Конец ознакомительного фрагмента

— Скажите, как можно оценить состояние здоровья вашего супруга?

Златопольская недоуменно посмотрела на меня.

— Простите, я вас не поняла.

— Хорошо, я поясню свой вопрос. Я уже поговорила с людьми, которые окружали вашего мужа. И они сказали, что Иван Борисович был здоровым человеком.

— Можно поинтересоваться, кто вам дал такую информацию? — спросила вдова.

— Разумеется, — ответила я. — Прежде всего ваша дочь Варвара, затем друг Ивана Борисовича — Виталий Александрович. Ну и, наконец, инструктор по горнолыжному спорту Георгий. Все эти люди, с кем я уже побеседовала ранее, в один голос утверждают, что ваш супруг был лыжником очень высокого класса. А таковым можно быть, лишь обладая отменным здоровьем. Или это не так?

Златопольская промолчала и отвела взгляд куда-то в сторону.

— Вы, Вероника Константиновна, считаете, что дела со здоровьем вашего мужа обстояли по-другому?

Златопольская вздохнула.

— Видите ли, Татьяна…

Она вопросительно посмотрела на меня.

— Просто Татьяна, — ответила я.

— Хорошо, так вот, на самом деле мой супруг умел мастерски вводить окружающих в заблуждение.

— Поясните, пожалуйста, вашу мысль, — попросила я.

— Иван был одно сплошное лицемерие. Он мог нацепить на себя маску совершенно здорового человека, и все этому верили.

— Получается, что на самом деле Иван Борисович был болен, и серьезно? Вы это хотите сказать?

— Ах, он был насквозь фальшивым! — патетически воскликнула Златопольская. — Ему совершенно ни в чем нельзя было верить! Его привычки, бизнес, да вообще, вся его жизнь представляли собой тщательное сокрытие истинного положения вещей!

— Вероника Константиновна, мне бы очень хотелось услышать от вас, насколько здоров или нездоров был Иван Борисович, — настойчиво повторила я свой вопрос.

— Хорошо, не так давно у него был инфаркт, — наконец-то снизошла до конкретного ответа вдова.

— И он продолжал заниматься спортом? — удивилась я.

— Ну, я же говорю, что это было не сейчас, а несколько лет назад. Естественно, тогда ни о каком спорте речь не шла.

— Но он восстановился после инфаркта?

— Да, инфаркт был не обширным, Иван довольно быстро пришел в норму. Однако с этого момента он забеспокоился о своем здоровье. Он прошел всестороннее обследование, и оно показало, что есть целый ряд проблем.

— Каких же именно? — поинтересовалась я.

— Аденома предстательной железы, — начала перечислять женщина, — нарушение пищеварения, дальнозоркость, неустойчивое давление…

— Но, Вероника Константиновна, ведь то, что вы перечислили — это все по большей части относится к возрастным изменениям организма. Никто этого не минует, нельзя вечно оставаться молодым.

— Да, разумеется, — согласилась она со мной. — Просто у одних людей хватает ума это признать, а другие вовсю хорохорятся и делают вид, что они еще хоть куда!

Я решила оставить этот ее выпад без внимания и задала следующий вопрос.

— Скажите, а какое давление преобладало у Ивана Борисовича? Повышенное или пониженное?

— Чаще у него было пониженное давление.

— Значит, он должен был принимать лекарства, чтобы контролировать давление. Он это делал?

— Да, конечно, он принимал лекарства. Он выполнял все назначения врачей.

— Скажите, а в связи с пониженным давлением у него были обмороки, головокружения?

— Да нет, как будто бы не было ничего такого. Ведь он же принимал лекарства.

— Ясно, — сказала я, — теперь давайте поговорим о бизнесе и о личной жизни Ивана Борисовича. Каким он был в быту, какие у него были привычки. Вы, кажется, совсем недавно обмолвились насчет его неискренности. Так в чем это проявлялось?

— Прежде всего в его многочисленных изменах! — воскликнула Златопольская.

— Вот как?

— Да именно так! — с жаром подтвердила она. — Он менял любовниц, как меняют носовые платки во время насморка. Не пропускал ни одной юбки! Разумеется, выбирал только молоденьких, со смазливыми личиками!

«Вполне естественно, — подумала я, — зачем ему связываться со старыми и страшными?»

— Совсем он совесть потерял, — продолжала между тем Златопольская.

— Вероника Константиновна, — я решила несколько поубавить ее пыл, — все-таки, как говорили древние: о мертвых или хорошо, или ничего.

— Но ведь вы, Татьяна, желаете знать всю подноготную?

Я кивнула.

— Так вот, я ее вам и выкладываю. Кроме того, он настолько увлекся своими бабами, что бизнес стал нести убытки.

— Но Вероника Константиновна, не хотите же вы в самом деле сказать, что ваш супруг содержал целый гарем. И потом, я слышала, что Иван Борисович как раз и собирался выяснить причину, почему пропадают деньги. Согласитесь, что если бы причина была в немеренных тратах на женщин, то ваш супруг не стал бы ничего предпринимать в этом направлении. Я имею в виду проведение аудита.

— Ах, наивный вы человек, Татьяна! — воскликнула вдова. — Я же в самом начале нашей беседы сказала, что Иван был насквозь пропитан фальшью. Он мог прикинуться бедной белой овечкой. Но меня не проведешь! Я всегда видела волчий оскал!

Златопольская разошлась не на шутку.

— Да, да, — продолжала она, — я в курсе того, что мой муженек затеял провести этот самый аудит. Но ведь и так все ясно! Жуткие траты происходили только из-за патологической любвеобильности Ивана! Но все! Теперь-то уж все будет по-другому! Скоро компания будет в моих руках, и всякому транжирству придет конец!

Мне вся эта тирада Златопольской напомнила фильм-сказку о Золушке. Там мачеха сокрушалась, что королевство слишком маленькое, разгуляться негде. «Но ничего, — говорила она, — вот затею войну с соседями!» Так и Вероника Константиновна спит и видит, когда станет полноправной хозяйкой компании.

— Мне кажется, — начала я осторожно, — вы чересчур строги к своему супругу. Наверное, в последнее время ваши отношения стали прохладными?

— А вы что же, считаете, что если муж изменяет направо и налево, то его отношения с собственной женой только укрепляются? — саркастически спросила женщина.

— Да, я вас понимаю. Я хочу сказать, что мне понятна причина ваших претензий к мужу. Но кроме измен, наверное, было что-то еще?

— Было, — с готовностью ответила Златопольская. — Мне совершенно не нравилось его окружение: его знакомые, друзья. Иван был удивительно неразборчивым человеком. В плане общения, — уточнила она.

— То есть вам не нравились те люди, с которыми он дружил?

— Да, не нравились. И прежде всего потому, что они перестали соответствовать новому положению Ивана. Этот его старинный, как он называл его, друг Гречанинников на самом деле просто приспособленец и прихлебатель. А ведь Иван мог окружить себя более нужными людьми, со связями и положением в обществе. Я ему миллион раз об этом твердила. И вы думаете, он прислушался ко мне? Как бы не так!

— Понятно, — задумчиво произнесла я и сменила тему: — Вероника Константиновна, вчера вечером, перед тем как спуститься по трассе, Иван Борисович вместе со всеми ужинал в столовой. Это так?

— Да, мы все там были, — подтвердила вдова.

— Он пил кофе?

— Да, он сам его сварил и разлил всем желающим.

— А сок он пил?

— Сок? — переспросила Златопольская. — Не помню, может быть, и пил. Кофе он пил точно.

— Ладно, а теперь давайте поговорим по поводу завещания.

— А почему это я должна говорить вам о завещании? Какое отношение оно имеет к смерти Ивана?

Златопольская подозрительно посмотрела на меня.

— Согласно завещанию, которое несколько лет назад составил ваш супруг, всеми средствами распоряжаетесь вы. Это верно? — спросила я, не обращая внимания на ее нежелание говорить на эту тему.

Златопольская недовольно пожала плечами, но все же выдавила из себя:

— Да, все так.

— А вы, Вероника Константиновна, были в курсе нового плана вашего супруга составить новое завещание, по которому значительной частью средств могла бы распоряжаться Варвара?

— Да, я знала об этом.

— И каково же было ваше отношение к этому проекту? — полюбопытствовала я.

— Резко отрицательное! Какое же может быть еще?

— Но ведь речь-то шла о вашей дочери! Не о постороннем же человеке!

— Да поймите же вы наконец! Дело ведь не в дочери! Иван собирался создать какой-то там благотворительный фонд. Но ведь и дураку ясно, что это — только прикрытие.

— А на самом деле для чего Иван Борисович собирался учредить эту организацию? — осведомилась я.

— Понятно для чего. Для своего гарема, как вы недавно сказали. И для внебрачных детей.

— Ага. И ваш супруг знал ваше отношение к его идее относительно фонда? — спросила я.

— Конечно, знал! Неужели я способна притворяться? — ответила она.

— Ладно, Вероника Константиновна, — сказала я. — Спасибо, что уделили мне время. Теперь у меня больше необходимой мне информации. У меня еще один вопрос к вам. Поскольку я беседую со всеми, кто составлял здесь окружение Ивана Борисовича, мне нужно задать некоторые вопросы телохранителю вашего мужа.

— Ах, этот, — небрежно сказала Златопольская, — собственно, он и не телохранитель, а помощник. Что-то вроде секретаря. Так, ничего особенного из себя не представляет. Зачем только Иван держал его при себе, не понимаю.

— А где я смогла бы его найти?

— Последняя комната по коридору, — ответила Златопольская.

— Благодарю вас, — сказала я и вышла из ее комнаты.

Я прошла в конец коридора и постучала в крайнюю дверь.

— Проходите, — отозвался мужской голос, и я открыла дверь.

У окна стоял молодой человек лет тридцати. Он отличался атлетическим телосложением и высоким ростом. Но других атрибутов в его внешности, соответствующих расхожему представлению о том, каким должен быть телохранитель, я не заметила. Не было накачанных мускулов, не было обычной для такого рода деятельности прически «ежик».

Я обвела глазами комнату, которую занимал телохранитель Златопольского. Здесь не было ковра, который составлял обязательный предмет интерьера в тех комнатах, где я уже побывала. Отсутствовали также удобный маленький диванчик и журнальный столик. Всю мебель составляли кровать, небольшой комод и два стула. Аскетизм просматривался во всем. Хотя, с другой стороны, а зачем какие-то излишества в обстановке телохранителю? Он ведь не на отдыхе, а на работе.

— Здравствуйте, — сказала я. — Вы — Вячеслав Краснощеков?

— Добрый день, — ответил он. — Да, это я.

— Меня зовут Татьяна Иванова, я частный детектив. По просьбе Варвары Златопольской я расследую причины гибели Ивана Борисовича. Мне необходимо поговорить с вами. Вы ведь были телохранителем Ивана Борисовича?

— В общем-то, да. Я исполнял обязанности телохранителя. Однако в большей степени я был его секретарем-помощником. Проходите, пожалуйста, и садитесь.

Вячеслав пододвинул мне стул, а сам сел на другой.

— Расскажите, Вячеслав, какие же обязанности секретаря Златопольского вы выполняли?

— В мои обязанности входило напоминать Ивану Борисовичу распорядок текущего дня. Ну, то есть какие встречи запланированы, во сколько они состоятся. При мне всегда находились также необходимые документы.

— На этом ваши обязанности секретаря заканчивались?

— Нет, почему же. Еще я связывался с теми людьми, с которыми у Ивана Борисовича были деловые контакты. Кроме того, в мои обязанности входила проверка места встречи шефа с бизнес-партнерами на предмет безопасности. Ну, еще и некоторые организационные мероприятия.

— Да, действительно, то, что вы перечислили, входит в обязанности секретаря. А как давно вы работаете у Златопольского?

— Года четыре.

— Он, если не ошибаюсь, тогда перенес инфаркт?

— Да, совершенно верно.

— Понятно, — сказала я. — А машину ваш шеф водил сам?

— В основном, да, сам. Но иногда, когда Иван Борисович возвращался после переговоров из ресторана или у него было плохое самочувствие, тогда за руль садился я.

— А что касается обязанностей телохранителя? Или вам не пришлось охранять Златополького?

— Был один раз.

— А что тогда произошло?

— Тогда на него собирались произвести покушение.

— Вот как? Расскажите, когда и как это произошло, — попросила я.

— Примерно в середине прошлого года. Мы ехали по центральной улице города. Были пробки, мы больше стояли, чем двигались.

— Машину вели вы? — уточнила я.

— Да, я. Потому что Иван Борисович тогда разговаривал по телефону. Ну вот. Я, пока мы стояли в пробке, заметил, что за нами неотступно следуют две машины. Это показалось мне подозрительным, ведь обычно машины меняются местами. А тут нас как будто бы взяли в «клещи», зажали с обеих сторон. Нам уже надо было сворачивать в сторону, а они не дают дорогу. В конце концов мне удалось свернуть. Заехали мы в переулок, а эти две машины за нами последовали, потом разом остановились и преградили путь. Потом, как по команде, распахнулись дверцы, и из машин повыскакивали четыре бугая.

— Вооруженные? — спросила я.

— Если вы имеете в виду огнестрельное оружие, то его не было. Вернее, может быть, оно и было, но не на виду. Они достали биты, такие, бейсбольные, и двинулись к нам.

— А вы с шефом так и остались сидеть в машине?

— Да, мы не вышли из нее. То есть я имею в виду, что шеф остался в машине. Я вышел из нее чуть позже, когда понял, что двое из той четверки собираются заблокировать водительское место.

— А остальные? Что они делали?

— Они решили расправиться с Иваном Борисовичем. Но у них ничего не вышло.

— Так. Златопольский, значит, остался в машине. А-а! Так вы включили блокировку! — догадалась я.

— Нет, не так все было. Они еще не успели подойти с моей стороны, как я уже покинул машину и оказался на улице. Ну и…

— У вас было огнестрельное оружие? Или травматика?

— Да нет, ничего такого у меня не было. Я изучал некоторые виды боевых искусств, вот и воспользовался кое-какими приемами. В общем, когда эти амбалы поняли, что к чему, быстренько попрыгали в свои тачки и погнали прочь.

Я с уважением посмотрела на Вячеслава.

— Значит, вы обучались восточным единоборствам. Тогда понятно. Скажите, а что сказал по этому поводу Златопольский? Он знал тех, кто на вас напал?

— Но ведь это были исполнители. Как он мог их знать? — резонно заметил Вячеслав.

— Но он хотя бы догадывался, откуда ветер дует?

— Скорее всего, да. Потому что незадолго до этого случая были звонки. И предложения продать компанию.

— Вы присутствовали при этих разговорах? — спросила я.

— Только мельком.

— Но это могли быть конкуренты компании?

— Думаю, что нет.

— Почему же вы так думаете?

— Потому что, когда мы с Иваном Борисовичем были на деловых приемах, я видел этих людей. Они так вести себя не будут, — ответил Краснощеков.

— Но ведь в бизнесе все средства хороши, не так ли?

