Он стоял на краю летной палубы.

— Приди! Немедленно, иначе все закончится так же, как началось, — с падения с небес!

Артакс огляделся по сторонам, но Львиноголовый не появился. Лишь некоторые стражники и корабельщики украдкой поглядывали на него. Володи поднял руку и жестом велел не приближаться. Никто не шевельнулся, даже заговорить с ним не осмелился. Его поступки и мотивы оставались загадкой для обычных людей.

— Если она умрет, моя жизнь тоже будет кончена.

Внезапно палубу затопил ослепительный свет. Зазвучали испуганные крики. Из света родилась тень, и навстречу Артаксу вышла высокая львиноголовая фигура.

— Тебе не кажется, что это слишком мелодраматично? — осклабился Львиноголовый. Если это была улыбка, то в ней не оказалось и капли теплоты.

— Я звал тебя, но ты не слышал.

Девантар покачал массивной головой:

— Нет, Аарон. Я слышал тебя, но не пришел.

— Но ты должен был…

— Думаешь, что можешь навязывать свою волю мне, своему создателю? — Львиноголовый шагнул к нему. — Ты полагаешь, что злить меня, прося о чем бы то ни было, это мудро?

— Пожалуйста, она нужна мне…

— Ты довольно долго обходился без нее. — Девантар подошел к самому краю палубы и посмотрел вниз. Примерно в полумиле под ними на море блестел отсвет лун-близнецов.

— Ты утомителен, Артакс. Думаешь, я не заметил, что с тех пор, как она ушла, ты ищешь смерти? Дерешься с демонами в воздухе. Играешь роль героя больше обычного… В глубине души ты хочешь, чтобы все закончилось, не так ли?

Артакс потупился. Пытаться солгать богу было бессмысленно.

— Без Шайи моя жизнь полна лишь теней.

— Фразы! Пустые слова! Но ты в них веришь.

Рыкнув, девантар положил ему на грудь свою массивную ладонь. Один толчок — и он рухнет в море. Артакс посмотрел на воинов и корабельщиков. Они стояли за пределами слышимости, но хорошо видели происходящее. Все униженно стояли на коленях, а теперь и головы опустили, не осмеливаясь смотреть на разгневанного львиноголового бога. На ногах стоял лишь Володи, и рука его лежала на рукояти меча. Хоть бы он не натворил глупостей.

— Ты часто удивлял меня, Артакс. Ты стал сильным человеком. Человеком с планами. — Девантар прищелкнул языком. — Да, по большей части в голове у тебя сплошные нереализуемые глупости, но ты обладаешь даром убеждать других и очаровывать их своими безумными идеями. Ты действительно начал делами менять ход истории трех миров. Было бы очень жаль расстаться с тобой. Когда ты станешь лишь голосом в голове какого-то неопытного идиота, которого я сделаю твоим преемником, я многое потеряю. С другой стороны, кому нужны слуги, пытающиеся шантажировать своих хозяев?

— Прошу, я сделаю все, чего ты захочешь… Я…

Рука девантара сомкнулась на горле Артакса. Львиноголовый поднял его. Ноги его болтались над пропастью.

— Я чувствую, что этот проклятый собиратель облаков размышляет о том, не стоит ли атаковать меня, чтобы спасти тебя. А этот тупой друсниец даже меч уже обнажил.

Девантар протяжно вздохнул и снова поставил его на палубу.

— Как ты это делаешь, Артакс? Ты нравишься даже отродьям Нангог. — Бог негромко рассмеялся. — Одна моя мысль — и эта тварь подохнет. И вы все с этим поднебесным кораблем рухнете в море. И лед мечты будет утерян… Я склонен оставить тебя в живых, несмотря на то что ты по-настоящему разозлил меня.

Но Артакс хотел не этого.

— Я буду…

Девантар властно поднял руку:

— Не смей ставить мне очередной ультиматум. Даже мое терпение имеет пределы. Я спасу Шайю, но ценой за это станет то, что отныне ты будешь послушным слугой. Больше не будешь отправляться в безрассудно-смелые атаки. Твои игры со смертью пора окончательно прекращать.

— Если Шайя будет жива, у меня будут все причины любить жизнь.

Девантар пристально посмотрел на него.

— В данный момент у нее осталось всего три удара сердца.

Артакс не колеблясь подошел к краю летной палубы. Ему надоело умолять и торговаться. Он занес ногу над пропастью. Сильная рука схватила его за шею, как хватают маленьких щенков.

— Будь по-твоему, смертный.

От державшей его руки исходил холод. Что-то изменилось. Краем глаза он увидел Володи. Широко открыв рот, тот бросился вперед. В этот момент все вокруг перестало двигаться. Застыл поднебесный корабль, застыла стража. Несколько щупалец, метнувшихся на середину летной палубы, которые, казалось, хотели схватить девантара, неподвижно застыли в воздухе.

