Глава 7
Замок, штаб-квартира Великого Дома Чудь
Москва, проспект Вернадского, 26 июня, воскресенье, 17.35
Общение между главами Великих Домов проходило разными способами. Самым надежным и защищенным считался магический, через хрустальный шар и мощные энергетические линии, черпающие силу непосредственно из Источников Великих Домов. Однако этот же канал общения идеально подходил для удара исподтишка, поскольку опытному магу не составляло труда вплести в информационный поток мощное боевое заклинание или другой аркан, способный доставить массу неприятностей недругам. Об этом все знали, и потому в последнее время лидеры Великих Домов использовали смешанный способ связи, сочетающий человские технологии и магическую защиту – видеоконференции в волшебном обрамлении.
Именно поэтому изображение Всеведы появилось перед Францем де Гиром не искаженное круглым хрустальным шаром, не в виде бесплотной копии посреди кабинета, а на экране монитора.
– Великий магистр.
– Берегиня.
– Добрый день.
– Приветствую вас.
– Плохие новости, великий магистр.
– У вас красные глаза, Берегиня, – с неожиданной заботой произнес Франц.
На мгновение Всеведа сбилась, подозрительно глядя на чуда и пытаясь сообразить, что кроется за его странным замечанием. Не увидела ничего, кроме внимания, может быть, чуть преувеличенного, и нехотя объяснила:
– Несколько минут назад Ардоло нанес очередной удар. Его жертвой стала жрица Параша.
– Интересно, – ровным голосом прокомментировал сообщение де Гир.
– Полагаю, королева Всеслава приказала своему карманному голему отомстить за предательство, – продолжила Всеведа.
И вновь была перебита.
– Если так, то это ее преступление по крайней мере объяснимо, – прежним тоном вставил де Гир.
Однако Берегиня предпочла не заметить намек и сухо закончила:
– Во время нападения погиб Юрий Федра.
А вот это заявление сбило чуда с толку. Франц замер, не стесняясь, хмыкнул и склонил голову:
– Берегиня, примите мои самые искренние соболезнования.
– Спасибо.
– Но я, признаться, удивлен, что со своим горем вы пришли ко мне.
– Горевать я буду в одиночестве, Франц, – твердо ответила Всеведа. – Вы позволите вас так называть?
– Безусловно.
– А к вам я обратилась потому, что подозреваю Всеславу в организации убийства жрицы Параши и Юрия Федры.
– Вы упоминали об этом.
– И вы согласились, что этот ход Всеславы можно было ожидать.
– Но все еще не понимаю, с какой целью мы это обсуждаем.
– Вы укрываете Всеславу, Франц, – перешла в наступление Всеведа.
– Нет, – твердо ответил великий магистр.
– То, что ее нет в Замке, не означает, что вы ее не защищаете. – Берегиня не обратила на ответ де Гира никакого внимания. – Королева покинула дом Ярины в сопровождении Гуго де Лаэрта, и я расцениваю это обстоятельство как грубое вмешательство во внутренние дела Зеленого Дома.
– Орден не имеет отношения к происходящему и уж тем более не собирается укрывать королеву, – в тон женщине произнес Франц.
Он тоже умел быть и жестким, и холодным.
– Хотите сказать, что случившееся в доме Ярины – самодеятельность мастера войны?
– А что случилось в доме Ярины?
– Мы пытались арестовать преступников.
– Сдемир готов поведать детали под «Поцелуем русалки»?
– Давайте не отвлекаться от темы, – предложила Всеведа.
– Давайте, – в тон ей согласился Франц. – Итак, мы пытаемся узнать, что случилось в доме Ярины…
– Хотите испортить отношения с будущей королевой Зеленого Дома? – прошипела Всеведа.
– Сначала станьте королевой, – предложил великий магистр. – Только после этого вы обретете право говорить со мной так, как вы сейчас себе позволяете.
– Я – Берегиня Трона, – напомнила женщина. – Я могу официально обвинить вас в укрывательстве преступницы.
– А я потребую полного расследования.
– Людам не понравится, что Орден лезет в их дела. Выступив на стороне Всеславы, вы сплотите Дом вокруг короны, Франц, вокруг моей короны.
– Мы оба знаем, что у ваших будущих подданных копятся вопросы, – парировал де Гир. – Вы наворотили немало дел, Всеведа, и многие объяснения, которые вы дали тем или иным событиям, выглядят натянутыми, а то и вовсе нелепыми. Люды пока молчат, но если я подскажу им некоторые вопросы, они заинтересуются ответами.
– С людами я разберусь сама, – пообещала Всеведа.
– Или они разберутся с вами.
Женщина замолчала, с ненавистью разглядывая рыцаря и решая, как построить дальнейшую беседу. А Франц воспользовался паузой, чтобы повторить:
– Как я уже сказал, Берегиня, Орден не располагает сведениями о местонахождении королевы Зеленого Дома и не защищает ее.
– В последний раз прошу по-хорошему: отдайте Всеславу.
– Как-нибудь увидимся, Берегиня, – заключил де Гир. – Еще раз примите искренние соболезнования по поводу Федры. Не ожидал от вас.
– Не ожидал чего? – растерялась женщина.
– Просто: не ожидал.
«Он все понял!»
Всеведа вздрогнула, но ответить не успела: Франц отключился.
И тут же отдал приказ операторам не соединять его с зелеными до особого распоряжения.
Посидел немного, обдумывая разговор, взглянул на часы – совсем скоро предстояло идти в тронный зал на суд, и достал телефон:
– Гуго?
– Франц.
– Что с королевой?
– Пришла в себя четыре минуты назад. Из комнаты пока не выходила.
– Как выглядит?
– Плохо, Франц, очень плохо, – вздохнул де Лаэрт. – Всеслава необычайно слаба, и я не понимаю причин этого. Складывается впечатление, что роды высосали из нее все силы, включая магические.
Такое состояние Всеславы путало великому магистру все карты. Ему была нужна сильная, готовая сражаться ведьма – в этом случае можно было ограничиться минимальной поддержкой. Но что делать с больной Всеславой, которая могла только спать и плакать?
– Может быть, вызвать эрлийцев? – неуверенно протянул Франц.
– Я предлагал, но она ответила категорическим отказом.
– М-да… – Великий магистр помолчал. – А как ребенок?
– С ним все в порядке.
– Я хочу поговорить со Всеславой.
– Одну минуту.
Послышался звук шагов – Гуго прошел в соседнюю комнату, – негромкие голоса, мужские, затем женский, а еще через секунду де Гир услышал:
– Да?
И едва сдержал тяжелый вздох: так непохож был этот больной, усталый и слабый голос на то, как еще недавно говорила жизнерадостная, полная сил Всеслава.
Сдержал вздох и ответил:
– Рад тебя слышать.
– Жаль, обстоятельства неудачные, – попыталась пошутить женщина.
– Попробуем их исправить.
– Франц, мы оба знаем, что это невозможно. Уже невозможно. Я потеряла всех.
В ответ можно было только соврать, и теперь уже попытался великий магистр:
– Мы не сидим сложа руки, Всеслава, ни я, ни Сантьяга. И есть основания…
– Нет оснований, мой дорогой и очень неожиданный друг, – мягко перебила рыцаря женщина. – Ярина погибла, Параша погибла, Ямания, Мечеслав… Мы все знаем, что Всеведа не остановится и будет преследовать меня и моего ребенка до конца.
– Как я уже сказал, нужно бороться.
– С кем?
– Да хоть со всеми.
– Со всем миром?
– Ты боишься всего мира?
– Я боюсь за ребенка! – Всеслава закусила губу, помолчала, тяжело дыша и чувствуя, что разговор отнял у нее много сил, после чего продолжила: – Ты меня знаешь, Франц: я умею рисковать. Нельзя подняться на самый верх, избегая сражений, и я их не избегала. Нельзя удержаться на самом верху, избегая сражений, и я их не избегала. Я достаточно дралась, но эту схватку проиграла и не удержалась на вершине – да. Я падаю. С каждой секундой – все быстрее. Мы оба знаем, что я еще могу учинить междоусобицу – есть воины, которые пойдут за мной, – однако я их не поведу, потому что не собираюсь рисковать жизнью ребенка. Считай, что я сломалась, Франц. – Всеслава грустно улыбнулась. – Я знаю, что вы, рыжие, презираете сломавшихся, но я все равно это скажу.
– Ты не сломалась, – тихо ответил де Гир. – Любовь – это не слабость и уж тем более не поломка.
– Термины не имеют значения, Франц, я хочу спасти ребенка. Я готова на все, но сейчас я могу очень мало, почти ничего, и умоляю о помощи.
– Если речь идет только о ребенке… – Великий магистр откашлялся. И он, и женщина понимали, почему он начал речь именно с этого оборота, но, несмотря на весь свой цинизм, де Гир сбился. Закашлялся, выправляя голос, и продолжил: – Если речь идет только о ребенке, то беспокоиться не о чем: мы с князем потребуем от Всеведы гарантий.
– Я вам не доверяю.
– В принципе правильно, – не стал отнекиваться Франц. – Но мы слово сдержим. Во всяком случае – я.
– Ты не понял… – Женщина помолчала, подбирая слова: – Всеведа умна, хитра и жестока. Она будет ждать и обязательно ударит.
– Для этого ей нужно будет прожить дольше меня, – хмыкнул де Гир. – А она почти старуха.
– У Всеведы полно помощниц и помощников, которые знают, что мой ребенок когда-нибудь отомстит за смерть родителей. – Еще одна пауза. Но возникла она не потому, что Всеслава устала и ей потребовалось передохнуть, а потому, что женщина собиралась с духом, готовясь сделать необычное предложение и зная, что придется долго убеждать Франца его принять. – Но выход есть.
