Неужели их дружба была ложью? Володи смотрел на тело, обмотанное белыми простынями. Тело накрывал небесно-синий плащ. Поэтому никто не видел, что рука у него теперь была на месте. Он сам обмыл Колю и замотал в саван. Отправляя своего друга в последний путь, бессмертный собирался дать ему с собой ложь, ибо верил в то, что она понравилась бы бывшему кулачному бойцу. Он всегда смеялся над самыми грязными шутками.

Кветцалли ратовала за то, чтобы незаметно отвезти его в Друсну вместе с другими убитыми. До последнего отказывалась от большой поминальной процессии в его честь. Она не хотела, чтобы называли его имя. Хотела лишить его героического погребения. Она не простила его.

Когда все было сделано, Володи положил свои руки на плечи умершего, поцеловал его закрытый саваном лоб.

— Прощай, товарищ. Ты всегда любил помпезные выступления. Арены, триумфальные шествия после великих побед, пафосные жесты в публичных домах — после малых. Сегодня тебе предстоит последнее громкое выступление.

Бессмертный поднялся. В пиршественном чертоге он был один.

— Открыть ворота!

Позолоченные створки ворот распахнулись. В зал вошли шестеро мужчин с тяжелыми медвежьими шкурами на плечах. Возглавлял шествие Олег. А с ним были капитаны лейб-гвардии. Шкуры застегивались на груди при помощи серебряных когтей. У каждого за поясом торчал тяжелый топор, лезвие которого было выковано в кузнях девантара. Трое из них несли копья.

Торжественным шагом они медленно приблизились к тяжелой дубовой столешнице, на которой лежал Коля. Просунули копья в кольца под доской, затем опустились на колени, подставили плечи под древки и подняли столешницу вместе с телом с козел, на которых она лежала.

Володи молча повел последнюю свиту своего друга прочь из чертога. Во дворе под террасой на носилках лежали еще двадцать три человека. Когда бессмертный поднял правую руку, со всех якорных башен, окружавших дворец, затрубили рога.

По сигналу подняли других воинов, тела которых тоже были завернуты в белые саваны. Оружие лежало у них на груди. Доспехи были надеты на палки, и их несли следом. Бронзовые нагрудники и тяжелые шлемы из клыков с пышным плюмажем. На многих доспехах еще были видны следы последнего сражения. Их повесят в кроне дубов, где укладывали также и умерших, чтобы те обрели там вечный покой.

Володи был уверен, что демоны пришли с одной целью — убить его. Это было вполне в их духе. Очень подло. Все эти люди умерли потому, что хотели помешать убить своего правителя. Поэтому они, в том числе и Коля, будут иметь честь покоиться в священной роще у Трех Дубов, его родного хутора. Если только не придут родственники и не потребуют убитых, чтобы отнести их в свои рощи духов.

Тело Коли несли во главе процессии. Володи шел рядом с ним. Они прошли по узкой улочке с тыльной стороны дворца. Бессмертный увидел Кветцалли, стоявшую на террасе пиршественного зала. Она не пойдет с ними. Хотя в Друсне уже не так судачат о ней, лучше не подливать масла в огонь, приводя на великие поминки мнимую ведьму из Цапоте.

На плоских крышах бедных лачуг стояли провожавшие процессию люди. Их было мало, Володи надеялся, что их будет больше и что город наконец-то объединится. Сжав губы, он изо всех сил пытался не проявлять своего разочарования. О погребальной процессии известно всем князьям или они заняты своими умершими? Володи слышал, что на площади у Золотых врат была резня. Проклятые демоны! Они отплатят им. Что должно быть в их гнилых головах, если они нападают на мирные караваны и устраивают резню среди носильщиков?

Но ведь они поступили точно так же и в Вану, на ледяном севере. Их нужно победить! Нужно сделать так, чтобы они никогда больше не нападали на невинных. «Я посвящу этому всю свою жизнь, — поклялся про себя Володи, — даже если ради этого мне придется сражаться до конца своих дней».

Когда они вышли на главную улицу, там их уже ждала группа весьма вольно одетых дам. Их было больше пятидесяти. Некоторые из них были знакомы Володи. Они работали в публичных домах оловянных.

Возглавляла группу высокая рыжеволосая женщина. В руках у нее было что-то блестящее.

— Прошу прощения, бессмертный, за то, что я осмелилась преградить вам путь. — Она униженно поклонилась, поцеловала край его одежды.

