Дмитрий внимательно рассматривал раскинувшийся перед ним город – Львов – новую столицу Польского королевства. Таковым он стал недавно, сразу после полного разорения русскими войсками Кракова в кампании 1371 года. Император тогда камня на камне там не оставил. Да и вообще – ударил по польским землям с особенным рвением рука об руку с Мамаем. Львов остался одним из немногих городов, сохранившимся в целостности…

Приятные воспоминания о былом.

Да и в эту кампанию стратегическая картина складывалась для России неплохо.

После победы под Оршей Дмитрий с основным корпусом из четырех легионов и частей усиления отошел на северо-запад, к Вильнюсу. Довольно сильную крепость Смоленска оставался прикрывать легион, подпертый городовыми центуриями гражданского ополчения. Что совершенно исключало возможность войскам коалиции пройти восточнее. Поэтому Сигизмунд, не пытаясь предпринять повторное наступление, отошел на юг – к Киеву, который к тому времени безуспешно осаждал второй корпус сил вторжения. Безуспешно потому, что дюжина нарезных «Единорогов» срывала на корню любые осадные мероприятия. Так что вся осада сводилась к стоянию неподалеку. А Днепр, полностью контролируемый русской флотилией парусно-гребных стругов с «Саламандрами», обеспечивал снабжение города продовольствием и боеприпасами. Так что Киев даже морить голодом полноценно не удавалось. С Запорожьем ситуация была аналогичная. По левому берегу Днепра уже был отрыт пусть и жиденький, но обводной канал, позволяющий обходить пороги. Что, в свою очередь, обеспечивало надежные поставки продовольствия в Запорожье. Да и вообще, несмотря на все усилия коалиции, судоходство по Днепру не прерывалось, оставаясь довольно насыщенным и безопасным…

Но вернемся к Киеву.

Именно там Сигизмунда настигли печальные новости с севера. Корпус, вторгшийся в Новгородские земли, уничтожен. Новгород, добровольно перешедший на сторону коалиции, пал, а его бояр усердно режут, искореняя предательство. Вильнюс, в котором оказался запертым Владислав с остатками верных войск, тоже пал. Сам король Польши и Литвы погиб. Казна Литвы захвачена русскими. А сам город принес присягу на верность Императору. И теперь Дмитрий продвигается на юго-запад – к Львову.

Мрачные новости.

Особенно если к ним присовокупить проигранное генеральное сражение и полный провал осады как Киева, так и Запорожья. Днепр стал непроходимой границей для сил вторжения. Вся кампания фактически потерпела сокрушительное фиаско. И это было ясно не только самому Императору Священной Римской Империи, но и многим его офицерам.

Не прошло и трех часов с прихода вестового, как оба корпуса стали сниматься с лагеря. Наступление Дмитрия на Львов грозило обрезать снабжение Киевской группировки. Этого допустить было нельзя. Да и лоб в лоб встретиться с легионами Императора России эти хоть и многочисленные, но весьма деморализованные силы не готовы. Поэтому у Сигизмунда оставался только один путь – отступить быстрее и не позволить его обрезать, окружить и заставить армию страдать от нехватки продовольствия. Тем более что легионы двигались отягощенные осадным парком.

Сказано – сделано.

Одна беда – росло дезертирство из-за очень напряженного продвижения. Люди просто не выдерживали. Сигизмунду на это было плевать. Он всячески поспешал, стараясь как можно скорее выйти из-под удара. Но не успел. К западу от Львова передовые части его армии встретили отдельный конный полк Российской Империи. Они не знали, что тот действовал отдельно, повторяя прием, совершенный под Вильнюсом. Поэтому Сигизмунд загнал остатки своих войск во Львов. Крепкая каменная крепость давала хоть какую-то иллюзию защиты, да и дезертирство в какой-то мере прекращало. Очень сложно было убегать, перелезая через высокие стены.

А вот русские войска не спешили, изрядно нервируя.

Сначала отдельный конный полк организовал регулярные разъезды вокруг крепости, удерживая ее в напряжении. Потом, через неделю, появилась пехота легионов, принявшаяся строить укрепленные лагеря и осадные позиции.

Казалось бы – зачем? Ведь могущество нарезных «Кракенов» и «Василисков» прекрасно было подтверждено под Вильнюсом. Они могли чуть ли не с походного ордера развернуться и в считаные часы превратить все эти укрепления в щебенку. Так-то оно так. Только снарядов к ним было мало. Их просто в Смоленске не было в достатке – не успели подвезти. А «Единороги» поиздержались во время сражения под Оршей и осады Вильнюса. Конечно, обоз из Москвы с боеприпасами уже шел, но когда он еще доберется?

Посему Император решил поступить хитрее.

Во Львове сидел не только Сигизмунд, но и Ядвига – королева Польши и Литвы, а также ряд значимой богемской, польской, литовской и германской аристократии. А вместе с ними войска, в обнимку с горожанами. Кроме того, Львов был важным логистическим узлом, обеспечивающим действие сил вторжения. То есть серьезные запасы продовольствия там имелись. Из-за чего Дмитрий начал демонстрацию подготовки к длительной, основательной осаде.

Из города все эти приготовления выглядели просто и однозначно – Дмитрию был нужен Львов. И желательно целый. Что автоматически настраивало простых обывателей против воинов и аристократии. Конечно, они ничего сделать не могли против уставших, злых и, что важно, вооруженных людей. Но фундамент нервозной обстановки в городе был заложен крепкий.

