Глава 35
Гонец отбыл часа через два, а следом за ним в дорогу отправился я с советником и охраной. Авиньон, в котором находился король, – огромный город. Мне еще не приходилось бывать в больших городах этого мира. Даже близкорасположенный Турин я ни разу не посещал.
До Котских Альп дорога была многолюдной, но когда мы въехали в горы, то остались одни. Меня очень волновало, что скажет мне король. Поставит ультиматум? Предложит стать его вассалом? Или решит расправиться со мной?
Хотя западные Альпы считались безопасными, многие предпочитали использовать морской путь. Я понимал этих людей, утром в горном тумане мне самому сделалось не по себе. Казалось, что из расщелин или из-под земли выскочат деймолитские големы. Обстановочка была как в фильмах ужасов: белые камни скал, переходящие неожиданно в зеленые холмы, редкие скрюченные черные деревья и воющий ветер не позволяли расслабиться.
В придачу ко всему, в небе летали огромные желтые птицы, напоминающие птеродактилей, которых сделал какой-то сумасшедший маг. Маг давно умер, но его творения оказались живучи. Один из «птеродактилей» спикировал на нас, но, получив удар копьем, переключился на горную козу, пасшуюся вдали.
Я вздохнул свободно, когда горы остались позади, а дорога побежала мимо привычных замков и деревень. К нам никто из местных баронов не приставал, ведь нас было почти двадцать вооруженных всадников без телег и торгового скарба. Нас пускали ночевать только в постоялые дворы, замковые ворота оставались закрытыми для такого большого отряда.
Когда я увидел вдали купола башенок и домов Авиньона, то невольно вздохнул с облегчением, но, как выяснилось, зря. Неприятности начались сразу около крепостных стен столицы. Сначала какой-то маг, одетый в дорогую черную куртку с золотистым узором, узнал сопровождавшую меня Виолетту и набросился на нее с обвинениями. Он утверждал, что Виолетта четыре года назад убила его брата с помощью голема.
Наша процессия остановилась прямо на булыжной дороге, и остальные путники были вынуждены нас объезжать. Маг, которого звали Рубио, неистовствовал. Он кричал, что Виолетта – хладнокровная убийца в обличье ягненка, и что ее следует немедленно поставить перед королевским судом.
Я поинтересовался у девушки, правду ли говорит этот человек. Виолетта, понятное дело, горячо отвергла все обвинения. Тогда я предложил Рубио уладить дело миром, обсудить проблему наедине и прийти к какому-то решению. Но маг продолжал скандалить, тогда как вокруг уже собиралась толпа. Дошло до того, что Рубио обвинил и меня в пособничестве убийце. Все мои попытки обратиться к голосу разума не имели успеха. Мне не улыбалось сразу по прибытию в город оказаться перед королевским судом, и я был вынужден при всех оскорбить Рубио и спровоцировать его на дуэль.
Дуэль состоялась здесь же, под стенами Авиньона. Вообще этот город удивил меня своими законами. Дуэли внутри стен были запрещены, а снаружи разрешены. То же касалось и големов. Им было запрещено показываться на улицах города, хотя маги имело право големов создавать в пределах своего дома.
Рубио оказался неплохим фехтовальщиком, но, конечно, похуже Эджена Россара. Я не хотел убивать этого мага и только ранил его в плечо. Потом мои люди оттащили Рубио подальше от городских ворот к придорожному трактиру и препоручили заботам трактирщика.
Но на этом злоключения не закончились. Оказывается, во время дуэли за мной пристально наблюдал какой-то жрец в черной сутане. Потом он подошел ко мне так близко, что я рассмотрел веснушки на его заросших бородой щеках.
– Так это вы – барон Арт? – спросил жрец, прищурившись. – Мы в коллегии Авиньона о вас наслышаны. Впрочем, как и о некоторых других. Говорят, что вы недавно убили трех священников.
Толпа все не расходилась, и я решил проявить вежливость. Да и жрец был непрост. Если он слышал обо мне, о мелкой сошке, значит, его работа – знать о многих.
– Они умерли своей смертью, ваше благочестие. Двое из них. А третий сгорел.
– Сгорел заживо! – жрец поднял палец вверх.
– Да. Заживо. Так, как вы любите, – согласился я.
Лица в толпе заулыбались.
– И о ваших шутках я тоже наслышан, – жрец смотрел на меня весьма сурово. – Но почему-то местная церковь покрывает вас, хотя поговаривают, что вы не очень-то связаны с Многоединым. Может, Сатана вам ближе?
