Глава 3
Дьяк угрюмо глянул на Максима, зыркнул по сторонам в поисках Танакова.
— Игорь Андреевич арестован, — невозмутимо заявил Юрьев.
— Да ну!
— Дело в том, что Клавдия Михайловна умерла.
Максим снова соврал, но на этот раз его голос заметно дрогнул. Ему пришлось идти против совести. Нельзя накаркивать беду на живого человека.
— И что?
— А кто такая Клавдия Михайловна? — спросил Юрьев.
— Э…
— Тебе Танаков про нее вчера сказал. Вернее, про Шаркова, которого я отпустил. Неплохо было бы меня проучить, да? Если Шарков свою тетю грохнет, то я буду виноват. Твоя Алла Мутусова все организовала. Нашла человека, который хату вскрыл и Шаркову по голове молотком ударил. А с парнем не сложилось. Он куда-то пропал. А тут и тебя повязали. Но Алла твоя привыкла доводить дело до конца, поэтому добралась-таки до Шаркова. Еще чуть-чуть, и вывезли бы его в лес. А там в петлю. С молотком в руке. Этот инструмент мы в машине у Казакова нашли. С его пальчиками. Как думаешь, Казаков сразу раскололся или пять минут продержался?
На этот раз Максим говорил правду. Молоточек действительно нашли. В машине Казакова, с которым Алла Мутусова приехала похищать Леву Шаркова. Дамочка знала свое слабое место, поэтому и раскололась. Она ненамного опередила Казакова, который, как оказалось, и ударил Клавдию Михайловну по голове.
— Я Шаркову не заказывал, — сквозь зубы процедил Дьяков.
— Да ну!
— Ее не должны были мочить.
— Зачем же тогда Казаков к ней забрался?
— Как можно с бакланами дела иметь?
— Что такое?
— Я им велел с Шарковым поговорить, намекнуть ему, чтобы он потерялся. А Казачка замкнуло. Замок там хлипкий. Он хату вскрыл. Думал, там рыжья немерено, а тут эта тетка. Не заказывал я мокрое, и не надо мне шить.
Примерно так говорил и Казаков. Мутусова предложила ему поговорить с Левой, он пришел к нему домой, позвонил. Никто не открывал, а замок очень слабый. Дверь плевком распахнуть можно. Вот и дернул его черт.
Дьяка Казаков не сдавал. Но Мутусова сказала про него пару слов. Да, Дьяк действительно хотел, чтобы они всего лишь поговорили с Шарковым. Нужно было заставить его исчезнуть. А Казачок вроде как умел убеждать.
— А с Левой зачем говорить нужно было? Чего ради ему исчезать?
— Это наши дела, воровские.
— Нет, ментовские. Танаков попросил тебя с Шарковым решить. Ты и рад стараться. Ждет тебя дальняя дорога в казенный дом, Дьяк. Вопрос в том, кем ты туда пойдешь, дамой или королем. Ты на мента работал, братва тебе этого никогда не простит.
— Кто на мента работал? Я?! Да это ваш Танаков на меня шуршал как мышь амбарная!
— А как же Шарков?
— Танаков всего лишь спросил, кто такой этот фраер. Я сказал, что не в курсе. А когда узнал, понял, что тебя, мусор, подставить можно.
— Понятно, петух.
— Я не петух! — вскинулся Дьяк.
— Но так и я не мусор.
— Не надо так со мной!
— И со мной так не надо.
— Ладно. — Дьяк пожал плечами. — Может, и не мусор. Недооценил я тебя, Костин.
— Юрьев.
— А я тебя Костиным помню. Бегаешь по экрану, кричишь, стреляешь, воров строишь. Круче только яйца. Я смотрю и думаю, попался бы ты мне. Так оно и вышло.
— Кто-то попался, кто-то попал.
— Да, удалась тебе роль.
— Это не роль, Дьяк, а жизнь. Не Костин я, а Юрьев. Стреляли в меня по-настоящему. Один раз ты палил.
— Надо было в упор.
— И за решетку.
— А потом хоть потоп!
— Убить мента — дело почетное. Тебя сразу короновали бы, да?
— Нет, не сразу.
— Это настоящую корону сразу не дают. А за киношного мента полагается картонная. Был бы ты фальшивым законником.
— Зато ты сейчас настоящий мент.
— Но тебе меня уже не достать.
— Пять-шесть лет для меня не срок. Выйду, поговорим.
