Володи думал, что он придет. Ждал его целый день. Только его! Он был последним другом из всех, кто у него остался, по крайней мере, так он думал. Однако же он ошибся. По всей видимости, у бессмертного Аарона были дела поважнее…

Володи держал в руках одно из платьев Кветцалли, снова и снова зарываясь в него лицом. На ткани, мокрой от слез, еще оставался ее запах. Он не любил это платье, поскольку на нем была изображена сцена жертвоприношения. Он никогда не понимал, что в нем такого чудесного находит его жена. И не мог понять, почему она так поступила. Прыгнула, разбившись насмерть вместе с Ваней… Чем больше он размышлял над этим, тем яснее понимал, что она всегда останется для него загадкой. Даже в начале их знакомства он не понял, что она была мила с ним, потому что хотела заманить его на жертвенный алтарь. А потом влюбилась в него. Пожертвовала своей жизнью ради него. Почему? Что в нем такого, в варваре-то?

Он сидел, подавленный, на большом стуле напротив колыбельки Вани. Вообще-то мальчик был уже слишком большим для этой кроватки. Но Кветцалли не хотела, чтобы он рос слишком быстро.

По щекам Володи бежали жгучие слезы. Теперь она добилась своего. Просто взяла и забрала Ваню с собой. Он навсегда останется ребенком.

— Почему? — закричал он, глядя на колыбельку. — Почему?

Он говорил со слугами и придворными. Узнал, что вчера вечером Кветцалли впервые вершила суд. И у нее получилось отлично. Вместе с Юрием. Почему она вдруг стала доверять старому целителю, бессмертный не понимал. Он не любил Юрия и полагал, что Кветцалли разделяет его неприязнь по отношению к старику. Однако, судя по всему, Юрий сумел заставить ее целый вечер восседать на троне в друснийской одежде. Самому ему никогда этого сделать не удавалось. «Не буду я одеваться, как разбогатевшая служанка-варвар», — всякий раз говорила она, давая понять, что тут и обсуждать нечего.

Однако же до Володи дошли слухи, что Кветцалли на несколько дней заперлась в своей комнате и не выходила оттуда. Мужчина упрямо смотрел на окружавшие его стены. Что здесь произошло? Эти стены знали тайну Кветцалли, в этом он был уверен.

Он снова зарылся лицом в платье Кветцалли.

— Почему, любимая моя? Почему?

Он долго сидел неподвижно, не в силах справиться со своей печалью. Было тихо, и только потрескивание поленьев в очаге нарушало тишину. Умирающий в камине огонь все слабее освещал комнату. Это было на руку Володи. Ему нравилось сидеть в темноте. Внезапно по спине его пробежал холодок. В душе возникло смутное чувство, что в комнате он не один.

Поглядел на запертую дверь.

И вдруг за спиной у него что-то шелохнулось. Рука его метнулась к лежавшему рядом на столе кинжалу. Проклятому кинжалу, который принадлежал Коле и про который Кветцалли говорила, что он приносит беду. Она была права.

— Сегодня нам не следует сражаться, — услышал он голос с сильным акцентом, слишком хорошо знакомый ему.

Володи медленно обернулся. В углу стояла фигура, почти полностью сливавшаяся с темнотой. Выделялась только голова с клыками. Лицо в пасти ягуарова шлема было почти неразличимо.

— Некагуаль?

— Зять?

Так его командующий воинами-ягуарами еще никогда не называл.

— Правдивы ли слухи, Володи?

— Она… — Он не мог произнести этих слов.

— Я пришел забрать ее.

Володи тут же всполошился. В руке он по-прежнему сжимал кинжал.

— Забрать ее? Ты? Для вас она всего лишь мясо. Предательница.

— Действительно, так и было, — спокойно отозвался воин-ягуар. — Но мы судим умерших по последним поступкам в их жизни. Он стала правительницей рядом с тобой. Никто из народа Цапоте никогда не возносился до подобных высот. Для нашего народа она имеет ранг верховной жрицы. Мы похороним ее с честью.

