Первая имбрина

Дальше: Женщина, дружившая с привидениями

Примечание редактора

Хотя мы можем быть абсолютно уверены в том, что многие из героев «Сказок» существовали на самом деле, доказать это было бы довольно сложно. Много веков эти истории распространялись в устной форме, а значит, были подвержены разнообразным изменениям. Каждый рассказчик приукрашивал повествование по собственному усмотрению. В результате сейчас «Сказки» скорее вымысел, чем исторически достоверные рассказы. Разумеется, это невероятно увлекательные сказки, но их основная ценность заключается прежде всего в том, что каждая история представляет собой некий этический урок.

Однако сказка о первой британской имбрине является исключением. Это одно из немногих повествований, правдивость которого не вызывает ни малейших сомнений, поскольку описанные в нем события подтверждаются не только многочисленными современными источниками, но и самой имбриной (в ее знаменитой книге «Собрание хвостовых перьев»). И я считаю эту историю наиболее значимой из всех, поскольку она является одновременно мудрой притчей, увлекательным повествованием и важным документом странной истории.

МН

Первая имбрина была не женщиной, способной превращаться в птицу, а птицей, способной превращаться в женщину. Она родилась в семье ястребов-тетеревятников, свирепых охотников, которым было не по вкусу обыкновение их сестры в самые неожиданные моменты превращаться в крупное, прикованное к земле создание. Внезапно увеличиваясь в размерах, она переворачивала гнездо, а ее странная, невнятная речь зачастую безнадежно портила им охоту. Отец назвал ее Имиини, что на пронзительном языке ястребов означает «странная», и она несла бремя одиночества с тех пор, как вылупилась из яйца.

Ястребы – гордые птицы, отчаянно защищающие свою территорию. Больше всего на свете они любят ввязываться в кровавые драки. В этом смысле Имиини ничем не отличалась от остальных, и когда между ее семьей и стаей луней вспыхнула война за территорию, сражалась отважно, стремясь доказать, что она такой же ястреб, как и ее братья. Луни превосходили их численностью, но даже когда его дети начали гибнуть в стычках, отец Имиини отказался признать поражение.

В конце концов ястребы отразили нападение, но Имиини была ранена, а из всех ее братьев в живых остался только один. Она не понимала, ради чего все это было нужно, и спросила отца, почему они просто не улетели и не поселились в другом месте.

– Мы должны были защитить честь семьи, – ответил он.

– Но теперь нашей семьи нет, – произнесла Имиини. – Какой в этом смысл?

– Я не думаю, что такое создание, как ты, способно это понять, – ответил отец.

Он расправил крылья и улетел на охоту.

Имиини не стала его догонять. У нее исчезла жажда охоты, а также желание участвовать в кровавых схватках, что для ястреба было еще более странным, чем периодические превращения в человека. «Возможно, я вообще не должна была родиться ястребом?» – спросила себя Имиини, слетев со скалы и приземлившись в лесу уже на человеческие ноги. Что, если она родилась не в том теле?

Имиини очень долго скиталась по свету. Она задерживалась у человеческих жилищ и наблюдала за ними с верхушек деревьев, где ей ничто не угрожало. Поскольку она перестала охотиться, именно голод придал ей смелости наконец войти в деревню и попробовать пищу людей – поджаренную кукурузу, рассыпанную во дворе для кур, пироги, стынущие на подоконнике, суп, оставленный без присмотра в горшке, – и все это пришлось ей по вкусу. Имиини немного освоила язык людей, чтобы разговаривать с ними, и обнаружила, что их общество нравится ей еще больше, чем их еда. Ей нравилось, как они смеются, поют и проявляют любовь друг к другу. Поэтому она наугад выбрала деревню и поселилась в ней.

Один добрый старик позволил Имиини жить в своем амбаре, а его жена научила ее шить, чтобы она могла себя прокормить. Все шло гладко, пока через несколько дней после появления Имиини деревенский пекарь не увидел, как она превращается в птицу. Она еще не привыкла засыпать в человеческом теле и поэтому каждую ночь принимала обличье ястреба, взлетала на дерево и спала там, спрятав голову под крыло. Потрясенные жители обвинили ее в колдовстве и прогнали, размахивая факелами.

Это огорчило Имиини, но она была исполнена решимости оставаться среди людей и, немного поскитавшись, нашла другую деревню, в которой смогла поселиться. На этот раз она была очень осторожна и никто не видел, как она превращается в птицу, но жители деревни все равно относились к ней с подозрением. Большинству людей Имиини казалась странной – в конце концов, ее вырастили ястребы, – и прошло совсем немного времени, прежде чем ее прогнали и оттуда. Имиини очень опечалилась и начала сомневаться, что в мире есть такое место, где ее примут как свою.