— Зачем ты мне угрожаешь? — спросил Максим.
— Я предупреждаю.
— Теперь я должен тебя бояться.
— Бойся.
— Когда боятся, глупые вещи делают. Как бы ошибочка с тобой не вышла.
— Не пугай пуганого.
Дверь в помещение для допросов открылась, появился Зыков, глянул на Дьяка и спросил:
— Ну и как?..
— Сейчас под протокол поговорим, и все будет путем.
— Не будет под протокол, — сквозь зубы процедил Дьяк. — Без адвоката слова не скажу.
— И не надо, — громко сказал Зыков и тихо добавил: — Танаков Анисимову нажаловался. Нас на разбор ждут.
Дьяк его услышал, дернулся, волком глянул на Максима. Оказывается, Танакова никто не арестовывал.
— Извини, я слегка опередил события, — сказал Юрьев.
Дьяка увели, а Максим отправился в кабинет начальника ОВД.
Подполковник Анисимов был младше Максима по годам, но старше по должности и званию, поэтому держался с ним как павлин перед зеркалом, при каждом удобном случае распускал хвост. Ухоженный, свежий как огурчик, молодцеватый как солдат с агитплаката. Стрелки на брюках острые как лезвия, коснешься и порежешься. А важности в нем как молока в недоеной корове.
Зато Танаков выглядел как петух после душа. Вроде бы и с шампунем его вымыли, перья причесали и высушили, но нет боевого блеска в глазах. Голова втянута в плечи больше, чем это нужно.
Помазов сидел за столом, на своем постоянном месте, рядом с начальником криминальной полиции. Он смотрел на Максима хмуро, но с надеждой. Он знал, что они с Зыковым провернули большое дело, но вдруг им не хватит аргументов, чтобы придавить Танакова?
Анисимов позволил Зыкову сесть, а Максима удержал движением руки.
— Что скажете по делу Шарковой, капитан?
— Я хотел бы спросить об этом у подполковника. — Максим кивком показал на Танакова.
Тот усмехнулся, выразительно глянул на Анисимова. Дерзит подчиненный. Как с таким работать?
— Но я думаю, что подполковник Танаков не хотел мне зла. Он просто спросил у Дьяка про Шаркова, а тот неправильно все понял. Видимо, Дьяк решил, что это намек, руководство к действию, — заявил Юрьев.
— Что вы такое говорите, капитан?
— Нападение на Шаркову раскрыто, виновный задержан, он дал показания.
— Задержан?
— Да, вместе с гражданкой Мутусовой. Любовницей Дьяка. Сначала они отправили в больницу Шаркову, а затем занялись ее племянником. Возможно, собирались убить его.
— Возможно?
— Мутусова в этом не призналась. Зато сказала, что за покушением на Шаркову стоял Дьяк, которого вчера освободил подполковник Танаков.
— Подполковник Танаков руководствовался интересами службы, — не очень уверенно, но весьма напористо сказал Анисимов.
Танаков кивнул, огнедышаще глянул на Максима.
— Так никто и не спорит. Я даже в курсе, что это за интересы. Подполковник Танаков хотел узнать, кто такой Шарков. Как глубоко мафия, возглавляемая им, запустила щупальца в нашу среду обитания.
— Какая у него мафия? — спросил Анисимов.
— Именно это подполковник Танаков и хотел узнать. Поэтому он и попросил у Дьякова навести справки. Тот навел. Вернее, довел. Женщину до больничной койки. Накладочка вышла.
— Не было бы никакой накладочки, если бы вы, товарищ капитан, не отпустили Шаркова.
— Так точно, не было ничего! — подтвердил Максим. — Я должен был задержать Шаркова, закрыть его в камеру и стать на охрану. Тогда я не пошел бы домой. На меня не напал бы Дьяков. Не пришлось бы его задерживать.
— Ну, напал или нет… — Анисимов качнул головой, озадаченно глянул на Танакова.
— Как это не напал?
— Рапорт вы не написали.
— А без рапорта мне верить нельзя? — Капитан удивленно вскинул брови.
— Совсем вам доверять я бы не стал.
— Почему?
— Я не знаю, кто вы такой, капитан Юрьев. Со службы вы давно уволились, в кино больше не снимаетесь, вдруг объявились у нас. А к кому вы приехали? К женщине, которая была киллером, занималась отстрелом людей за деньги.
— Предположительно.