На третий день после подхода пехоты работы в целом завершились. Четыре легиона сели в индивидуальные укрепленные лагеря, запирающие город с основных направлений. А кавалерия, действующая из второй линии укрепленных лагерей, перекрывала своими разъездами все пространство между легионами.

Иными словами – к обороне подготовились. Пора было переходить к более энергичному заигрыванию с обреченными. Вот Дмитрий и распорядился сделать два демонстративных выстрела из «Кракенов».

Тяжелые чугунные снаряды диаметром в двадцать пять сантиметров не только громко ухнули, но и оставили после себя огромные воронки. Прямо перед воротами. Не требовалось великого воображения, чтобы представить – что будет с городом, начни они залетать туда.

Расчет Императора оправдался полностью.

Не прошло и четверти часа, как из ворот, ближайших к лагерю-ставке, выехала делегация переговорщиков. Не понять такого толстого намека они не смогли, как и проигнорировать.

– Ваше Императорское Величество, – учтиво произнес брат покойного Владислава, кивнув.

– Казимир? Я удивлен. Почему не вышел Сигизмунд? Неужели он способен только убивать безоружных братьев?

– Он неважно себя чувствует, – с едва заметной усмешкой отметил Казимир. – Ваше Императорское Величество, мы все прекрасно понимаем, что находимся в непростом положении. Это оружие… оно чудовищно.

– И вы все, как я понимаю, не хотите, чтобы я им обстреливал Львов?

– Безусловно. Нам бы хотелось узнать условия, на которых ты примешь сдачу Львова. Ты ведь этого хочешь, не так ли?

– Не совсем. Сигизмунд должен предстать перед судом за убийство брата – законного Императора Священной Римской Империи. А мой внук, Карл, занять свое место на престоле Богемии.

– Карл? Он жив?

– Да, как и Ирина с Маргаритой.

– Это… это неожиданно. Хотя ходили разные слухи.

– Понимаю. Далее. Ядвига должна принять постриг и удалиться в монастырь, уступив престол Польши законной наследнице – Елене.

– Но Ядвигу выбрала польская шляхта.

– Шляхта нарушила закон о престолонаследии. Я благородно позволяю ей исправить допущенную ошибку. В противном случае мне придется применить силу.

– Кхм… – поперхнулся Казимир, оглянулся, поглядывая на кирасир и легионеров. – Хорошо, я сообщу им. Что-то еще?

– Литовское королевство в полном составе должно отойти к Российской Империи.

– Что?! – ахнул брат и наследник Владислава Ольгердовича.

– Литва – моя. И любой, кто попытается это оспорить – умрет. Это ясно?

– Более чем… Мы можем подумать? – хмуро поинтересовался Казимир.

– Сколько вам нужно времени?

– Дня три.

– Хорошо. Утром четвертого дня я начну обстрел города.

– Мы, скорее всего, не сможем договориться по всем вопросам. Сигизмунд ни за что не пойдет на суд. Это ведь гарантированная позорная смерть на эшафоте.

– Это ваши проблемы. Сигизмунд, как ты сказал, плохо себя чувствует. Если он не доживет до суда, то я пойду вам навстречу и посчитаю этот пункт выполненным. Да и вообще – с трупами я не воюю.

– Я все понял, – кивнул Казимир и, поклонившись, вернулся в крепость. А вместе с ним и воины сопровождения, прекрасно слышавшие разговор и понимавшие его.

Мог ли Император выполнить свою угрозу?

Нет, конечно. У него имелось всего по десятку снарядов на каждый осадный ствол и по три десятка – на «Единороги». Но разве об этом кто-то знал в городе? Отнюдь.

Поэтому что? Правильно. Они будут исходить из того, что утром четвертого дня на Львов начнут падать вот такие вот двадцатипятисантиметровые подарки. Кому такая перспектива понравится? Разумеется, никому. Ситуация усугублялась еще и тем, что вместе с Казимиром были его воины. А значит, через несколько часов весь Львов будет знать требования Императора. Со всеми, как говорится, вытекающими.

Таким образом, Дмитрий обеспечивал смычку раздраженного населения с теми самыми вооруженными людьми. Конечно, не все взбунтуются. Кто-то сохранит верность монарху. Однако их количество будет довольно незначительно. Мало кому охота будет умирать за потерпевшего поражение неудачника с репутацией братоубийцы и узурпатора. О положении Ядвиги так и вообще речи никакой не шло. Как и о Литовском королевстве, которое и так уже заняли войска Российской Империи.

Несмотря на это, бурление «густых субстанций» в столице Польши продлилось на удивление долго.

Лично преданные Сигизмунду войска заперлись в палатах и крепко держали оборону. Они настолько знатно забаррикадировались, что взбунтовавшимся пришлось дымом выкуривать их из укреплений. Только перестарались слегка… ну или нарочно. Гнилушки – страшная сила. Несколько часов выкуривания. А потом топорами быстро взломали баррикады и достали свежих покойничков еще тепленькими.

Кампания на западе закончилась. Насколько это было возможно в той ситуации. Сложность заключалась только в том, что непонятно с кем заключать договора. Ядвига ведь тоже задохнулась в том дыму. А Сигизмунда бы, конечно, лучше было взять живым. Чтобы все по уму и по порядку оформить. Но что сделано, то сделано.

Оставался, правда, третий корпус, осаждавший Запорожье. Но, со слов Казимира, туда еще при отступлении от Киева послали гонцов. Так что скорее всего осада снята, а войска медленно отходят на Балканы.