Книга: Вигнолийский замок
Назад: Глава 44
Дальше: Глава 46

Глава 45

Осень принесла с собой промозглые ветра и слякоть. После того, как мои войска расправились с графством Овадо, я расставил там своих вассалов и вернулся домой. Вскоре из Авиньона пришли известия: благодаря моим заслугам на почве борьбы с человекоподобными големами, король собирался сделать меня герцогом. Я почему-то не испытывал особой радости, хотя мои десятники и сотники прыгали от восторга. Каждый ожидал повышения. К тому же быть офицером герцогской армии более почетно, чем состоять в гарнизоне у барона или даже графа.
Еще со всех сторон до меня долетали прелюбопытные новости. Оказывается, короли пришли в сознание. Они стряхнули с себя путы долгого морока и наконец стали готовиться к большому походу на деймолитов. Вот что значит избавиться от агентов влияния.
Удивлял меня и дядюшка Вилли. Он продолжил подробнейшие расспросы о жизни в моем мире, а также потребовал, чтобы ему доставили строительные материалы и дюжину разнообразных сумок-саквояжей. Я пытался узнать, зачем ему это нужно, но если дядюшка Вилли не хочет что-то объяснять, вытянуть у него информацию просто невозможно.
В ночь перед моим очередным путешествием в Авиньон случилось неприятное происшествие – меня снова попытались убить. После гибели Виолетты мой сон ухудшился, а после смерти Эмилии стал совсем никудышным. Я долго не мог заснуть, часто просыпался среди ночи, мучаясь разными мыслями и воспоминаниями. Туссеан поил меня усыпительными травами, они помогали, но чуть-чуть.
В одну из таких бессонных ночей я услышал шум за окном. Моя спальня в Лиго располагалась на третьем этаже, и меня посетил резонный вопрос: что за существо крадется по вертикальной каменной стене?
Я тихо поднялся с постели, взял меч и подошел к окну. Бледная луна освещала силуэт пришельца. Он выглядел как человек, но лихо поднимался, цепляясь кончиками пальцев за маленькие щели между камнями. Я давным-давно читал о каком-то скалолазе-силаче, французе, который тоже мог так, но это было в моем родном мире. Здесь такие скалолазы не водились, и я подумал, что в мою спальню лезет голем.
Конечно, было бы хорошо взять его в плен. Я не рассчитывал, что он скажет что-то важное, но мне хотелось поговорить с такими, как он, чтобы понять, о чем они думают. Я осмотрелся по сторонам и обнаружил тяжеленный керамический кувшин, стоящий в углу. Энцеф более устойчив к ударам, чем человеческий мозг, однако если постараться, то можно добиться сотрясения даже энцефа. Кувшин, конечно, мог оказаться слишком уж тяжелым, и тогда голем сдохнет. Ну и черт с ним в этом случае, решил я.
Когда голова в легком кожаном шлеме просунулась в окно, я ударил. Кувшин разлетелся на части со звуком небольшого взрыва. Голем обмяк и заскользил наружу, чуть не вывалился из окна, мне пришлось втащить его в комнату.
Ко мне в спальню вбежала охрана, привлеченная грохотом. Мы связали голема крепкими веревками и положили около стены. Я принялся гадать, выживет он или нет, но его голова оказалась крепкой, и примерно через полчаса голем пришел в сознание.
Он захлопал глазами совсем как человек и попытался сесть. Мы с Никером помогли ему и усадили, прислонив к стене. На вид голему было лет тридцать, хотя кто его знает, сколько он прожил на самом деле.
– Ну что, попался? – с иронией спросил я. – Раньше мне встречались только дохлые люди-големы. У них голова становилась глиняной. А ты целехонек.
– Граф… – сухие губы незадачливого гостя шевельнулись. – Вы подозрительно ловки. Вас надо было давным-давно прикончить.
Я знал, что у человека после такого удара сильно болела бы голова. Голем, похоже, не страдал головной болью.
– А что, кто-то давно уже предлагал меня прикончить? – с интересом произнес я.
Голем едва заметно усмехнулся. Он был небрит, и его щетина окрашивала нижнюю половину лица в коричневый цвет.