— Да, это так, — согласился со мной Вячеслав, — но я убежден, что это были другие. Наши конкуренты — уважающие себя люди, они такими методами не будут пользоваться.

— А вы не припомните тех, кто требовал продать бизнес, называли конкретно, куда его следует перевести? Вернее, на кого?

— Вот тут тоже не все чисто. Они давали координаты неизвестных фирм, похоже, что однодневок. Во всяком случае, Иван Борисович ничего не знал об их существовании. Поэтому было ясно, что дело темное.

— Да, все это как-то… непонятно, — согласилась я с ним. — А теперь такой вопрос. Вот вы сказали, что были в курсе практически всех дел Златопольского. Я слышала такую версию, что поскольку Иван Борисович заводил многочисленные романы, то львиную долю средств компании тратил на своих любовниц. Это так?

Краснощеков нахмурился.

— Это вам Вероника Константиновна сказала? — спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Это все не так.

— Вы хотите сказать, что у Златопольского не было любовниц?

— Нет, они были. Но то, что он тратил на них большую часть средств компании, — это вранье.

— Скажите, Вячеслав, а вы, по-видимому, были в курсе сердечных дел своего шефа. Или я ошибаюсь?

— Нет, вы правы, — согласился Вячеслав, — только на своих женщин Иван Борисович тратил совсем немного.

— А сколько их было на вашей памяти? Женщин, я имею в виду.

— Всего две.

— Что, две одновременно?

— Нет, зачем же. Иван Борисович сначала завершил отношения с одной, и только потом…

— Понятно. Так Златопольский и не скрывал своих любовниц? Если вы их знали.

— По просьбе Ивана Борисовича я отвозил им деньги, — пожал плечами Краснощеков. — Вот и все знание.

— Так вы, Вячеслав, уверены в том, что по сравнению с доходами компании траты на женщин составляли мизер?

— Да, уверен, — твердо ответил он.

— То есть расходы проходили через вас. А о доходах компании вы имеете представление?

— Только очень приблизительно. И то только потому, что пару раз был свидетелем разговора шефа с коммерческим директором компании.

— А-а, так он ведь с вами сейчас отдыхает здесь.

— Да, это Чернохвостиков Леонид Федорович.

— Да, а, кстати, как коммерческий директор компании оказался в одной компании с семейством Златопольских?

— Ну, насколько мне известно, Чернохвостиков попросил шефа взять его с собой.

— А чем он объяснил свою просьбу?

— Что он хочет научиться кататься на горных лыжах, что-то в этом роде.

— А вы замечали, что отношения Златопольского со своей женой более чем прохладные?

— Замечал, да это все замечали.

— И что Варвара решила устроить семейную поездку, чтобы сблизить родителей?

— Ну, такой план у нее вполне мог возникнуть. Только… на деле получилось все не так. Если кто и сблизился здесь, на курорте, так это Вероника Константиновна и Леонид Федорович.

— Вот как? — удивилась я.

— Да, они часто вместе гуляют, беседуют, — пояснил Краснощеков.

— Скажите, Вячеслав, а вы знаете, что в последнее время компания несет убытки? — перевела я разговор на другую тему.

— Да, конечно, знаю. Из этого никто не делает тайны.

— А причина этого известна?

— Иван Борисович был уверен в том, в компании завелся вор. Причем уводит средства он так, что не подкопаешься.

— Это в каком же смысле? Как это понять?

— Скорее всего, он дает наводку другим фирмам, а они скачивают наши деньги на подставные счета.

«Что-то примерно в этом роде поведала мне и Варвара», — вспомнила я разговор с дочерью Златопольского.

— Иначе говоря, концы найти не удалось?

— Пока нет. Но Иван Борисович планировал провести проверку. Вот после нее и должно было все встать на свои места.

— Ладно, Вячеслав, спасибо вам за информацию, — сказала я.

— Татьяна, — сказал Краснощеков, когда я уже открыла дверь, собираясь уходить, — вы найдите убийцу Ивана Борисовича.

— Значит, вы уверены, что это было убийство?

— Да, — твердо ответил Краснощеков.

Я вышла из комнаты Вячеслава и стала думать, что мне делать дальше. Я еще не беседовала с коммерческим директором Леонидом Федоровичем Чернохвостиковым. Все остальные обитатели базы отдыха ответили на интересующие меня вопросы. Кто искренне, кто — не очень. Определенная картина как будто бы вырисовывается. Но для того, чтобы все окончательно встало на свои места, мне действительно необходимо познакомиться с коммерческим директором компании.

Теперь я уже знала, кто из постояльцев в какой комнате обитает, и уверенно постучала в дверь, за которой должен был находиться Чернохвостиков. Если он, конечно, находится здесь, в доме.

Сразу после того как я постучала, в комнате послышался звук шагов. Потом открылась дверь, и в проеме показался Чернохвостиков. Тот самый мужчина, которого я уже видела сегодня дважды. И каждый раз его появление было связано с подругой Варвары — Василисой. Интересно, какие же между ними отношения? Знакомы ли они продолжительное время или впервые встретились только здесь, на курорте? А зачем вообще Варвара привезла сюда подругу? Что-то это не вяжется с ее объяснением устроить поездку для того, чтобы помирить маму и папу. И, кстати, нужно мне будет побеседовать с этой самой Василисой. Вдруг да и всплывет что-то, заслуживающее внимания.

— Здравствуйте, Леонид Федорович, — поздоровалась я, увидев, что Чернохвостиков вопросительно смотрит на меня. — Я — Татьяна Иванова, частный детектив. Меня наняла Варвара Златопольская для расследования обстоятельств гибели ее отца. Поэтому я опрашиваю всех, кто так или иначе общался с Иваном Борисовичем. Хочу с вами побеседовать.

— Разумеется, проходите, — пригласил он меня.

Чернохвостиков посторонился, и я вошла в комнату.

— Располагайтесь, Татьяна.

— Татьяна Александровна, — подсказала я, — но можно и без отчества, просто по имени.

— Ну, уж нет, — запротестовал коммерческий директор. — Надо, чтобы все было по правилам. По правилам воспитания, — добавил он с улыбкой.

— Ну если так, — я тоже улыбнулась, — тогда, конечно…

— Что вам предложить? Чай или кофе?

— Кофе, если вас не затруднит.

— Ну что вы, какие же тут затруднения. Я сейчас…

Он исчез в глубине комнаты. Я услышала, как вскоре закипела вода в электрическом чайнике, потом — как хозяин стал насыпать кофейные зерна. Наконец, он снова появился передо мной, неся на подносе турку и чашку.

— Пожалуйста, — он поставил передо мной и то, и другое.

Я налила в чашку кофе и сделала глоток.

— О-о, — вырвался у меня возглас удивления, — а кофе варить вы умеете. Он получился очень вкусный.

— Спасибо за комплимент, — поблагодарил Чернохвостиков.

— Леонид Федорович, насколько мне известно, вы занимаете должность коммерческого директора компании «Щедрый Меркурий», — сказала я, допив кофе и поставив чашку на маленький столик.

— Занимал, — поправил меня Чернохвостиков. — Сейчас, с гибелью Ивана Борисовича, это — спорный вопрос.

— Ну, возможно, эта должность сохранится за вами. Ведь теперь компания перейдет к Веронике Константиновне, вдове Златопольского. Не так ли?

— Да, действительно, это так, — согласился Чернохвостиков.

— Ну вот, видите, не все так уж и плохо. Вероника Константиновна, насколько я успела заметить, женщина до мозга костей светская. Вряд ли ее заинтересует перспектива погрузиться в бизнес вообще, и в частности, занять должность коммерческого директора. Так что у вас есть все шансы сохранить за собой этот пост.

— Это еще как сказать, — пожал плечами коммерческий директор, — может быть и так, как вы говорите, а может быть — и совсем по-другому. Вдруг Вероника Константиновна планирует продать компанию. Еще один вариант — это тотальная смена кадров. Но вообще-то меня не пугают возможные пертурбации. Хотя, конечно, жаль. Естественно, без работы я не останусь. Однако каким будет мой новый работодатель? Вот в чем вопрос, — совсем по-гамлетовски сказал Чернохвостиков.

— Скажите, Леонид Федорович, а какие отношения у вас были с покойным Златопольским?

— Очень хорошие. Он отдавал должное моим способностям коммерческого директора, ценил меня, иными словами. Кроме того, между нами было полное взаимопонимание. Видите ли, главным для меня является деловой подход. Думаю, что именно он повлиял на формирование меня как знающего специалиста. Которого ценит руководитель, — добавил он.

— Значит ли это, что вы цените только то, что имеет лишь практическую пользу?

— Однозначно — да! — уверенно ответил Чернохвостиков. — Нет, я не против теории, не поймите меня превратно. Только прежде всего для меня дело, а уже потом какие-то абстракции типа неба, солнца и луны.

— Тогда я не совсем понимаю, что же привело вас сюда, на курорт? Ведь здесь и дела-то никакого нет. Во всяком случае того, к которому вы привыкли.

— А-а, вот вы о чем! — рассмеялся коммерческий директор. — Да, вы совершенно правы. Бизнесом заниматься здесь не с руки. Но Иван Борисович неоднократно рассказывал о горнолыжном спорте, причем так заразительно! Он ведь спортсмен с большим стажем. И я подумал: а почему бы и мне не приобщиться к горнолыжному спорту? Знаете, предприниматели не только занимаются бизнесом. Они ведут разнообразную, насыщенную жизнь. И не последнее место в этом занимает спорт.

— Хм… Ваше объяснение выдает в вас карьериста. Вы не находите? Я уловила в ваших словах намек на стремление приобщиться к миру успешных воротил бизнеса.

— Ну, так что же в этом плохого? Если человек заинтересован в построении карьеры, это как раз характеризует его как делового и целеустремленного.

— И что же, вы поняли, почему горнолыжный спорт так привлекал Златопольского?

— Вы знаете, должен признаться, что не очень. А точнее сказать, совсем не понял. Нет, я как новичок старательно выполнял все указания инструктора. Потом даже несколько раз спустился вниз по трассе. Однако никакого энтузиазма у меня это занятие не вызвало. — Чернохвостиков развел руками. — Совсем другое дело — дельтапланеризм. Вот это действительно то, что надо! — воскликнул он.

— Вообще-то вы не одиноки в своем равнодушии к горным лыжам, — заметила я. — Я обратила внимание, что и вдова Златопольского Вероника Константиновна не разделяет увлечения горнолыжным спортом. Рискну предположить, что ей вообще здесь не нравится.

— В общем-то да, — подтвердил Чернохвостиков.

Я решила сменить тему.

— А знаете, Леонид Федорович, когда мы беседовали с Вероникой Константиновной, она мне призналась, что Иван Борисович ей изменял. Она сказала правду? Или же это только ее беспочвенные домыслы?

— Как вам сказать, — коммерческий директор замялся. — Мое правило — никогда не лезть в чужие дела, особенно в дела супругов. И уж тем более, когда супруги — мой работодатель и его жена. Поэтому обсуждать чужую семейную жизнь не в моих привычках.

— Ладно, я вас поняла. Давайте поговорим о вчерашнем вечере. Мне сказали, что перед спуском Златопольский пил кофе. Кофе у вас получился очень вкусный. Вчера вечером вы его варили?

— Нет, вчера его варил Иван Борисович. У него тоже получается отменный напиток. Вы знаете, в приготовлении кофе ведь что важно?

— Да, что?

— Позитивный настрой и терпение. У Ивана Борисовича в избытке было и то, и другое. Иначе он бы не был успешным бизнесменом.

— А у вас самого?

— Что у меня? — переспросил коммерческий директор.

— Ну, у вас эти два качества присутствуют?

— Думаю, что да, присутствуют.

— Скажите, Леонид Федорович, а еще что-нибудь, кроме кофе, Златопольский пил за полдником?

— Да, вроде пил еще какой-то сок, не то яблочный, не то апельсиновый.

— А вы, Леонид Федорович, в курсе того, что не так давно на Златопольского покушались? — Безо всякого перехода я резко поменяла тему.

— Нет, совершенно не в курсе! — воскликнул коммерческий директор. — А от кого вы об этом узнали?

— От телохранителя Ивана Борисовича, — ответила я.

— Ах, Краснощеков, ну тогда все понятно, — с улыбкой произнес коммерческий директор.

— А что должно быть понятно?

— Что, если информация исходит от телохранителя, то грош ей цена, — пояснил он.

— Ну почему же? — сказала я. — Он произвел на меня впечатление достаточно разумного человека.

— Вот именно, что «произвел впечатление»! Он вообще-то мастер производить впечатление. Нет, его россказням верить никак нельзя. Да и как, скажите, можно верить на слово? Неужели вы, Татьяна Александровна, верите всем без разбора?

— Нет, конечно, — ответила я. — Я всегда проверяю. То есть сравниваю показания разных людей.

— Тогда что же получается? Мое слово против слова этого телохранителя?

— Не совсем так. Просто я еще не со всеми побеседовала, и пока рано делать выводы, кто сочиняет, а кто говорит правду. Стало быть, вы, Леонид Федорович, на все сто процентов уверены в том, что никакого покушения не было?

Коммерческий директор пожал плечами.

— Я думаю, что не было. С чего бы на него покушаться?

— Ну, ладно, оставим тему покушения. А вот что вы можете сказать по поводу убытков, которые несла компания?

— Да, они были. Причем за последнее время это вылилось в значительную сумму. Причина этих потерь опять же не ясна. Но намечалась финансовая проверка, и вот она-то должна была дать ответы на эти вопросы.

— А кто предложил провести эту проверку? Вы, Леонид Федорович?

Я посмотрела прямо в глаза Чернохвостикова.

— Да, я. А что тут такого?

— Да ничего, в сущности. Но теперь, после смерти Златопольского, вероятно, ее не будет?

— Не вижу смысла отменять аудит, — пожал плечами Чернохвостиков. — Ведь компания функционирует, стало быть, необходимо выяснить причины, по которым со счетов неизвестно куда исчезают деньги.

— Вы рассчитываете убедить Веронику Константиновну в том, что проверка нужна?

— Да, конечно. Когда компания перейдет в ее собственность, я собираюсь поговорить с ней. Я думаю, что с ее стороны не будет никаких препятствий.

— А с чьей же стороны они могут возникнуть? Не со стороны ли Варвары Златопольской?

— А при чем здесь… — начал коммерческий директор и неожиданно замолчал.

— По вашей паузе, Леонид Федорович, я поняла, что вы в курсе содержания завещания. О том, что Иван Борисович все состояние завещал своей супруге, то есть теперь уже вдове. А от кого вы получили эти сведения?

Чернохвостиков заметно растерялся и смутился. И это произошло, пожалуй, впервые за время нашего с ним разговора. Казалось, что коммерческий директор решает сейчас сложную задачу: как быть? Говорить все как есть, то есть правду, или же попробовать сочинить что-нибудь этакое.

