Глава 17
— Вы были правы, товарищ майор, ничего не видно, глядишь, как в молоко! — Сергей Буренков опустил бинокль и протер ладонями глаза, словно это могло помочь разогнать окутавший реку и ее берега плотный густой туман.
— Что и требовалось доказать, — с удовлетворением прошептал Кочергин, выбивая пальцами на примятой траве одному ему понятную дробь.
Разведчики лежали на пологой вершине холма, который плавно переходил в открытую равнину, простиравшуюся до самой реки. Как и предсказывал днем Артем, видимость была практически нулевая, поэтому ни освещенного причала, ни стоящих возле него судов разглядеть не представлялось никакой возможности. Но советским диверсантам этого и не требовалось, поскольку предусмотрительный Кочергин еще засветло отправил в данный район группу наблюдателей во главе со старшим лейтенантом Емельяном Булаковым, скрупулезно изучивших подходы к причалу, расположение судов и постов немецкой охраны и вплоть до мельчайших подробностей передавших всю собранную информацию присоединившимся к ним около двух часов ночи боевым товарищам.
— Вы что-то сказали, товарищ майор? — удобно устроившийся на плащ-палатке слева от Артема старший лейтенант повернул к командиру свое умное худощавое лицо.
— Это я сам с собой беседую, с ума схожу потихоньку, не обращай внимания! — отшутился Кочергин и посмотрел на часы. — Однако бежит время. Ты вот что, Емельян, заканчивай подкожный жир наращивать, хватай своих ребят, и чешите домой! Километрах в трех отсюда стоит расщепленный дуб, он крестиком обозначен на карте. Идете прямо к нему, понял? Там неподалеку укрылся старшина Ермишин с двумя бойцами и семью мотоциклами. На них все вместе и поедете. Когда вернетесь в расположение, сразу разыщи командира бригады полковника Думинина и доложи ему, что и как. В общем, разберешься!
— А может, все-таки подстраховать вас, Артем Тимофеевич? Вдруг замысел сорвется и придется отходить под вражеским огнем? Мы бы с горочки прикрыли.
— Ни в коем случае! — покачал головой Кочергин. — В таком сплошном тумане фашисты вряд ли в нас попадут, если дойдет до стрельбы. Но и вы будете палить в белый свет, как в копейку! Согласись, обидно шальную пулю от своих получить!
— Как скажете, товарищ майор, — судя по изменившейся интонации голоса, Булаков немного обиделся, — желаю удачи!
— Не дуйся, Емельян! — слегка потрепал его по плечу Кочергин. — Войны хватит на всех!
Старший лейтенант вместо ответа что-то тихо пробурчал себе под нос, резко встал на ноги и, инстинктивно пригнувшись, направился к ожидавшим его неподалеку красноармейцам, неразличимым за похожей на вату белой дымкой. Через несколько секунд с каждым шагом теряющая свои очертания фигура Булакова окончательно исчезла в густой пелене.
— Все стали такими обидчивыми, куда деваться, — обращаясь к слышавшему весь разговор и терпеливо молчавшему Буренкову, «пожаловался» Артем, — распустил я вас, Серега, как пить дать!
— Есть маленько, товарищ майор, добрый вы слишком! — незаметно для командира ухмыльнулся Буренков. — А насчет Емели не переживайте! Он парень отходчивый, поворчит чуток и забудет!
— Ну, спасибо, родимый, утешил! — беззвучно рассмеялся Кочергин. — Ничего, вот наступит затишье, и сразу начнем заниматься строевой подготовкой, будем подтягивать, так сказать, дисциплину! Между прочим, нас командир бригады Думинин, правда, по другому поводу и, очевидно, в шутку, но уже пиратами называет, понятно? Надо положить этому конец!
— Батальон майора Флинта, — отвернувшись, прошептал Сергей и прыснул в кулак, — а что, неплохо звучит!
— Я не расслышал, лейтенант, повтори! — сощурил глаза Кочергин.
— Я говорю, что полностью вас поддерживаю, Артем Тимофеевич, но мне строевая подготовка категорически противопоказана!
— А это еще почему, сачок? Только не втирай, что у тебя ревматизм и суставы болят!
— Никак нет, товарищ майор, здесь как раз все в полном порядке!
— За чем же дело стало, мой друг?
— Артем Тимофеевич, вы помните, что я по специальности профессиональный водитель!
— Рад бы забыть, да ты не даешь!
— Вот, — расплылся в улыбке Сергей, — а где вы, товарищ майор, видели марширующего шофера! Это же нонсенс!
