Эпилог

Золотоволосый мальчик в бежевой куртке и брючках пробежал мимо, с радостным визгом распугав голубей. Те вспорхнули бело-серым облаком и взлетели на крышу дома из красного кирпича.

Я сидела на скамейке и читала статью о талантливом художнике по фамилии Шмидт, выставка которого произвела фурор в мире искусства. Кристиан жалел, что не прихватил с собой рогатку. (Рогатку изъяла сразу из воспитательных соображений, однако дитятко это не останавливало.)

— Крис, не балуйся, — строго сказала я. — Иди сюда.

Сын тяжко вздохнул и поплелся к скамейке. Хоть и хулиган, но слушается. При этом не делает разницы между мной и отцом. Я поправила воротник его курточки и застегнула верхнюю пуговицу. Втянула аромат яблок и корицы.

— Мы же с тобой договорились, — напомнила я. — Ты себя хорошо ведешь, а папа за это поведет в парк.

В медово-бронзовых глазах появилось обреченное выражение, но тут же исчезло. В понимании Кристиана он всегда ведет себя хорошо.

— О, какие люди! — внезапно послышалось слева.

Я повернула голову и встретилась с пронзительно-зеленым взглядом Хуммеля.

— Добрый день, — улыбнулась я.

Городовой посмотрел на Кристиана и улыбнулся:

— Какой большой уже. Давненько я что-то к вам не забегал.

Сын поздоровался и взял меня за руку. При встрече с нечеловеческими сущностями он все же немного робел. И в такие моменты становился до ужаса похож на Райна. И каждый раз на сердце становилось тепло и больно одновременно. Золотая Тень не исчезла, просто обрела другую жизнь. Однажды Эльба передала Стефану послание: ты должен стать Золотой Тенью. Он и стал… в своем сыне. Как к я. Потому что мы — одно целое.

— Хотел спросить, — тем временем произнес Хуммель, — Крампе не видели? Пропал совсем, негодник.

Я хмыкнула:

— В Херсоне. Кажется, после бурных ссор и примирений они с Ярославой все же решили пожениться.

Хуммель только покачал головой.

— Да уж.

Это точно. Прям как мы. Мой отъезд ведь стал для всех полной неожиданностью. Я действительно уехала. На две недели аж. А потом Стефан приехал за мной. Признал, каким он был гадом. Извинился за все. Целую ночь старательно извинялся. Как оказалось, помчался за мной сразу, как только Валентин поздравил его, сказав:

— Дерзай, соперник. Хорошая женщина тебе досталась.

Касаемо формулировки «досталась» я, разумеется, была против. Но Стефан был против, чтобы я оставалась в Херсоне. Поначалу эта идея мне выдалась больно странной и сумасбродной, но потом… я ведь тоже не подарочек. А из всех мужчин, встречавшихся на моем пути, он единственный, кто приехал сам. Валентин даже не попытался меня вернуть. И… хорошо.

Мне на плечи легли чьи-то руки, губы коснулись щеки.

— Доброго дня, Соня. Доброго, Ханс.

Подкрался. Тоже мне романтик.

— Папа! — радостно вскрикнул Кристиан, кидаясь к Стефану.

Хуммель в приветствии поднял свою шляпу и снова водрузил на голову.

— Герр Хармс, — улыбнулся он. — Рад видеть. Впрочем… — Внимательно посмотрел на нас, в зеленых глазах зажглись веселые огоньки. — Вижу, у вас все в порядке. Да и у Крампе тоже. Пойду-ка провожу фон унд цу Шаттена. Может, все-таки расколется, интриган, к кому он ездит каждые выходные.

Хуммель еще раз сверкнул глазами, подмигнул Кристиану и растворился в воздухе.

Стефан обнял меня одной рукой за плечи, другой привлек к себе сына. Вмиг стало тепло и уютно, а главное — правильно.

— Как думаешь, Дитер никуда не денется?

Я фыркнула:

— А разве можно скрыться от Городового?

— Нет, — уверенно заявил Кристиан. — С ним даже в прятки не поиграешь. Я пробовал — сразу находит!

Мы недоуменно переглянулись, а потом рассмеялись.

— И вообще, идем в парк! — заявил сын, давая понять, что он и так уже слишком долго хорошо себя ведет.

— Пошли, — кивнул Стефан.

Кристиан с радостным «уи-и-и-и!» ухватил нас обоих за руки:

— Пошли!