После небольшой паузы, во время которой Чернохвостиков, несомненно, продумал линию поведения, он ответил:

— Вы, конечно же, понимаете, Татьяна Александровна, что это вопрос очень щепетильный. Я смог бы сейчас найти правдоподобное объяснение. Но всякие там выверты и уклонения от прямого ответа на прямой вопрос я считаю недостойным человека, который занимает такой ответственный пост в компании, как я. Поэтому выкладываю вам всю правду. О завещании мне рассказала Вероника Константиновна.

— А как так получилось, что она выложила вам сведения о завещании? Это ведь достаточно конфиденциальная информация.

— Да, конечно. Но мы как-то разговаривали с ней о принципах управления крупными компаниями, которые имеют место быть на Западе. О традициях, о том, что существует такое понятие, как преемственность в управлении.

— И Златопольская что же, заверила вас, что преемственность сохранится?

— Да, она так и сказала. Что бы ни случилось.

— Интересно. А когда состоялся этот разговор?

— Да вот как раз в то время, когда у Ивана Борисовича диагностировали инфаркт. Он тогда находился в больнице. Состояние его здоровья было неопределенным, поэтому…

— Неопределенным? — перебила я его. — А мне Вероника Константиновна сказала, что инфаркт не был обширным, что Златопольский довольно быстро восстановился.

— Все так и было, — заверил меня коммерческий директор. — Но вы же понимаете, что могло произойти и ухудшение. Слава богу, что все обошлось.

— Леонид Федорович, а что вы можете сказать о друге Златопольского — Виталии Александровиче Гречанинникове?

Чернохвостиков поморщился.

— Вижу, что он вам не по душе, — заметила я. — А точнее сказать, вызывает у вас антипатию.

— А как вы думаете? Если человек способствовал тому, что у шефа ухудшались отношения с женой, если он то и дело брал у Ивана Борисовича деньги, может ли он вызывать какое-то иное чувство?

— Так Гречанинников брал у Златопольского деньги, вы говорите? — с удивлением произнесла я.

— Да, брал. И, кстати, не один раз.

— Подождите, вы что же, присутствовали при этом?

— Видите ли, Татьяна Александровна, Гречанинников просил у шефа значительные суммы. Поэтому Златопольский не мог вынуть их из собственного кармана.

— А откуда в таком случае он их брал?

— Из кассы компании. А так как касса находится в ведении коммерческого директора, то Ивану Борисовичу пришлось поставить меня в известность.

— Но ведь вы рассказали только об одном случае, когда друг вашего шефа попросил у него деньги. А минутой раньше вы обмолвились о том, что таких случаев было несколько.

— Ну, я так предполагаю. Где один раз, там и несколько. Не думаю, что Гречанинников ограничился одним разом. У него вечно были какие-то проблемы с бизнесом. Кроме того, он не всегда вовремя платил налоги.

— Но, наверное, Гречанинников возвращал суммы, взятые в долг. Если, как вы утверждаете, они были значительные.

— Возможно, что и возвращал. Но те деньги, которые были взяты из кассы, до сих пор не возвращены.

— А второе ваше обвинение в адрес Гречанинникова? Ну, в том, что он способствовал ухудшению отношений Златопольского со своей женой?

— Видите ли, Гречанинников любит водить шумные компании. И появляется в них он не один, а с молодыми девушками. Иван Борисович частенько участвовал в этих дружеских вечеринках. Понимаете, о чем я говорю?

— Вы говорите о том, что Гречанинников играл роль сводника, — пожала я плечами, — чего уж тут не понять. И вы, Леонид Федорович, что же, тоже присутствовали на этих, как вы их назвали, дружеских вечеринках?

— Мне, Татьяна Александровна, совсем не обязательно было находиться именно там. Просто в силу специфики своей должности я был в курсе дел, которыми занимался Иван Борисович. В том числе и его досуга.

В это время у меня зазвонил сотовый.

— Алло, — сказала я.

— Капитан Кагыльдинов. Татьяна Александровна, я сейчас нахожусь на территории базы отдыха вместе с врачом. Мы приехали забрать тело Златопольского. Вы сможете сюда подойти?

— Так я уже здесь, Николай Исмаилович. Сейчас я к вам выйду.

— Хорошо, жду, — кратко ответил Кагыльдинов.

— Леонид Федорович, — обратилась я к коммерческому директору, — к сожалению, сейчас я должна идти.

— Понимаю, — ответил он. — Если у вас будут ко мне еще вопросы, прошу.

В холле гостевого домика я увидела смуглого мужчину средних лет. Одет он был в форму полицейского. Я подошла к нему.

— Кагыльдинов Николай Исмаилович, — сказал он.

— А я — Иванова Татьяна Александровна. Вы сказали, что с вами приехал врач. Где же он?

— Он дожидается меня в машине, — ответил Кагыльдинов. — По телефону я вам сказал, что нужно согласие родственников на вскрытие, потому что уголовное дело не возбуждено. Так что… с кем из них я могу поговорить?

— Да, конечно. Здесь находятся вдова и дочь Златопольского. Сейчас я позову кого-нибудь из них.

Я снова поднялась на второй этаж и постучала в комнату Варвары. На мой стук вышла девушка и вопросительно посмотрела на меня.

— Что-то случилось, Татьяна Александровна?

— Варвара, приехал полицейский, а с ним — врач. Они собираются забрать тело Ивана Борисовича на вскрытие. Но требуется согласие родных.

— Идемте, Татьяна, — сказала девушка.

Мы спустились на первый этаж.

— Здравствуйте, Николай Исмаилович, — поздоровалась Варвара.

— Здравствуйте, — ответил капитан. — Частный детектив, — он кивнул в мою сторону, — сказала, что вы настаиваете на выяснении всех обстоятельств гибели вашего отца.

— Да, — твердо ответила Варвара.

— Тогда нужно ваше согласие на произведение вскрытия тела и проведение необходимых анализов.

— Я готова дать его. Что нужно подписать?

Кагыльдинов достал папку и вынул из нее какой-то документ.

— Распишитесь здесь, — сказал он.

Когда формальности были соблюдены, полицейский спросил, где находится тело Златопольского.

— Идемте со мной, — сказала Варвара, — я покажу.

Мы вышли из помещения. Вечер уже вступил в свои права. Солнце еще только садилось, но кое-где на небосклоне уже сияли звезды. Остроконечные вершины гор рельефно виднелись на фоне темного неба.

Мы подошли к полицейской машине. Судебный медик все еще находился в ней.

«Вечерело. Солнце уже село, на восточной части небосклона выступили звезды. Снежные вершины гор резко вырисовывались в темнеющем небе».

Увидев меня, Варвару и Кагыльдинова, он открыл дверцу и вышел наружу. Врач был маленького роста и худой, как щепка.

— Долго же вы, — заметил он, взглянув на Кагыльдинова. Меня он словно и не заметил. — Одного не пойму, зачем мы снова сюда приехали? Я ведь уже произвел осмотр тела. Что нового могло появиться за сутки?

— И все же я прошу вас осмотреть отца еще раз, — твердо сказала Варвара.

Врач пожал плечами, но ничего не ответил. Варвара открыла дверь в рефрижератор, и мы вошли туда. Варвара зажгла свет.

— О-о, — с удивлением произнес врач, — тут даже и свет есть?

— Ну а как вы думаете? — спросила его Варвара. — Здесь находились продукты. Неужели их в темноте доставать?

— Так мне что, еще раз осматривать тело? — задал вопрос врач Кагыльдинову. Вероятно, он решил проигнорировать просьбу Варвары.

— На ваше усмотрение, — ответил капитан. — Можете осмотреть здесь, а можете увезти.

— Ладно, — согласился медик, — осмотрю еще раз, раз уж приехал.

Он подошел к телу Златопольского и отложил в сторону покрывавшую его материю. Потом он неторопливо осмотрел тело, останавливаясь на местах переломов.

— Все, как и в первый раз, ничего нового. Множественные ушибы и перелом основания черепа. Следов борьбы нет… Ну-ка, а это что такое? — сказал он с некоторым удивлением.

Я проследила за его движением и увидела, что он осматривает глаза погибшего, оттянув веки. Поскольку врач продолжал молчать, я спросила:

— Должно быть, вы сейчас заметили что-то, на что при первом осмотре не обратили внимания?

— А вы кто? — спросил врач, бросив на меня косой взгляд.

— Татьяна Александровна — частный детектив, — ответила Варвара. — Я наняла ее расследовать обстоятельства гибели отца.

— Понятно, — более мягким тоном проговорил врач. — Здесь вот в чем дело. Если бы у погибшего были бы расширены зрачки, тогда все было бы вполне объяснимо. Потому что в темноте они всегда расширены. Ведь он погиб глубокой ночью?

— Да, именно так, — ответила я.

— Вот. А у него зрачки сужены. Такое впечатление, как будто кто-то светил ему в глаза.

— Но… кто мог светить папе в глаза? — растерянно спросила Варвара.

Врач развел руками.

— Этот вопрос не ко мне. Я только констатирую факты. Отмечаю, что видел при осмотре.

— Доктор, — обратилась я к нему, — может быть, вы заметили еще что-то?

— На данный момент ничего сказать не могу. Как я уже говорил, он погиб от травм, несовместимых с жизнью. Возможно, при вскрытии обнаружится что-то еще.

— Позвоните мне, пожалуйста, как только будут результаты, — попросила я его, — вот моя визитка.

— Ладно, позвоню, — пообещал врач.

Вдвоем с Кагыльдиновым они, положив тело Златопольского на носилки, транспортировали его в машину и уехали. Мы остались вдвоем с Варварой.

— Варвара, а Виталий Александрович сейчас дома? — спросила я девушку. — Мне надо задать ему еще некоторые вопросы.

— Был дома, — ответила она.

— Тогда пойдемте в дом и проверим, — предложила я.

Я поднялась на второй этаж и увидела Гречанинникова, который выходил из своей комнаты.

— Виталий Александрович, — окликнула я его.

— А-а, Татьяна, — сказал он, — вы ко мне?

— Если не возражаете, я хотела бы задать вам несколько вопросов, — ответила я.

— Какие же могут быть возражения, конечно, идемте в мою комнату.

— Из окна я видел полицейскую машину, — сказал Гречанинников, когда мы начали разговор.

— Да, приехали полицейский и врач, чтобы забрать тело и произвести вскрытие, — пояснила я.

— А у вас, Татьяна, возникли какие-нибудь предположения относительно случившегося?

— Предположения есть, но они нуждаются в подкреплении фактами. Пока я только набираю нужную информацию и уточняю некоторые моменты. Виталий Александрович, проясните ситуацию по поводу того, что вы выступали инициатором знакомства Ивана Борисовича с девушками. В результате вы ни много ни мало разрушали его семью.

На лице Гречанинникова выступило неподдельное изумление.

— Боже мой! — воскликнул он. — Татьяна, и кто же вам сообщил такое?

— Какое это имеет значение, Виталий Александрович? Просто ответьте на мой вопрос.

— Хорошо, отвечу. Все было совсем не так.

— Вот как? А как же все было?

— Мы действительно часто встречались с Иваном в ресторанах за дружеской беседой. Нужно же было иногда и снимать накопившееся напряжение. Но я никогда не поставлял Ивану девушек. Мой друг был красивым, видным мужчиной. И проблем в том, чтобы познакомиться с женщинами, у него просто не возникало.

— Ладно. Тогда скажите, вы брали взаймы деньги у Златопольского? Довольно внушительную сумму.

— Откуда… откуда у вас такие сведения? — пробормотал он вдруг изменившимся голосом. — Кажется, я догадываюсь, откуда. Вам об этом рассказала Вероника. Хотя нет. Вряд ли Иван рассказал ей об этом. Тогда Чернохвостиков, верно? Он жук еще тот.

Я выразительно посмотрела на него и ничего не сказала.

— Да, я занял у Ивана деньги, — наконец произнес Гречанинников, поняв, что меня не интересуют его гадания на кофейной гуще относительно моего осведомителя.

— А вы отдали ему долг?

— Нет, — признался Гречанинников. — Не успел. Понимаете, эти деньги мне нужны были позарез. Взять кредит я не мог: уж очень высоки проценты. И потом, я уже и так набрал кредитов выше некуда. Так что мне просто его не дали бы. Вот я и решил занять у Ивана. Иначе я бы не смог заплатить налоги и пенни по ним. Но я сказал, что верну все до копейки. Теперь кому их возвращать?

— Как кому? — удивилась я. — Естественно, вдове, Веронике Константиновне. Ведь она же вступает в права наследования компанией.

— Да, вы правы, конечно.

— Собственно, Виталий Александрович, это все, что я хотела у вас уточнить. А теперь я пойду. До свидания. — Я пошла к себе в номер. По пути я зашла в ресторан и взяла с собой йогурт и пару круассанов. Они и составили мой поздний ужин.

Подкрепившись на сон грядущий, я забралась под одеяло. «Теперь — спать», — сказала я себе. Но сон не шел. Ну, что же. Значит, надо привести в порядок свои мысли относительно всего того, что я сегодня услышала от своих собеседников.

Один из главных вопросов, на который предстояло ответить, был следующим: кто из находившихся рядом с владельцем торговой компании «Щедрый Меркурий» Иваном Златопольским людей был заинтересован в его смерти? Ответ напрашивался сам собой — этим человеком была Вероника Константиновна, вдова погибшего. Ей было известно о намерении мужа изменить завещание. Тогда она потеряла бы половину состояния. Потому что второй половиной стала бы распоряжаться Варвара. Или даже не половину, а больше. Ведь Златопольский планировал учредить благотворительный фонд, стало быть, часть денег предназначалась на его нужды. Скорее всего, Вероника Константиновна не пожелала смириться с таким положением вещей. Вероятно, для нее это было очень важным: безраздельно владеть всем состоянием. Настолько важным, что она смогла убить мужа, чтобы помешать тому привести в исполнение его план.

Ну и, конечно же, нельзя сбрасывать со счета и еще одно обстоятельство: постоянные измены Златопольского. Это еще один аргумент в пользу того, что Вероника Константиновна ненавидела своего супруга и желала его смерти. В самом деле, какая женщина могла бы безропотно терпеть все это? Особенно такая рафинированная, как Златопольская. Стало быть, в ее случае было задействовано сразу несколько причин убрать супруга: и поруганная женская гордость, и элементарная ревность (не важно, что чувства к мужу прошли), ну, и, конечно же, материальная выгода. Вот поэтому Вероника Константиновна является первой претенденткой на звание подозреваемого.

Идем дальше. Кто следующий? Кто еще мог быть заинтересован в смерти Златопольского? Ну, тут такого однозначного ответа нет. По крайней мере, несколько человек могут претендовать на эту роль. В частности, это давний друг Златопольского Виталий Александрович Гречанинников. У него тоже есть мотив. В принципе, такой же, как и у Вероники Константиновны, — финансы. Конечно, та сумма, которую Гречанинников занял у Ивана Борисовича, не сравнима с потерей, которую понесла бы Златопольская в случае изменения завещания. Но как знать, возможно, что для Гречанинникова она имела важное значение. И вообще, кто сказал, что Гречанинников занимал деньги у Златопольского только один раз? Может быть, и не один раз. И суммы могли быть весьма значительными. Так что следующим в списке после Златопольской я бы поставила Гречанинникова.