— Пожалуй, ты прав, строем ходить не будешь, — задумчиво произнес Кочергин, уловил торжествующую искру, промелькнувшую в глазах Буренкова, и неожиданно для того продолжил скороговоркой: — вместо этого мы с Петькой Каминским тебя пострижем и укоротим знаменитый чуб!
— Никогда! — лейтенант обхватил голову руками, словно уже чувствовал, как прикасаются ко лбу страшные ножницы, коварно блестящие в руках его лучшего друга. — Согласен маршировать строем и в одиночку, Артем Тимофеевич, хоть каждый день, даже картошку чистить готов, но чуб не отдам!
— Ловлю на слове, Серега! — улыбнулся майор и снова взглянул на часы. — Четверть третьего ночи. Ладно, похохмили и будет. Давай за ребятами, кавалер, пора заняться делом!..
* * *
…По мере приближения рассвета окутавший землю туман становился все гуще и причудливее. Несмотря на кажущуюся однородность, он состоял из бесчисленного множества постоянно меняющих объем и форму образований, связанных между собой непреложными законами физики и природы. И движущиеся ползком среди этих невесомых облаков разведчики больше напоминали обезличенных сказочных персонажей или даже привидений, чем живых, состоящих из плоти и крови, людей.
Первым, осторожно сминая высокую сырую траву и синхронно подтягивая к телу разноименные руки и ноги, медленно, почти беззвучно перемещался красноармеец Николай Семенюкин. Предваряя очередное движение своих конечностей, он под углом втыкал в почву тонкий стальной щуп, проверяя наличие мин на маршруте следования группы. За ним по проложенной «тропе», не отклоняясь ни на четверть дюйма в сторону, ползли остальные. Всего отряд советских диверсантов насчитывал шестнадцать человек, включая командира и пятерых танкистов из бригады полковника Думинина.
Преодолев по-пластунски несколько сотен метров, группа достигла проволочных заграждений, опоясывающих по периметру территорию, прилегающую к причалу. Оглянувшись назад, Семенюкин приглашающе мотнул головой и сноровисто откатился влево, освобождая место для сержанта Верхогонова, своими габаритами очень напоминавшего Павла Ермишина, но только без усов. По-хозяйски расположившись возле колючей проволоки, Верхогонов извлек из вещевого мешка специальные саперные ножницы, в его могучих руках казавшиеся маникюрными. Перевернувшись на спину, сержант перекусил две стальные нитки, тянувшиеся снизу, и аккуратно зацепил торчащие острые концы за третий ряд «колючки».
В образовавшийся проход, извиваясь ужом, сразу проскользнул Алик Бодарев, за ним лейтенант Буренков и еще пятеро бойцов, все переодетые в немецкую военную форму. В их задачу входило бесшумно уничтожить охраняющих причал фашистов и подать условный сигнал майору Кочергину, который вместе с Каминским, Семенюкиным, Верхогоновым и танкистами остался снаружи охраняемой зоны…
Оказавшись на территории причала, Буренков в очередной раз быстро прокрутил в голове информацию, полученную от наблюдателей старшего лейтенанта Булакова. Из нее следовало, что охрану этого объекта осуществляли восемь солдат, возглавляемые фельдфебелем. Вражеские дозорные располагались на двух деревянных вышках, установленных в противоположных углах огороженного колючей проволокой периметра на равновеликом удалении от реки, — по одному человеку на вышке. Остальные гитлеровцы в свободное от несения службы время, как правило, отдыхали в единственном более-менее приспособленном для этого здании бывшей конторы, переоборудованном в некоторое подобие казармы и караульного помещения одновременно.
Все прочие строения представляли собой дряхлые конструкции с частично или полностью обвалившейся крышей и пустовали. Часовые дежурили по три часа. И, по расчетам Буренкова, до смены караула оставалось еще около пятидесяти минут.
— Ну, что же, приступим к нашим играм, — чуть слышно прошептал Сергей и коснулся рукой лежащего рядом Бодарева, показав ему два растопыренных пальца.
Поскольку «роли» были распределены заранее, то Алик и без слов понял, что означает жест лейтенанта. Он легонько кивнул головой и вместе с красноармейцем Терентием Шагуниным пополз вперед. Исчезнув в тумане, бойцы разделились. Каждый направился к «своей» вышке, чтобы нейтрализовать дежуривших на них немцев, естественно абсолютно не подозревавших о приближении скорой и неминуемой смерти.
Тем временем Буренков с другими разведчиками, перемещаясь короткими перебежками, достигли темной оштукатуренной стены импровизированной караулки, в правой части которой яркими желтыми пятнами выделялись три светящихся окна. Приподнявшись на цыпочки, Сергей осторожно заглянул в одно из них. Его взгляду предстала следующая картина.