Я возвел глаза к небу.
– Ваше благочестие, меня с Многоединым связывает все. И почему Сатана мне ближе? В каком смысле он мне ближе? Вы что, подразумеваете, что я часто разговариваю с Сатаной?
Жрец усмехнулся.
– Ну… не настолько буквально.
– Или вы считаете, что Сатана дает мне советы? А, может, прислушивается к моим? – с возмущением спросил я.
– Это вряд ли, – жрец улыбнулся.
– Или вы полагаете, что Сатана живет в моем доме? – поинтересовался я, наполняясь праведным гневом.
– Нет, конечно, – жрец покачал головой. – Кто может обвинить вас в такой глупости? В том, что Сатана живет в вашем доме! Какая чушь! Я выразился фигурально, имел в виду, что вы не уважаете церковь.
– Я уважаю церковь. Ведь ваши храмы в каждом городе. На ваши службы приходят тысячи. К вашим словам прислушиваются короли. Как я могу не уважать церковь?
Лицо жреца стало заметно добрей.
– Меня зовут Аскольд, господин барон. Зайдите ко мне на досуге в собор Праведных Воинов. Я отпущу вам грехи, которые вы наделали в последнее время, – Аскольд кивнул в сторону трактира.
Мы попрощались с жрецом и все-таки въехали в Авиньон. Нам пришлось поблуждать по узким улочкам, прежде чем подходящая гостиница была найдена. Я оставил там всю свою гвардию и отправился с моим советником Виолеттой на поиски дворца.
Девушка действительно неплохо знала столичную жизнь. Она показывала то на одно роскошное здание, то на другое и объясняла, кто там жил раньше или живет сейчас. Я удивлялся тому, что многие дворцы в Авиньоне были окрашены в светло-розовый цвет.
У меня создалось впечатление, что Виолетта и сама не прочь остаться при королевском дворе в качестве графини, извлекающей из своих далеких владений хороший и стабильный доход.
На площади перед белым дворцом Хлодвига бурлила толпа придворных. Мы кое-как протиснулись ко входу и отыскали помощника королевского секретаря. Я показал письмо о немедленной аудиенции, на что чиновник ответил, что с этим придется подождать недельку-другую, пока у его величества найдется свободная минута.
Я не мог ждать и одной недели, ведь неизвестно, что предпримет граф против отважного, но неопытного полководца Никера, и мы с Виолеттой принялись убеждать чиновника в важности нашего дела.
– Господин Серье, – ворковала девушка. – У нас ведь идет война, и только его величество может остановить ее. Нельзя ли устроить аудиенцию на днях? Пусть она не будет длинной! Или, может, первый министр примет нас?
– Миледи, – ответствовал чиновник, – сейчас все очень заняты. На носу бал. Его величество написал новый балет. Тут, как говорится, не до войны. Мы все вовлечены в подготовку. Например, мне поручено опекать одну из школ танцев.
Виолетта пробовала разрушить стену непонимания и так и эдак, даже бросала испепеляющие взгляды, но все было напрасно. Я же смотрел на напомаженную физиономию господина Серье и понимал, почему он устойчив к женским чарам. У меня не оставалось другого выхода, как прибегнуть к испытанному средству.
– Господин Серье, я очень уважаю школы танцев и знаю, что им всегда не хватает средств, – я достал кошель и положил его на стол чиновника. – Потратьте эти деньги на школу так, как считаете нужным.
Серье взвесил в руке кошель, покопался в бумагах и неожиданно нашел возможность устроить аудиенцию через два дня.
– Вы ведь дали взятку, господин барон, – шепнула мне Виолетта, когда мы вышли от помощника секретаря.
– Да, – согласился я. – И скажу правду: если выбирать между взяткой и сражением, то я выберу взятку. К сожалению, не все их берут, а на некоторых у меня просто не хватает денег.
Зато с помощью Виолетты нам удалось увидеть короля. Мы попали на церемонию переодевания к обеду. В этой церемонии принимало участие бесчисленное количество придворных, в комнату потоком шли люди. Сначала – принцы крови и герцоги, потом маркизы и графы, а затем уже все остальные. Придворные заходили и выходили, давая остальным возможность полюбоваться на королевское переодевание. Зашли и мы с Виолеттой, но увидели лишь, как на короля надевали мягкие зеленые туфли с золотистыми пряжками. Сам Хлодвиг был уже седоват, на его морщинистом безбородом лице замерла маска равнодушия. Я подумал, что это же можно сойти с ума, если несколько раз в день мимо тебя проходят все придворные и наблюдают за каждым твоим движением. Но что поделать: король – это главный герой большой пьесы под названием «королевский двор». Все действия этой пьесы строятся вокруг единственной персоны.