Еще нельзя сбрасывать со счета заказчика покушения на Ивана Борисовича. Того самого покушения, которое, по словам его телохранителя Вячеслава, имело место быть, а по словам коммерческого директора компании Чернохвостикова — его не было. Предположим, что Краснощеков не соврал и покушение действительно было. Предположим также, что заказчик покушения тоже оказался здесь, на курорте, рядом со Златопольским. Предположим, что… Все, хватит предположений. Нечего фантазировать, надо оперировать фактами.

Теперь пройдемся по остальному окружению Златопольского. Кто еще остался неохваченным? Дочь Варвара, секретарь-телохранитель Вячеслав, коммерческий директор Леонид Чернохвостиков. Начнем с Варвары. Она явно не годится на роль убийцы. Из беседы с ней мне стало ясно, что отношения у нее с отцом были доверительные и теплые. Это подтвердил и Гречанинников. И потом, Варвара ведь знала, что отец планировал составить завещание на нее, но не успел. В силе осталось первое завещание — на Веронику Константиновну. Поэтому подозревать Варвару совершенно нелепо.

Вячеславу Краснощекову тоже как-то не с руки убивать своего шефа. Ведь он остался без работы. Другое дело, если он действовал как исполнитель заказного убийства… Но это еще надо доказать. Остался коммерческий директор Леонид Гречанинников. Если верить его словам, то у них со Златопольским был полный консенсус, как теперь модно говорить. Единодушие было в том числе и по планировавшемуся проведению проверки финансового состояния компании. Какой смысл было тогда убивать Златопольского? Только в том случае, если Чернохвостиков знал, куда уплывают деньги, и не хотел, чтобы этот факт всплыл на поверхность. Но опять же, в этом случае вряд ли он стал бы предлагать шефу проводить аудит. Или стал бы? Это предположение тоже требует доказательств.

А если честно, то из всего окружения владельца «Щедрого Меркурия» именно Чернохвостиков произвел на меня негативное впечатление. Какой-то он скользкий тип. Хотя и очень часто улыбается. Но, как говорится, мягко стелет, да жестко спать.

А вообще-то справедливости ради следует признать, что все мои предположения по-настоящему не подкреплены. Да, пока нет результатов вскрытия, говорить что-либо определенное нельзя. Поэтому следует подождать до завтра. Да, скорее всего, вскрытие и поставит все на свои места. Вскрытие и проведение анализов на предмет обнаружения в организме Ивана Златопольского сильнодействующего вещества, а попросту говоря — яда. И тогда вновь на повестку дня встает вопрос: куда его могли подмешать и кто? Вероятнее всего, в напитки. Ведь не в салаты же и морепродукты. Но Варвара утверждает, что ее отец пил только кофе и варил, и разливал его по чашкам тоже он. Правда, Гречанинников и Чернохвостиков сказали, что, возможно, Иван Борисович пил еще и сок. В общем, думаю, что мне следует еще раз опросить и Варвару, и друга Златопольского, и его коммерческого директора на предмет напитков. Может быть, кроме кофе и сока, было еще что-то?

Ладно, предположим, что никто не подсыпал и не подмешивал яд в напитки Златопольскому. Тогда что же могло произойти еще? Помнится, что Варвара говорила, что отца мог кто-нибудь позвать на помощь там, у обрыва. И Иван Борисович как человек отзывчивый не смог проигнорировать этот призыв. Но зачем же он снял лыжи и поволок их за собой? В крайнем случае, он мог бы положить их себе на плечо и так нести. Опять же, по словам Варвары, так делают все горнолыжники. И потом, Златопольский гораздо быстрее бы оказался у обрыва, если бы он был на лыжах. Хорошо, возможно, он не решился бы спуститься: все-таки время позднее. Тогда логичнее всего было бы оставить лыжи там, наверху. В любой момент можно было бы за ними вернуться.

Наконец, если бы Златопольский решился бы на самоубийство, то лыжи-то зачем ему тащить за собой? Мне показалось, что если я отвечу на этот вопрос, то распутаю этот клубок. Пока же на ум не пришло ничего путного, кроме одного. Причина того, что Иван Борисович взял лыжи с собой, одна: возвращаться на то место, откуда он сошел с трассы, он не планировал. Значит… Значит, он считал, что идет по направлению к базе отдыха. Как же он мог ошибиться до такой степени? Нет, как ни крути, а следует признать, что в его сознании произошли определенные изменения. Под влиянием чего они могли произойти? Опять же, под действием наркотического или психотропного препарата.

В общем, пока ясно только одно: без результатов вскрытия я буду только топтаться на одном месте и изводить себя пустыми предположениями. Поэтому, Таня Иванова, засыпай-ка ты поскорее. Утро вечера мудренее. Я повернулась на бок и уснула.

Глава 3

Утром меня разбудил звонок телефона. Просыпаться категорически не хотелось. «Кто это еще в такую рань»? — подумала я. Потом я начала вспоминать, куда я положила телефон. Вроде бы трезвонил он совсем неподалеку. Нет, все-таки следует взять за правило класть телефон рядом. Мало ли когда он зазвонит? Теперь вот мне, полусонной, придется его искать. Причем неизвестно где.

Телефон, к счастью, быстро отыскался. Естественно, в сумке.

— Алло, — сонным голосом произнесла я.

— Это Татьяна Александровна? — спросил мужской голос.

— Да, это я.

— Я — патологоанатом. Вчера я забирал тело Златопольского на вскрытие, — сказал мужчина.

— А, это вы! — обрадованно воскликнула я. — Так вы уже произвели вскрытие?

— Произвел, — ответил врач.

— Можете сообщить мне результаты?

— Так я и звоню вам с этой целью. В общем, по поводу причины смерти я ничего нового сообщить не могу. Это, как я и сказал в самом начале, множественные переломы, в частности, а главное — перелом основания черепа. Но вот проведя анализ крови, я нашел кое-что интересное.

— Да? И что же это?

— В крови у погибшего я обнаружил лекарство, которое очень сильно понижает артериальное давление. Вы случайно не знаете, погибший что, страдал от гипертонии? Хотя нет, такого просто не может быть. Ведь тогда бы он не смог заниматься горнолыжным спортом. Да что там спорт! Он бы вообще не смог находиться на большой высоте. Это — однозначно. Да, это-то вот и странно.

— Значит, лекарство от повышенного давления, — сказала я. — А если у человека нет повышенного давления, ну, оно или нормальное, или же даже несколько понижено. Тогда что произойдет?

— Простите, не понял вас, — сказал врач.

— Я хотела спросить, что произойдет, если при пониженном или нормальном давлении принять это лекарство, которое вы обнаружили у Златопольского?

— Ну, при пониженном давлении оно понизится еще больше.

— И тогда… Что тогда произойдет с человеком?

— Может сильно заболеть голова, возникнет тошнота, обморок, потеря сознания. При нормальном давлении произойдет примерно то же самое, только в более мягкой форме. Может быть, к обмороку это и не приведет.

— А что, в крови Златопольского этого лекарства было много?

— Да уж достаточно. Ведь прошло уже более суток.

— Скажите, а выпускается это лекарство в какой форме? Капли, таблетки, что?

— И то и другое.

— Вот как. Ну что же. Большое вам спасибо. Эта информация для меня многое проясняет. Всего вам доброго.

— До свидания.

Действительно, теперь стало понятным поведение Златопольского там, на трассе. Ведь у него давление было скорее пониженное, чем повышенное. Вполне мог произойти обморок. В любом случае он уже не мог продолжать спуск. Он решил пойти пешком, поэтому и снял лыжи. Видимо, у него уже не осталось сил, чтобы нести их на плече. Поэтому он и потащил их за собой. Что же было дальше? Златопольский думал, что он сумеет пройти путь до базы отдыха. Но, вероятнее всего, он сбился с пути — сознание ведь уже было затуманено — и направился к обрыву. А вдруг он направился к обрыву потому, что увидел свет? Ведь сказал же патологоанатом, когда осматривал тело здесь, что у Ивана Борисовича зрачки были сужены, как будто бы кто-то светил ему в глаза? Значит, что же получается? Убийца подлил ему какой-то гипотензивный, то есть понижающий давление, препарат, а потом заманил его к обрыву? Скорее всего, так. Теперь надо разобраться с тем, что же все-таки пил перед выходом Златопольский.

Я пошла в душ, оделась, причесалась и спустилась в ресторан. Я заказала картофельные дольки с паприкой и помидоры-черри, фаршированные укропом и чесноком. На десерт я выбрала ореховую булочку.

Покончив с завтраком, я вышла из гостиницы, и вновь, как и в начале своего приезда сюда, была поражена незабываемой картиной восхода солнца в горах. Вершины гор были озарены нежным золотистым светом, а внизу, в долинах, было еще сумрачно.

Дойдя до базы, я вошла в дом и поднялась на второй этаж. Спустя несколько минут я уже была около двери комнаты Варвары. Она открыла дверь почти сразу же после моего стука.

— Татьяна! Доброе утро! У вас есть какие-то новости?

— Да, только что мне звонил патологоанатом, который производил вскрытие и делал анализ крови. Он обнаружил у вашего отца следы лекарства, которое обладает способностью резко понижать давление. А вы ведь говорили, что Иван Борисович как раз страдал от пониженного давления.

— Да, у него, как правило, давление было пониженным. Поэтому он пил кофе, и по нескольку раз в день.

— А сердечные препараты он принимал?

— Да, конечно, принимал. Те, что назначали ему врачи. Только я не помню, как они называются. Но как же это могло произойти? Как папа мог принять такое лекарство? — растерянно спросила девушка.

— Давайте снова вернемся к вопросу о том, что пил ваш отец перед спуском с горы. Итак, он пил кофе. Причем варил его сам. Сам принес в столовую и разлил всем желающим по чашкам. И себе в том числе. Свою чашку он никуда не отставлял, выпил все сразу и только после этого поставил ее на стол. Верно?

— Да, верно, все именно так и было. А вы, Татьяна, хотите сказать, что это лекарство было подмешано в кофе?

— Ну, если все происходило в точности так, как я только что описала, значит, препарат был подмешан не в кофе, а в какой-то другой напиток. Что еще пил Иван Борисович? Кроме кофе.

— Еще он пил сок.

— Сок он пил после кофе или до него?

— Сначала отец выпил сок. Вернее, он выпил его после того, как съел салаты.

— А где находился сок?

— На столе стоял, в столовой, где мы перекусывали.

— Сок находился в пакете? Кстати, что это был за сок?

— Апельсиновый сок. Да, он был в пакете.

— Пакет был закрытый или его уже открывали?

— Пакет был закрыт. Никто его до полдника не вскрывал.

— Это точно, Варвара?

— Точно. Я хорошо это помню, потому что сама его покупала. Тут недалеко есть небольшая торговая точка. Вот там я и купила.

— Стало быть, пакет с соком стоял на столе нераскрытый…

— Да, а когда все сели за стол, то отец его открыл.

— Понятно. Значит, и в сок ничего нельзя было подмешать.

— Нельзя, — согласилась со мной Варвара. — Мы же все сидели за столом.

— Потом Иван Борисович отправился варить кофе.

— Да, сварил, принес, выпил и стал одеваться.

— Значит, что же получается? Уже после кофе ваш отец ничего не пил?

— Вроде бы нет, ничего. Стойте, я сейчас.

Она вышла из комнаты, а минут через пять вернулась, но не одна, а с Василисой.

— Это моя подруга Василиса, — представила она мне девушку. — Вася тоже сидела с нами за столом, потому она могла заметить что-то еще.

— Скажите, Василиса, что вчера за полдником пил Иван Борисович? Кроме кофе и апельсинового сока?

— Видите ли, как было дело. Мы уже пополдничали, выпили кофе, и мне вдруг захотелось кока-колы. Я спросила у Вячеслава, есть ли кола. Он ответил, что должна быть. Тогда я пошла на кухню, открыла холодильник, и да, действительно, там стояло несколько банок.

— Подождите, разве кока-кола бывает в банках? Она ведь продается в пластиковых бутылках.

— Нет, не только в бутылках. Она бывает еще и в банках, наподобие тех, в которые наливают пиво.

— Понятно. Хорошо, продолжайте.

— Ну и вот. Я достала себе банку, открыла ее, начала пить и уже возвращалась к себе в комнату, когда в холле встретила Ивана Борисовича. Он увидел у меня в руках банку с колой, что я ее пью, и спросил, есть ли еще. Я ответила, что да, есть в холодильнике. Потом он поинтересовался, что, кола действительно освежает или это только реклама. Я ответила, что на меня действует еще и тонизирующе. Тогда он попросил меня достать из холодильника банку для него и оставить на кухне, а он потом ее заберет. Я вернулась, достала еще одну банку и оставила ее на столе. Ну а потом пошла к себе.

— Скажите, а на кухне в это время кто-нибудь был?

— Да нет, вроде бы никого не было, — несколько неуверенно ответила Василиса.

— А поблизости тоже никого не было?

— Я никого не заметила.

— Хорошо, а потом вы видели, что Иван Борисович пьет колу?

— Нет, я же поднялась к себе.

— А вы, Варвара, видели, как ваш отец открывает и пьет колу?

— Нет, конечно. Я ведь вышла из столовой гораздо раньше и ушла к себе.

— Ладно, допустим, Иван Борисович выпил колу. Куда делась пустая банка?

— Ну, он выбросил ее в мусорное ведро, скорее всего, — ответила Варвара.

— А где оно у вас находится?

— Пойдемте на кухню, я покажу, — сказала девушка.

На кухне Варвара открыла тумбочку под раковиной и кивнула головой на стоявшее под ней пластиковое ведро.

— Вот оно.

Я наклонилась и увидела, что ведро только наполовину заполнено мусором. Там были смятые упаковки, коробки из-под кофе, обертки от конфет и шоколадок.

— Но здесь нет никакой банки, — сказала я.

— Да, действительно, — почти в один голос произнесли Варвара и ее подруга, наклонившись над ведром.

— Скажите, Василиса, а где же ваша банка из-под колы?

Она смутилась.

— Она… у меня в комнате. Можете посмотреть. Просто я допила напиток уже у себя в комнате, и мне не хотелось снова спускаться. Я решила, что захвачу ее, когда снова соберусь вниз.

— Ясно. Скажите, а убирать мусор — чья обязанность?

— Ну, к нам сюда приходит горничная. Она убирает комнаты, а под конец уборки выносит мусор.

— И когда она приходит сюда?

— Обычно, когда заканчивается завтрак, после десяти часов утра.

— Но мусор не вынесен, — заметила я.

— Просто его не очень много, — ответила Варвара. — Если ведро заполнено наполовину, то горничная забирает его на следующий день.

В этот момент на кухню вошла молодая русоволосая девушка с толстой косой. Она приветливо улыбнулась и поздоровалась с нами.

— Это Наташа — наша горничная, — сказала Варвара.

— Варвара Ивановна, — обратилась Наташа к Варваре, — я пришла убираться. Уже можно?

— Да, пожалуйста.

— Скажите, Наташа, — сказала я, — вчера вы мусор выносили?