– Какой?
– Странный.
– Какой? – повторил де Гир, догадываясь, что услышит нечто совершенно неожиданное.
И не ошибся.
– Ты помнишь, с чем пришел в Тайный Город Андрей Ризнык?
Несколько секунд великий магистр вспоминал недавнюю историю, пытаясь сообразить, что имела в виду женщина, а затем крякнул.
– Вижу, вспомнил, – тихо рассмеялась Всеслава.
– Это невозможно! Ты сама не понимаешь, что хочешь сделать!
– Это единственный выход.
– Нет. Так нельзя. – Де Гир потряс головой, не веря тому, что услышал. – Забудь об этом. Юлианский Круг похоронен! К нему нельзя прикасаться.
– Франц! Это единственный способ спасти моего ребенка! Единственный!
И Всеслава разрыдалась.
* * *
Москва, Проектируемый проезд, 26 июня, воскресенье, 17.36
– Комиссар, вы ведь понимаете, то, что вы рассказали, – чудовищно.
– Нет, – коротко ответил нав.
– Что «нет»? – растерялась жрица, которая ожидала совсем иного ответа. Снежане показалось, что темный должен согласиться хотя бы из вежливости, и ее потрясла жестокость предельно короткой фразы. – Почему «нет»?
– Не чудовищно, а ужасно, – поправил жрицу комиссар. – Я долго прожил, Снежана, я видел многое, но впервые в жизни говорю: все было предрешено. Мне противно и страшно это произносить, потому что я привык к тому, что все можно изменить. – Он потер подбородок. – Получается, кое-что мне не по силам.
– Сантьяга? – Жрица не верила ушам: комиссар, который знал выход из любого положения, признавался в поражении. И как раз в тот момент, когда сама Снежана готова была отдать все – даже собственную жизнь! – чтобы изменить происходящее. Он признавался в поражении тогда, когда Снежане казалось, что с нее живьем сдирают кожу. Он признавался…
Когда нав позвонил и предложил встретиться в глухом углу, на улице без названия, на которой склады за высокими заборами плавно перетекали в строительную зону, Снежана решила, что комиссар придумал, как справиться с кризисом или хотя бы как спасти королеву. Жрица догадывалась, что Всеведа не просто так не может отыскать Всеславу – за этим стоит Темный Двор, – и отправилась на Проектируемый проезд обнадеженная.
Но услышала то, отчего волосы встали дыбом.
– Сантьяга! Пожалуйста!
– Ничего. Нельзя. Изменить.
– Вы – высший боевой маг Нави, я – жрица, у меня есть доступ к Колодцу Дождей. Франц не откажется помочь… Князь… Я верю – князь тоже. Ему не чуждо сострадание!
Теперь настала очередь удивляться комиссару.
– Снежана? – Темный едва заметно поднял брови.
Она вспомнила, о ком говорит, всхлипнула и жалко предложила:
– Может, хотя бы спросим?
– Князю не чужда справедливость, – мягко уточнил нав. – Но сейчас мы должны оставить эмоции.
– Я не могу!
– Я знаю. – И Сантьяга сделал совершенно неожиданное: шагнул и нежно, очень-очень нежно положил руку на плечо растерянной, заплаканной женщине. – Вы не понимаете самого главного, Снежана: ни вы, ни князь, ни Франц – никто из вас ни по отдельности, ни все вместе не способны изменить то, что уже произошло.
– Уже? – через силу спросила жрица, и на мгновение Сантьяге показалось, что Снежана позабыла их разговор. Но только на мгновение. Потом он вспомнил, что сам пережил, узнав правду, и понял, что жрица просто не отошла от шока. И следующая ее фраза подтвердила сделанный им вывод.
– Это несправедливо, – прошептала женщина, прижимаясь к твердому плечу нава.
– Вот здесь, Снежана, я с вами совершенно согласен, – вздохнул Сантьяга. После чего аккуратно извлек из кармана платок и предложил его жрице. Сантьяга не любил следы слез на пиджаке. И следы крови тоже, но сейчас был не тот случай.
Женщина благодарно кивнула, вытерла глаза, нос, кашлянула и по-прежнему тихо спросила:
– Она знает?
– Надеюсь, нет, – печально ответил комиссар. – И, надеюсь, не узнает.
– Да, – помолчав, согласилась Снежана. – Я тоже надеюсь.
Она вновь задрожала, похоже, собралась расплакаться, но поскольку это противоречило планам Сантьяги, наву пришлось зайти чуть дальше: он прикоснулся пальцами к щеке женщины, мягко заставил приподнять голову и, глядя ей прямо в глаза, спросил:
– Вы помните, о чем мы договорились?
– Не волнуйтесь, комиссар, я все сделаю. – Снежана поняла, что для рыданий придется выбрать другое, более подходящее время, и вновь откашлялась, показывая темному, что успокоилась. – Я помню и сделаю.
– Мы не можем ничего изменить, – твердо произнес Сантьяга, глядя молодой женщине в глаза. – Но нам по силам расплатиться.
– С удовольствием. – И жрица усмехнулась так, что стало ясно: она – жрица. Может, немного расчувствовалась, поскольку речь шла о трагедии, случившейся с близкой подругой, почти сестрой, но она – жрица. Сильная ведьма, умеющая убивать и не боящаяся крови. – Давайте заплатим, комиссар, давайте заплатим всем, до кого дотянемся. – Помолчала и очень твердо закончила: – Спасибо, что позвали.
Темный молча кивнул.
* * *
База дружины домена Кузьминки
Москва, Ставропольский проезд, 26 июня, воскресенье, 17.37
Два мощных взрыва, прогремевших в одной из наиболее охраняемых крепостей Зеленого Дома, не вызвали среди кузьминцев панику. Да и не могли вызвать, поскольку на базе находились лишь подготовленные воины, державшиеся настороже после субботних инцидентов. Великий Дом Людь изрядно потряхивало, и все понимали, что отголоски вчерашних событий могут прозвучать в любой момент.
Они и прозвучали – в оперативном арсенале.
Естественно, поначалу взрывы приняли за прелюдию к штурму: операторы попытались активировать протокол «Крепость» – безуспешно, а солдаты похватали оружие и приготовились отразить атаку – но ее не последовало. Почти минуту кузьминцы выжидали, опасаясь допустить «ошибку первого хода», затем включились резервные защитные контуры, крепость «закрылась», стало ясно, что штурма не будет, Сдемир приказал провести перекличку и затребовал отчеты от начальников служб. Первые сообщения были весьма оптимистичны, юноша даже решил, что взрывы – это «предвыборная» диверсия, «привет» от Голуба за смерть двух его помощников, но еще через пару минут Сдемир узнал, что атака все-таки удалась.
Далина исчезла.
Девушка не пришла в Оперативный центр, не ответила на телефонный звонок, и ее не оказалось в апартаментах, которые барон запретил покидать.
Далина исчезла.
Телохранители, сопровождавшие Сдемира в покои, ждали яростного взрыва, но юноша сдержался и ничем не выказал ни гнев, ни липкий страх за девушку, который окутал его душу. Молча оглядел комнаты, молча выслушал доклад начальников служб о текущем состоянии дел, распорядился провести поиск Далины по генетическому коду, кивнул, услышав, что результатов нет, и направился в Оперативный центр базы, где как раз шло расследование инцидента.
И в центре тоже повел себя сдержанно.
Руководителем IT всего домена Кузьминки был талантливый чел Митя Герник, которого барон Витенег переманил из «Тиградкома» неприлично большой зарплатой. Впрочем, до сих пор к Мите претензий не было, и Сдемир хотел послушать, как чел объяснит случившееся. Герник, в свою очередь, прекрасно понимал, что к нему будут серьезные вопросы, лично занялся расследованием и к моменту появления барона состряпал предварительную версию:
– Случилось вот что: кто-то «хакнул» нашу сеть, после чего активировал охранное заклинание оперативного арсенала – «Дыхание дракона», перенаправив его вовнутрь. «Дракон» дыхнул, и боеприпасы ответили. Это стало первым взрывом.
– А вторым?
– Взорвалась соседняя комната, – угрюмо сообщил старый Лобан. Штаб-сотник первым примчался к Сдемиру и с тех пор ни на шаг от него не отходил. – В ней хранились гранаты и выстрелы к подствольникам. Видимо, детонировали.
– А еще через секунду поврежденные отсеки были заблокированы магическими переборками, и распространение проблем прекратилось, – добавил Митя. – Но я не думаю, что нам собирались устроить большой «бум!». Взрывы в непосредственной близости от Оперативного центра потребовались для того, чтобы объяснить сбой внутренней сети. Но отключилась она программными методами, если вы понимаете, что я имею в виду.
– Ты уже говорил, что нас «хакнули», – мрачно произнес Сдемир, пока не определивший дальнейшую судьбу Герника.
– Именно.
– Получается, твоя внутренняя сеть небезопасна? – прищурился юноша, выделив голосом слово «твоя».
Однако чел остался спокоен. Возможно, просто не понял, что молодой барон с трудом сдерживается и его жизнь висит на волоске.
– Любая сеть небезопасна, небезупречна и ее можно взломать, – ответил Митя, поправляя очки. – И главный вопрос, на который я сейчас ищу ответ, заключается в следующем: нас взломали снаружи или изнутри?
– Изнутри? – А через мгновение до Сдемира дошло: – Ах, вот оно как!..
– Именно.
– На базе завелся «крот»? – изумился Лобан.