– Когда вы разом захватили три замка, мы посовещались. Кое-кто предлагал вас убить, но остальные приняли вас за обычного выскочку. И я в том числе, вот дурак.
Я задумчиво кивнул. Выходит, люди-големы местной агентурной «ячейки» регулярно устраивали совещания.
– Как вы поддерживаете связь с деймолитами? – спросил я.
Голем осклабился.
– Этого я вам не скажу, граф.
Никер тоже решил вставить словечко в разговор.
– Даже если тебя поджарить на медленном огне? – хищно осведомился он.
– Не пугайте меня, – голем скривил тонкие губы. – Я умею отключать боль. И мне не страшна смерть. Это вы, люди, ее боитесь. Мы – нет.
– Почему? – спросил я. – Почему вы не боитесь смерти?
Голем посмотрел на меня весьма выразительно. Он сидел на полу, но взгляд был высокомерен.
– Потому что мы не думаем о том, что будет с нами, когда мы умрем. Это людские заморочки. Мы точно знаем, что ничего не будет. Каждому из нас рано или поздно придется умереть. Так какая разница когда? Мы выполняем свой долг и умираем с легким сердцем. Не то что вы, люди. Вы страшитесь вашей загробной жизни, часто молите о пощаде. Вы жалкие.
– Мы жалкие?! – рассвирепел Никер. – Ты сидишь тут, скрученный веревками, с раной на голове, а мы – жалкие?!
– Жалкие, – равнодушно подтвердил голем. – Мы лучше, чем вы. Когда вас всех загонят в стойло, где вам самое место, такие как я будут управлять вами.
– Ты уверен, что пытки бесполезны? – Никер гневно сверкнул глазами и обернулся ко мне.
– Да, – я кивнул. – Если голема сделать как надо, то он ни в чем под пытками не признается. Нужно знать ключевые слова, чтобы заставить его повиноваться. Да и то в случае разумных големов это может не сработать. Чем голем умнее, тем труднее им управлять. Что вызывает вопрос: почему ни один из человекоподобных големов не сделал попытку перейти на сторону людей?
– Потому что вы жалкие, – снова со злорадством откликнулся гость. – Не можете контролировать свои ощущения, боитесь смерти, боитесь того, что будет после смерти. Вас сменим мы, мы совершенней.
– Как он меня раздражает, – Никер сжимал рукоять меча, будто прикидывая, стоит ли достать его из ножен и вонзить в горло пленника. – Мы с ним говорим несколько минут, а раздражает он меня так, будто я просидел с ним десять лет в одной камере в королевской тюрьме.
– Они очень похожи на нас, – ответил я. – Не только внешне, но и своим высокомерием. Однако он подкинул мне одну идею.
– Какую? – Никер обернулся ко мне, да и пленник посмотрел вопросительно.
– Своими рассуждениями о смерти, – пояснил я. – У нас ведь есть специалист по загробной жизни. Вдруг эти големы и люди действительно так похожи, что наш специалист окажется полезным?
– Мы не похожи на людей, – голем поерзал, пытаясь найти положение поудобней.
Я подошел к столу и зажег еще один подсвечник, держащий три белых свечи.
– Это легко проверить, – я повернулся к голему. – Слушай, ты, нежалкий, сегодня у тебя счастливый день. Я таких везунчиков давно не видывал. Ты не умрешь просто так, а получишь шанс на вечную жизнь.
– Что вы имеете в виду, граф? – с подозрением осведомился голем.
– Имею в виду, что тебе повезло. Мы тебя казним сегодня за попытку убийства. Но перед этим ты встретишься с существом по имени дядюшка Вилли. Этот дядюшка обладает интересной способностью считывать воспоминания и даже саму личность, которую он называет душой. Потом, когда носитель этой личности умирает, Вилли может воспроизвести ее в любой момент. Но не для того, чтобы оживить человека, а для того, чтобы поместить его душу в ад. Я не думаю, что ад еще готов, дядюшка только работает над этим, строит его. Пока что он запасается душами, как может. Особенно его интересуют такие идейные и высокомерные убийцы, как ты. Зато когда дядюшкин ад заработает, ты снова будешь жить. Разве это не прекрасно? Год за годом, век за веком ты будешь жить в аду. Я, право, не знаю, чем ты будешь там заниматься, но тут уже положусь на дядюшку. Он отлично разбирается во всевозможных карах. Это его профессия, можно сказать. Если ты похож на человека, то дядюшка без труда считает твою личность. Тогда вечная жизнь у тебя в кармане! Разве это не здорово?