— Я… нет, — растерялась горничная, — да там мало его было, — оправдываясь, стала объяснять она. — Я хотела выбросить с утра сегодня. Ой, извините, пожалуйста.

— Ничего страшного, — успокоила ее Варвара, — там был только сухой мусор. Вы вот что скажите: вчера, когда вы обнаружили, что мусора мало, вы видели там банку из-под кока-колы?

— Нет, там никакой банки не было. Точно, не было, — уверенно произнесла Наташа.

— В общем, понятно, — сказала я.

Мы с Варварой и Василисой покинули кухню и вышли в холл.

— Варвара, — обратилась я к девушке, — а кто сейчас из вашей компании находится здесь?

Варвара остановилась.

— Значит, так, мама вместе с Леонидом Федоровичем отправились гулять. Она сказала, что лучшее лекарство от стресса — это пешие прогулки.

— Чернохвостиков сам вызвался ее сопровождать? — спросила я.

— Да, — ответила девушка.

Я заметила, что при этих словах Василиса как-то сжалась и опустила голову.

— А Виталий Александрович?

— Его нет здесь. Я видела, как он выходил.

— Получается, что дома остались вы с Василисой?

— Да, и еще Вячеслав.

Как раз в это время с лестницы второго этажа стал спускаться Вячеслав Краснощеков с большой спортивной сумкой в руке. Одет он был по-дорожному.

— Здравствуйте, — поздоровался он со всеми нами. — Варвара Ивановна, — обратился он к девушке, — я сейчас уезжаю. Вероника Константиновна сказала, что мне здесь больше делать нечего.

— Уезжаете, — огорченно произнесла Варвара, — ну что же. Доброго вам пути. Да, подождите. Мама заплатила вам?

— Вероника Константиновна заплатила мне до того дня, как погиб Иван Борисович. Сказала, что вчерашний день ее не касается.

— Как это не касается! — воскликнула Варвара. — Этого еще только не хватало! Мама просто переходит все границы. Подождите меня.

Она стремительно поднялась по лестнице и скрылась в своей комнате. Почти тут же она вернулась к нам и протянула Вячеславу пачку денег.

— Вот, возьмите. Здесь и на обратный проезд.

— Спасибо вам большое, Варвара Ивановна, — сказал бывший телохранитель Златопольского и взял у Варвары деньги.

Он дошел до входной двери, открыл ее и сказал всем нам:

— Прощайте!

Девушки поднялись наверх. А я, постояв пару минут в холле, тоже вышла из дома. Подумав о том, что мне делать дальше, я решила разыскать Веронику Константиновну. Возможно, она уже избавилась от стресса путем прогулки и теперь готова к новому разговору. А расспросить я ее захотела о таинственно исчезнувшей банке из-под кока-колы. Может быть, она видела, что ее супруг пил этот напиток.

Я вышла с территории базы отдыха и остановилась. Куда мне пойти, чтобы встретить Златопольскую? По направлению к горнолыжной трассе идти бесполезно. Что там забыла Вероника Константиновна? Значит, искать ее надо на пешеходных трассах. Их было несколько, и я никак не могла решить, по какой из них мне пойти. В конце концов я решила довериться своей интуиции, которая меня еще ни разу не подводила, и пошла по направлению к обрыву, с которого сорвался Златопольский.

Я шла по направлению к роковым скалам и размышляла о новом повороте в расследовании убийства владельца торговой компании. Банка из-под кока-колы. В нее вполне могли подлить препарат, понижающий давление. А кто мог это сделать? Да хоть та же Василиса! И ведь ее слова насчет того, что Златопольский попросил ее вынуть из холодильника банку и для него, никто не может ни подтвердить, ни опровергнуть. Ведь их разговор происходил один на один, без свидетелей. А был ли вообще этот разговор? Может быть, Василиса все это придумала? Но зачем? И если это — выдумка, то, получается, что, кроме сока и кофе, Златопольский больше ничего не пил. А в эти напитки ничего подлить было невозможно, так как все были друг у друга на виду. Но ведь запредельная доза сильнодействующего лекарства по-другому никак не могла попасть в организм Златопольского, кроме как через какой-то из напитков.

За своими размышлениями я не сразу заметила Веронику Константиновну и ее спутника. Они направлялись от скал, как раз мне навстречу. Я обратила внимание на роскошную шубу Златопольской из меха белого соболя. Коммерческий директор был одет гораздо скромнее, в темно-коричневую дубленку. «Хорошо, что я их встретила, — подумала я, — можно будет и Чернохвостикову задать интересующий меня вопрос… Так, а почему они избрали такой маршрут для своей прогулки? Ведь они возвращаются с того самого места, откуда сорвался в пропасть Златопольский! Странно».

А между тем Вероника Константиновна и коммерческий директор только что миновали это злополучное место. Причем они зачем-то остановились, и я увидела, что Чернохвостиков махнул рукой в сторону скал, а потом чуть отступил в сторону.

Буквально в то же мгновение я почувствовала, как наверху что-то движется. Я подняла голову вверх и увидела, как со скалы, под которой сейчас находились Златопольская и Чернохвостиков, сорвался и катится вниз приличных размеров камень. К счастью, это заметил и коммерческий директор. Потому что он схватил за руку Веронику Константиновну и бросился бежать в сторону, потащив ее за собой.

Я тоже побежала к ним. В это время камень завершил свое падение буквально в нескольких метрах от Златопольской и ее спутника. «Уф! — выдохнула я. — Кажется, пронесло»!

Через несколько минут я уже была рядом с ними.

— Слава богу! С вами ничего не случилось!

— А, Татьяна… Александровна! Как вы здесь оказались? — через паузу спросил Чернохвостиков.

Он немного задыхался. Оно и понятно. Еще бы! Во-первых, быстрый бег, во-вторых, явная угроза жизни.

— Камень летел прямо на нас, — немного придя в себя, прокомментировал случившееся коммерческий директор.

— Ах, — слабым голосом произнесла Златопольская, — я была на волосок от смерти…

— Не только вы, Вероника Константиновна, — возразила я, — Леонид Федорович — тоже. Кстати, он — ваш спаситель. Если бы он вовремя не сориентировался, в какую сторону надо было бежать, то…

— Ах, не продолжайте, прошу вас. Мне… мне так плохо. Голова…

Она закрыла глаза.

— Сейчас, Вероника Константиновна, сейчас, — проговорил Чернохвостиков.

Он подхватил собиравшуюся свалиться в обморок вдову. Я помогла ему, подхватив Златопольскую с другой стороны. Вдвоем мы усадили ее на снег. Посидев минут пять, вдова приоткрыла веки.

— Ах, какой ужас! — начала она плаксивым голосом. — Это какое-то наваждение! Что происходит? Сначала погиб Иван, а теперь что же, пришел мой черед? Это все проклятые горы! Черт знает, что здесь происходит!

Вдова стукнула по снегу, но, наверное, под ним было что-то твердое, потому что Златопольская вскрикнула и затрясла рукой. Потом у нее началась истерика.

— Вероника Константиновна, — принялся успокаивать ее Чернохвостиков, — успокойтесь, пожалуйста, все страшное уже позади.

— Позади? — Златопольская подняла на него заплаканное лицо. — Вы в этом уверены?

— Конечно, — бодрым тоном произнес коммерческий директор.

— А я вот — нет! — отрезала вдова. — В безопасности я буду только дома.

— Вероника Константиновна, — вмешалась я в их диалог, — мне надо подняться наверх, осмотреть вершину, с которой сорвался камень. Вы можете идти?

Вдова перестала плакать.

— А зачем вам это надо? — уже обычным голосом спросила она.

— Я считаю, что это не могло быть простым совпадением, Вероника Константиновна. Я также считаю, что это все не является наваждением и происками черта. Природа случившегося имеет вполне материальную основу. И объяснение. Вот я и хочу взглянуть на место, откуда упал этот камень. Возможно, что там остались следы… Да, а скажите, Леонид Федорович, — теперь я обратилась к коммерческому директору, — а зачем вы с Вероникой Константиновной остановились именно в этом месте, где погиб Иван Борисович?

— Я как раз объяснял Веронике Константиновне, как, предположительно, могли развиваться события той роковой ночью. Сказал, что если Иван Борисович подъехал к пропасти слишком близко…

— Он не мог подъехать к обрыву, — перебила я его, — ваш шеф снял лыжи гораздо раньше и тащил их за собой.

— Откуда у вас… такие сведения? — растерянным голосом спросил коммерческий директор.

— Я прошла весь путь, который проделал Златопольский, прежде чем он сорвался в пропасть.

— Вот как, — пробормотал Чернохвостиков и замолчал.

— А мне Леонид, — вдруг вступила в разговор Златопольская, — сказал, что Иван уже не смог бы затормозить, если бы оказался слишком близко к обрыву. И когда Леонид указал, откуда примерно свалился Иван, как раз тогда на нас свалился этот ужасный камень! Нет, я все-таки считаю, что меня хотели убить!

Вдова возвысила голос, очевидно, вновь намереваясь залиться слезами.

— Вероника Константиновна, — начала я, уже теряя терпение, — вы же здесь были не одна, с вами находился Леонид Федорович. Возможно, что убить хотели как раз его, а не вас.

— Да? — удивилась вдова.

Очевидно, что такое умозаключение никак не укладывалось в ее голове. Все правильно, люди, подобные Златопольской, считают себя центром Вселенной и совершенно не обращают внимания на то, что существуют и другие.

Я пожала плечами:

— Я считаю, что вы, Вероника Константиновна, должны быть благодарны Леониду Федоровичу. За свое спасение, — добавила я. — Так я пойду, — объявила я вдове и ее спутнику.

— Подождите, Татьяна Александровна, я пойду с вами, я тоже хочу посмотреть на это место, — вдруг торопливо проговорил коммерческий директор.

— А кто же будет сопровождать Веронику Константиновну? — спросила я.

Но тут сама вдова изъявила желание составить нам с Чернохвостиковым компанию.

— Я тоже пойду с вами, — сказала она.

— А вы сможете? — выразила сомнение я.

— Да, мне уже гораздо лучше. Не беспокойтесь.

С этими словами Вероника Константиновна сама, без посторонней помощи, неожиданно резво встала.

— Вот, видите, я уже в порядке, — сказала она, отряхивая снег со своей шикарной шубки, которая наверняка стоила целое состояние.

— Ну ладно, пойдемте все вместе, — согласилась я.

Втроем мы пошли по направлению к подъемнику. Я решила воспользоваться случаем и спросить о том, действительно ли Златопольский пил, помимо кофе и сока, еще и кока-колу.

— Пока мы идем к подъемнику, я хочу уточнить одну деталь, — сказала я.

Златопольская и коммерческий директор посмотрели на меня.

— Речь идет вот о чем. Сегодня я разговаривала с подругой Варвары — Василисой, и она сообщила мне, что вчера вечером, совсем незадолго до того, как отправиться на трассу, Иван Борисович увидел, как девушка пьет кока-колу, и попросил ее принести напиток и ему тоже. Вы, Вероника Константиновна, видели, как ваш муж пьет колу?

— Нет, не видела, — отрезала вдова. — И, помнится, я уже вам об этом говорила. Я видела только то, что могла видеть за общим столом в гостиной. А если об этом вам сообщила Василиса, — она постаралась вложить в имя подруги дочери как можно больше пренебрежения, — то здесь и говорить не о чем: чистой воды фантазия.

— А вы, Леонид Федорович, — полуобернулась я к Чернохвостикову, — вы видели вашего шефа за поглощением этого напитка?

— Нет, — кратко ответил он. — Я видел Ивана Борисовича уже тогда, когда он экипировался для спуска. Так что эта Василиса все нафантазировала.

— Странно, с чего бы ей фантазировать? — спросила я как будто бы саму себя, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Ах, — с нескрываемым раздражением сказала вдова, — она вообще весьма непонятная особа. Я совершенно не понимаю, зачем Варвара потащила ее с нами на курорт. Поездка предполагалась семейная. А тут — нате вам, пожалуйста.

— Но ведь Василиса — ее подруга.

— Подруга, — со вздохом произнесла Златопольская. — Варвара вся в отца пошла: совершенно не понимает, какими должны быть друзья. Эта Василиса на два курса ниже ее, приехала откуда-то из района, живет в общежитии, в общем… — Она не договорила и махнула рукой.

— Ладно, давайте сменим тему, — предложила я. — Скажите, а Иван Борисович, перед тем как отправиться на трассу, не жаловался на здоровье?

— На свое здоровье? — почти одновременно спросили Златопольская и Чернохвостиков.

— Ну, или, может быть, он внешне выглядел не таким, как всегда? Может быть, был бледным? — Я стала конкретизировать свой вопрос.

— Я ничего такого не заметила, — ответила вдова.

— Да и я, пожалуй, тоже. Иван Борисович выглядел как обычно. Ни бледности, ни усталости я не заметил. Да и вообще, за столом он был оживлен, шутил, какие-то веселые истории рассказывал.

В это время мы подошли к подъемнику. Минут через двадцать он поднял нас на вершину, с которой начинался спуск по трассе. Покинув подъемник, мы стали спускаться вниз, к месту гибели Златопольского.

Вероника Константиновна, видимо, все-таки не полностью восстановилась после стресса, вызванного, происшествием в горах. Она шла очень медленно, и нам даже пару раз пришлось остановиться, чтобы дать ей отдохнуть.

Когда мы дошли до края обрыва, я бросила поверхностный взгляд на дорогу, ведущую к нему. Вроде бы ничего особенного нет. Но я стала методично обходить метр за метром, пока не дошла до того места, с которого вниз, в сторону Златопольской и Чернохвостикова, полетел камень.

Осмотрев группу камней, в середине которых не так давно находился свалившийся камень, я пришла к выводу, что сам по себе он никак не мог сдвинуться с места. Значит, ему кто-то помог покинуть насиженное место.

— Ну, что, Татьяна Александровна? — спросил меня подошедший коммерческий директор. — Что вы нашли?

Не отвечая на его вопрос, я стала вглядываться в следы, видневшиеся на снегу. Несколько следов отпечатались очень отчетливо. Посмотрев на них, я стала вспоминать, где же видела их раньше. А в том, что следы были мне знакомы, я не сомневалась.

Чернохвостиков тоже наклонился и стал молча смотреть на следы.

— Вы, Татьяна Александровна, считаете, что здесь был… посторонний?

— Ну, вы же сами видите, — сказала я, кивнув на снег. — И потом, сам по себе такой камень не может свалиться.

— Отпечатки, отпечатки, — задумчиво повторил коммерческий директор, все еще обозревая следы. — Но мне они кажутся знакомыми, вроде бы я их уже видел…

— Я-то их видела точно, — уверенно произнесла Златопольская, которая подошла чуть позже Чернохвостикова. — И даже знаю, чьи это следы!

— Да? Знаете? И чьи же они? — Коммерческий директор буквально забросал ее вопросами.

— Да Гречанинникова, чьи же еще?

— Вы уверены, Вероника Константиновна? — с сомнением спросила я.

— Более чем! — отрезала вдова. — Он никогда как следует не вытрет ноги, прежде чем войти в дом.