— Да, вы правы, капитан, предположить можно все, что угодно. Даже то, что вы тоже состояли в этой организации.
— Очень интересно.
— Я служу закону! — с пафосом выдал Анисимов. — И не привык делать выводы, не получив доказательств. Но дело по Маргарите Кустовицыной не раскрыто. Возможно, факты еще всплывут.
— Какие факты?
— Вредительства и саботажа.
— В чем это проявляется?
— В том, что вы настраиваете отдел уголовного розыска против своего начальства.
Капитан удивленно посмотрел на Помазова, и тот отрицательно качнул головой. Нет, мол, против меня Максим никого не настраивает.
— Я имею в виду подполковника Танакова.
— Ничего подобного!
— Капитан Юрьев, боюсь, что я вынужден буду наложить на вас взыскание. Возможно, предупредить о неполном служебном соответствии.
— Может, мы подождем, чем закончится история с Шарковой? Вдруг выяснится, что подполковник Танаков причастен к покушению на ее жизнь?
— Что?!
— А подполковник Танаков просил Дьякова навести справки насчет Шаркова? — в раздумье осведомился Анисимов.
— Дьяков у нас в изоляторе. Вы можете с ним поговорить.
— Поговорю. — Анисимов посмотрел на часы. — Завтра.
Максим хотел вслух усомниться в том, что Дьяка до завтра не выпустят. Но сдержался. Потому что у него возник план.
В камере пахло свежей краской, но Максим думал вовсе не о ремонте, который собирался провести в своем доме, а о превратностях судьбы, которые могли отправить его на тюремные нары. Сейчас он сидел в засаде, но завтра мог оказаться здесь по решению следователя. Как ни крути, а капитан настроил против себя серьезных людей, от Танакова и выше, вплоть до начальника ГУВД. Рука руку моет. Как бы его голова не оказалась на плахе.
— Может, мы зря здесь торчим? — тихо спросил Бочкарев.
— Тебя никто не держит. — Зыков тяжело глянул на него.
— Стас, лучше молчи, — заявил Помазов.
— Все, молчу. Просто спрашиваю, — буркнул Бочкарев, лег на шконку, вытянулся во весь рост и забросил руки за голову.
Максим молчал, но душа его шумела. Это была идея Юрьева — организовать засаду перед камерой Дьяка. Чтобы поймать на горячем своего начальника. Пока все шло по плану. Время уже позднее, скоро полночь, а Танаков и не думал уходить домой.
— Если Танаков клюнет, это будет бомба, — заявил Зыков.
— А рванет она? — спросил Бочкарев непонятно кого. — Если мы Танакова на подлете возьмем, то ничего не будет. Скажет, поговорить с Дьяком пришел.
— А зачем нам его на подлете брать? — тихо спросил Максим. — Пусть поговорит с ним. По-мужски.
— Мокрое дело нам не нужно, — сказал Помазов.
— Дьяк отморожен на оба полушария. Он не успокоится.
Максим видел, какими глазами смотрел на него вор, когда угрожал расправой. Этот человек действительно мог убить. Тем более что попытки уже были. Очень хорошо, если Дьяк станет жертвой своих дружеских отношений с подполковником Танаковым.
— Пока не упокоится, — заявил Бочкарев.
— Мы ввязались не в драку, а в самую настоящую войну. Или мы, или нас!.. — проговорил Юрьев.
— Это война, — согласился Помазов.
— Или мы, или нас, — едва слышно сказал Зыков. — Я тоже против мокрого дела. Но ведь мы никого не убиваем.
— Началось! — прошептал Максим.
Сначала к камере Дьяка подошел дежурный прапорщик, а затем и сам Танаков. Тихонько открылась дверь, и подполковник скрылся из вида. Все это снималось на видеокамеру. А вот о том, что происходило сейчас в камере, можно было только догадываться.
Не исключено, что Танаков пришел к Дьяку, чтобы поговорить с ним, заставить молчать. Тогда уголовный розыск выстрелит вхолостую.
Танаков провел в камере минут пятнадцать, потом вышел, настороженно глянул по сторонам. Тут и настало время убедить его в том, что боялся он не зря.
— Понеслась!
От волнения Максим переоценил свои возможности. Тяжелая дверь открывалась с трудом. Ему пришлось изо всех сил упереться в нее, и она едва поддалась его усилиям.
— Подполковник Танаков! — не своим голосом крикнул он, выходя из камеры.