– Необязательно, – покачал головой Герник. И принялся посвящать работодателей в некоторые нюансы своей профессии: – Скорее всего, дело было так: к нам пришел невинный информационный пакет – письмо или рассылка, не важно. Важно, что внутри у него находилась команда на запуск старой закладки. Закладка проснулась и открыла хакерам двери в нашу сеть. Они взорвали арсенал и одновременно отключили защиту, в том числе сняли искажения магических переходов и навели портал на комнату феи Далины.
– Они не знали, где будет Далина.
– Что?
– Они не могли знать, где находится Далина, – глухо повторил Сдемир.
– Получается, знали, – развел руками Митя. – Мы проанализировали направление перехода и знаем, что он был направлен на удивление точно.
– Выясните, с кем Далина говорила по телефону во время атаки, – после паузы приказал барон. – Они навели портал на телефон.
– Слушаюсь.
– Сдемир, можно тебя? – Лобан отвел юношу в сторону, в самый угол, и понизил голос: – Если все так, как говорит Герник, то сделать подобную закладку мог или он сам, или «секретный» полк. Митю я обязательно проверю, но сейчас, вот прямо сейчас, его виновность вызывает у меня большие сомнения.
Несколько секунд Сдемир обдумывал слова штаб-сотника, сопоставляя их со своими выводами, после чего кивнул:
– У меня тоже.
– Получается, кто-то из «секретного» полка решил отомстить нам за Ожегу и Всеславу, – тихо продолжил Лобан.
– Или же кто-то попросил меня не зарываться, – задумчиво протянул Сдемир.
И в его глазах сверкнул огонек скрытой, но готовой в любой момент вырваться наружу злобы.
– Кто? – едва слышно спросил старый штаб-сотник, страшась услышать ответ.
Но не услышал.
Сдемир усмехнулся, потрепал Лобана по плечу и холодно распорядился:
– Прикажи Гернику отыскать Градиславу. Пусть что хочет делает, хоть самого Бесяева умоляет о помощи, но он должен отыскать Градиславу как можно скорее. Если не управится за двадцать минут, я отрежу ему палец!
* * *
Московская кольцевая автомобильная дорога
Москва, 26 июня, воскресенье, 17.54
Как же все-таки хорошо быть ведьмой!
Необязательно запредельно сильной, как жрица, но ведьмой – потому что в этом случае ты можешь следить за фигурой не только с помощью разнообразных «сбалансированных» или просто выдуманных диет, изнурительного спорта и пластической хирургии, но и умелым воздействием магии: внутримышечных тренировочных арканов, заклятий сжигания жира, заклинаний коррекции морщин и многих других волшебных средств, не говоря уж о бесчисленных мазях, отварах, целебных водах и прочих снадобьях колдовского происхождения, которые в огромном количестве предлагают шасы, эрлийцы и зеленые ведьмы.
А результат, как можно догадаться, получался на удивление хорошим.
– Не думала, что снова смогу влезть в этот костюм, – пробормотала Снежана, поправляя кирасу. – Через столько-то лет… А я, оказывается, действительно в отличной форме, и поговорка «Все джинсы сначала красивые, а потом удобные» не обо мне.
Чудесное настроение жрицы объяснялось тем, что она ухитрилась поместиться в собственное облачение Дочери Журавля пятнадцатилетней давности: кираса, туника, перчатки, мягкие сапожки, поножи, наручи, боевой пояс… а помимо них – множество уставных артефактов, полностью заряженных, работающих в автоматическом режиме или же прошедших предактивацию и готовых включиться по кодовому слову или жесту. Одни артефакты превращались в шлем, щит, дополнительную броню, другие становились оружием, третьи предназначались для магических атак и защиты. Но жемчужиной снаряжения считался «Клюв журавля» – мощный клинок, разработанный для гарантированного убийства даже самых сильных магов.
С клинком молодая жрица обращалась мастерски. Ведь прежде чем войти в элиту Зеленого Дома, легкомысленная Снежана служила в дружине, и отзывались о ней исключительно лестно.
– А лицо мы скроем так… – Женщина повязала зеленый платок, замерла, разглядывая себя в зеркале, и вздохнула: ей очень хотелось отправиться на дело с «поднятым забралом», чтобы Градислава знала, кто с ней расплатился и за что, но Сантьяга был категоричен: «Если вас опознают, интрига рассыплется», а в таких вещах Снежана комиссару доверяла.
– Ты, конечно, мужик, но сети плетешь не хуже, чем женщины. – Жрица улыбнулась и закончила: – А может быть, даже лучше.
Поправила платок, машинально проверила, легко ли вынимается клинок из ножен, и активировала артефакт портала.
Но перед тем, как войти в него, отключила один из маскировочных артефактов – «Накидку пыльных дорог».
Они встретились на парковке большегрузных машин, примерно в сотне ярдов от оживленного шоссе, по которому плотным потоком ехали автомобили. Воскресенье, вторая половина дня, многие возвращаются из-за города, и скоро на Кольцевой обязательно появятся пробки, приводящие в неистовство вечно торопящихся челов.
Впрочем, ни Градиславе, первой появившейся на месте встречи, ни Яне с Ингой, оказавшимся на площадке на двадцать секунд позже, пробки передвигаться не мешали – сейчас они использовали порталы. А чтобы вихри магических переходов не смущали любознательных москвичей, как, собственно, и странные одеяния женщин, та часть площадки, где проходила встреча, была накрыта мороком, отводящим глаза окружающим, и «Накидкой пыльных дорог», не позволяющей ничего разглядеть следящей видеокамере.
– Привет, – улыбнулась гиперборейская ведьма, в упор глядя на зеленую золотыми глазами.
– Обойдемся без фальшивой вежливости, – проворчала Градислава.
– Это она? – Инга мотнула головой на пленницу, которую фата держала за руку.
Судя по одежде и фигуре – молодая женщина, но кто именно – неясно, поскольку голову скрывал черный мешок.
– Да.
– Почему молчит?
– Кляп, – объяснила Градислава. – Не люблю слушать вопли.
– В этом мы с тобой похожи. – Рыжая подошла к пленнице и приподняла мешок, разглядывая лицо. И одновременно – показывая свое.
– То есть все-таки убьете, – усмехнулась Градислава.
Далина замычала.
– Ты же не хотела об этом знать, – напомнила Яна.
– Я и не знаю, – ответила фата.
– Так и оставим.
Инга вернула мешок на место и кивнула, после чего Маннергейм передала зеленой тонкую пластиковую папку:
– Здесь все материалы, которые мы на тебя собрали.
– Заклятие обещания, – произнесла фата.
– Разумеется.
Правые руки ведьм соединились в крепком пожатии, а между ладонями оказался малюсенький бронзовый артефакт, который, едва прозвучало первое слово аркана, принялся растворяться в колдуньях.
– Клянусь своим сердцем, что отдаю все компрометирующие тебя материалы, связанные с убийством Ожеги, – произнесла Яна, продолжая смотреть Градиславе в глаза. – Клянусь, что ни у меня, ни у Кортеса, Инги и Артема не осталось копий, клянусь, что мы не делали копий и никому их не отдавали. Ты получаешь абсолютно все материалы.
– Клянусь своим сердцем, что считаю твои действия оправданными, не держу на тебя зла и не стану мстить ни тебе, ни Кортесу, ни Инге, ни Артему за этот инцидент.
Артефакт пропал в ведьмах, они расцепили руки и сделали по шагу назад.
– С тобой приятно иметь дело, – улыбнулась Яна.
Пока колдуньи договаривались, Инга с помощью темного артефакта сотворила портал и втолкнула в него Далину.
– Прощай.
– Не попадайтесь мне на глаза пару лет, – процедила Градислава, поджигая папку «Дыханием дракона». – Вы будете меня злить.
– С нас шампанское!
Инга и Яна скрылись в черном вихре, от которого вскоре не осталось и следа, папка догорела, и угроза карьере обратилась в пепел, который тут же развеял по окрестностям легкий ветерок.
«Вот и все…»
Градислава грубо сплюнула, помянув недобрым словом хитрых наемников, и только хотела покинуть площадку, как перед нею заплясал зеленый вихрь. Она увидела выскочившую из него Дочь Журавля в полном боевом облачении и блеск клинка…
Градислава была опытным воином и сумела уклониться от первого удара, ушла в сторону, одновременно выхватывая свое оружие, но в следующий миг поняла, что Дочь Журавля знала, с кем предстоит сразиться.
Первый выпад Снежана сделала ложным, хоть и с правой руки. Обычный кинжал изобразил опасное движение, блеснул, заставляя фату уйти… и наткнуться на пришедший слева «Клюв журавля». Острый как бритва меч, снаряженный смертоносными заклятиями, глубоко погрузился в живот Градиславы, затем двинулся чуть выше и пронзил сердце.
– За мою королеву, – выдохнула Снежана.
Фата медленно опустилась на землю.
Через секунду зеленый вихрь пропал.
А еще через три минуты на площадке появились сразу два магических перехода, из которых выскочили бравые дружинники домена Кузьминки, две фаты, призванные Сдемиром на помощь, сам барон и штаб-сотник Лобан.
– Здесь? – нетерпеливо спросил Сдемир.
– Вот она! – Фата Рута первой подбежала к валяющейся в луже крови Градиславе, присела на корточки и проверила пульс. – Мертва.
– За последние двадцать минут сюда и отсюда было построено несколько порталов, – доложила фата Буга, считывающая и анализирующая состояние магического фона и отпечатки ауры. – Здесь находились маги, но они тщательно маскировались, и я не могу назвать их расу.