— И ты думаешь, что сможешь забрать ее против моей воли…

— Не важно, что я думаю или даже могу. Ты говоришь, что любишь ее, Володи. Чего бы она хотела?

Ответ он прекрасно знал. Она ненавидела саму мысль о том, чтобы однажды лечь падалью и стать поживой для птиц в ветвях дуба. Священные рощи ее народа были для нее кошмаром. Самым ужасным порождением друснийского варварства. Она неоднократно умоляла его не дать похоронить ее по такому обычаю.

— Я буду присутствовать на ее похоронах со свитой.

Некагуаль покачал головой:

— Этого бессмертный Акоатль никогда не потерпит. Он ненавидит тебя так же, как бессмертного Аарона. Ты стал причиной осквернения наших храмов.

— Я буду присутствовать на ее похоронах, — не сдавался Володи.

— Стоило Кветцалли умереть, и ее желания перестали иметь для тебя какое бы то ни было значение! — возмутился воин-ягуар. — И при этом ты утверждаешь, что любил ее. Ты… — Внезапно он словно окаменел.

— Я похороню ее, как полагается верховной жрице. Сложу для нее большой погребальный костер, — заявил Володи, хотя осознавал, что это будет сложно. В Священной роще, как и за ее пределами, разводить костер нельзя. Даже сейчас Кветцалли восставала против друснийских обычаев.

— Можно мне посмотреть на это?

Не слушая Володи, Некагуаль как зачарованный смотрел на стол.

Володи взглянул сначала на него, затем — на резную палочку.

— Твоя сестра отдала мне ее прямо перед смертью. Сказала, что это подарок.

— Так я и думал, — произнес Некагуаль. — Можно?

И воин, не дожидаясь ответа, взял палочку и принялся рассматривать резьбу.

Володи молча уставился на затухающий огонь. В голове звучали слова цапотца: «Стоило Кветцалли умереть, и ее желания перестали иметь для тебя какое бы то ни было значение». Бессмертный знал, чего хотела бы Кветцалли. Но все в нем восставало против того, чтобы снова отдать ее цапотцам. Даже ее мертвое тело. Ему вдруг начало казаться, что те, кто решил, что она должна быть всего лишь мясом, в конце концов победили.

И тем не менее Кветцалли не хотела бы быть похороненной на дереве в Друсне. И что ему делать? Все казалось каким-то неправильным.

Некагуаль подошел ближе к огню, медленно вращая палочку в руках.

— Она убила твоего сына, — подавленно произнес он.

— Ну да! — возмутился Володи. — Она прыгнула с поднебесного корабля с ним на руках.

— Нет, это произошло раньше… — Цапотец не отрывал взгляда от палочки. — Он мучил ее. Он знал об этом. Она стала его пленницей, когда ты ушел. Но она сражалась… — В последних словах Некагуаля прозвучала гордость.

— Что ты имеешь в виду? О чем ты говоришь? — Володи поднялся со стула. Руки и ноги словно налились свинцом. Даже несколько шагов к огню утомили его.

Некагуаль рассказал ему о ночи, когда пришли демоны. Об одиноком бегстве Кветцалли по туннелю. О том, как она зажала рукой рот и нос Вани, чтобы он не выдал их обоих неосторожным громким плачем. И о том, что это убило душу его сына. Она, которая когда-то должна была быть лишь мясом и сумела пережить все унижения, сохранив рассудок, передала свою судьбу ребенку. Ваня пережил ту ночь, но все то, что составляло его сущность, ушло безвозвратно.

— Он был подобен живому мертвецу, Володи.

Друсниец вспомнил, как спокойно лежал в кроватке его сын. Малыш не плакал и не смеялся. И о том, как он сам считал Ваню просто послушным ребенком, даже не догадываясь, что с ним случилось на самом деле.

— Почему же она не сказала мне?

— Ты действительно задал этот вопрос? — Некагуаль обернулся к нему, указал на него палочкой, словно клинком. — Прислушайся к своему сердцу! Неужели ты действительно не понимаешь, почему она молчала?