Володи стало неприятно. Он вспомнил, что однажды спал с ней. Она-то точно знает, насколько он человечен.

— Мы хотели дать Коле подарок в последний путь, — пояснила она с акцентом, выдававшим в ней уроженку востока Друсны. А миндалевидный разрез глаз свидетельствовал о том, что среди ее предков, возможно, были и степные кочевники-ишкуцайя. — Он защищал нас и заботился о том, чтобы его дома управлялись хорошо и чтобы в них было чисто. Это больше, чем делают для таких, как мы, остальные.

Только теперь Володи разглядел, что она держит в руках. Это был позолоченный фаллос. Он почувствовал, как кровь прилила к его лицу. Хорошо, что здесь нет Кветцалли. Бессмертный смущенно откашлялся.

— Положи его на носилки, Тонка.

Женщина удивленно подняла на него глаза:

— Вы помните, бессмертный?

— У меня не так много приятных воспоминаний, чтобы забыть хотя бы об одном из них.

Тонка одарила его очаровательной улыбкой, однако он не мог решить, насколько она искренна. Возможно, в ней просто отражается то, что эта женщина сотни раз репетировала, чтобы заставить сердца мужчин биться чаще. Поднявшись с колен, она положила тяжелый позолоченный фаллос на носилки, а затем отошла в сторону, к другим женщинам, стоявшим на обочине дороги.

Похоронная процессия снова тронулась в путь. Они подошли к широкой лестнице, выбитой в скале. На скальной поверхности красовались яркие барельефы, изображавшие рыбаков в плоскодонных лодках на большой реке. Здесь домá практически не пострадали.

Едва Володи сделал первый шаг, как у него за спиной послышалась громкая команда:

— Внимание!

Бессмертный ускорил шаг, перепрыгивая через две ступеньки за раз, а затем увидел сотни воинов, столпившихся по обе стороны от дороги; некоторые из них были калеками и с трудом стояли на костылях. Лица многих были изуродованы шрамами. И все они выглядели сурово, как люди, побывавшие не в одном сражении. Они неотрывно смотрели на него.

Володи выпрямился. В горле у него встал ком. Они были ему знакомы. Почти со всеми он сражался бок о бок. Это были оловянные. Те пираты, которые много лет назад присоединились к бессмертному Аарону, чтобы стать его наемниками. Маленькое войско подлецов, которым Володи командовал вместе с Колей. Люди, которым теперь принадлежали бордели Золотого города.

Капитаны, несшие Колю, дошли до верхней ступени. На мгновение воцарилась мертвенная тишина, а затем послышался негромкий удар. За ним второй. Третий. Мужчины ударяли по нагрудникам из бронзы и кожи. Медленный ритм напоминал биение усталого сердца. Когда носилки понесли сквозь строй воинов, мужчины стали бросать вверх маленькие серебряные монетки, и те дождем сыпались на укутанное в саван тело. Лишь немногие не попали в цель. У каждого воина была только одна монетка.

Володи наклонился, чтобы поднять монетку, скатившуюся со столешницы. На ней был изображен кулак с обитым латунью ремнем, какие носили кулачные бойцы. С другой стороны красовались лавровые венки. Это был знак трех побед, которые должны были одержать оловянные, чтобы снова стать свободными людьми. Во все эти сражения их вел Коля. Три медные монетки должен был собрать каждый оловянный, чтобы выкупить свою жизнь у Аарона. А теперь появилась четвертая монета. Воины попросили изготовить ее в честь Коли.

Володи шел по заполненной воинами улице с гордо поднятой головой. Вот такого прощания и хотел бы Коля. Медленный ритм кулаков, ударявшихся о доспех, сопровождал его даже после того, когда они спустились по ступенькам на следующую террасу.

Теперь они двигались к Золотым вратам. Здесь уже вдоль дороги стояли жители города, ремесленники, служители храмов, попрошайки и гвардейцы. Тысячи людей стояли на улице и на крышах. Все молчали, слушая негромкий рокот закаленных в боях кулаков, неустанно стучавших по доспехам.

Площадь перед золотыми воротами была заполнена не меньше, но здесь ждали бессмертные. Свет утреннего солнца преломлялся на сверкающих львиных штандартах. Штандартах, под которыми он вместе с Колей сражался на высокогорной равнине Куш. Рядом виднелись орлы Валенсии, извивающиеся шелковые знамена ишкуцайя, пернатые штандарты Цапоты и полевые знамена других крупных империй. Почти все ждали с уложенными на носилки телами. По всей видимости, здесь были те, кто погиб в сражении на площади.