— Иными словами, вы, Вероника Константиновна, обвиняете в смерти мужа его друга Виталия Александровича? И к тому же обвиняете его в покушении на убийство вас и Леонида Федоровича? Но ведь это очень серьезно, — сказала я.

— Так в этом нет ничего удивительного, — спокойно ответила Златопольская. — Я ведь вам говорила, что этот друг совсем не подходил Ивану, он все время подбивал его на сомнительное времяпрепровождение в ресторанах. И вообще, он ему завидовал! А меня — так просто ненавидел!

— За что же ему вас было ненавидеть, Вероника Константиновна? — спросила я.

— Да за то, что когда-то, очень давно, я отвергла его притязания.

— Вот как!

— Кроме того, — вступил в разговор коммерческий директор, — у Гречанинникова есть мотив.

— Какой же? — спросила я.

— Ну я ведь вам говорил уже, что он брал взаймы внушительную сумму и до сих пор не вернул ее.

— Да, помню, вы говорили об этом.

— А теперь, когда Ивана Борисовича нет, ему пришлось бы отдавать долг Веронике Константиновне. А зачем отдавать, когда можно избавиться от заимодавцев? Кстати, а ведь Вероника Константиновна и не знала ничего об этом долге.

Я взглянула на вдову. Она медленно кивнула.

— Так вот, — продолжил коммерческий директор, — сегодня я все ей рассказал. А поскольку в курсе этого долга был и я — деньги ведь были взяты из кассы компании, я вам тоже об этом рассказывал, — то у него были все причины убить и меня. Тройное убийство! Таким образом, тайна долга навеки ушла бы в могилу вместе с убитыми, — несколько пафосно закончил он.

— Красивая версия, — сказала я, — но ведь на все сто процентов еще неизвестно, что эти следы принадлежат именно Гречанинникову.

Я вынула телефон и сфотографировала оставленные на снегу следы.

— Так мы уже можем возвращаться домой, Татьяна? — спросила вдова.

— Подождите, — ответила я ей.

— Ах, что еще можно здесь делать? — нетерпеливо и раздраженно заметила женщина. — Уж, кажется, и так все излазали вдоль и поперек.

Не обращая внимания на ее выпады, я отошла немного в сторону. Я хотела проследить путь того, кто сдвинул камень. Откуда же он пришел? Ведь в стороне от обрыва никаких следов не было. Как я ни старалась, как ни вглядывалась — следов не было.

— Он что же, материлизовался из воздуха, что ли? — спросила я саму себя. — Где же следы? Откуда он шел?

— Да что же тут непонятного? — опять встряла вдова. Видно, ей очень хотелось поскорее покинуть это, мягко говоря, неуютное место. — Просто в стороне снег довольно плотный, вот поэтому следов и не осталось.

— Тогда почему же мой ботинок оставляет четкий след, а, Вероника Константиновна? — спросила я, демонстративно ставя свою ногу в снег.

— Да потому, что убийца шел очень осторожно… Постойте, нет, я поняла! — в озарении воскликнула Златопольская. — Убийца просто заметал за собой следы, вот. Поэтому их и не видно. А потом, когда он столкнул камень, то наследил. Потому что торопился поскорее убраться отсюда.

— Возможно, вы и правы, Вероника Константиновна, возможно, так и было, — сказала я. — Ну а теперь действительно пора уже возвращаться.

Мы стали спускаться вниз. Златопольская снова шла в час по чайной ложке. В то время как она ползла как черепаха, мимо нас стремительно неслись горнолыжники.

— Извините меня, Вероника Константиновна, — не выдержав, сказала я, — но мне надо поторопиться — дела. Леонид Федорович, вы проводите Веронику Константиновну?

— Обязательно, — заверил меня коммерческий директор.

— Тогда всего вам доброго.

Я быстро добралась до базы отдыха. Мне надо было увидеться с Гречанинниковым и расспросить его о том, видел ли он, как его друг перед выходом пил колу. Ну и, конечно же, идентифицировать следы, которые я обнаружила наверху.

Я была уже почти на территории базы, когда увидела, что навстречу мне быстрым шагом идет Гречанинников. Увидев меня, он приветственно помахал рукой.

— Татьяна! — крикнул он. — Как хорошо, что я вас встретил, — сказал он, когда мы поравнялись.

— Что-нибудь случилось? — поинтересовалась я.

— Да. То есть нет, в общем, вы просили вспомнить все, что имеет отношение к Ивану, помните?

— Да, — подтвердила я, — мне необходимо знать любую мелочь, даже если она на первый взгляд и не имеет никакого отношения к делу.

— Ну так вот. Я вспомнил, что за несколько дней до гибели Иван встретил здесь, на курорте, одну личность, которая, по его словам, вызвала у него очень неприятные чувства.

— Так, с этого места, пожалуйста, подробнее, — попросила я.

— Да, так вот. Мы с Иваном находились тогда на территории гостиничного комплекса. Идем, значит, разговариваем. Потом он вдруг обернулся, лицо у него сразу нахмурилось. «Видишь? — спросил он меня. — Она тоже здесь! Кто бы мог подумать»!

— «Она»? — переспросила я. — Значит, он говорил о женщине?

— Да, именно, о женщине, — подтвердил Гречанинников.

— А почему вы, Виталий Александрович, решили, что эта женщина, которую ваш друг встретил здесь, вызывает у него негатив?

— Как же? Ведь Иван прямо так и сказал: «До чего же мерзкая особа!»

— Понятно, — сказала я. — Ну, и что же было дальше?

— Ну вот. Я как-то подзабыл об этом случае. А сегодня я вдруг встретил эту женщину, понимаете? И сразу вспомнил об этом случае.

— А разве вы видели ее? Тогда, несколько дней назад? Из вашего рассказа я поняла, что Иван Борисович только обмолвился о том, что здесь находится неприятный ему человек.

— Нет, нет, — возразил Гречанинников, — я обернулся и увидел ее. И, кстати, запомнил ее — у меня на лица хорошая память.

— Так, а когда вы снова встретили эту женщину? — спросила я.

— Да вот только что.

— Где же она?

— Да здесь, недалеко. Пойдемте, я покажу.

Мы с Гречанинниковым вышли с территории базы отдыха и направились к гостинице.

Недалеко от нее мы увидели площадку, на которой собралось довольно много народу. Они наблюдали, как мастера прыжков с трамплина — перед площадкой как раз находился трамплин — совершали чудеса ловкости, демонстрируя сложные фигуры: кульбиты всех видов (передний, задний, боковой) и другие акробатические трюки.

— Вот эта женщина, — сказал Гречанинников и кивнул в направлении молодой женщины. На ней была кремовая куртка и ярко-синие спортивные брюки. Она стояла рядом с парнем лет двадцати пяти, и они о чем-то разговаривали.

— Вы, Виталий Александрович, оставайтесь здесь, а я пойду поговорю с этой женщиной. Выясню, почему же она вызвала у вашего друга такие неприятные чувства.

Я подошла к женщине и обратилась к ней:

— Могли бы вы уделить мне несколько минут?

Женщина стремительно обернулась и взглянула на меня. Я внимательно посмотрела на нее. На вид я бы дала ей не более тридцати пяти лет. У нее были черные волосы, которые густыми волнами покрывали откинутый капюшон куртки, и чувственные губы, накрашенные красной помадой. Под левым глазом у нее была довольно крупная родинка. Нельзя было сказать, что родинка портила женщину. Напротив, она придавала ее облику особую пикантность.

— А что вы хотите? — немного надменно спросила она.

Она была высокого роста, во всяком случае, гораздо выше среднего. И она была выше меня примерно на четверть головы.

— Я частный детектив Татьяна Иванова, расследую обстоятельства гибели Ивана Златопольского. Вы были с ним знакомы?

— Была… когда-то давно, — пожала плечами женщина и отошла в сторону от своего спутника.

Я последовала за ней.

— Насколько я поняла по вашему тону, вы давно прекратили всякое общение, — сказала я.

— Вроде того, — как-то неопределенно ответила она.

— Может быть, вы представитесь?

— Елизавета Максименкова, журналист, — сказала женщина. — А вы, Татьяна, что же, считаете, что Златопольский погиб не в результате несчастного случая?

Она испытующе посмотрела на меня.

— Да, есть некоторые данные, которые говорят в пользу того, что Златопольского убили, сымитировав несчастный случай.

— Вот как! — воскликнула Елизавета. — Вы меня заинтересовали, Татьяна.

— Чем же? — спросила я.

— Ну, видите ли, как я уже сказала, по профессии я журналист. Специализируюсь на всякого рода журналистских расследованиях. В этом смысле наши с вами профессии в чем-то совпадают. Вы проводите расследование как детектив, а я — как журналист.

— А можно узнать, кто является главным героем ваших расследований?

— Конечно, можно! Никакой тайны здесь нет. Меня интересуют прежде всего нечистоплотные толстосумы и их грязные дела.

— Ого! — воскликнула я. — Сильно!

— Ну а что размениваться по мелочам? Играть надо по-крупному.

— Подождите, Елизавета, — сказала я, — вам что же, кто-то заказывает эти расследования?

— Заказчик всегда один. Это — я сама. Сама расследую, потом публикую материал в газете.

— Значит, вы выискиваете всякого рода неприглядные истории, а потом пишете статьи, то есть предаете огласке.

— Все именно так, — подтвердила Максименкова.

— А с какими газетами вы сотрудничаете?

— Со многими. Но, надеюсь, вы понимаете, что не все печатные издания публикуют столь специфический материал.

— Ну, разумеется. Такие статьи представляют интерес лишь для «желтой прессы», специализирующейся на всякого рода «чернухе».

— Ах, как вы ловко ввернули эти словечки: «чернуха», «желтая пресса». Да, кто-то должен и в навозе копаться, как же без этого, — заметила Елизавета.

— Рассчитываете найти жемчужное зерно? — спросила я ее. — Помните, как там у Крылова: «навозну кучу разгребая»…

Максименкова неожиданно весело расхохоталась. Однако смех ее был каким-то искусственным.

— Ах, Татьяна, с вами так интересно беседовать! Вы находите такие… неординарные повороты.

— Благодарю, — сказала я. — А скажите, Елизавета, вы давно познакомились с Златопольским?

— Как сказать. Лет десять назад или что-то около этого.

— Вы уже тогда писали свои разоблачительные статьи?

— Тогда я еще только оканчивала журфак.

— Надо полагать, ваши отношения…

— Наши отношения были отнюдь не платоническими. Мы с Иваном были любовниками. А потом он бросил меня, вернее, нас. У нас с ним был ребенок, сын.

— Вот как? А почему вы сказали, что ребенок был? Сейчас его что, нет?

— Он умер, — резко ответила Максименкова.

— Простите, — сказала я.

— И — хватит на тему наших любовных отношений, — отрезала журналистка.

— Хорошо, — согласилась я. — давайте уйдем от романтики и поговорим о… О чем вы хотите?

— Сейчас Златопольский интересен мне только как объект сенсационных разоблачений.

— Помилуйте, Елизавета, — сказала я. — Златопольского уже нет. Ведь еще древние говорили: о покойниках или хорошо, или ничего.

Кажется, я уже упоминала это изречение. Да, Веронике Константиновне.

— Да бросьте, Татьяна, — с презрительным выражением на лице произнесла Максименкова. — Все эти древние феньки сейчас никому не нужны.

— А что сейчас нужно?

— Побольше «жареных» фактов! Побольше интриг, скандалов, разоблачений! И в этом плане Златопольский был просто находкой.

— Вы хотите сказать, что именно с ним больше, чем с кем бы то ни было, связаны все эти сенсации?

— Вот именно! — воскликнула журналистка. — Мне о нем известно очень многое.

— И что же? Вы уже публиковали все эти… истории?

— Пока нет, — призналась Максименкова. — Пока я только набирала материал. Но я непременно опубликую!

— О чем же конкретно, если не секрет?

— Ну, например, о его закадычном друге Гречанинникове.

— И что же интересного вы, Елизавета, «нарыли» на Гречанинникова?

— А то, что он организовывал для Златопольского веселый досуг. Речь, как вы сами понимаете, не идет об игре в крестики-нолики. Его друг приглашал в рестораны, где они отдыхали с Иваном, женщин для развлечений. Да, одну — для себя, другую — для лучшего друга. Потом они ими менялись. А нередко у них была одна женщина на двоих!

Где-то я уже слышала об этом. Да, конечно же, коммерческий директор Чернохвостиков говорил, что Гречанинников рушил отношения Ивана Борисовича с женой.

— Кроме того, Златопольский еще и приплачивал своему другу хорошие денежки за его услуги сводни! — торжественно завершила журналистка свою обличительную речь.

— А вот у меня другие сведения, Елизавета. Гречанинников просто занял деньги у Златопольского. Он их одолжил, взял взаймы.

— Назовите это как хотите, Татьяна, — сказала Максименкова, — смысл остается тем же. Сейчас, когда дела у бизнесмена Гречанинникова идут, мягко говоря, не очень, а правильнее сказать — очень не, сейчас ему остается только одно: предлагать свои своднические услуги.

— Ладно, Елизавета, скажите, а, кроме Гречанинникова, на кого вы еще собрали компромат? — Я решила поговорить с ней о других спутниках владельца транспортной компании.

— На кого? — Она призадумалась. — Да, собственно, это пока все.

— Но как же так? Ведь вместе со Златопольским на курорт приехали его жена, дочь, телохранитель, коммерческий директор. Неужели вы не откопали ничего сенсационного?

— Неужели вы думаете, что сенсации падают с неба как манна небесная? Нет, уверяю вас, это не так. И потом, не все годятся в персонажи скандалов. Ну вот, к примеру, жена Ивана. Что такого интересного о ней можно сказать? Скучная особа, и ничего больше. Вот дочь я могла бы раскрутить. Помнится, еще несколько лет назад с ней была связана очень неприглядная история. Она попала в какую-то секту, которая участвовала в человеческих жертвоприношениях. Мог грянуть нешуточный скандал. Но разве Иван мог допустить, чтобы он произошел? Ни в коем разе! Он задействовал все свои связи, конечно же, и деньги. Сам увез дочь за границу под предлогом освоения горных лыж, пока все не устаканилось. Вот как устраиваются в жизни сильные мира сего! И еще, — тут Максименкова понизила голос, — Варвара Златопольская — девица нетрадиционной ориентации!

Я с изумлением посмотрела на нее.

— Почему вы так решили?

— А зачем она притащила на курорт эту сонную муху Василису? Ведь в ее возрасте гораздо естественнее выглядела бы компания с молодым человеком.

«Потрясающе! Получается, что если девушки или женщины вместе поехали отдыхать, то они — лесбиянки»?

— А телохранитель Златопольского? — спросила я Максименкову. — Он вам как журналистке интересен?

— Краснощеков, что ли? А что в нем такого харизматичного? Качок, как и все телохранители, — она пожала плечами.

— Он предотвратил покушение на своего шефа, — сказала я и подумала, что Максименкова будет отрицать факт покушения.

Однако она только подтвердила это.

