Балканская кампания закончилась, и Император, погрузившись на свои корабли, отправился дальше. У него хватало адресов для нанесения визитов вежливости, а политической импотенцией он не страдал…

Жаркое обеденное солнце.

Плавящийся воздух.

Плывущие силуэты.

Моряки сонно дремали на причале Генуи, посматривая куда-то вдаль. Первые слухи о разгроме их флота стен этого величественного города уже достигли. Однако люди отказывались верить. Как это возможно, чтобы никто не ушел?

Дмитрий направился именно сюда по очень простой причине. Именно Генуя спровоцировала в 1387 году новую войну против Венеции. А Альбрехт Габсбург, ставший после покойного Сигизмунда Императором Священной Римской Империи, активно поддержал эту идею. Ведь у него в распоряжении были войска, способные смять Венецию. А Дмитрий был далеко. Из-за чего, кстати, Венеция и отвела свои галеры от Константинополя в Адриатику. Война в Далмации требовала всего напряжения ее сил. Равно как и в Ломбардии, Трентино и Фриули. На нее наступали по всем фронтам и держались, как стало известно Дмитрию, они из последних сил. Попытки заключить мирный договор ничем не заканчивались. Альбрехт хотел только одного – включения Венеции в состав Священной Римской Империи. А на это она пойти не могла.

– Смотрите! – воскликнул один из портовых босяков, коротающих самое жаркое время в тени. – Смотрите! Корабли! Наши возвращаются!

Но это были не они.

Когда сквозь гудящую дымку раскаленного моря проступили более четкие очертания, на берегу началась натуральная паника. Ведь к городу шел целый флот незнакомых кораблей. Ничего хорошего от такого визита ждать явно не приходилось.

Вход во внутреннее пространство гавани прикрывало два волнореза с установленными на них маяками и укреплениями. А также цепь, поднимаемая в случае опасности. Вот сейчас ее экстренно и пытались выбрать, чтобы перегородить путь незнакомым кораблям. Однако шхуны полностью оправдали ожидания генуэзцев и, выйдя на дистанцию в триста метров, развернулись бортом и открыли огонь по оконечностям волнорезов.

Взрывы шли за взрывами.

Куски земли, камня и дым.

Изредка снаряды перелетали волнорез и взрывались на просторах внутреннего рейда, поднимая высокие столбы воды.

Вот обрушился один из маяков в куче пыли и дыма. Потом второй. И вот – спустя всего лишь четверть часа оконечности волнорезов лежали в руинах, дыму и местами горели. А цепь, перегораживающая проход, давно сверзилась обратно в море.

После чего шхуны двинулись на внутренний рейд.

Что там творилось!

Экипажи «купцов», понимая, что вырваться не получится, спешно покидали корабли и пытались укрыться в городе. Демонстрация силы была проведена внушительная. Если уж каменные постройки так стремительно развалились, то что случится с их деревянными корабликами? Никто не питал иллюзий на этот счет.

Конечно, убегали не просто так. Самое ценное имущество пытались унести с собой. Но много ли можно утащить вот так – убегая?

С башен, прикрывающих гавань, попытались стрелять из тяжелых арбалетов. Да только все без толку. Болты даже не долетали до шхун. А те, заметив явную угрозу, открыли по неудачливым обидчикам свой огонь. И вот их «подарки» уже вполне долетали.

Двадцать семисантиметровых орудий закидывали чугунными фугасными гранатами с инерционными взрывателями. Темп стрельбы у них был невеликий – всего три выстрела в минуту на «ствол». Но стене и башням хватало и тех шестидесяти взрывов каждую минуту. Изредка снаряды не взрывались. Но легче от этого становилось несильно. Каменная кладка дробилась и обваливалась, осыпая всех пылью и обломками, летящими вперемешку с осколками.

Люди, попадавшие под такой «душ», падали прямо на брусчатку, зажимая раны. А то и вовсе мертвыми. Лошади дико ржали от страха и боли. Таких больших животных осколки находили намного проще.

После десяти минут, израсходовав порядка шестисот выстрелов, шхуны задробили стрельбу и принялись чистить орудия. А корабли второй линии направились к причалу. Никакого сопротивления высадке десанта Генуя не оказывала. Город был охвачен стихийной паникой.

Продолжающийся грохот взрывов тесно переплелся с кучей истерических историй, которыми охотно делились люди, энергично отступающие от порта. Потом пошла новая волна беглецов, частично раненых. От чего паника только усилилась.

Легионеры десантировались в полигонных условиях.

Никто, ни одна сволочь не рискнула в них выстрелить. Занятие порта было делом нескольких минут.

Вот ворота.

Их никто не охранял.

Пара снарядов попали в металлическую решетку, погнув ее и перекосив. Теперь не опустить быстро. Рядом валяются трое стражников. Двое еще живы. Пара ударов милосердия – и их стоны прекращаются. Заниматься ими некому и незачем. Этот город Дмитрий собирался покарать демонстративно.

Вслед за легионерами на причал выгружаются ополченцы городовых центурий. Они, числом в две тысячи, в Балканской кампании не участвовали. Их специально подняли по мобилизации под конкретную задачу – грабить. Все. Вообще все. В Генуе не должно было остаться ничего ценного: продовольствие, ткани, кожи, цветные металлы, железо…

Высаживаясь, ополченцы сразу принимались за дело. Раненых горожан деловито добивали, а потом начинали раздевать и обыскивать. Трупы – в одну кучу, ценности – в другую. Часть бросилась осматривать брошенные торговые корабли. Их можно и нужно было реквизировать. Сразу со всем ценным. Для чего в Константинополе были завербованы моряки, запертые там осадой.

Бои в городе носили эпизодический характер.

Дмитрий не сильно наседал, позволяя людям убежать. Ведь в этом случае убивать пришлось бы меньше. Нет, гуманистом он не был. Просто толпа голодных горожан, хлынувшая в деревню, изрядно все вокруг дестабилизирует. Да и с трупами возиться – та еще морока. Особенно по такой жаре.

К обеду следующего дня город был взят.

Ни одного живого жителя Генуи в нем не осталось. Только трупы и пришельцы. А вокруг, по всей Лигурии, уже побежали жутковатые слухи о вторжении адских орд. Ну, а что? Кто еще может так все крушить и ломать?

Дмитрий же, засев в ратуше, вкушал лучшее вино из запасов синьории и просто наблюдал за деловитым сбором ценностей. Весь город обыскивался со всем радением. С топорами и кувалдами. Бойцы городовых центурий следовали зазубренным за время морского перехода инструкциям – и обшаривали все подходящие для закладок места. Простукивали стены. Обшаривали стальными щупами садики и цветники. Вскрывали полы. Крушили габаритную мебель, в которой можно было устроить тайники…

В общем – вели себя как деловитые варвары.

Императору лишь оставалось руководить этим действом. Золото тащим сюда, серебро туда, ткани складываем вот в этом помещении. И так далее. Что-то солдаты припрятывали и себе. Но не сильно. Дмитрий действовал по старому, отработанному методу – каждый из бойцов получает свою долю по окончании похода. И доля эта считается от совокупной добычи…

Величие Генуи стремительно таяло. Скорее даже испарялось.

Император продолжал отдавать долги.