– Я бы хотела стать королевой, но чтобы без таких спектаклей, – шепнула мне Виолетта, угадав мои мысли. – Хотя, наверное, без них не получится.
Потом мы с Виолеттой долго гуляли по городу. Деревьев и вообще растительности в Авиньоне было мало, однако, помимо розовых домов, встречались желтые, красные и даже синие здания, что создавало впечатление разнообразия. Девушка держалась ко мне настолько близко, что наши руки часто соприкасались. Мы встретили несколько ее знакомых, которые пригласили нас на ужин. Но Виолетта посоветовала мне вежливо отказаться. День в целом прошел бы спокойно, если бы не сюрприз. Когда мы вернулись в гостиницу, то выяснилось, что господин Анри Надире, коннетабль Франкского королевства, второе лицо в государстве, требует меня к себе. Его гонец дождался нас, чтобы проводить к коннетаблю немедленно.
– Откуда ему известно о том, что мы здесь? – тихо спросила Виолетта. – Ему рассказал Серье? Или кто? И зачем он хочет с нами встретиться?
– Есть только один способ узнать, – ответил я. – Пойти туда.
И вот на ночь глядя мы направились к коннетаблю. Сегодня денек выдался суматошный, что и говорить.
Высокие дома Авиньона скрывали луну, и если бы улицы не освещались редкими факелами, то мы бы наверняка провалились в какую-нибудь яму, наполненную жижей.
Дом коннетабля больше напоминал замок, чем дворец. Массивное строение скрывалось за высокой стеной, а на первом этаже окон вообще не было. Я оставил охрану во дворе, и нас с Виолеттой проводили по красному лестничному ковру в библиотеку. Там, в окружении фолиантов, нас принял вполне крепкий моложавый мужчина, одетый в простую серую куртку, которая уместнее смотрелась бы на разорившемся дворянине, чем на коннетабле франков.
– Господин барон, присаживайтесь, – Анри Надире показал на плетеное кресло. – И вы, миледи. Извиняюсь за поздний вызов, я сам недавно узнал, что вы записались на аудиенцию у его величества. А мне так хотелось с вами встретиться и поговорить об Вигнолийском лесе. Вы ведь бывали в Вигнолийском лесу, не так ли, барон?
Я насторожился. Насколько мне было известно, вопрос Вигнолийского леса никого всерьез не интересовал. Все давно свыклись с тем, что такой лес существует, и воспринимали это как данность. Вероятно, и король и местные дворяне благодарили судьбу за то, что обитатели леса крайне редко выходят за его пределы. Связываться с очисткой леса от големов никто не хотел.
– Бывал, – ответил я. – Я ведь хозяин Вигнолийского замка. Формально, конечно.
– Что вы имеете в виду под словом «формально»? – Седоватые усы коннетабля любопытно изогнулись.
Я пожал плечами.
– Мне довелось побывать и в замке. Там я нашел кольцо, принадлежащее баронам Вигнолийским. Также нашел сундук, полный золота и серебра. Мне удалось его вытащить из леса, и за эти деньги я купил замок Лиго. Все знают эту историю.
Анри Надире усмехнулся. В разрезе его глаз было что-то восточное.
– И я тоже знаю эту историю, барон. Но как вам удалось выйти из леса? Неужели вы никого не встретили на своем пути?
– Почему не встретил? Встретил. На меня напал обезьянообразный голем. Но мне удалось отбиться. Я ведь хорошо фехтую. Люди потом говорили, что мне повезло, что там водятся такие монстры, с которыми я никогда бы не справился.
Коннетабль взял кресло, поставил его напротив нас с Виолеттой и сел.
– О ваших успехах в фехтовании я тоже наслышан, господин барон. Поговаривают также, что вы владеете копьем похуже, чем фехтуете. Впрочем, это не имеет отношения к делу. Вы знаете, откуда берутся вигнолийские големы?
Виолетта бросала встревоженные взгляды. Она заранее предупредила меня, что коннетабль опасен, что он стар, опытен и раскрыл за свою карьеру не один заговор. Анри не казался мне таким уж старым, но я не понимал, куда он клонит.
