель с сочувствием. – Нельзя действовать в мире, не зная его законов. А это первый и единственный, который дал своему созданию Создатель лично. Плодитесь и размножайтесь!.. Остальные законы: три Ноя, десять Моисея, шестьсот тринадцать заповедей Торы, двести сорок восемь повелений и триста шестьдесят пять запретов оттуда же… это не то чтобы второстепенные, но одни люди придумали сами, другие получали из непроверенных источников.

Михаил спросил с подозрением:

– На что намекаешь?

– Получали от ангелов, – напомнил Азазель, – а все мы ангелы. А темные или светлые – это философские термины. Внешне все мы светлые и блистающие. Давай еще по чашке… Не хочешь? Тогда по рюмке!

Михаил нахмурился.

– Алкоголь?

– Отвратительно, – согласился Азазель, – однако Творец разрешил Ною пронести в ковчег виноградную лозу, а когда потоп схлынул, Ной первым делом посадил ее, собрал урожай, а потом упился так, что разлегся в грязи, голый, как свинья.

Михаил нахмурился.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Люди несовершенны, – пояснил Азазель. – Господь создал их такими, чтобы к совершенству тянулись… и тогда, возможно, по чистоте превзойдут даже ангелов. Это мое предположение, дикое, конечно, но я же вольный мыслитель.

– Опасные у тебя мысли.

– Мыслить вообще опасно, – поддакнул Азазель. – Правда, не мыслить – совсем катастрофа. Но народ как-то ухитряется… Щас посмотрим…

Он повернулся к компьютеру, щелкнул пару раз клавишами, которые он называет почему-то горячими.

Михаил спросил настороженно:

– Что ищешь?

Азазель пробормотал:

– Поблизости элитное агентство эскорт-услуг…

– И что?

– Закажем, – провозгласил Азазель с великим энтузиазмом, – парочку элегантных гейш… ах да, ты с той культурой вообще как перед новыми воротами… Тогда куртизанок? Ты как насчет куртизанок? Тебя нужно ввести в ритм этой веселой жизни.

Михаил сказал быстро:

– Нет!..

– Не обязательно, – сказал Азазель, – заниматься с ними похотью. Просто пообщайся! Они знают многое об этом мире. Даже такое, что не знаю я. Просто поговори!

Михаил покачал головой.

– Нет, это безнравственно. Общение с падшей женщиной тоже пачкает!

Азазель вздохнул, поднялся.

– Безнадежен. Ладно, ты победил, я оставляю свои попытки. Оставайся таким… однобоким. Светлым. Потому люди и превзойдут нас, потому что в них есть мрак, что от животной глины, и свет от Всевышнего.

– Не превзойдут, – буркнул Михаил.

– Уверен? – спросил Азазель. – Ты сейчас в теле человека. Но презираешь и не откликаешься на его зов и естественные нужды. Ты презираешь создание Всевышнего!.. А это не просто гордыня и грех, но и преступление, если совсем уж честно… Ладно, будь по-твоему. Мне вообще-то пофигу, что будет с ангелами.

Он прошел в свою комнату и уже закрывал за собой дверь, когда услышал за спиной сдавленный и почти страдающий голос Михаила:

– Погоди. Ладно, если нельзя перейти на тот берег иначе, чем через смрадное болото… Но только пообщаться! Не более.

Азазель обернулся, взгляд полон сочувствия и неясной печали.

– Вот это по-человечески!