Однажды утром, находясь на грани отчаяния, она лежала в лесу, наблюдая за восходом солнца. Это было так необыкновенно красиво, что на несколько минут Имиини забыла о своих несчастьях. Ее охватило страстное желание, чтобы это зрелище повторилось еще раз. В одно мгновение небо потемнело, и снова занялся рассвет. Внезапно Имиини поняла, что, кроме способности перевоплощаться, у нее есть еще один дар: она могла сделать так, чтобы определенный момент времени повторялся.

Несколько дней она развлекалась в лесу, повторяя грациозный прыжок оленя или мимолетное скольжение луча клонящегося к закату солнца, чтобы сполна насладиться их красотой. Кроме того, это подбадривало ее, не позволяло упасть духом. Имиини любовалась кружением первых снежинок, как вдруг ее окликнул чей-то голос.

– Извините, – произнес он. – Это вы делаете?

Резко обернувшись, она увидела молодого человека в короткой зеленой тунике и туфлях из рыбьей кожи. Это одеяние показалось Имиини странным, но еще более удивительным было то, что он нес под мышкой свою голову, полностью отделенную от шеи.

– Это вы меня извините, – ответила Имиини. – Что случилось с вашей головой?

– Прошу прощения! – воскликнул молодой человек. Он так смутился, словно только что обнаружил, что забыл застегнуть штаны, и поспешно водрузил голову обратно на плечи. – Это непростительная оплошность!

Он сообщил, что его зовут Инглберт, а поскольку идти Имиини все равно было некуда, он пригласил ее в свой лагерь.

Это было убогое скопление палаток и открытых очагов для приготовления пищи, и несколько дюжин живших там людей были такими же странными, как и Инглберт. Более того – они были настолько странными, что большинство из них выгнали из разных деревень – так же, как и Имиини. Обитатели лагеря были рады ей даже после того, как она продемонстрировала им превращение в ястреба. В свою очередь они показали ей некоторые из своих необычных талантов. Похоже, она была не одинока. «Возможно, в этом мире все же найдется место и для меня», – думала Имиини.

Это были, конечно же, ранние странные люди Британии. Имиини не осознавала лишь одного: она присоединилась к ним во время одного из самых мрачных периодов их истории. Когда-то давным-давно обычные люди не только принимали странных, но даже чтили их, и две ветви человечества спокойно жили бок о бок. Но затем началась эпоха невежества и обычные люди стали относиться к странным с подозрением. Всякий раз, когда происходило нечто трагическое и необъяснимое с точки зрения несовершенной науки тех времен, козлами отпущения неизменно становились странные люди. Когда жители деревни Маленькое Разочарование проснулись однажды утром и обнаружили, что все их овцы сгорели, превратившись в обуглившиеся головешки, поняли ли они, что их скот убила гроза? Нет, они обвинили в случившемся своих странных сородичей и прогнали их прочь. Когда белошвейки Стежка смеялись без остановки целую неделю, догадались ли они, что виной всему шерстяная ткань, завезенная из-за границы и зараженная клещами-переносчиками «смеющегося» гриппа? Конечно, нет. Вначале они «повесили» происшествие на двух странных сестер, а затем повесили и самих девушек.

Травля странных людей происходила повсеместно, их изгоняли из общества, заставляя собираться в группы наподобие той, к которой присоединилась Имиини. Это общество было далеко не идеальным. Его члены жили вместе, потому что больше никому не могли доверять. Предводителем был странный мужчина по имени Тумбс, рыжебородый гигант, проклятьем которого был писклявый голос воробья. Из-за этого окружающим трудно было воспринимать его всерьез, но сам Тумбс воспринимал себя очень даже серьезно и никому не позволял забывать о том, что он входит в Совет Важных Странных людей.

Имиини избегала Тумбса: у нее появилось нечто вроде аллергии на горделивых мужчин. Целые дни она проводила в обществе своего забавного и иногда безголового друга Инглберта. Имиини помогала ему ухаживать за овощными грядками и заготавливать дрова, а он познакомил ее с остальными странными жителями поселения. Они сразу же прониклись симпатией к Имиини, а она начала считать лагерь своим вторым домом, а его странных обитателей – второй семьей. Имиини рассказала им о своей жизни в теле ястреба и развлекала трюком с повторением событий. Однажды она поймала в петлю момент, когда Тумбс упал, споткнувшись о спящую собаку, и повторяла его, пока у жителей деревни не разболелись от смеха животы. Они же развлекали ее рассказами из пестрой истории Странного мира. Какое-то время в лагере царил покой. Это был самый счастливый период в жизни Имиини.