В заставленной разномастными шкафами комнате за письменным столом сидел пухлый, внешне смахивающий на хомяка, фельдфебель и в задумчивости грыз карандаш, рассеянно глядя на разлинованный журнал, лежащий перед ним. Немного в стороне, прислонив винтовки к шифоньеру, на обитых дерматином стульях развалились двое солдат. Их лица выражали полнейшее равнодушие.
«Трое, это многовато даже для меня!» — подумал Буренков и подал знак одному из бойцов, подзывая его к себе.
— Слушаю, товарищ лейтенант, — тихо произнес красноармеец, прижимаясь спиной к холодной стене рядом с Сергеем.
— Андрюха, там внутри трое, — наклонившись к уху разведчика, произнес Буренков. — Нужно выманить кого-то из фрицев на улицу, остальных я возьму на себя. Можешь помяукать, чтобы на нервы давило?
— Это запросто, — еле слышно ответил боец и осторожно прочистил горло, прикрыв рот ладонью. — Приступать?
— Потерпи чуток, котяра, — краешками губ улыбнулся Буренков, — подождем Терентия и Алика.
— Я здесь, — из тумана стремительной тенью вынырнул Шагунин и, предвосхищая логично напрашивающийся вопрос, шепотом добавил: — Часового снял, его солдатская книжка у меня.
— Молодец, — вполголоса похвалил разведчика Сергей, напряженно всматриваясь в клубящуюся густую пелену. — Но где же Бодарев?
Чтобы не быть случайно обнаруженными неприятелем, разведчики отбежали на десяток метров от здания и затаились. В тревожном неведении прошла минута, затем другая. Буренков уже начал потихоньку нервничать, что случалось с ним крайне редко, но внезапно туман «расступился», и наконец появился Алик с измазанным кровью лицом.
— Крепкий попался, немчура, — хрипло произнес он, опускаясь на корточки, — едва совладал!
— Ты не ранен? — Сергей пристально взглянул на юношу. — Физиономия вся в крови!
— Это фрица, — отмахнулся тот, вытирая щеки рукавом. — Я в порядке, отдышусь малость, и все!
— Ладно, тогда с Шагуниным останетесь здесь, а остальные за мной!
Пятеро диверсантов, подобно призракам, скользнули вперед и заняли позицию около входной двери, расположенной посередине продолговатого строения. Сергей жестами объяснил бойцам, что и в какой последовательности они должны будут сделать, и кивнул головой Андрюхе:
— Начинай свои брачные игры, Казанова!
Тот усмехнулся в ответ, пригнувшись к земле, переместился под одно из освещенных окон и через мгновение издал оттуда такой натуральный душераздирающий кошачий вой, что Буренков, готовившийся к чему-то подобному, все равно чуть не получил инфаркт!
— Ма-ау-уу! Ма-у-у! Ма-уу-уу! — не жалея голосовых связок, самозабвенно надрывался боец, прерываясь лишь на секунды, чтобы перевести дух. — Ма-уа-уу-уу!
Неудивительно, что бодрствовавшие в караульном помещении фашисты терпели эту «симфонию» очень недолго! Буквально через минуту с начала «концерта» открылась входная дверь, и на низеньком крыльце появился долговязый гитлеровец с винтовкой в руках.
— Поганая русская кошка! — раздраженно воскликнул он, прищуренными глазами вглядываясь в окутанную мутной пеленой темноту. — Иди сюда! Я вышибу тебе мозги!
— В следующей жизни, — выдохнул хорошо понимавший немецкую речь Сергей, неожиданно появившись у фашиста за спиной.
Молниеносным движением лейтенант вонзил в грудь солдату нож, одновременно зажав ему рот свободной рукой. Острый, как бритва, клинок вошел по самую рукоятку точно между пятым и шестым ребрами. Гитлеровец дернулся, вытянувшись струной, и засучил ногами, но вскоре затих.
Вытащив из трупа нож и отпустив обмякшее тело, Буренков шагнул через порог, оказавшись в небольшом предбаннике, слабо освещенном лампочкой, тускло мерцавшей на потолке. Отсюда внутрь помещения вели две расположенные друг напротив друга двери. Сергей красноречиво показал рукой на одну из них подоспевшим следом разведчикам, а сам, достав из голенища сапога второй нож, распахнул ту, которая вела в комнату, где находились «хомяк» — фельдфебель и другой вражеский солдат.
— Ну, что, Курт, прогнал сумасшедшего кота? — спросил «хомяк», не поднимая глаз от стола.