По мере моего рассказа лицо у пленника вытягивалось, а глаза расширялись. Все-таки человекоподобные големы способны на истинные эмоции. Деймолиты хорошо поработали.
– Граф… а кто такой этот ваш дядюшка? – медленно спросил голем.
– Замечательный парень, – с улыбкой ответил я. – Его ведь тоже сделали деймолиты. Но над ним они трудились гораздо больше, чем над тобой. Он и получился умнее, чем ты. Он называет жалкими только тех людей, которые доказали, что они жалкие, а не всех подряд. Тех, над кем у него нет власти, он даже уважает. И уж тем более ему не нужно никому служить, только своему призванию.
– Как его зовут, граф? – Мне, возможно, показалось, но губы голема побледнели.
– Я же говорю – дядюшка Вилли. Он сам выбрал это имя. Но если ты назовешь его Светоносный, то тоже не ошибешься. Это одно из его имен.
– Светоносный! – вскричал голем и быстро повернул голову к стене.
В ту же секунду у него в горле что-то забулькало, а изо рта хлынул поток крови.
– Что это?! – изумился Никер.
Но я пришел в себя быстрее, чем мой друг, и уже был рядом с големом, пытаясь разжать его челюсти и вставить между зубов рукоять кинжала.
– Что с ним, Арт? – Никер бросился мне помогать, даже не понимая, что произошло.
– Он откусил себе язык, вот что! – ответил я, тщетно пытаясь выбить голему хотя бы два зуба, чтобы через эту щель разжать зубы.
– Проклятие! – выругался Никер. – Он истечет кровью?
– Или истечет, или захлебнется. Одно из двух. А, черт! Не получается…
Голем явно стал давиться свой собственной кровью. Его глаза закрылись, голова задергалась, а вены на шее вздулись.
– Так нужно отнести его быстрее к Вилли! – закричал Никер. – Вилли же может прочитать его мысли!
Вместо ответа я стукнул по зубам голема еще пару раз, но, увидев, что это бесполезно, отступил. Я достал из ножен кинжал и ударил голема прямо в глаз, чтобы не затягивать агонию.
– Зачем, Арт?! Он же мог что-то знать! – Никер схватил меня за плечо.
– Он и знал, но Вилли не смог бы ничего считать из головы голема, – ответил я. – Я блефовал. Мне просто хотелось вывести этого придурка из себя. Это получилось, надо признать, вон как лихо он самоубился. Оттяпал себе язык почти под самый корень! Энцеф слишком отличается от человеческого мозга, Никер. Мы уже обсуждали с дядюшкой возможность что-то считать с энцефа. Вилли не способен это сделать: человеческие мозги одинаковые, а энцефы слишком разные. Кстати, хороший способ выяснить, голем перед нами или человек. Но для этого нужно показать испытуемому Вилли или одного из его демонов. Лучше пока не привлекать к нам лишнее внимание.
Голем не двигался, он был мертвее мертвого. Никер осторожно подошел к луже крови, словно чтобы убедиться, что она разлилась широко и комнату придется очищать долго.
– Жаль, что дядюшка не смог бы с ним ничего сделать, – сказал мой друг. – Но у меня в связи с этим появился другой вопрос. Ты говоришь, что дядюшка потом оживит эти свои души. Почему же он не может оживить сейчас тех, кто тебе дорог? Скажем, Виолетту. Или, еще лучше, Эмилию.
Я только покачал головой. Вопрос Никера расстроил меня.
– Я не знаю, в какой форме дядюшка будет оживлять эти души, но неужели ты думаешь, что я позволил бы ему наложить руку на личности дорогих мне людей? Ты не забывай, кто он и в чем его предназначение. Я помню об этом каждую минуту. Виолетта и Эмилия умерли. Я бы хотел вернуть их, но… только без помощи дядюшки.
Назад: Глава 44
Дальше: Глава 46