Кветцалли боялась его? В это Володи верить не хотел. Они постоянно ссорились, да. Но она никогда не испытывала перед ним страха. И, как бы им ни было сложно находить взаимопонимание, он не хотел бы иметь в женах другую женщину. Так почему же она молчала?

— Ты действительно не понимаешь? — Некагуаль презрительно засопел. — Она хотела защитить тебя. От разговоров, которые следовали за ней по пятам, словно тень. Она понимала, что подумают твои подданные, если станет известно, что у твоего сына, которого ты зачал от ведьмы из Цапоте, нет души.

— Но это же полнейшая чушь! — возмутился Володи, вырывая палочку из рук Некагуаля и в отчаянии вглядываясь в непонятную резьбу. Для него это были просто картинки. Он ничего не мог прочесть по ним. Они не хотели рассказывать ему свою историю.

— Есть при твоем дворе человек, который понял, что происходит с Ваней. Он воспользовался этим и шантажировал мою сестру.

— Кто? — закричал Володи.

Он хотел получить хоть что-то осязаемое. Этот человек… Он заставит его заговорить. И он хотел услышать это из его уст. Не прочесть на деревянной палочке, которая не желала говорить с ним, а говорила только с братом Кветцалли. Почему Кветцалли ничего не сказала ему? Они нашли бы выход. Ведь он — бессмертный! Он мог вызвать старого медведя, девантара, приглядывавшего за Друсной. Она могла бы получить помощь от бога.

— Кто? — снова крикнул он в лицо цапотцу, когда тот так и не ответил.

Некагуаль в отчаянии развел руками:

— В этом отношении знаки сестры остаются для меня загадкой. Она называет человека, который шантажировал ее, вонючей ногой. Может быть, это прозвище? В нашем письме нет знаков для ваших друснийских имен.

— Вонючая нога? — Володи растерялся.

Большую часть своих придворных он не знал даже по имени, не говоря уже о прозвищах. Он был воином. Конечно, он знал солдат из своей гвардии и доверял им, как знал и доверял большинству капитанов при своем дворе и военных князей из провинций. Но все остальные придворные — писари и управляющие, слуги и конюхи — их были сотни. Кто же это мог быть? Кто вообще смог так близко подобраться к Кветцалли, чтобы заговорить с ней и начать шантажировать?

Внезапно ему вспомнился Яша. Воин, которого однажды утром нашли мертвым в свинарнике. Говорили, что он напился и упал туда. Однако Володи еще тогда не мог себе этого представить…

Может быть, интриги начались именно в тот момент и кто-то устранил сообщника? Как же сильно он ненавидел все эти игры! Нет, бессмертный знал, что во всех крупных княжеских дворах кто-то всегда плетет интриги. Но он был человеком открытым. Терпеть не мог лжецов, которые столь низким способом добивались расположения власть имущих.

Неужели он просто закрыл на все глаза и не заметил, что творится с Кветцалли?

— Я не знаю никого, кого бы так называли, — наконец в отчаянии произнес он. — Что именно ты там прочел?

— Вонючая нога открыл мою тайну и стал угрожать навлечь позор на тебя, возлюбленный мой. Надеюсь, ты сможешь простить меня за то, что я сделала. Я не видела иного способа защитить твою честь, — запинаясь, прочел Некагуаль.

На глазах Володи выступили слезы, когда он услышал, как Кветцалли в последний раз говорит с ним устами своего брата. Он вспомнил, что друснийские имена часто казались ей трудными.

— А как это произносится? Как на вашем языке звучит «вонючая нога»?

Некагуаль стоял и удивленно смотрел на него.

— Скажи это на своем языке. Ну же!

— Ю Рий.

У Володи даже дух перехватило.

— Юрий!

Как же он сразу не догадался! То, что она сделала лекаря своим советником, совершенно не вязалось с обычным поведением Кветцалли. Она терпеть не могла целителя, как и он ее.

— Ты знаешь, кто этот человек? — Некагуаль встал перед ним, словно хищная кошка, готовая к прыжку. — Отдай его мне. Уж я-то знаю, как устроить ему достойную кончину.

— Только при одном условии! — холодно ответил Володи.