Это были последние слова, произнесенные им, потому что в следующий миг блестящий клинок, со свистом разрезав пропитанный человеческим потом и табаком спертый воздух душной комнаты, пробил фельдфебелю печень! Взмахнув руками, гитлеровец вместе со стулом, на котором сидел, опрокинулся навзничь, глухо ударившись массивным затылком об пол.
Буренков, не медля, тремя гигантскими прыжками покрыл расстояние, отделявшее его от уже вскочившего на ноги второго немца, и нанес чудовищный по силе удар справа сверху и вниз, очевидно, намереваясь пригвоздить своего противника к стене. Но в самый последний момент тот сумел увернуться, и страшный нож лейтенанта, промелькнув в сантиметре от шеи фашиста, продолжил движение по искривленной траектории и воткнулся в боковую стенку деревянного шкафа, намертво в ней застряв. А Сергей, потеряв равновесие, врезался плечом, словно тараном, в возвышавшийся рядом громоздкий сейф. И, пусть непроизвольно, но оказался спиной к врагу, чего категорически допускать было нельзя. Немец не растерялся и воспользовался оплошностью Буренкова, схватив левой рукой лейтенанта за горло и прижав его к себе.
«Сейчас фриц вынет свой ножичек и продырявит мне почку!» — абсолютно спокойно подумал Сергей, будто речь шла не о нем, а о совершенно постороннем и незнакомом человеке.
Четко осознавая, что промедление смерти подобно, разведчик не стал тратить драгоценное время на то, чтобы попытаться разжать пальцы, крепко сжимавшие его шею. Вместо этого он согнул правую руку и нанес три резких коротких удара локтем, метя фашисту в живот. Как минимум один из них достиг цели, потому что хватка противника внезапно ослабла. Буренков стремительно обернулся и взял на излом кисть врага, заставив того выронить зажатый в ней нож.
Немец болезненно вскрикнул, но тотчас же мощно двинул разведчику кулаком в ухо. Не обращая внимания на «заигравший» в голове оркестр народных инструментов и развивая успех, Сергей вцепился руками гитлеровцу в мундир, завалился вместе с ним на спину, одновременно упершись ему ногой в живот, и, сгруппировавшись, рывком перебросил солдата через себя. Пока фриц в коротком полете совершал нелепый переворот, Буренков ловко кувыркнулся назад и вновь оказался на ногах в момент, когда противник с грохотом растянулся плашмя на полу.
Не давая ему опомниться, лейтенант подпрыгнул и всей своей массой рухнул врагу на грудь, сломав коленями несколько ребер, а для верности рубанул еще ребром ладони в выпирающий острый кадык, раздробив щитовидный хрящ. Солдат захрипел, выпучив застывшие в бесконечной муке глаза. Сергей хотел повторить свой удар, но удержался, по быстро стекленеющему взгляду определив, что фашист уже почти мертв.
— Товарищ лейтенант, — раздавшийся позади голос заставил Буренкова стремительно обернуться к двери, — у вас все нормально?
Возле порожка с автоматом на изготовку застыл Андрюха.
— Бывало и лучше, — ответил Сергей, растирая ноющую шею. — Вы закончили?
— Так точно! Немцы готовы, все четверо! У нас потерь нет!
— Хорошо! Беги на улицу и подай сигнал, а то Артем Тимофеевич уже нервничает, поди!
— Есть! — боец исчез так же внезапно, как и вошел.
Лейтенант подошел к телу фельдфебеля, выдернул нож и обтер лезвие о штанину покойника, только сейчас заметив, что ноги предательски дрожат. Видимо, сказывалось напряжение скоротечной, но жестокой рукопашной схватки.
«Эка тебя пробрало, Серега, — подумал он, засовывая нож в сапог. — Днем в голову кошмары лезли, сейчас конечности трясутся, раньше такого не было! Соберись, разведка!»
Буренков несколько раз сильно ущипнул себя за бедро и почувствовал, что неприятные ощущения прошли. Не теряя времени, он торопливо обыскал мертвецов, забрав у них документы. Потом, машинально проверив, на месте ли пистолет, попытался извлечь застрявший в стенке шкафа второй нож, но, как ни старался, ничего не выходило. Изготовленная из натурального дуба мебель не хотела отдавать свою добычу.
Между тем снаружи донесся характерный звук, очень похожий на уханье филина в ночи.
«Условный сигнал! — понял Сергей, прекратив свои бесплодные попытки, и быстрым шагом направился к двери. — Значит, пора встречать режиссера! Спектакль продолжается!»…