– Разумеется, маскировались… – Сдемир презрительно оглядел мертвую женщину, скривился, после чего попросил: – Рута, пожалуйста, проверь ее руки.
– Что? – не поняла ведьма.
– Руки и одежду, – уточнил барон. – Я хочу знать, к чему Градислава прикасалась в последние минуты жизни… А на одежде могли остаться волосы или еще что-нибудь… В общем, пожалуйста, внимательно осмотри Градиславу на предмет присутствия чужих генетических образцов.
– Я поняла, – кивнула фата и склонилась над телом.
Честно говоря, Рута не очень привечала самодовольного и высокомерного юнца, но то, что он искренне переживал за судьбу подружки, подкупило женщину. Рута видела, как страстно Сдемир любит Далину, как сильно боится ее потерять, и поклялась, что сделает для спасения девушки все возможное.
Буга в это время продолжила нарезать по площадке круги, пытаясь выудить что-нибудь полезное магическими методами, однако следующий толковый результат пришел от IT.
– Сдемир, когда мы приехали, я сразу обратил внимание на видеокамеру. – Лобан указал на следящее устройство, установленное человской полицией для надзора за этой частью МКАД. – Я позвонил Гернику, велел подключиться к ней, и Митя только что прислал запись последних минут.
– Отлично, Лобан!
Юноша жадно уставился на экран смартфона, но тут же поморщился, увидев абсолютно пустую площадку.
– Они использовали «Накидку пыльных дорог», – проворчал штаб-сотник.
– Это стандартная защита, – вздохнул Сдемир, собираясь вернуть Лобану смартфон, но задержался, словно предчувствуя, что удача ему улыбнется, и через секунду не удержал радостное восклицание: – Есть!
Новый визитер позабыл активировать маскировочное заклинание и предстал перед видеокамерой во всей красе.
На экране появился вихрь портала, из которого выскочила женщина в боевой экипировке Дочери Журавля. И не просто выскочила: делая первый шаг, женщина нанесла удар кинжалом, как стало ясно через мгновение – ложный, а затем, почти сразу, вонзила в пустоту «Клюв журавля».
«Пустота», судя по движению клинка, упала на землю, убийца склонилась над ней, видимо, проверяя, жива «пустота» или мертва, выпрямилась и скрылась в портале.
– Прикажи Гернику стереть эту запись из человских компьютеров, – велел Сдемир, глядя на застывшую на экране убийцу. – Не хочу привлекать Службу утилизации.
– Слушаюсь, – отозвался Лобан. И указал на смартфон: – Убийца скрыла лицо.
– Это не важно, – протянул юноша. – Нет никаких сомнений, что убийца из Зеленого Дома.
– Согласен.
– Барон! – Фата Рута поднялась на ноги, огляделась и подошла к мужчинам. – На правой ладони Градиславы я обнаружила частички кожи Далины.
– Уверена?
– Сто процентов.
Услышавшая ответ Буга присвистнула, но промолчала.
– И как это называется? – пробормотал ошарашенный Лобан.
– Это называется «концы в воду», – ответил Сдемир, вновь переведя ненавидящий взгляд на застывшую на экране Дочь Журавля. – Градислава сыграла свою роль, и Всеведа распорядилась ее убрать. – Помолчал и закончил: – Как Федру.
* * *
Москва, Котельническая набережная, 26 июня, воскресенье, 17.55
Разумеется, спецы Оперативного центра Ордена не могли заглянуть внутрь прекрасно защищенных комплексов людов: ни во дворец, ни в «Белую хризантему», ни в их крепости, им оставалось лишь тщательно сканировать Тайный Город, фиксируя все показавшиеся подозрительными всплески магической энергии и внимательно их анализируя. Операторы отметили магический переход из дворца в «Хризантему», взрывы в Кузьминках и стремительный портал в оставшуюся без защиты базу, засекли и «тройной прыжок» из резиденции жрицы Параши. Затем они сопоставили эти события со скупыми сведениями из Зеленого Дома и предложили мастеру войны анализ происходившего:
– Вероятность того, что Ардоло пришел в «Хризантему» из дворца – семьдесят семь процентов.
– Хотите сказать, что Всеведа намеренно подставила Федру? – удивился присутствующий при докладе Жо.
– Удивительной точности ход, – покрутил головой Гуго. – Берегиня так долго и настойчиво демонстрировала любовь к челу, что теперь никто не поверит, будто она стоит за убийством. А Всеведа одним ударом избавилась от опасной жрицы и от мешающего ее дальнейшей карьере любовника.
– Берегиня очень опасна, – ровным голосом подтвердил аналитик.
– Она почти на вершине власти, – вздохнул де Лаэрт. – И это, мягко говоря, не подарок… Вы можете спрогнозировать ее следующий ход?
Мастер войны не отдавал приказа предсказывать поведение Всеведы, но не сомневался, что его подчиненные проявили разумную инициативу. И не ошибся.
– Помимо обычных и понятных в данной ситуации действий, мы считаем, что Берегиня в ближайшее время постарается устранить Ардоло.
– Вероятность? – быстро спросил Гуго.
– Восемьдесят шесть процентов.
– Логично, – поразмыслив, кивнул де Лаэрт. – Все основные противники мертвы, а голем накопил такой объем информации, что его точно пора ликвидировать.
– Мастер войны! – В кабинет, где Гуго принимал аналитика, заглянул оператор. – Мы проверили «тройной прыжок» из «Белой хризантемы». Сначала он привел нас в Карелию, затем – в район Минска, затем – в Воронежскую область. Мы просканировали последнюю точку и обнаружили в ней двух мертвых фат из «секретного» полка.
– Всеведе следовало отправить отряд побольше, – проворчал де Лаэрт. – Куклу не видели?
Ответить оператор не успел: за его спиной появился еще один чуд:
– Ардоло в Тайном Городе! Не скрывается!
– Проклятье! – Гуго вскочил на ноги.
– Он на Котельнической! Навел морок, чтобы не видели челы, но никакой другой защиты или маскировки нет!
– Я соберу отряд! – крикнул Жо.
– Закройте зону, чтобы больше никто его не засек! И быстро сделайте мне портал! Быстро!
Гуго со всех ног мчался к комнате переходов, но предвкушение предстоящей схватки портили возникшие сомнения.
Что-то было не так, и первое «не так» заключалось в том, что Ардоло открылся. Зачем? Решил сдаться? Но почему не пришел в Замок или Цитадель? Устраивает ловушку, желая стравить Великие Дома? Как вариант… Но отношения между Чудью и Людью подпорчены благодаря Винсенту Шарге, неужели Ардоло хочет «подключить» к скандалу навов?
Впрочем, подобные мысли не помешали де Лаэрту нырнуть в портал, не дожидаясь отряда Якова: Гуго хотел взять куклу во что бы то ни стало и не собирался отказываться от выпавшего шанса, даже под угрозой засады.
Мастер войны выскочил из портала, огляделся, увидел стоящего у парапета голема, на мгновение замер, приготовившись отразить удар, но опасности не почувствовал. Ардоло же едва пошевелился при появлении чуда: повернул рогатую голову, равнодушно посмотрел на распаленного рыцаря, вздохнул и вновь уставился на реку.
– Группа поддержки рядом, – доложил в гарнитуру оператор. – Яков Жо и еще два командора войны. Территория полностью закрыта от магического сканирования. Вас никто не видит.
– Зеленые?
– Никаких порталов из дворца или какой-нибудь крепости. Во всяком случае – на Котельническую.
– Продолжайте наблюдение, – распорядился де Лаэрт. – Я не хочу, чтобы нам помешали.
– Мы можем обездвижить куклу или лишить ее сознания.
Соблазн «упаковать» Ардоло, доставить в Замок и там не спеша «побеседовать» был велик, но Гуго уже успокоился и поэтому сдержался. Он понял, что у голема есть веская причина вести себя именно так, и побоялся наломать дров.
– Будьте готовы к такому развитию событий, но пока ничего не предпринимайте.
– Слушаюсь.
Мастер войны вздохнул, затем быстро подошел к задумавшейся кукле и остановился в шаге:
– Ардоло.
Тот усмехнулся, но промолчал, по-прежнему глядя на воду.
– Рад, что ты жив.
– Чему рад?
– Что ты жив, – повторил Гуго.
– Потому что сможешь меня убить? – равнодушно уточнил голем.
– Потому что хочу получить ответы, – уточнил мастер войны.
Он понял, что кукла не собирается нападать, расположился рядом в похожей позе – облокотившись на парапет, – и тоже уставился на воду.
Красавец и чудовище.
– Если хочешь услышать ответы, поторопись с вопросами, – по-прежнему не проявляя эмоций, предложил рогатый.
– Тебя ранили? – насторожился чуд.
– Нет. Я весьма качественный голем, меня трудно ранить, тем более – смертельно. – Ардоло помолчал. – Меня отравили.
– За обедом?
Как это ни странно, шутка вызвала у куклы усмешку.
– Тебе доставляет удовольствие издеваться надо мной?
– Не смог устоять, – честно признался Гуго.
– Я бы на твоем месте, наверное, тоже острил, – подумав, признался Ардоло. И неспешно рассказал: – При освобождении из «Мшелого погреба» Ярина ввела в меня медленный яд. Его можно блокировать постоянным употреблением антидота, но Сдемир или Всеведа… Не знаю, кто из них… В общем, они меня обманули и в последней дозе заменили антидот на обычный физраствор. – Еще одна пауза. – Теперь я разлагаюсь.
Ардоло поднял правую руку и показал мастеру войны стремительно чернеющие пальцы.
– Больно? – глухо спросил Гуго.
