Глава 8

Должно быть, сумка свалила что-то, удерживавшее окно в открытом положении, потому что это что-то грохнулось на пол вместе со мной. Все, кто находился в комнате, обернулись и уставились на меня. Внезапная и пугающая, тишина расширялась, как пещера.

– Ты кто? – раздался наконец чей-то голос.

Поднимаясь, я заметила, что пол застелен коврами с изображением животных и охотничьих сцен, и убрала колено с шеи летящего лебедя.

– У меня…

– Ты попал сюда через окно? – спросил другой.

Один из мужчин, стоявших у камина в задней части комнаты, раздраженно всплеснул руками.

– Отвечай! Кто ты?

– Он точно ввалился в окно.

Вторая попытка удалась лучше.

– У меня вот это… – я достала из кармана мятую бумажку. – От Люпе.

Все как будто затаили дыхание.

– Ты шутишь, мальчик? – раздался негромкий, сдержанный голос.

На какое-то шальное мгновение мне показалось, что это голос Па, но тут толпа раздвинулась… перед самим губернатором. Горло сдавило, а сердце застучало так громко, что его услышали, наверно, и все присутствующие.

Губернатор сидел во главе заваленного бумагами красивого резного стола, и лицо его было темным как туча. Задав вопрос, он поднялся, и я торопливо опустила голову. Совсем недавно, несколько дней назад, я сидела напротив него в карете. Мой расчет строился на том, что в те напряженные минуты ему было не до меня.

– Я спросил, ты шутишь, мальчик?

– Н-нет…

– Тогда зачем бы моей дочери писать тебе? – голос остался негромким, но зато приблизился. Мои коротко обрезанные волосы на затылке как будто зашевелились и встали дыбом. Я вцепилась глазами в отсвечивающую золотом и серебром связку ключей у него на поясе. – Почему тебе, а не мне? Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю.

Я посмотрела. Что-то похожее на узнавание мелькнуло в его черных глазах, но тут же ушло. Я протянула записку.

Губернатор придирчиво осмотрел ее, прочел и, подняв голову, с недоверчивым прищуром посмотрел на меня.

– Так зачем бы моей дочери писать тебе? – повторил он.

– Она писала моей сестре Изабелле. – Мне подумалось, что новость о дружбе его дочери с мальчишкой вряд ли придется губернатору по вкусу. – Они подруги. По школе.

– И она сама дала тебе это?

– Нет. Да. То есть она просто оставила записку в одном месте, чтобы мы ее нашли. Я нашел и сразу сюда.

– Вы уверены, что записка – не подделка? – громко спросил кто-то. – Почему ваша дочь рассказала сестре этого мальчишки, а не кому-то еще?

– Кто ты? – не обращая ни на кого внимания, медленно произнес губернатор Адори.

– Габо Риоссе. Сын картографа.

Губернатор вскинул брови.

– Человека, который слишком много о себе мнит.

– В Дедало ему не до зазнайства, – вставил кто-то.

По комнате разбежались смешки. Я не спускала глаз с Адори. Губернатор задумчиво смотрел на записку.

– Она не поддельная, – твердо сказал он. – Значит, моя дочь, по крайней мере, ушла по собственной воле. Это уже хорошо. Но мы только тратим время в бесплодных разговорах. Васкес, сколько лошадей ты можешь собрать?

– Девять.

– Девять? – загремел губернатор. – Этого и близко не хватит! Моя дочь пропала! Мне нужен большой поисковый отряд!

– Господин, – осторожно возразил Васкес, – это все, чем мы располагаем. Остальные… в гавани. Они все принадлежали вам.

Поднявшись со стула, Адори, словно зверь по клетке, прошелся по комнате, сжимая и разжимая кулаки и бормоча что-то под нос.

– Хорошо. Пусть будет девять, – объявил он наконец.

– Придется взять конюха – лошади до сих пор напуганы. – Я вздрогнула. Голос принадлежал человеку, который забрал Па.

– Не представляю, что с ними такое.

Пабло. При мысли, что мы скоро увидимся, дышать стало чуточку легче.

Губернатор хлопнул ладонью по стене.

– Хватит о проблемах! Что тебе не понятно, Маркес? Моя дочь пропала.

А как же Ката, с горечью подумала я. Ее-то уже не вернуть.