Тот дернулся, развернулся к нему лицом, подался назад и встал, преграждая своим телом путь в камеру Дьяка. Оно у него мощное, тяжелое. На своих двоих он держался крепко, как в землю врос.
— Это что за цирк? — Танаков с удивлением посмотрел на оперов, которые окружали его, прижали к двери камеры.
— Что вы здесь делали, подполковник Танаков? — спросил Максим.
— Дьякова убивал. Ты это хотел услышать, капитан?
— Мы должны осмотреть камеру.
— Жив Дьяков. Ты с ним поговоришь, когда окажешься на его месте. Дежурный! — во весь голос крикнул Танаков.
От волнения Максима шатнуло. Кровь прилила к голове. Воображение высветило перед ним мрачную картинку. В изолятор врывается группа захвата. Бойцы валят его на пол, надевают наручники. А Танаков хохочет, наслаждаясь его унижением.
Но к подполковнику подошел всего лишь тот самый дежурный прапорщик, который впустил его к Дьяку.
— Закрой камеру!.. А этих ко мне в кабинет! — резким властным голосом распорядился Танаков.
Он решительно шагнул на Бочкарева, тот дрогнул, отошел в сторону, освобождая проход. Смутился и Помазов.
Прапорщик сунул ключ в замочную скважину, чтобы закрыть дверь.
— А вот это лишнее! — заявил Максим, оттолкнул прапорщика, ворвался в камеру и увидел Дьяка.
Тот лежал на полу. От его шеи к выступу на решетке тянулась простыня, скрученная в жгут. Петля туго стягивала горло вора. Пульса не было. Вне всяких сомнений, Дьяка убил Танаков. Он сделал это умело, имитировал суицид.
Помазов понял все правильно, распорядился задержать Танакова, но, увы, тот ушел от погони. Сел в машину и умчал в ночь. Однако его карьера закончилась. Во всяком случае, Максим очень хотел на это надеяться.
Подполковник Анисимов с трудом скрывал тревогу за свою шкуру. Если его опера смогли вывести на чистую воду одного гуся, то им ничего не стоило взять за шею и другого.
— А вы уверены, что это сделал Танаков? — спросил он.
— В этом уверен он сам, — сказал Помазов. — Иначе не сбежал бы.
— А сбежал ли? Может, он просто спешил?
— Тогда почему его нет дома и не отвечает телефон?
— Да, это серьезно. Но, может, он просто решил, что его обвинят в убийстве?
— Сегодня весь изолятор спал мертвым сном, — с усмешкой сказал Максим.
Анисимов вздрогнул, услышав его голос. Он посмотрел на капитана с обычной неприязнью. Но в этот раз в его взгляде присутствовал и страх.
— Заключенных усыпили, — продолжал Максим. — В том числе и Дьякова. А потом его убили.
— Ваше предположение к делу не пришьешь.
— Для этого есть рапорт прапорщика Дряблова. Он докладывает, что подполковник Танаков лично распорядился подмешать в чай какой-то порошок. Экспертиза определит это, установит и время, когда наступила смерть. Но уже есть предварительное заключение. Дьяк скончался в тот самый момент, когда в камере находился Танаков.
— Что теперь делать? — нервно сжав кулаки, спросил Анисимов.
Максим удивленно глянул на него. Помазов повел бровью. Это они должны были задать такой вопрос, никак не наоборот.
— Я в том смысле, что меня по головке не погладят. — Анисимов поморщился. — Могут и следующее звание зарезать. Нельзя ли как-то замять это дело?
— Как? Все уже в отделе знают.
— Наверх еще не докладывали. — Анисимов пронзительно посмотрел на Максима.
Он отчаянно нуждался в его поддержке или проверял на вшивость.
— Это вам решать, — сказал Юрьев. — Если не боитесь взять на себя ответственность, то пожалуйста. Наше дело прокукарекать, а солнце в небо выкатывать вам. Или не делать этого.
— Но вы-то будете молчать?
Максим пристально посмотрел на Анисимова и заявил:
— Я не стукач и не рвач. Для меня главное — справедливость. Пусть хотя бы в масштабах РОВД.
Больше всего на свете капитан боялся прослыть стукачом. Этот страх был родом из детства, когда он с удовольствием травил ябед и прочих морально неустойчивых типов.
— Да, справедливость нам нужна, — в лихорадочном раздумье подтвердил Анисимов. — Без нее никак.