– Очень, – кивнул голем. – Но я воспринимаю это как плату за то, что натворил.
– Почему не пришел в Замок? Или в Цитадель.
– Мне плевать на ваши разборки. – На этот раз Ардоло рассмеялся. А продолжая смеяться, дунул на руку и проводил взглядом облачко черной пыли, в которое обратились пальцы. – Я снял маскировку и ждал, кто появится первым. Окажись расторопнее люды – устроил бы красивую последнюю драку. А тебе я отвечу на вопросы. – Снова улыбка. – И ничего не попрошу взамен.
– Ты убил Парашу?
– И Федру, – подтвердил Ардоло.
– Отомстил Всеведе за отравление?
– По приказу Всеведы. Тогда я еще не знал, что она меня убила.
– Когда был отдан приказ?
– Ночью. Я устранил двух личных врагов Сдемира, ранил его самого, чтобы отвести от него подозрения, принял антидот и отправился во дворец. Сидел там в тайной комнате, а под утро Всеведа объяснила задачу и упаковала меня в медальон.
Искусственные существа легко поддавались магической «упаковке» с уменьшением веса, а последующая маскировка сделала скрытого в украшении Ардоло незаметным даже для жрицы.
– Всеведа не объяснила, почему хочет убить Федру?
– А разве непонятно? – удивился голем. – Теперь она не старая ведьма, от безысходности прыгнувшая в постель молодого чела, а претендующая на корону жрица, несчастная женщина, потерявшая любовь всей жизни. Это поможет во время выборов.
– Примерно так я и думал… – протянул Гуго. – А Параша? Она ведь предала Всеславу и наверняка принесла Всеведе клятву верности.
– В обмен на предательство Параша потребовала сохранить жизнь младенцу. Но Всеведа составила заклятие обещания очень хитро, получалось, что ответственность за исполнение обещанного Всеведа несла только перед Парашей. И теперь она никому ничего не должна.
– И может убить младенца?
– В любой момент.
– Зачем? – Этого Гуго действительно не мог понять. – Зачем убивать ребенка? Так хочет Ярга?
– Ярге плевать. Охота за королевой и младенцем – личное дело Всеведы, она хочет править спокойно, без угрозы кровной мести.
– То есть ты не отрицаешь, что работаешь на Яргу?
Перед тем как дать ответ, Ардоло сдул в темные воды Москвы-реки кисть левой руки, шумно выдохнул – изо рта вылетело небольшое темное облачко, – и покачал головой:
– Гуго, Гуго… Ты мог бы просто спросить. Я ведь обещал честно ответить на все вопросы.
– Ты служишь Ярге?
– В конечном счете – да. И Всеведа со Сдемиром – тоже.
– Где он? – жадно спросил де Лаэрт. – Как его найти?
– Неправильный вопрос. – В реку слетели обе руки голема. Он не дул на них, а просто стряхнул, проводив взглядом черную тучу. – Ты тратишь время на зеленых, а на самом деле пора задуматься о том, что вот-вот случится в Замке.
– В Замке? – оторопел мастер войны.
– Я не жалею ни о чем из того, что совершил, – мерно продолжил Ардоло. То ли для чуда, то ли для себя. – Я кровожаден и упивался своей кровожадностью. Каждое убийство приводило меня в неистовый восторг. Я сумасшедший, знаю. – С его спины давно исчезли крылья, и теперь разрушалось тело. Довольно быстро. – Но если ты увидишь королевского младенца, скажи ему… Он еще мал и не поймет, но ты все равно скажи: все было предрешено. Вот прямо так и скажи, слово в слово: все было предрешено. Нельзя изменить то, что уже произошло.
– Что случится в Замке?! – заорал Гуго, но время вышло.
И то, что еще оставалось от беспощадного голема, горкой черной пыли ссыпалось к ногам мастера войны.
* * *
Замок, штаб-квартира Великого Дома Чудь
Москва, проспект Вернадского, 26 июня, воскресенье, 18.00
Корона…
Как это ни смешно прозвучит, но Франц де Гир, великий магистр блистательного Ордена, глава и абсолютный монарх Дома Чудь, не любил носить корону. Как-то не сложилось.
Наверное, потому, что никогда в жизни Франц к ней не примерялся. Ни будучи сопливым мальчишкой, играющим с толпой таких же, как он, рыжих хулиганов, ни в отрочестве, познавая секреты магии в академии гвардии, ни позже, став офицером. Все это время де Гир мечтал стать капитаном гвардии, мастером войны Ордена, возглавить сильнейших магов Чуди и водить их в бой. Он мечтал. И он добился.
День, когда великий магистр Леонард де Сент-Каре возложил на грудь Франца цепь мастера войны, стал самым счастливым в его жизни. Или – первым счастливым, потому что за ним последовало огромное количество других дней, во время которых де Гир воевал и проводил хитроумные интриги, побеждал и терпел неудачи, смеялся, плакал, терял друзей, падал, поднимался, и все это время он занимался любимым делом. Был на своем месте.
И лишь катастрофа, которая грозила Ордену из-за неудачных действий старого Леонарда, заставила Франца взойти на престол.
Его считали узурпатором – заслуженно, потому что власть он обрел с помощью меча.
Однако все чуды – и те, кто поддерживал де Гира, и те, кто его ненавидел, – признавали, что он спас Орден от большой беды, а Тайный Город – от большой войны. И еще все признавали, что нет у него в жизни другой цели, кроме служения Ордену.
– Франц.
– Что? – Де Гир стряхнул с себя оцепенение и с некоторой рассеянностью посмотрел на корону, которую все еще держал в руках.
– Время.
– Да, конечно.
Франц водрузил корону на голову и принял церемониальный двуручный меч в богато украшенных ножнах. Посмотрел на отражение в зеркале, увидел того, кого ожидал, – холодного, немного высокомерного правителя. Лидера Чуди.
– Идем?
– Я тут подумал… – Рик Бамбарда, старый и безусловно верный друг де Гира, один из тех, кто обладал правом обращаться к великому магистру на «ты», помялся, но все-таки спросил: – Может, осудим его заочно? Нечего Винсенту делать в зале.
– Ты не уверен во мне?
– Франц, ты ведь знаешь, что это не так.
– Тогда в чем дело?
– В том, что я до сих пор не ответил себе на вопрос: почему Шарге сдался?
Де Гир, как раз собиравшийся успокоить старого друга, закрыл рот и поморщился.
– Арест Шарге – часть затеянной Яргой интриги. Та ее часть, которая направлена против Ордена.
– Хорошо, что ты это понимаешь.
– Я всегда это понимал, Рик, – улыбнулся великий магистр. – Но игра ведется со всеми одновременно: со мной, с Чудью, с другими Великими Домами, со всем Тайным Городом… У Ярги есть план.
– И ты помогаешь претворить его в жизнь.
– Я готов к любому развитию событий.
– К любому?
– Ни о чем не волнуйся, – уверенно произнес Франц. – Я знаю, что должен делать. А ты?
Из тронного зала послышалось нетерпеливое: «Великий магистр! Великий магистр!» Подданные просили властелина появиться.
– Я помню, – подтвердил Бамбарда. – Обо мне не беспокойся, Франц, я все сделаю.
– Возможно, друг мой, от твоих действий будет зависеть моя жизнь, – веско произнес глава Ордена.
– Поэтому ты доверил дело мне, – усмехнулся Рик.
– Внимательно следи за происходящим и не ошибись.
– Я все сделаю, – повторил Бамбарда.
Де Гир кивнул и шагнул в дверь.
Сегодня в главном зале Замка собрался цвет Великого Дома: магистры лож и их свита, состоящая из самых знатных рыцарей; главы магических мастерских и наиболее уважаемые колдуны Чуди; высшие офицеры гвардии и просто счастливчики, которым удалось раздобыть пропуск на «главный судебный процесс столетия» – так окрестили разбирательство ушлые журналисты «Тиградкома». В зале присутствовали трое корреспондентов, но их вооружение составляли исключительно блокноты и авторучки – вести видеозапись или прямую трансляцию процесса рыцари строго запретили. Из верхушки Ордена в зале отсутствовал только мастер войны, но Франц не сомневался, что если бы не другое, не менее важное дело, Гуго обязательно сидел бы в первом ряду, дабы собственными ушами услышать приговор Винсенту Шарге.
И собственными глазами посмотреть на то, как Чудь воспримет приговор.
Поскольку все знали, что рыцари не видели за стариком особенной вины.
Участие мастера големов в жестокой резне на свадьбе королевы Всеславы, в ходе которой погибли барон Мечеслав и жрица Томила, многими чудами рассматривалось если не как доблесть, то уж точно как вполне удачная диверсионная операция. Большинство, разумеется, осуждало подлое нападение, но в целом несанкционированное убийство «этих зеленых» рассматривалось как часть извечного противостояния Великих Домов, не заслуживающее излишне строгого наказания. А потому де Гир мог осудить Винсента на смерть лишь за убийство де Корге, прежнего магистра ложи Саламандр, но и с этим обвинением могли возникнуть трудности. То есть с самим преступлением все было понятно – оно произошло, и старый Шарге не отрицал своей вины, наоборот – бахвалился, ничуть не скрывая, что прикончил де Корге и, доведись повторить, прикончил бы снова. Закавыка заключалась в том, что Винсент расправился с магистром и тремя человскими ведьмами не просто так, а проведя тщательное расследование и достоверно установив, что именно они зверски убили его единственного сына Рудольфа. Де Гир, вне всяких сомнений, приговорил бы де Корге к смерти, и это обстоятельство делало позицию Франца уязвимой.