— Ну предотвратил, ну и что в этом особенного? На то он и охранник, тем более что он мастерски владеет боевыми искусствами, — сказала она. — А вообще-то это не было покушением в прямом смысле этого слова.

— То есть?

— Ну, то есть по своим источникам я узнала, что Златопольского предполагалось только избить, а не лишать жизни. Чтобы он стал посговорчивее.

— Иначе говоря, чтобы Златопольский продал свою компанию заинтересованным лицам?

— А вы об этом тоже знаете? — удивленно спросила Максименкова.

— У меня — свои источники, — ответила я.

— Понятно.

— А что говорят ваши источники, Елизавета, о заказчике нападения на Златопольского?

— Вот об этом, к сожалению, я ничего не знаю, — со вздохом призналась журналистка. — Знаю только то, что с конкурентами Ивана это никак не связано. А вот кто это мог быть еще?.. Жаль, это было бы очень круто — взять и все расписать! Но увы.

— Вы, наверное, хорошо осведомлены о конкурентах Златопольского?

— Не то слово, — с оттенком самодовольства произнесла журналистка, — я знаю не только первых лиц этих компаний, но и их заместителей.

— Может быть, вы видели их здесь, на курорте? — спросила я.

— Нет, не видела. А что, вы подумали, что они организовали падение Златопольского в пропасть? Но им-то зачем лично присутствовать? Для таких дел существуют исполнители. Тот, кто имеет в этом деле интерес, ни за что не появится рядом с жертвой. Чтобы, так сказать, никто ничего не подумал.

— Ладно, Елизавета, спасибо вам за беседу. Да, где вы находились поздно вечером, когда погиб Златопольский? От десяти до двенадцати часов ночи?

— Понимаю, — с улыбкой сказала Максименкова, — проверяете мое алиби. Что же, я могу ответить на ваш вопрос. Артем, — она позвала парня, с которым стояла до нашего с ней разговора. И который сейчас сиротливо стоял поодаль. Услышав свое имя, он направился к нам. — Это Артем, — представила она молодого человека. — Мы с ним вместе приехали на курорт. И вечер, когда разбился Златопольский, мы с Артемом провели в номере гостинице «Жемчужина Кавказа».

— Да, — кивнул парень.

— Понятно, — сказала я. — А примерно часа полтора назад где были?

— А что, разве еще кто-нибудь сорвался вниз?

— Сорвался. Камень, — пояснила я. — И как раз в том самом месте, где погиб Златопольский. И как раз в то время, когда там находились вдова Златопольского и его коммерческий директор.

— Надо же. Но, надеюсь, они не пострадали?

— Нет. Леонид Федорович вовремя заметил опасность, и они успели отбежать от того места, куда упал камень. На безопасное расстояние.

Я развернулась и пошла прочь от этой парочки. Общение с журналисткой вызвало у меня такое чувство, будто я наступила в кучу мусора. Ну и ну! Вылила ушат грязи на бывшего любовника и не поморщилась. Да и другим тоже досталось. А ведь Елизавета Максименкова вполне может претендовать на звание подозреваемого номер… Я задумалась. Под каким же номером поставить эту не в меру прыткую акулу пера? Пожалуй, сразу после Вероники Константиновны. А что? Златопольский, по словам Елизаветы, бросил ее. Опять же у них был общий ребенок. Он умер. От чего — неизвестно. То есть можно было бы, конечно, докопаться, но зачем? И так ясно и видно, что Елизавета Максименкова, мягко говоря, не питает теплых чувств к бывшему любовнику. Да что там — теплых! Она просто одержима местью! Я вспомнила, как горели ее глаза, когда она рассказывала о нем.

За этими размышлениями я подошла к Гречанинникову, который стоял там же, где я оставила его.

— Замерзли, наверное, Виталий Александрович? — спросила я его.

— Да, в общем-то, свежо здесь, — признался Гречанинников.

— Это моя вина, — сказала я. — Заставила вас ждать меня на ветру.

— Не беспокойтесь, — ответил друг Златопольского. — Сейчас пойду в какой-нибудь бар, закажу коньяк и быстро согреюсь. Составите мне компанию?

— Насчет коньяка — нет, я же на работе. Но вот от горячего кофе не откажусь.

— Решено! Пойдемте в бар ресторана «Сапсан». Кофе там готовят отменный.

Мы с Гречанинниковым довольно быстро дошли до ресторана. Здесь я была впервые и с интересом огляделась. Все было на высшем уровне, как и полагается на курортах такого уровня. Из зала доносилась приятная негромкая музыка. Мы сразу прошли в бар. Я заказала себе кофе, а Гречанинников — пятьдесят граммов коньяка. Вскоре передо мной уже дымилась чашка с кофе. Коньяк другу Златопольского принесли еще раньше. Я не спеша принялась пить кофе, Гречанинников же выпил всю стопку сразу и заказал еще столько же. Я с некоторым удивлением посмотрела на него.

— Что вы так смотрите на меня, Татьяна? — Друг Златопольского, видно, уловил мой взгляд.

— Простите, это, конечно, не мое дело, но…

— Не извиняйтесь, Татьяна, — Гречанинников махнул рукой, — я не спиваюсь, нет. Просто действительно я замерз и вообще. Настроение хуже некуда.

— Это из-за того, что погиб Иван Борисович? — спросила я.

— Да, это главная причина, почему я так расклеился. Все-таки мы были знакомы с Иваном не год и не два. Нас связывает многое, поверьте. Теперь вот Ивана нет. Никак не могу к этому привыкнуть. А что касается пребывания здесь, на курорте, так наша компания держалась благодаря Ивану. Он умел сплотить людей, даже самых, казалось бы, несовместимых. У него это получалось, наверное, был особый талант. Он все время шутил, смеялся. Обстановка постепенно стала вполне непринужденной. Даже Вероника несколько попритихла и перестала шипеть и выпускать яд. А сейчас…

Он не договорил и замолчал.

— Да, Татьяна, — вдруг снова заговорил Гречанинников. — А что это за женщина, с которой вы разговаривали?

— А вы лично никогда с ней не встречались, Виталий Александрович?

— Нет, не видел раньше.

— Странно, — сказала я. — Эта женщина — некая Елизавета Максименкова. Она сказала, что была любовницей вашего друга, что у них был общий ребенок, но он умер.

— Да что вы говорите! — воскликнул Гречанинников. — Я ничего об этом не знал.

— Она по профессии журналистка, — продолжала я. — Сфера ее интересов и, соответственно, деятельности весьма специфическая: она собирает великосветские сплетни, чтобы потом опубликовать неприглядные факты из жизни известных людей. Однако она считает, что просто занимается журналистскими расследованиями, а не копанием в грязном белье.

— Вот оно что, — задумчиво сказал Гречанинников.

— Виталий Александрович, у меня сложилось такое впечатление, что Иван Борисович заплатил своей бывшей любовнице за то, чтобы она не публиковала некоторые… факты из его жизни.

— Она что, говорила об этом?

— Нет, прямо она об этом не говорила. Но я почувствовала. Понимаете, люди такого сорта, как эта Максименкова, не останавливаются ни перед чем. А уж если есть возможность обогатиться, так они ни за что ее не упустят.

— Постойте, Татьяна, постойте… Я, кажется, припоминаю. Как-то Иван говорил мне, что есть кто-то, кто может предать гласности его внебрачные связи. Значит, он имел в виду эту самую журналистку. Да, по тону Ивана я тоже понял, что он заплатил ей.

— Кстати, Виталий Александрович, эта Максименкова знает многое и про вас.

— Что она знает про меня? — встрепенулся Гречанинников.

— Да все то же, что рассказывал коммерческий директор компании вашего друга. О том, что вы без конца брали в долг и не возвращали, о том, что вместе развлекались в компании девочек. Ну, в общем, ничего нового.

— Черт возьми! — Гречанинников стукнул кулаком по барной стойке.

— Да, я вас понимаю, Виталий Александрович, — сказала я. — Все это мелко, мерзко и недостойно.

— Знаете, Татьяна, мне вот сейчас в голову пришла мысль. А может быть, Ивана столкнула со скалы эта самая его бывшая любовница? Которая журналистка? Которая… Максименкова, да? Из мести?

Гречанинников уже изрядно захмелел.

— В общем-то, возможен и этот вариант, — согласилась я. — Но только с одной поправкой. Достоверно установлено, что вашего друга никто с обрыва не толкал. Он подошел к пропасти на такое расстояние, что остановиться уже не мог. Другое дело, если кто-то заманил его туда.

— И это могла быть та самая журналистка-любовница?

— Это еще надо установить и доказать, Виталий Александрович. Ладно, мне пора.

Я расплатилась за кофе и вышла из ресторана. Теперь надо было наметить свои дальнейшие действия. Я пришла к выводу, что гибель Златопольского наступила не в результате несчастного случая, как это могло показаться на первый взгляд. Кроме того, ни при чем здесь и суицид. Владельца торговой компании убили. Доказательством того, что ему помогли оставить этот мир, является тот факт, что в его крови был обнаружен препарат, который сильно понижает давление. К тому же это лекарство было подмешано Златопольскому в один из напитков, который он пил перед выходом на трассу. Кто это мог сделать? Безусловно, кто-то из своих. Чужого человека ведь в тот вечер в доме не было. Теперь, когда есть официальное заключение патологоанатома, есть и все основания для возбуждения уголовного дела. Возможно, именно этого момента — исключить возбуждение уголовного дела и представить все в качестве несчастного случая — убийца старался избежать всеми силами. Но тщетно.

Кроме того, вырисовывается версия, как могли дальше развиваться события, когда Златопольский вышел с территории базы отдыха. Лекарство уже начало оказывать свое действие. Что там сказал врач по поводу последствий принятия этого лекарства для гипотоников — людей с пониженным давлением? Головная боль, тошнота, потеря сознания, обморок. Скорее всего, какие-то из этих симптомов Златопольский уже начал испытывать, когда стал спускаться с трассы. А вот в середине пути ему уже стало плохо не на шутку. Тогда он решил прекратить спуск и пойти пешком. Он остановился, снял лыжи, потащил их за собой — видимо, сил уже не хватило, чтобы нести их на плече.

А что же дальше? Наверное, Златопольский все-таки уже не понимал, где он находится, то есть он сбился с пути. И как результат — падение в пропасть. Но все-таки как объяснить то, что он повернул направо, к пропасти? Не отдавая себе отчет в том, что делает? Он что же, брел наугад? Нет, скорее всего, имело место быть еще что-то такое, что дало Златопольскому именно этот ориентир. Стоп! Патологоанатом ведь выразил удивление по поводу того, что зрачки у владельца торговой компании были сужены, как если бы он находился на свету. Но откуда может быть свет в такое время суток? Стало быть, кто-то специально направил Златопольского прямиком в пропасть.

Но как же убийца смог оказаться почти одновременно в двух удаленных друг от друга местах? Значит, сначала он подмешал лекарство в напиток, а потом отправился к обрыву, чтобы заманить туда Златопольского? Но это нереально. Один человек не смог бы проделать все это. У него просто не хватило бы времени. Значит, у него был сообщник. Причем не из числа обитателей домика.

За этими размышлениями я не заметила, как оказалась на территории базы отдыха. А разве я планировала идти сюда? Ладно, раз я здесь оказалась, значит, так надо.

Я толкнула входную дверь, вошла в холл и через раскрытую дверь увидела обедающих в столовой вдову и Чернохвостикова. А они, кажется, стали неразлучной парой. Я пожелала им приятного аппетита и спросила, где находятся остальные обитатели домика.

Вероника Константиновна ответила, что Варвара и Василиса отправились прогуляться.

— А вот где обретается лучший друг Ивана, — с иронией в голосе произнесла она, — я не знаю, да если честно — то и знать не хочу. И вообще, я хочу ему сегодня же объявить, чтобы он нашел себе другое пристанище. Я не понимаю, почему я должна встречаться несколько раз в день с тем, кто вызывает у меня, мягко говоря, не самые приятные чувства.

— Но, Вероника Константиновна, — вдруг вмешался Чернохвостиков, — может быть, не надо так уж непримиримо? Я уверен, что наше пребывание здесь не затянется. Ведь вскрытие уже проведено, через пару дней, а возможно, и раньше, можно будет отправить тело Ивана Борисовича домой. Как вы считаете, Татьяна Александровна? — обратился он ко мне.

— Да, вы правы, Леонид Федорович, — ответила я. — Скорее всего, уже завтра можно будет забрать тело — сейчас оно в морге в Мысине. Оттуда его, наверное, лучше всего перевезти в Кисловодск.

— Нет, лучше всего в Минводы, — снова подал голос коммерческий директор.

— Ну, вам виднее, — сказала я. — Во всяком случае, сейчас все бразды правления находятся в руках капитана Кагыльдинова. Ведь он уже возбудил уголовное делу по факту убийства Ивана Борисовича.

— Как? — воскликнул Чернохвостиков. — Разве есть причины считать его гибель убийством?

— Без причин такие дела не ведутся, Леонид Федорович, — спокойно ответила я. — Я ведь не просто так несколько раз опрашивала всех, кто здесь проживает, какие напитки пил перед выходом на трассу Иван Борисович.

— А при чем тут напитки?! — снова в сильном волнении спросил коммерческий директор.

— Куда же можно подмешать сильный препарат, понижающий давление, а? Как вы считаете, куда, Леонид Федорович? Ведь не в салаты и рыбу, в самом-то деле.

— Татьяна, а вы уверены, что Ивану был подмешан этот препарат? — задала вопрос вдова. — Вы прозрачно намекаете, что это сделал кто-то из нас. Но ведь это — очень серьезное обвинение.

— Вероника Константиновна, я утверждаю это только потому, что ведь посторонних, извне, в доме в тот вечер не было. Или это не так?

— Так, — сказала вдова.

— Ну вот, с одним пунктом разобрались. А по поводу того, что в крови Ивана Борисовича было найдено вещество, понижающее давление, так это адресуйтесь, пожалуйста, к патологоанатому. Это он его обнаружил и написал официальное заключение. Вот поэтому и было возбуждено уголовное дело.

— И что же, того, кто подмешал моему мужу лекарство, будут судить? — спросила Златопольская.

— Извините, Вероника Константиновна за грубость, но не орден же ему за это давать, — сказала я.

— Его сначала еще надо найти, Вероника Константиновна, — снова встрял коммерческий директор.

— Ну так Татьяна его и найдет, — ответила женщина.

— Вне всякого сомнения, — заверила я Златопольскую и Чернохвостикова.

Признаться, мне порядком надоел этот разговор с подковырками со стороны Златопольской. Однако я сделала для себя некоторые выводы. Во-первых, коммерческий директор явно занервничал, когда я сказала о возбуждении уголовного дела. Значит ли это, что у него, как говорится, рыльце в пушку? Может ли он быть причастен к убийству? А во-вторых, Вероника Константиновна вела себя на редкость спокойно. Может быть, она и в самом деле непричастна? Ладно, посмотрим.