От группы правителей отделился Аарон. За ним по пятам шел Ашот, превратившийся из крестьянина в полководца, и Матаан, сатрап-великан с Таруада, который в Каменном гнезде едва не попрощался с жизнью ради Аарона и был ранен настолько тяжело, что теперь ходил исключительно с палкой и уже не мог сражаться за своего повелителя. Был здесь и Орму, рыжебородый охотник и лучник, командовавший лейб-гвардией бессмертного. Он был одет в странный наряд. Охотничья рубашка из светлой кожи, украшенная птичьими крыльями.

Аарон приветствовал Володи, поцеловав его в щеку.

— Добро пожаловать, брат. Мы разделяем твою боль.

Друснийцу стало неловко. Он терпеть не мог ситуации, когда приходилось лгать Аарону.

— Ты нашел его мертвым на странном собирателе облаков? А незнакомец пропал после сражения с демонами, как и не было?

Вчера эту ложь распространил Володи в своем собственном дворце. И все те, кто разгадал скрывавшуюся за ней правду, например Кветцалли, Олег и Юрий, пообещали ему хранить тайну. Но он знал, что у Аарона есть шпионы. Володи окинул взглядом площадь, посмотрел на других бессмертных. Может быть, в его дворце имеются и их шпионы? Ивар от подобной практики всегда отказывался. Возможно, ему придется изменить традицию. Володи готов был к тому, что внутренние голоса возмутятся, но они даже не пикнули.

Отбросив в сторону плащ, Аарон показал ему полутораручный меч в роскошных золотых ножнах, украшенных изображениями колесниц и боевых слонов. То были картины битв, в которых сражался Коля.

— Его слава и поступки должны жить дольше, чем продлилась его жизнь, — торжественно произнес Аарон. — Пусть этот меч напоминает всем, кто встанет под его деревом в роще духов, о мужестве и храбрости полководца Коли, первого среди оловянных.

Володи подал знак носильщикам, и те опустились на колени. Бессмертный Аарон подошел к носилкам и положил Коле меч на грудь.

— Желаю тебе обрести мир там, куда бы ни отправилась твоя душа.

Володи с удивлением смотрел на чудесный подарок. Золотые кузни Арама были знамениты, но как они успели создать это чудо всего за одну ночь?

Носилки снова подняли.

Раздались звуки серебряных фанфар. Люди на площади зашевелились и расступились, образуя широкий коридор, ведущий к воротам, обрамленным статуями. У Золотых врат стояли шесть крылатых львов, которые внимательно вглядывались в небо. Подняв голову, Володи увидел, что там кружат и другие львы. Сегодня демоны точно не осмелятся атаковать.

— Вообще-то это должен был быть твой подарок, — прошептал ему Аарон, словно угадав его мысли. — В моих кузнях изготовят новый, еще лучший меч.

— Почему? — Володи искренне удивился. У Аарона не было причин дарить ему подарки.

Бессмертный улыбнулся:

— Потому что ты — мой друг. Вежливость предписывала прийти сегодня не с пустыми руками. — Бессмертный немного повысил голос, чтобы перекричать фанфары: — Ты поистине хороший друг! — Аарон посмотрел на носилки, на которых лежал умерший. — Он был… — Правитель Арама задумался. — Он был выдающимся воином, — наконец без особого энтузиазма закончил он.

Володи почувствовал себя подлецом. Он обманул Аарона, как и всех остальных. Но будет лучше, если он отнесет тайну Коли к умершим. Тот унес ее с собой в мир духов. Никто и никогда не узнает, где спрятан лед мечты. Лучше и дальше плести эту паутину лжи, ибо истина еще невыносимее, чем ложь. Мечта Аарона сделать этот мир лучше могла стать реальностью, если бы лед мечты не был утерян.

Володи обернулся и посмотрел на собирателя облаков, пришвартованного высоко над его дворцом. Он так и останется единственным в своем роде. Только он сумел обрести свободу и сможет лететь, куда пожелает. Всем остальным придется плыть по ветру. «И точно так же с людьми, — с горечью подумал Володи. — Их несет ветер судьбы, они ничего не могут решать сами».

Он поцеловал Аарона в щеку.

— Я похороню то, что утрачено навеки.