По всему выходило, что казнить Винсента великий магистр не может. Но казнить требовалось кровь из носу, потому что иначе на сцену вновь вылезут зеленые с требованием выдачи Шарге за убийство барона Мечеслава. Ярина уже учинила скандал, поставив де Гира в крайне неудобное положение: чуды разозлились и в штыки воспримут любую уступку людам. А те, в свою очередь, пылают праведным гневом, так что если Всеведа решит стравить Великие Дома, ей нужно будет лишь поднести спичку.
Однако эти размышления никак не отразились на лице Франца. Он медленно, с достоинством прошел к трону, расположился, приняв официальную позу, едва заметно кивнул, разрешая поднявшимся при его появлении подданным вернуться на места, и прищурился на старика.
– Ваше имя Винсент Шарге?
– С рождения и до сего дня, – подтвердил тот.
– Мастер големов?
– В том числе, мой магистр.
– Кто еще?
– Еще я рыцарь, мой магистр, – с гордостью ответил Шарге. – Я был рожден рыцарем, я прожил жизнь рыцарем и, надеюсь, умру рыцарем. С честью.
– Постараюсь вам в этом помочь.
– Умереть?
– Да, Винсент, умереть, – подтвердил де Гир и громко, чтобы услышали все, добавил: – Честь вы уже потеряли.
– Я так не думаю.
– Мы судим вас не за то, что вы думаете, а за то, что вы сделали. Вы знаете, в чем вас обвиняют, рыцарь Винсент?
В зале повисла тишина.
Старик понял, что Франц неплохо подготовился к суду, и стал осмотрительнее.
В конце концов, его задача заключалась не в том, чтобы добиться мягкого приговора, а в том, чтобы использовать суд в качестве трибуны и поколебать позиции великого магистра.
– У меня был сын, – с грустью произнес Шарге. – Единственный сын по имени Рудольф…
Но поведать печальную историю, дабы вызвать у присутствующих жалость, ему не позволили.
– Значит, знаете. Хорошо.
Франц просчитал все возможные шаги Винсента и не собирался давать ему больше свободы, чем требовалось для соблюдения приличий.
– Да, я знаю, что совершил, – огрызнулся старик. – И говорю открыто: я полностью отдавал себе отчет в том, что делал. Я хотел узнать, кто убил моего единственного сына, и я узнал. Я решил отомстить убийцам за смерть моего единственного сына, и я отомстил!
Но прежде чем собравшиеся в зале чуды успели осознать слова Шарге и согласиться с ними, де Гир громко подвел итог:
– Итак, вы признали, что совершили самосуд.
– Ничего такого я не признавал, – отрезал старик.
– А как вы трактуете свои действия, рыцарь Винсент?
Де Гир так произнес слово «рыцарь», что покривились многие сидящие в зале чуды. Одной лишь интонацией Франц четко дал понять, что считает поведение старика неподобающим, и Чудь, поразмыслив, согласилась со своим лидером.
Шарге понял, что теряет поддержку, и попытался перейти в контратаку:
– То есть вы хотите судить меня за то, что я покусился на ваши права, мой магистр? – с едва заметной издевкой в голосе поинтересовался он.
И получил ошеломляюще прямой ответ.
– Именно, рыцарь Винсент, – не стал отрицать Франц. – Я обвиняю вас в нарушении права сюзерена на справедливый суд.
– А как же честная дуэль?
– Вы предложили ее магистру де Корге?
Шарге понял, что напрасно упомянул о дуэли, и попытался сыграть на эмоциях:
– Он был подлым убийцей!
– Так же, как вы, рыцарь Винсент, так же, как вы.
И снова это презрительное «рыцарь»! Франц добился своего: присутствующих коробило от того, что он называл старика рыцарем.
– Я покарал убийцу!
– И будете отвечать.
– За справедливость?
– За то, что нарушили мое право карать.
– Значит, дело в этом? В вашем праве, мой магистр? В вашей власти?
Старик отчаянно пытался перевести разговор в другое русло, поговорить о власти де Гира, о том, как он ее заполучил, и Франц предоставил ему такую возможность:
– В первую очередь, рыцарь Винсент, мы говорим о законе. Орден – это закон. Орден – это порядок. Мы не дикие звери, рыцарь Винсент, убивающие исподтишка, но станем ими, если откажемся от закона.
– Расскажи об этом Леонарду де Сент-Каре! – выкрикнул Шарге.
– Убийство магистра де Корге стало первым преступлением рыцаря Винсента, но не последним, – ровно продолжил де Гир, всем своим видом предлагая старику перекричать его. И Шарге понял, что если сделает это, то окончательно потеряет лицо. И замолчал, лихорадочно продумывая новую линию поведения. – Рыцарь Винсент испугался явиться на мой суд и бежал к злейшему врагу Тайного Города – Ярге.
– Не доказано! – не сдержался старик.
– То есть свою трусость вы признаете, рыцарь Винсент? – издевательски поинтересовался Франц.
– Нет!
– Почему вы не явились ко мне после убийства де Корге?
– Потому что не верю в честный суд узурпатора!
– За годы правления я рассмотрел почти тысячу дел. – Де Гир медленно обвел подданных взглядом. – Пусть кто-нибудь назовет приговор, вынесенный не по справедливости. Хоть один.
Ответом стала тишина.
И в глазах Шарге вспыхнули злые огоньки – суд шел не так, как рыцарь Винсент рассчитывал.
– Поступив на службу к Ярге, вы спланировали, подготовили и совершили следующее преступление: убийство на свадьбе королевы Всеславы.
– Я преподал урок заклятым врагам. – Старик с надеждой оглядел зал, но увидел лишь равнодушие и враждебность: де Гир сумел убедить чудов, что судит отнюдь не героя. И не охваченного горем отца.
Де Гир заставил подданных увидеть преступника, и именно так записали в блокнотах присутствующие в зале журналисты.
– Зеленые – наши исконные враги!
– Барон Мечеслав убил твоего сына, рыцарь Винсент?
– Мог убить!
– Сантьяга тоже мог, – пожал плечами Франц. – Не хочешь устроить засаду на него?
– Почему нет?
– Лучше бы ты с этого начал.
По залу прокатились смешки: рыжие понимали, чем закончилась бы засада на комиссара Темного Двора.
– Ты понимаешь, какое из моих прав нарушил в данном случае? – громко спросил де Гир, дав подданным время посмеяться.
Франц сделал ловкий ход, обвинив Шарге не в убийстве магистра де Корге, а в преступлении против сюзерена, то есть в посягательстве на устои Ордена. Ход получился результативным, и великий магистр не собирался отказываться от удачной стратегии.
– Я жду ответа, – повысил голос де Гир, видя, что старик пребывает в затруднении.
– Право быть слабым? – попытался огрызнуться Шарге.
– Ты нарушил право сюзерена на слово, рыцарь Винсент, – обрушился на преступника Франц. – Даже во время войны твоя подлая атака не имела бы ничего общего с рыцарской честью, о которой ты только что говорил, но ты ударил в мирное время. Ты ударил, зная, что мирный договор с Великим Домом Людь скреплен моим именем и моим словом. Ты ударил в спину, как последний трус, но даже этого позора тебе оказалось мало: ты ударил чужими руками, оставшись в безопасности, вдали от схватки. – Пауза. – Рыцарь Винсент.
И мастер-хранитель знаний, не сдержавшись, плюнул в сторону подсудимого:
– Позор!
И чуды поддержали его дружным гулом:
– Урод!
– Бесчестный трус!
– Слабак!
– Убийца!
Винсент побледнел. Суд не просто пошел не по его сценарию, все получилось еще хуже: чуды презирали его за убийство зеленых! И, без сомнения, потребуют осудить его на смерть за убийство зеленых! Ловкий Франц готовился сразить одним выстрелом двух зайцев: казнив Шарге за убийство барона Мечеслава, великий магистр не только избавлялся от смутьяна, но и снимал все претензии со стороны Великого Дома Людь. Всеведа лишалась повода для конфронтации с Орденом.
– Ты атаковал зеленых в надежде развязать войну между Великими Домами, – продолжил де Гир. – Ты хотел сжечь Орден по приказу Ярги.
– Нет!
– Тогда зачем?
Шарге замолчал.
– Зачем ты напал на Зеленый Дом, рыцарь Винсент? – устало спросил Франц. – Придумай что-нибудь, позор Ордена, удиви меня.
И в тронном зале наступила тишина. Чудь ждала развязки, и в суровом молчании рыцарей слышалась единогласная поддержка великого магистра. Суд, который Шарге рассчитывал превратить в трибуну, стал для него кошмаром.
– Рыцарь Винсент?
– Не называй его так! – выкрикнул кто-то из задних рядов.
Рыжие согласно зашумели.
Де Гир улыбнулся.
– Думаешь, победил? – с ненавистью спросил старик.
– Винсент Шарге! Я признаю тебя виновным в нарушении права великого магистра на высший суд! – резко и громко провозгласил Франц. – Я признаю тебя виновным в нарушении права великого магистра на слово. Я признаю тебя виновным в предательстве сюзерена и приговариваю тебя…
– Щенок! – взревел Винсент.
– …к смертной казни!
В зале вновь стало тихо.
Долго, почти полминуты, рыцари враждебно смотрели на красного, как рак, старика, а затем де Гир спокойно осведомился:
– Хочешь что-то сказать?
И прежде чем слова великого магистра отразились от каменных стен тронного зала, Шарге ответил:
– Да.