— Я все-таки выскажу этому другу все, что я о нем думаю, — снова завела свою песню вдова. — Он причинил мне лично слишком много зла. Почему я еще должна терпеть его присутствие здесь? И вообще, я хочу как можно раньше покинуть это проклятое место. Ненавижу эти чертовы скалы, которые убили Ивана и чуть было не убили и меня! Здесь отовсюду летят камни! Как можно здесь находиться? Татьяна, — вдова вдруг неожиданно обратилась ко мне, — а что, до тех пор пока не будет найден тот, кто отравил Ивана, я должна буду оставаться здесь?

— Это решит капитан Кагыльдинов, — повторила я. — Он здесь лицо официальное, поэтому все вопросы непосредственно к нему.

В это время входная дверь распахнулась, и в холл одновременно вошли Гречанинников и Варвара с Василисой.

По-видимому, Златопольская уже закончила трапезу, потому что она встала из-за стола и направилась в холл.

— Нагулялись? — прищурившись, спросила вдова. Причем непонятно было, кому именно она адресует вопрос: дочери с подругой или лучшему другу супруга. Скорее всего, всем троим.

— Мам, ты что, не в духе? — спросила Варвара.

— И ты еще спрашиваешь? — напустилась на нее Златопольская. — Я все еще не могу прийти в себя после того, как меня чуть не раздавил этот дурацкий камень!

— Вероника, успокойся, — не вовремя подал голос Гречанинников, — это все-таки горы, а в них может случиться все, что угодно.

— А тебя вообще никто не спрашивает! И вообще, знаешь что? Собирай-ка свои вещи и поищи себе другое место для проживания!

— Мама! — воскликнула Варвара. — Ты что себе позволяешь? Почему ты выгоняешь дядю Виталия?

— Очень просто! — ответила Златопольская. — Аренду коттеджа оплатил твой отец. Теперь, когда его не стало, деньги принадлежат мне. Почему я должна терпеть нахлебников?

— Мама, это просто неслыханно! — Варвара прижала ладони к пылающим щекам. — Хотя бы уважай память отца!

— Ничего страшного, Варя, — поспешил утешить ее Гречанинников, — я и сам собирался переехать. Татьяна, — обратился он ко мне, — если я вам понадоблюсь, то я уже снял номер в гостинице «Сапсан».

— Это там же, где и ресторан с одноименным названием? — уточнила я.

— Совершенно верно, — подтвердил Гречанинников. — Ну, я пошел за вещами.

Он начал подниматься на второй этаж.

— Ну знаешь, мама! Это уже переходит все грани приличия! В таком случае и мы с Василисой тоже здесь не останемся!

Варвара стремительно повернулась и почти побежала наверх. Следом за ней отправилась ее подруга.

— Я тоже ухожу, — сказала я.

Златопольская заметно растерялась. По все видимости, она не ожидала от Варвары такого демарша.

Я вышла с территории базы отдыха и решила, что неплохо бы пообедать. Что бы такое заказать на обед? Я стала перебирать в памяти все те блюда, которые я еще не попробовала. А, ладно. Вот приду в ресторан, там и решу. Я свернула на дорогу, которая вела в гостиничный комплекс, и в это время краем глаза уловила какое-то движение за своей спиной. Так и есть. Виталий Александрович Гречанинников собственной персоной. Он уже выходил из ворот коттеджного комплекса с большой сумкой-баулом. Он сосредоточенно смотрел себе под ноги, и меня, кажется, не заметил. Я какое-то время постояла на месте, спрятавшись за ледяную горку. Подождав, пока Гречанинников скроется из виду, я продолжила свой путь к гостинице. Минут через десять меня окликнула Варвара:

— Татьяна!

Я обернулась и увидела Варвару и ее подругу. Девушки несли спортивные сумки, а на спинах у них красовались яркие рюкзаки.

— Мы с Васей направляемся в гостиницу «Жемчужина Кавказа». Я звонила, там есть свободные номера. Если я вам понадоблюсь, то я буду там.

«Жемчужина Кавказа». В этой гостинице поселилась Елизавета Максименкова со своим Артемом.

— Хорошо, — сказала я. — Удачи вам.

Девушки скрылись из виду.

Я подумала о том, что вот всего каких-то пару дней назад коттедж, который снял Златопольский, был полон народа, а теперь он изрядно опустел.

Я пошла к себе в гостиницу. Что-то давно я не советовалась со своими магическими «костями». Надо восполнить этот пробел. Я прошла в комнату, вынула из мешочка «косточки» и, мысленно задав вопрос, что мне следует ожидать в дальнейшем, метнула додекаэдры на стол. Потом стала смотреть, какие выпали числа. Только этого еще и не хватало! Кости выдали комбинацию 13 + 30 + 8. «Не верю!» — хотелось мне закричать. Однако кричи не кричи, а предсказание гласило следующее: «Внимание! Рядом неизбежное горе, и оно не заставит вас себя долго ждать!» Ну вот, аппетит испорчен. Надо мне было гадать уже после посещения ресторана. В следующий раз так и буду делать.

В ресторане я заказала чахохбили. Название этого блюда происходит от грузинского слова «хохоби» — фазан. Известно, что изначально чахохбили готовили только из мяса фазана. Сейчас рецепт чахохбили претерпел значительные изменения, ведь фазан стал экзотикой. Поэтому его заменили на курицу. В качестве гарнира выступали овощи, естественно, со множеством приправ. Но ничего, и с курицей блюдо вкусное.

Я уже расплатилась за обед, и в это время ко мне подошла Эмма Леопольдовна — тетушка управляющего гостиницей. Этой даме было девяносто лет, как она мне сообщила, но больше семидесяти я бы ни за что ей не дала. Эмма Леопольдовна была необычайно словоохотлива. Еще в первый день моего пребывания на курорте она подошла к столику, за которым я сидела, и спросила, не буду ли я возражать, если она составит мне компанию. Я ответила, что — нет, не буду. Но впоследствии оказалось, что поесть в тишине и насладиться вкусом блюд в присутствии Эммы Леопольдовны было совершенно невозможно. Как она умудрялась есть и одновременно говорить, было совершенно непонятно. Поэтому я старалась приходить попозже или пораньше нее. Но сегодня избежать «столкновения» с Эммой Леопольдовной мне не удалось. Поэтому пришлось выслушать еще несколько историй из жизни этой почтенной дамы. Хорошо, что я уже отобедала.

Я уже начала придумывать благовидный предлог, чтобы ускользнуть от нее, как вдруг зазвонил мой сотовый. Я извинилась перед Эммой Леопольдовной и отошла в сторону.

— Алло, — сказала я.

— Татьяна! Это я, Варвара! — взволнованным голосом сказала девушка. — Мама исчезла!

— Куда исчезла? — с недоумением спросила я.

— Не знаю! Только что мне позвонил Леонид Федорович и сообщил, что мамы нет в ее комнате. Незадолго до этого они вернулись с прогулки, потом ему понадобилось о чем-то ее спросить. Он позвонил ей, но ему никто не ответил, хотя телефон был включен. Он решил позвонить мне, потому что решил, что, может быть, мы находимся вместе. Тут я уже сама позвонила маме. Она мне тоже не ответила.

— А ее телефон был по-прежнему включен? — спросила я.

— Да, телефон включен. Я начала волноваться. Леонид Федорович предложил пройти к подъемнику. Мы были там. Потом вернулись к коттеджу и зашли в комнату мамы. Ее там не было. А уже ведь почти темно!

Я взглянула в окно. Да, действительно, уже начинало вечереть. Я что-то припозднилась с обедом, а тут еще и рассказы Эммы Леопольдовны. Видно, мне и сегодня придется довольствоваться на ужин йогуртом, чтобы не ложиться спать на голодный желудок. Ну, ладно. Главное сейчас — отыскать Златопольскую.

— Скажите, Варвара, все ли вещи Вероники Константиновны на месте? Не могло получиться так, что она решила покинуть курорт, никому об этом не сообщив?

— Эта мысль тоже приходила мне в голову, — сказала Варвара, — но — нет. Отсутствует только ее шуба.

— Хм… значит, Вероника Константиновна после прогулки с Чернохвостиковым снова вышла из коттеджа и снова отправилась на прогулку? Так получается?

— Ну да, — ответила Варвара, — только как-то это странно…

— Согласна с вами, Варвара. Ладно. Вы где сейчас находитесь?

— Я — в коттедже. Стою здесь и не знаю, что мне делать.

— Оставайтесь там. Я сейчас к вам приду, — сказала я и отключилась.

Когда я подходила к базе отдыха, Варвара уже была на улице.

— Я не могла оставаться в бездействии, — призналась она. — Вышла и начала тут ходить.

— Пойдемте поищем Веронику Константиновну, — сказала я. — Да, а откуда конкретно ваша мама и Леонид Федорович вернулись с недавней прогулки? Вы не в курсе?

— Нет, я его спросила, и он ответил, что гуляли они около обрыва, ну там, откуда сорвался папа.

Почему их так и тянет на место гибели Златопольского?

— И во сколько они вернулись домой?

— Примерно часов в семь вечера.

— Чернохвостиков сказал вам, что они вернулись с прогулки и Вероника Константиновна ушла к себе. А во сколько он обнаружил, что ее нет в доме?

— Прошло, наверное, полчаса.

— Значит, примерно в половине восьмого. Вот что. Мы с вами, Варвара, сейчас пойдем туда же, к скалам, — решила я.

— А зачем? — спросила девушка. — Вряд ли мама отправилась туда снова, да еще одна, да еще так поздно.

— Давайте все-таки сначала пойдем туда, а потом видно будет, — ответила я.

— Ну, ладно, идемте, — согласилась она.

— Варвара, пока мы идем, расскажите мне еще раз все по порядку. Как все было. Со всеми подробностями. Постарайтесь их вспомнить.

— Ну, как я уже говорила, мне позвонил Леонид Федорович и спросил, не у меня ли находится мама. Я ему ответила, что ее у меня нет, и спросила, что случилось. Тогда он говорит, что и дома ее нет тоже. Помню, что я еще посоветовала ему позвонить ей на сотовый. На что он ответил, что он несколько раз звонил, но она не отвечает, хотя телефон был включен. Я было подумала, что она просто не хочет с ним разговаривать, вот и не отвечает. Я тогда ей сама позвонила. Она и мне не ответила. Я стала волноваться, снова позвонила Чернохвостикову, стала подробно расспрашивать его, где они гуляли, когда вернулись. Он рассказал, что они были возле скал, потом еще немного погуляли недалеко от коттеджа и вернулись домой. Мама прошла к себе. Потом Леонид Федорович решил с ней о чем-то поговорить, постучал в дверь ее комнаты. Ответа не последовало, он открыл дверь и увидел, что в комнате никого нет. Вот тогда-то он и связался со мной. Тут я запаниковала и позвонила вам.

Я, выслушав ее рассказ, подумала, что все это напоминает какой-то дурной сон. Ведь такая же ситуация сложилась и тогда, когда погиб Златопольский. У него тоже телефон не отвечал, хотя и был включен. Но владелец торговой компании, по словам дочери, не брал телефон, когда спускался по трассе. А Вероника Константиновна? Имела ли она привычку постоянно брать сотовый?

— Варвара, а ваша мама всегда носила с собой телефон? — спросила я.

— Да, — уверенно ответила девушка.

Мы уже почти добрались до скал. Здесь было темно и пустынно. Мы прошли чуть дальше того места, откуда сорвался Златопольский. Я напряженно всматривалась в даль. Вдруг у одного из камней я увидела что-то бесформенное. Это не мог быть валун. Я почти побежала туда. Варвара немного отстала.

Я добралась до показавшегося мне подозрительным камня. Так и есть! Это была Златопольская. Я наклонилась над ней и увидела, что ее висок пробит. Не оставалось никаких сомнений в том, что женщина мертва.

— Боже мой! Мама! — закричала подбежавшая Варвара. Она опустилась перед ней на колени и разрыдалась.

Я же тем временем достала сотовый и набрала капитана Кагыльдинова:

— Николай Исмаилович, это Татьяна Иванова. Произошло убийство. Да, почти в том же месте, откуда сорвался Златопольский. На этот раз жертва — его супруга. Все подробности расскажу при встрече. Ее тело тоже нужно отвезти на вскрытие. Жду вас.

Мы с Варварой дожидались прибытия Кагыльдинова больше часа. Наконец мы услышали шум мотора, а позже увидели свет фар. Машина остановилась, и из нее вышли два человека. Один из них был капитан.

— Со мной — криминалист, — представил он своего спутника.

— Пойдемте, — сказала я.

Мы подошли к тому месту, где лежала Златопольская. Варвара, все так же обняв мать, сидела рядом.

— У Вероники Константиновны пробит висок, — сказала я.

— Когда это произошло? — спросил Кагыльдинов.

— На этот вопрос я вам вряд ли отвечу точно. Но навскидку…

Если около половины восьмого Чернохвостиков не нашел в коттедже Златопольскую, а вернулись с прогулки они, предположим, часов в семь… С Варварой мы пришли сюда, когда было девять… Я прикинула.

— Получается, что между половиной восьмого и девятью часами, Николай Исмаилович.

Криминалист подошел к Варваре, протянул ей руку, помогая подняться, и приступил к осмотру места происшествия.

Я же тем временем продумывала план тех действий, которые следовало предпринять в связи с убийством Златопольской.

Сначала надо будет опросить отдыхающих на базе отдыха, чтобы выяснить, не проходил ли кто-нибудь из них здесь. Хотя почему только отдыхающих? А вдруг кто-то из посторонних, не проживающих здесь, как раз и был около обрыва? Ладно, начнем все-таки с базы отдыха. Мне необходимо найти свидетелей, кто бы видел, что Златопольская действительно возвратилась домой, в коттедж. Вместе с коммерческим директором, как он это утверждает.

Теперь дальше. Мы с Варварой нашли ее здесь, у скал. С кем она могла отправиться сюда? Почти сразу же после променада с Чернохвостиковым? Это тоже надо выяснить. Думаю, что свидетели должны отыскаться. Кто-то должен был видеть женщину в роскошной собольей шубе. Такая вещь запоминается. Тем более что шубы, как у Златопольской, больше ни у кого здесь нет.

Между тем криминалист завершил необходимые действия. Из машины вылез водитель, мужчины погрузили тело Златопольской и уехали.

Я подошла к Варваре.

— Пойдемте, Варвара, — сказала я.

Девушка молча кивнула, и мы двинулись в сторону базы отдыха. Когда мы уже почти подошли к коттеджу, Варвара, которая всю дорогу молчала, спросила:

— Татьяна, а зачем увезли маму?

— На вскрытие. Чтобы уточнить время смерти и причину. Пойдемте.

Мы открыли дверь и вошли в холл. Почти сразу же со второго этажа начал спускаться коммерческий директор.

— Вы нашли Веронику Константиновну? Где?

Я внимательно посмотрела на него.

— Вероника Константиновна убита, — ответила я.

— Что? Как?

— Что, не ожидали, Леонид Федорович? — спросила я.

— Не ожидал?! Да как вы смеете?! Задавать… подобные вопросы? Вы что же, подозреваете меня?

Назад: Глава 2

На главную: Предисловие