– Люди говорят, что големы там были всегда. Наверное, их создали очень давно. Вот они и живут.
Анри Надире притворно улыбнулся, скорее, осклабился. Его мимика напомнила мне шакала.
– Барон, вы же сами маг и знаете, как трудно создать голема, который жил бы тысячу лет. А тварям Вигнолийского леса больше двух тысяч. Их не создали, их непрерывно создают до сих пор. Что вы думаете об этом?
Сигнал тревоги забился в моей голове. Никто и никогда из местных жителей не упоминал о бункерах. Даже сам дядюшка Вилли говорил, что бункеры – тайна, известная лишь немногим посвященным: либо выжившим богам, либо деймолитам. Вопрос заключается в том, кто рассказал о бункерах коннетаблю.
– Я живу рядом с Вигнолийским лесом уже не первый год и ни разу не слышал ни о каких магах, прячущихся в чаще, милорд. Согласитесь, что если бы маги там были, то это не осталось бы незамеченным. Маги ведь не могут сидеть в лесу безвылазно. Они тоже стареют, умирают, им нужна свежая кровь. Я могу гарантировать, что никаких магов в лесу нет, иначе пошли бы слухи. Местные жители живо интересуются всем, связанным с лесом, ибо от этого зависят их жизни.
– Я говорил не совсем о магах, – мрачно произнес коннетабль. – Поставлю вопрос по-другому. Наводило ли что-либо вас на мысли, что в лесу могут обитать могущественные существа, которые не люди, но и не деймолиты?
Я задумался и помедлил с ответом. Но мои мысли касались не вопроса. Я пытался отгадать, откуда коннетабль узнал либо о богах, либо о Хранителях.
– Смотря какие существа, милорд. Может, вы имеете в виду голема-сфинкса, который жил в подвале у одного из моих врагов? Этот голем был сделан на совесть и отнюдь не людскими магами. Мне даже кажется, что он очень стар. Конечно, от сфинкса трудно добиться прямых ответов, ведь он обожает загадывать загадки, но подозреваю, что ему или ей как раз больше тысячи лет.
Коннетабль поморщился. Удивительно, но морщины на его лице от этого не стали глубже.
– О сфинксе я знаю. Это Фис. Бесполезное создание. Что вы с ней сделали?
Я ответил почти правду.
– Выпустил в Вигнолийский лес в обмен на обещание прийти на помощь, если она мне понадобится.
Понимаете, такого голема опасно держать в заточении, я не хотел рисковать.
– От Фис нет никакого толка, – задумчиво повторил коннетабль. – Она мало что знает, других големов создавать не умеет, только охотится за людишками. Я с самого начала знал, что она живет у этого… как его… у Прастов. Но меня интересует не Фис, а те, кто гораздо более могущественны.
– Деймолиты? – спросила Виолетта.
– Нет, не деймолиты. О них мне все известно. Другие существа. Впрочем, ладно. Я предлагаю вам соглашение, господин барон. Я помогу вам удержать захваченное, поговорю с королем, чтобы он признал вас графом, но в обмен вы будете сообщать мне обо всем, что покажется вам необычным. Просто будете писать отчеты о происшествиях с лесом и излагать ваши мысли по этому поводу. Раз в месяц. Как вам эта сделка?
Я почти присвистнул. Кажется, коннетабль решил меня завербовать, сделать своим агентом. Но на кого мне придется работать? Я мысленно пролистал разговор и с грустью констатировал, что, похоже, не на богов, а на деймолитов. Судя по некоторым словечкам, а также по фразе «О деймолитах мне все известно», благородный коннетабль франков работал на врагов рода человеческого. Ведь о своем лагере человек обычно и так все знает, а о лагере противника очень хочет разузнать побольше.
– Благодарю за щедрое предложение, – я привстал и вежливо поклонился. – В обмен на графскую корону вы получите самые лучшие и самые качественные отчеты.
Когда мы покинули замок коннетабля, Виолетта поздравила меня с тем, как удачно прошел разговор. Я же усиленно думал о том, что вот наконец нашелся первый агент деймолитов. Целый коннетабль франков! Было бы здорово похитить его и взять в оборот, чтобы получить нужную мне информацию. Но, к сожалению, для такой затеи требовались силы большие, чем были в моем распоряжении. И потому я отложил эту замечательную мысль на потом.