И вскинул правую руку в знакомом каждому высшему магу жесте обращения к Источнику. Таким образом самые сильные ведьмы и колдуны Тайного Города могли вобрать в себя чудовищную силу, способную сотворить невиданные разрушения… Но как эта мощь стала доступна мастеру големов? Пусть и талантливому, но никогда не входившему в число высших магов Ордена.
Как?
Впрочем, в первый момент все настолько растерялись, что никто не задался этим вопросом. Чуды изумленно смотрели на собирающего энергетический ураган Шарге, а поскольку времени ему понадобилось совсем чуть-чуть, ожидание не затянулось.
– Сдохни! – рявкнул Винсент.
И созданный им аркан принялся крушить реальность.
Не было огненных стрел, тяжелых ударов или вызванных им чудовищ, порожденных адской фантазией, – нет! Старый мастер големов использовал одно из высших боевых заклинаний, даже название которого ему и слышать-то не полагалось – ужасающий «Пожиратель порядка», с неимоверной легкостью и такой же скоростью взламывающий любую структуру, хоть органическую, хоть нет, и сгрызающий все, кроме времени.
Даже энергию…
И все, что сгрызал «Пожиратель», наполняло его дополнительной силой.
Сидящие в зале маги опомнились секундой позже и ответили правильно, по всем канонам колдовской науки – выставили защиту. Но поняли, что не успели. Поэтому одни из них попытались остановить развитие атаки блокирующим полем, а остальные запустили навские арканы, в надежде высосать энергию из заклинания Шарге. К сожалению, чуды не сразу сообразили, чем именно атакует старик и что обычными методами уничтожить его аркан невозможно. Ведь «Пожиратель» с удовольствием поглощал энергию, из которой была соткана защита рыцарей.
На мгновение… Нет – на несколько мгновений чудам удалось остановить продвижение чудовищного аркана, но то был максимум, на который они могли рассчитывать. После этого разрушение реальности продолжилось, и появились первые жертвы – двух стоящих возле Шарге стражников разорвало в клочья.
– Я этого не хотел! – рявкнул Винсент, повернувшись к Францу.
– Чего ты не хотел? – ответил великий магистр, удивляясь, что до сих пор жив. Видимо, Шарге по каким-то причинам не намеревался его убивать. И через секунду стало ясно, по каким:
– Ты увидишь их смерть, де Гир!
– Зачем?
– Их убило твое упрямство, де Гир! Я уважал тебя!
– Не останавливайся, – неожиданно ответил Франц.
– Что?
– Продолжай уважать меня, дебил! – рявкнул великий магистр. После чего вскочил на ноги, отбросил церемониальный меч, направил на старика жезл и крикнул: – Рик! Сейчас!!
А «Пожиратель» становился все сильнее и сильнее. Аркан вихрем закручивался по часовой стрелке, стремительно захватывая все большую и большую площадь и готовясь пожрать весь тронный зал. Барельефы на стенах, мебель, оружие, панцири, одежда, тела – все, к чему прикасался вихрь, распадалось на элементарные частицы, а высвобождаемая энергия разгоняла тайфун. Самые смелые колдуны продолжали безуспешные попытки заблокировать страшное заклинание и умирали, не сумев подобрать правильное оружие. А в задних рядах началась паника – не владеющие магией чуды бросились к дверям, устроив там жуткую давку.
– Рик!!
И Бамбарда не подвел.
Разумеется, Винсент услышал крик де Гира, изготовился к бою, не веря при этом, что кто-то способен ему помешать, но допустил ошибку. Важную ошибку. Винсент ждал удара, а Рик Бамбарда просто снял защиту.
Всю.
Рик ввел в компьютер Оперативного центра личный пароль великого магистра, нажал на кнопку, и Замок, штаб-квартира Великого Дома Чудь, оплот и крепость древней семьи, оказался полностью открытым. Вздрогнули сотрудники Оперативного центра. Изумленно остановились стражники. Разинули рты маги, понимающие, что сейчас в знаменитые башни на проспекте Вернадского может ворваться кто угодно.
Чудь замерла в ожидании удара, но явился не враг, а друг.
Или союзник.
И ворвался он не просто в Замок, а точно в тронный зал.
Ворвался в тот самый миг, когда слетела защита, потому что ждал этого. И его явление стало для Винсента Шарге полной неожиданностью.
– Князь! – взвыл старик, увидев выходящего из портала нава.
– Ярга! – каркнул из-под капюшона повелитель Нави.
– Это ловушка!
– Я тоже рад тебя видеть.
Шарге понял, что раскрыт: князь и Франц догадались, кто прячется в теле старого мастера големов. Шарге понял, что ему специально позволили раскрыться, взревел, попытался изменить рисунок боя, перенаправив страшный аркан на нового врага, но не успел.
«Пожиратель» был чудовищно силен и с каждой секундой становился мощнее, грозя обратиться в неуправляемый тайфун. Возможно, Ярга этого и добивался, намереваясь ошеломить Тайный Город страшным ударом, но даже он не мог противостоять двум Источникам сразу. Пара гигантских потоков – красный от Франца и черный от князя – грубо накрыла «Пожирателя» и принялась делать с ним то, что он творил с миром, – крушить, разрывать магические связи, превращая их в нелепые обломки, рассеивать зародившийся ураган в легкий ветерок. Пара гигантских потоков попросту придавила страшный аркан, вызвав у Ярги бешеный вопль:
– Нет!!!
Первый князь знал, что только сверхсила способна справиться с его заклинанием, но не ожидал появления нынешнего повелителя Нави. К чести своей, Ярга не растерялся и не испугался, яростно бросился в бой, надеясь дотянуться до главных врагов убийственным арканом, но ему не позволили.
«Пожиратель» развалился. За этим последовал тяжелый удар по первому князю, и лишь вовремя выставленная защита спасла ему жизнь. Оглушенный Ярга повалился на пол и едва слышно прошептал:
– Пощады…
* * *
Москва, 26 июня, воскресенье, 18.01
– Честно говоря, мне не по душе то, чем приходится заниматься, – негромко произнес Артем.
– Что ты имеешь в виду? – осведомился Кортес.
– Ну, все это. – Молодой наемник небрежно махнул рукой. – Все, что мы делаем, и вообще…
Они сидели в массивной Tundra, которую Кортес арендовал у шасов на весь день, бездумно таращились на проезжающие мимо автомобили и до сих пор молчали. Точнее, думали. И теперь Артем решил поделиться результатом размышлений.
– Нам с тобой приходилось делать разные вещи, и за деньги, и спасая жизни, но брать заложников кажется мне бесчестным.
– Согласен, – кивнул Кортес.
– Тогда почему мы не отказались?
– Сантьяга. – Старший наемник указал на вышедшего из портала комиссара и открыл дверцу. – Пора.
– Почему мы не отказались? – с нажимом повторил Артем.
Для него это было очень важно.
– Потому, что Далина – не заложник, – ответил Кортес, глядя напарнику в глаза. – Сегодня она умрет.
И прежде чем Артем ответил, Кортес вышел из машины, с силой захлопнул дверцу и повернулся к наву:
– Девушка в кузове, комиссар. На ней «Кольцо неуловимости», заклятие молчания и «Поводок».
– Вынимайте, – сухо распорядился Сантьяга. – Я сам доставлю ее по назначению.
Никто не знал, где находится это место. Ни обычные жители Тайного Города, ни маги, ни верховные иерархи Великих Домов: князь Темного Двора, великий магистр Ордена и королева Зеленого Дома – единственные, кто мог сюда войти. Даже они не знали. Верховные иерархи могли заглянуть в Бункер Вечного Сна, но понятия не имели, где он расположен. И не должны были знать, потому что никто не должен был прикасаться к покоящимся в нем артефактам.
К артефактам, которые отправляли на вечное хранение, потому что не знали, как их уничтожить, или же страшились этого.
К артефактам, способным перевернуть мир.
Но так получилось, что одно из этих страшных устройств могло гарантировать жизнь едва родившемуся ребенку, и Всеслава умолила князя и Франца на невиданное – вскрыть Бункер.
– Готовы, ваше величество? – спросил Аэрба.
– Не уверена, что смогу когда-нибудь подготовиться, – в тон ему ответила Всеслава.
– Но вы понимаете, что это нужно сделать?
– Да.
– Это и есть готовность, ваше величество.
– Да…
Все дело в проклятой слабости. В том, что она до сих пор не восстановила силы после сложных родов. В том, что неспособна провести церемонию по правилам.
Несмотря на согласие именоваться на словах «частным лицом», Всеслава все еще оставалась законной королевой Зеленого Дома, и титул позволил ей войти в небольшую треугольную комнату, в которую вели три двери: черная деревянная для князя Темного Двора, массивная, отлитая из красной меди, которой пользовался великий магистр Ордена, и ажурная калитка, увитая зеленым плющом. Веселая и легкая, почти легкомысленная, как знаменитая улыбка Всеславы.
В центре комнаты высился круглый каменный стол, тяжелый и мощный в обычное время, но сейчас – дрожащий, расплывшийся, словно превратившийся в плохую голограмму. Собственно, так оно и было: князь и Франц исполнили обещание и сотворили свои арканы, сняв или ослабив печати, закрывающие Бункер Вечного Сна. Каменный стол напитался магической энергией и почти растворился, но, чтобы он исчез, требовалось завершить церемонию от имени Великого Дома Людь.
А сил у королевы оставалось совсем чуть-чуть.
– Мне жаль, что я должна это делать, Аэрба, очень жаль.
– Давайте я подержу ребенка, ваше величество.
– Что? Ах, ребенка… Конечно… – Всеслава закрыла глаза, в последний раз прижала к себе младенца, но сдержалась, не заплакала. Постояла несколько секунд, затем поцеловала ребенка в лобик и отдала челу. – Сделай, как мы договорились, Аэрба.