– И еще нам нужен отец этого мальчишки, – добавил спокойно Васкес, привыкший, похоже, к вспышкам гнева Адори. – Без проводника нам не обойтись. Нужно будет искать воду, может быть, место для стоянки. Знать, как избежать…

Я глубоко вздохнула – надо быстро что-то придумать. Нельзя, чтобы папа отправился в Забытые территории. Ехать верхом с больной ногой он не сможет.

– Сэр, я подумал, что вы так скажете, и захватил картографические инструменты с собой, – я подняла сумку.

– Что? Сажать калеку на лошадь? – ухмыльнулся Маркес. Я со злорадным удовольствием отметила на щеке у него жуткий желтый синяк, оставшийся после удара Пабло.

– Есть другие предложения? – бросил Адори. – Хочешь, чтобы мы там заблудились, на этих Забытых территориях?

– Возьмите меня, – громко сказала я.

– Что? – нахмурился губернатор.

Воцарившаяся в комнате тишина добавила мне смелости.

– Я смогу быть вашим проводником, господин, и буду более полезен. То есть более полезен, чем отец с его больной ногой. У меня есть карта, старая карта Забытых территорий, оставшаяся со времен… – я сглотнула подступивший к горлу комок. – С тех времен, когда они еще не были забытыми.

Губернатор поднял палец, и все умолкли. Черные, как у жука, глаза впились в меня.

– Ты умеешь читать карты, мальчик? Умеешь их составлять?

– Да, сэр. Меня научил отец.

– Докажи, – он щелкнул пальцами, и позади него возникло какое-то движение.

Вперед вынесли столик и стул. Стул подтолкнули мне под колени, на столик положили лист бумаги и поставили чернильницу.

– Ты пришел сюда через поля?

– Да.

– Если ты картограф, то должен знать нынешнее положение звезд.

Этому Па научил меня в первую очередь. Звезды – самые ранние, самые точные карты. Они лучше всякого компаса скажут, где ты находишься, – хотя бы уже потому, что смотрят на все с высоты птичьего полета. Кто научился читать звезды, тот никогда не заблудится.

– Проложи маршрут отсюда до площади. Мне нужны здания – в правильном масштабе, – поля с границами, обозначение сторон света, направление ветра, расчет времени – пешим ходом и верхом. Выполняй. Быстро.

С этими словами губернатор вернулся к столу, а все остальные сомкнулись вокруг меня. Кое-что из того, чего он потребовал, было задачей для штурмана, а не картографа. Но я знала, что Па сделал бы все это легко, даже в темноте Дедало. Я взяла тростниковое перо, закрыла глаза и мысленно представила маршрут. Перед моим внутренним взором танцевало ночное небо с зафиксированными на нем позициями звезд. Я открыла глаза и взялась за работу.

Между тем губернатор заговорил снова.

– Васкес, на время моего отсутствия губернаторство берешь на себя.

– Для меня это огромная честь, – Васкес самодовольно улыбнулся.

– А может быть, вам лучше остаться? – почтительно осведомился Маркес. – Сомневаюсь, что Васкес в состоянии контролировать Громеру в столь неопределенной ситуации…

– В неопределенной ситуации? – ледяным тоном переспросил губернатор. – Всех известных смутьянов мы посадили за решетку. Появятся другие – Васкесу нужно будет просто отправить их туда же. Ты сомневаешься в правильности моих решений?

– Конечно, нет, – возмутился Маркес.

– Так ты предлагаешь мне остаться? – повысил голос Адори.

– Я всего лишь выражал…

– Не надо. Хватит выражать. Выполняй, что я сказал. Понятно?

Наверно, Маркес кивнул, потому что никто ничего не сказал и никаких возражений не последовало. Маршрут расцветал под моими руками, как куст табайбы; черные бутончики зданий и веточки границ. Я добавила пунктирные линии ветра – насколько их помнила, – расходящиеся теплыми змейками от моря, с юго-запада.

Я только-только начала расчерчивать звездные линии, когда губернатор обратился ко мне.

– Ты закончил?

Я едва успела показать расчет времени, поместив его в уголке, когда чья-то рука забрала листок. Губернатор бесстрастно взглянул на него и повернулся к Маркесу:

– Приведи Фердинанда.

Маркес вышел.

– Умеешь ездить верхом? – Адори посмотрел на меня сверху вниз.

– Да.

– Умеешь исполнять приказы? Знаешь, когда можно говорить и когда должно молчать?

Я закивала, изо всех сил показывая, что да, знаю.