— У нее осталось всего два удара сердца. Даже для меня это не много. Я дал нам немного времени. Совсем немного. Магия мира восстает против нас. Нарушать естественный порядок вещей всегда плохо. А теперь идем!

И он пошел между застывшими в неподвижности на палубе фигурами, к ложу Шайи. Опустился там на колени. Рука его коснулась раны, он вынул лед мечты.

— Ты не понял, верно?

Артакс чувствовал себя словно в трансе. Все казалось нереальным. Застывший мир. Сила девантара. Он восстал против бога. Это было ошибкой, за которую он заплатит, в этом Артакс был уверен.

— Чего я не понял?

Львиноголовый поднял лед мечты.

— Так его использовать нельзя. Для его преображения должна быть воля. А у умирающих на это сил нет. По крайней мере, у тех, кто так близко к смерти, как твоя принцесса. Ключ — это разум и воля. Если этого ключа нет, лед мечты — это просто обычный кристалл. — С этими словами он вложил кристалл льда мечты в руку Артакса. — Сохрани его для меня, бессмертный.

Ладонь Артакса сомкнулась вокруг кристалла.

— Но ведь ты…

— Я держу свое слово. — Золотые львиные глаза неотрывно смотрели на бессмертного. — Ты нужен нам. Ты тот единственный, кто держит вместе всех семерых. Надеюсь, ты тоже сдержишь свое обещание. Больше никогда не пытайся сбежать в смерть.

Артакс кивнул, и девантар взял правой рукой руку певца. Левую руку он положил на жуткую рану в животе Шайи.

Внутри воительницы степей что-то загорелось и замерцало. Яркий белый свет пронизал ее тело изнутри. Стало так светло, что проступили очертания ее костей. С ее губ сорвался ужасный стон. Голова запрокинулась, изо рта вырвался столб белого света.

Артаксу пришлось закрыть глаза, но даже сквозь опущенные веки он продолжал видеть свет, пронизывающий Шайю. А потом вдруг остались лишь тьма и запах обгорелой плоти.

Заморгав, Артакс пытался что-то разглядеть. Глаза слезились и болели, словно их коснулось раскаленное железо.

— Шайя, — прошептал он.

— Жизнь за жизнь, бессмертный. Такова цена за то, о чем ты меня попросил. Ее сосуд был пуст. Пришлось снова наполнить его… — Голос растворился вдали, словно улетевшее эхо. Девантара и след простыл.

Настоящее с силой обрушилось на Артакса. Взгляд его все еще был затуманен слезами. Он скорее ощутил движение, нежели увидел его.

— Что ты натворил?

Это был голос старого целителя.

— Ради всех богов, бессмертный, что ты сделал с Энаком?

Артакс повернул голову. Кто-то поднес масляную лампу к самому лицу певца. Из открытого рта молодого человека шел дым. Пахло обгорелой плотью. Только теперь Артакс почувствовал исходящий от мертвого тела жар.

— Что…

— Молчи! — набросился на целителя Аркуменна. — Молчи и учись. Так бывает, когда ты оказываешься рядом с бессмертным. Думаешь, они такие же, как мы, Хатту? Это ты дурак, ибо ты вызвал раздражение Аарона, правителя всех черноголовых. А теперь молчи!

Пелена слез на глазах у Артакса наконец рассеялась. Рана Шайи затянулась. Она казалась отдохнувшей и словно бы погруженной в глубокий сон. Но певец… От него осталась лишь обгоревшая оболочка.

«Нужно унести ее отсюда, — подумал Артакс. — Подальше от гнева Хатту. Она не виновата. Она не должна узнать, какую цену я за нее заплатил». Наклонившись, он нежно обнял ее, взял на руки. Поднялся. Как же приятно чувствовать ее теплое тело. Видеть, как грудь поднимается и опускается от ровного дыхания.

Он вернул ее, вернул вопреки всему. Она стала даром богов, и он никогда больше не отпустит ее!

Краем глаза он увидел, как Володи осенил себя знаком отвращающего рога. Знаком, призванным отгонять зло.

«Он всего лишь варвар, — подумал Артакс. — Друсниец не понял, что произошло». Никто из них не понял. Львиноголовый вышел из течения времени. Только он, Артакс, стал свидетелем жестокого чуда.

Крепко обнимая Шайю, он ушел туда, где лежал лед мечты. Туда, где стояли его стражи и серебряные львы. Бессмертный знал, что люди будут говорить. Но на этот раз он не станет обращать внимания. Все будет иначе, чем было в первый раз. Он никогда не отдаст Шайю на растерзание языкам тех, чей дух слишком ограничен, чтобы увидеть истину.