– Для этого я здесь, ваше величество, – твердо ответил серб.
– И уничтожь артефакт, когда все закончится.
– Я дал слово, ваше величество.
– Да… – Изможденное лицо королевы озарила слабая улыбка, но через мгновение она исчезла – Всеслава вспомнила о предстоящей церемонии. – Не будем тратить время.
– Согласен, ваше величество.
Капитан был огромен, силен и потому легко управлялся со своими обязанностями одной лишь правой рукой, прижимая к себе младенца левой. Он подождал, когда Всеслава изобразит на полу несколько символов, зажжет свечу, прочитает заклинание, предваряющее кровавую церемонию, и лишь после этого подвел к Всеславе Далину.
– Убери все лишнее, – едва слышно велела королева, вытирая со лба пот.
Она была так слаба, что, прежде чем заняться феей, капитан помог Всеславе подняться и опереться на стену. Затем сдернул с головы пленницы мешок, снял «Кольцо неуловимости» и заклятие молчания, оставив лишь «Поводок» на шее, который не позволял несчастной двигаться без приказа.
– Сука! – выдохнула Далина, как только поняла, что может говорить. – Тварь, мерзавка, гадина!
И плюнула Всеславе в лицо.
– Безусловно, ты имеешь право на грубость, – негромко произнесла королева, медленно вытирая щеку. – Но ты не можешь ничего изменить, Далина, увы, не можешь. Чтобы спасти моего ребенка от твоего жениха, нужно снять печати с Бункера Вечного Сна, а я слишком слаба для обычной церемонии, поэтому придется открывать хранилище кровью. – Пауза. – Твоей.
– Ты не посмеешь! – побледнела фея.
– Я бы с удовольствием убила Сдемира, но в жертву необходимо принести ведьму, – продолжила Всеслава. – А до Всеведы я добраться не смогла.
– Сука! – вновь взорвалась Далина. – Ты умрешь! Ты сдохнешь! Сдемир вырежет тебе сердце!
– Не думаю, – чуть слышно отозвалась Всеслава. – Сюда ему хода нет.
И принялась шептать заклинание.
– Он придет! – завизжала Далина. – Он войдет! Он спасет меня! Он любит меня! Он разорвет твоего ублюдка голыми руками! Будь ты проклята, тварь! Будьте прокляты ты и твой ребенок!
Но что толку от слов?
Другие слова – на древнем языке людов, – наполняли треугольную комнату мрачным ожиданием. Другие слова меняли мир, готовя его к страшному, но высокоэнергетическому событию. Другие слова определяли сейчас реальность.
– Пожалей меня, – неожиданно попросила Далина. – Всеслава, пожалей, я умоляю… Всеслава…
И королева дрогнула. Остановилась на полуслове, закусила губу, не решаясь продолжить страшное заклинание. Осознала себя палачом.
– Пожалуйста, Всеслава, – повторила Далина, увидев, что ей удалось заставить королеву усомниться. – Я ни в чем не виновата. Я не воевала с тобой. Не трогала Мечеслава, не подставляла Ярину. Я всего лишь полюбила, Всеслава, неужели ты не можешь этого понять? Я впервые полюбила по-настоящему и надеялась создать семью. Я ни во что не вмешивалась, я…
И в этот миг младенец заплакал.
Случайно так получилось или же умный Аэрба помог ребенку разрыдаться, осталось невыясненным, но младенец заплакал, и его голос вернул королеве уверенность.
Всеслава помолчала, кусая губы, затем сжала кулаки и продолжила чтение аркана.
– Нет, – прошептала Далина. – Пожалуйста, не убивай меня!
Напрасно.
Решение принято.
Аэрба, как выяснилось, неплохо понимал древний язык людов, во всяком случае, ритуальный нож он подал королеве в нужный момент, ни раньше, ни позже. И подал именно так, как требовала церемония: опустившись на одно колено, склонив голову, а перед этим – закатав левый рукав до локтя. Всеслава приняла оружие не глядя, протянула руку, обнаружила нож там, где он должен был находиться, сжала его и так же, не глядя, взмахнула острым клинком, рассекая руку Аэрбы.
Брызнула первая кровь.
Рана оказалась глубокой, но на лице серба не дрогнул ни один мускул.
– Нет, – вновь сказала Далина, не веря, что это может что-нибудь изменить.
– Да, – тихо ответила королева.
После чего выставила перед собой левую руку и с силой резанула по ней клинком.
Вторая кровь.
Аэрба сделал шаг назад – его роль была сыграна.
Красные и горячие капли упали на символы, растеклись по ним, темнея на глазах, добрались до свечи и окрасили огонь цветом смерти.
– Последнее усилие, – прошептал Уэрбо, прижимая ребенка так, чтобы тот не увидел совершаемое матерью убийство.
Совершаемое ради него.
Младенец еще ничего не понимал, но Уэрбо не хотел. Не мог показать ребенку эту сцену.
Третья кровь.
– Последнее усилие, – соглашается Всеслава.
Фея беззвучно плачет.
Воздух в комнате сгущается, превращаясь в прозрачное желе, и кровь Далины разлетается неестественно медленно, как в плохом кино, зависая и застывая перед глазами. И в том числе – перед глазами самой девушки, которая видит каждое движение Всеславы. Замедленное, но очень точное движение. Невозможно точное для столь слабой женщины. Далина плачет все время жертвоприношения. И когда клинок режет ей левую руку выше локтя, и когда правую, почти у запястья, и когда нож проходит крест-накрест по груди, а потом – так же, – по животу. Плачет, когда Всеслава уверенно ведет лезвие снизу вверх, соединяя раны прямой вертикальной линией, и последним движением – слева направо, – режет жертве горло.
– Нет, – в последний раз произносит фея, но получается невнятный хрип.
Далина падает на пол, но она уже никого не интересует. Церемония завершена.
Крови много, но комната не испачкана, поскольку всю ее, красную и горячую, с жадностью поглощает пламя свечи. Куда бы ни летели капли, они оказывались на круге символов, и когда последняя из них напитала своей силой огонь, послышался короткий стон, словно невидимое чудовище приняло жертву, и свеча исчезла. А вместе с ней – круг окровавленных символов и массивный каменный стол, напоминавший плохую голограмму.
А на его месте появился зияющий провал, уходящий далеко-далеко вниз.
– Бункер Вечного Сна… – шепчет Аэрба.
– Что дальше? – тихо спрашивает Всеслава.
– Вы должны… – отвечает капитан и сбивается. – Вы должны…
И не отрываясь смотрит на открытый Бункер. Смотрит и понимает, что перед ним лежит невероятное, невиданное сокровище: десятки, если не сотни, артефактов чудовищной силы, каждый из которых способен подарить власть над планетой. Или над частью планеты… Аэрба смотрит, и даже он – даже он! – благоговейно замирает пред грандиозным сокровищем.
– Капитан, у меня мало времени, – грустно улыбается Всеслава и роняет нож. Клинок скользит по одежде и пачкает ее кровью.
– Простите, ваше величество. – Аэрба трясет головой, отгоняя опасные мысли, и заканчивает: – Вы должны произнести название артефакта.
– И все?
– И все.
– Как просто… – Всеслава с нежностью смотрит на спящего ребенка и громко говорит: – Юлианский Круг!
И протягивает руку.
И через секунду в ней оказывается каменный диск, густо покрытый замысловатыми пиктограммами. Тонкий, невеликого диаметра, но тяжелый настолько, что королева с трудом удерживает его в руках.
– У нас получилось! – смеется Уэрбо. – Получилось!
Провал затягивается, над ним вновь возникает каменный стол, но не тот, дрожащий, похожий на неряшливую голограмму, а настоящий, твердый, как крепость. Бункер Вечного Сна вновь заперт, но это не важно.
Теперь у них есть все, что нужно.
– Капитан, возьмите. – Всеслава протягивает челу диск, а когда он принимает артефакт, без сил опускается в кресло. И удивленно шепчет: – Откуда оно здесь?
– Кресло сделал я, – грустно отвечает Аэрба. – Не хочу, чтобы вы лежали на столе, ваше величество, или, не дай Бог, на полу. В кресле будет хорошо.
Кресло получилось удобное, с мягкими подушками и скамеечкой для ног. И красивое: деревянная резьба, позолота, нежный бархат обивки… Кресло для королевы…
Почти как трон.
– Да, – отвечает Всеслава, откидываясь на спинку. – Спасибо.
И молчит.
Аэрба пытается подобрать нужные слова, но понимает, что не сможет их произнести: в горле застрял комок.
Аэрба молчит. И прижимается щекой к спящему ребенку.
– Уходите, капитан, – говорит, наконец, Всеслава. – Вам пора.
– Да, ваше величество.
Он вновь встает на колено и целует ей руку. Бледную и холодную. Целует со всей нежностью, на которую способен. Абсолютно чужой, но при этом – последний и самый верный подданный.
Потом закрывается дверь…
Но Всеслава не остается одна. Ее глаза закрыты, но королева видит Мечеслава и улыбается ему. Протягивает руку, прикасается к его щеке и плачет от радости:
– Любовь моя, ты жив!
И смеется, слыша в ответ:
– Конечно!
Она оказывается в объятиях, таких теплых, таких знакомых, и с гордостью сообщает:
– Я спасла наше дитя!
– Ты умница, – отвечает барон, подхватывая Всеславу на руки. – Я восхищаюсь тобой!
Королева чувствует, как кружится от счастья голова.
Щелкает замок, и в Бункере Вечного Сна становится тихо. Как в склепе.