— Вы должны понимать, что после всего этого коллектив не сможет работать с подполковником Танаковым.
— Да, конечно. У него есть выслуга, работу он себе найдет. Главное, замять это дело. В конце концов, Дьяков мог и сам повеситься.
Максим выразительно глянул на Помазова. Мол, мы, конечно, ребята борзые, но всему есть предел.
— Я ничего не знаю, — сказал Помазов.
— Как и я.
— А Зыков, Бочкарев?
— Думаю, они не садисты, чтобы топить начальство, — сказал капитан. — Даже если оно гнилое. Думаю, для них важна справедливость. Главное в том, чтобы мы могли доверять друг другу.
— Да, без доверия нам никак нельзя, — выдал Анисимов, думая о чем-то своем.
— А Танаков сдал меня Вильяму. Это он сказал, что мы вышли на него. Вильям собирался меня убить.
— Танаков тебя сдал? — От волнения у Анисимова дернулась щека.
— Да, Вильям мне сказал. Он думал, что со мной все, поэтому разоткровенничался.
— Все равно ему верить нельзя.
— Так он про вас ничего такого и не говорил.
— А почему он должен был про меня что-то говорить? — встрепенулся Анисимов. — Да и нет больше Вильяма.
— И с Острого обвинения сняли, — сказал Максим.
— Да, сняли. — Начальник ОВД настороженно посмотрел на него.
Господин Востров, он же Острый, держал под собой Западный округ города. Он резко конкурировал с Вильямом, поэтому и попал под удар. Сначала помог Вильяму сесть, затем сам оказался за решеткой. Вильям жестко подставил его через уголовный розыск Восточного округа.
Машина, в которой ехали Максим, Помазов и Зыков, попала под автоматный огонь. Только чудом никто не пострадал. Под подозрение попал Острый, его и закрыли.
— Он давно на Восточный округ облизывается.
— Может быть.
— А вместо Вильяма сейчас Ухват. Он Острому на один зубок.
— Думаешь, я с Острым не говорил? — встрепенулся Анисимов. — Беседовал. Пусть только хоть один выстрел прозвучит!.. Да и с Вильямом перетирал. Но это уже не вашего ума дело.
— Высшие сферы. — Максим усмехнулся.
— Свободны!
Из одного кабинета Юрьев переместился в другой. Помазов до краев наполнил стакан водой, залпом выпил и поморщился так, как будто махнул чистого спирта.
— Думаешь, пронесет? — спросил он.
— Это смотря какая вода. — Максим провел рукой вдоль живота. — Если сильно слабит…
— Да я не об этом.
— Анисимов не дурак, чтобы с нами бодаться.
— Да и Вильяма больше нет. А так он мужик, в принципе, неплохой. Шаповалов до сих пор сидит.
— Шаповалов…
За шесть лет службы в московской милиции Максим хлебнул ничуть не больше, чем здесь за какой-то месяц. Мало того что в него стреляли, так он еще попал под ряженый спецназ, который снарядил по душу оперативников Шаповалов, заместитель директора охранной фирмы, подконтрольной Вильяму.
Они сидели в ресторане. Там появились омоновцы. Максима, Помазова и Зыкова вывезли в темное место и там отоварили, что называется, на все талоны. Потом Шаповалов явился с повинной.
Это Анисимов надавил на Вильяма, и тот сдал своего человека. Не такой уж и бесхребетный тип этот подполковник.
— Нет, Анисимову доверять нельзя.
— Так никто и не доверяет.
— Надо поменьше языками трепаться. — Максим обвел пальцем весь кабинет, который можно было наводнить жучками.
— Да теперь и нам самим доверять не будут, — заявил Помазов.
— Сверху не будут, а низ должен быть наш.
— Низ?
— Там, где наша мужская сила.
— В яйцах?
— Не дурак. Быть тебе начальником криминальной полиции, — заявил Максим.
— Так я не ради этого. — Помазов зарделся.
— Я тоже не за плюшки здесь работаю. Но если кто-то угостит булочкой, не откажусь.
— Это к Лизе. Мне кажется, Денис уже все понял.
— Нет, мне к Рите. Я знаю, ты как будущий заместитель начальника ОВД сможешь организовать мне встречу.
— Зачем так далеко заглядывать? Я и со своего уровня смогу.
Максим очень хотел встретиться с Ритой. На этот раз ее отказ его не остановит.