Губернатор задумчиво свел брови и чуть заметно качнулся на каблуках.

– Сколько тебе лет?

Вопрос застал меня врасплох. Я уж открыла было рот, чтобы сказать, что мне тринадцать, но остановилась. Люпе тоже было тринадцать. Назови я свой настоящий возраст, и Адори, чего доброго, подумает о дочери и решит меня не брать. Пабло исполнилось пятнадцать, но он был такой высокий и широкоплечий, что сошел бы и за взрослого мужчину. Пожалуй, лучше устроиться где-нибудь посерединке.

– Четырнадцать, господин.

– Маловат для четырнадцати, – ухмыльнулся Маркес, но Адори кивнул.

– Я в любом случае не хотел брать с собой Риоссе. Он стар и непочтителен, да и больная нога – только помеха, – губернатор повернулся ко мне спиной. – Пойдешь с нами.

Неужели получилось?

– Господин, я думал, что если пойду с вами, то, может быть, мой отец мог бы…

– Не испытывай удачу, мальчишка, – губернатор произнес это таким тоном, что у меня по спине побежали холодные мурашки. – Мы подумаем о твоем отце, если ты не подведешь меня.

Дверь открылась, и я увидела того доброго стражника, что унес Мисс Ла.

– Иди с Фердинандом к конюху. Седлайте коней. – Губернатор повернулся к стражнику. – Проследи за ними. Если что не так, отправь обоих в Дедало. И пришли сюда Луиса, он мне понадобится. И вот что еще…

– Да, господин?

– Не разрешай ему увидеться с Риоссе. Мне там неприятности не нужны.

– Да, господин. Идем, мальчик.

Фердинанд вывел меня из комнаты в темный коридор, и голоса за спиной снова зазвучали в полную силу. Сработало. Я попала в отряд.

– Ты почему не сказал, что собираешься сюда, а? – поинтересовался стражник. – Могли бы подвезти.

Я понимала, что он хочет ободрить меня, но меня колотила нервная дрожь. Губернаторскому дому, казалось, не будет конца. Ковры на полах приглушали звук шагов.

Все вокруг было синим и голубым, даже потолки напоминали небо. Столько краски на ерунду. Па всегда приходилось экономить, а здесь синего было столько, что его хватило бы на большую карту со всеми реками Африки. На стенах висели картины, изображавшие корабли и суровых мужчин. Повсюду горели восковые свечи, хотя их свет был никому не нужен.

Наконец мы достигли места, напоминающего перекресток, где наш коридор пересекался с другим. В центре его имелась подъемная дверь с внушительным металлическим замком. У меня пересохло в горле. Вход в Дедало.

Стоявший у двери стражник нахмурился при нашем приближении.

– Что случилось?

– Тебя требуют в гостиную, – грубовато ответил Фердинанд.

Луис молча ушел. Как странно, подумала я, что они так послушно исполняют приказания – ни о чем не спрашивая, ничего не говоря.

Фердинанд снял с пояса ключ и склонился над замком. Ключ поворачивался медленно и неохотно. В конце концов замок со скрипом открылся.

Стражник выпрямился и с усилием – у него даже вены на шее набухли – потянул массивную дверь. Она грохнулась на пол. Снизу ударил сырой зловонный запах. В чахлом свете лампы я увидела уходящие в непроглядную тьму каменные ступеньки. От одного лишь взгляда вниз закружилась голова.

Фердинанд осторожно спустился на несколько ступенек, потом, вероятно вспомнив, что он не один, остановился, вернулся и снял с пояса цепь.

– Чуть не забыл, – сказал он и, перехватив мои руки цепью, закрепил ее конец на вколоченном в стену крюке рядом с тяжелым столом. Меня передернуло от отвращения и страха.

Скольких несчастных приковывали здесь перед спуском в Дедало?

Стражник двинулся дальше, вниз, туда, где томился Па, и вскоре свет лампы превратился в крошечное пятнышко.

Оглядываясь, я заметила что-то над столом.

На голубой стене сидела, расправив крылышки, большая бабочка. Крылья были переливчато-пурпурные, с черной каймой. Никогда еще мне не случалось видеть бабочек такого цвета и размера. Осторожно, чтобы не спугнуть ее резким движением, я наклонилась…

И лишь когда мое дыхание оказалось настолько близко, чтобы потревожить бархатные крылья, я увидела, что бабочка за стеклом и что сердце ее пронзила булавка.