Но раз в несколько дней покой деревни нарушался горестными новостями из внешнего мира. Доведенные до отчаяния странные люди стекались отовсюду в их лагерь, ища убежища от террора и преследований. Их истории были очень похожи одна на другую. Странные всю жизнь мирно сосуществовали с обычными людьми, пока однажды их вдруг не обвиняли в каком-нибудь абсурдном преступлении. В лучшем случае их изгоняли, в худшем – убивали. (Некоторые разделили печальную участь сестер из Стежка.) Странные люди принимали новичков так же тепло, как и Имиини, и через месяц деревня разрослась от пятнадцати до пятидесяти обитателей. Дальше так продолжаться не могло: не хватало ни места, ни пищи, и над лагерем нависло тревожное предчувствие.

Однажды туда прибыл еще один представитель Совета Важных Странных людей. Он был мрачен и на несколько часов уединился с Тумбсом в одной из палаток. Когда совещание наконец закончилось, Тумбс и незнакомец собрали жителей деревни, чтобы сообщить им печальные новости. Обычные люди уже изгнали странных из городов и деревень, а теперь решили прогнать их с территории Страннфордшира. Собран вооруженный отряд, который вскоре должен явиться в их лагерь. Вопрос заключался лишь в том, следует странным сражаться или бежать.

Не стоит упоминать о том, что это сообщение не на шутку встревожило странных людей и заставило их погрузиться в глубокие размышления.

Одна молодая женщина обвела собравшихся взглядом и произнесла:

– Этот холм и эти утлые палатки не стоят того, чтобы из-за них умирали. Почему бы нам не собрать вещи и не укрыться дальше в лесу?

– Я не знаю, кто что об этом думает, – заговорил Тумбс, – но лично мне надоело постоянно убегать и прятаться. Я считаю, что нам следует остаться и принять бой. Мы должны вернуть себе утраченное достоинство!

– Это совпадает с официальной рекомендацией Совета, – кивнул мрачный советник.

– Но мы не солдаты, – возразил Инглберт, – и совершенно не умеем сражаться.

– Отряд обычных людей малочислен и плохо вооружен, – ответил ему Тумбс. – Они считают нас трусами, которые сбегут от малейшего намека на применение силы. Однако они нас недооценивают.

– Но разве нам не понадобится оружие? – спросил еще кто-то. – Сабли и дубинки…

– Ты меня удивляешь, Юстас, – ответил Тумбс. – Неужели ты не умеешь выворачивать человеческое лицо наизнанку, всего лишь потянув его за нос?

– Да, пожалуй, – смущенно согласился мужчина.

– А ты, Миллисент Ниари? Я видел, как ты разжигаешь огонь с помощью дыхания. Представь себе, как перепугаются обычные люди, когда на них вспыхнет одежда!

– Вот это будет зрелище! – кивнула Миллисент. – Да, тогда придется бежать уже им.

Собравшаяся толпа согласно загудела.

– Да, это будет здорово!

– Эти обычные давно уже напрашиваются.

– Вы слышали, что они сделали с Титусом Смитом? Порезали на кусочки и скормили его же свиньям!

– Если мы не постоим за себя, обычные люди никогда не успокоятся.

– Отомстим им за Титуса! Отомстим за всех нас!

Советнику не пришлось прилагать много усилий, чтобы взбаламутить странных людей, пробудив в них не свойственную им воинственность. Даже спокойный, миролюбивый Инглберт теперь рвался в бой. Имиини, которую затошнило при первом же упоминании о сражении, больше не могла все это слушать. Покинув деревню, она отправилась прогуляться по лесу.

Вернулась Имиини уже в сумерках. Инглберт сидел у очага. Он немного успокоился, но по-прежнему был намерен драться до последней капли крови.

– Давай вместе уйдем отсюда, – предложила ему Имиини. – Начнем новую жизнь где-нибудь в другом месте.

– Куда мы пойдем? Нас хотят изгнать из Страннфордшира!

– В Небудушир. В Тамфордшир. В Покойвикшир. Ты предпочитаешь смерть в Страннфордшире жизни в другом месте?

– Но наших противников всего несколько десятков человек, – возразил Инглберт. – Как это будет выглядеть, если мы убежим, испугавшись такой ничтожной угрозы?

Даже если бы победа была им гарантирована, Имиини не хотела бы иметь к этому никакого отношения.

– Наша репутация не стоит того, чтобы пожертвовать даже одним волоском с твоей или моей головы, не говоря уже о чьей-то жизни.

– Значит, ты не будешь сражаться?

– Я уже потеряла на войне одну семью. И не собираюсь смотреть на то, как моя вторая семья отправится следом за первой.

– Если ты уйдешь, тебя сочтут предательницей, – произнес Инглберт. – Ты уже никогда не сможешь вернуться.

Имиини подняла на него глаза.

– А как будешь относиться ко мне ты?

Инглберт уставился на огонь, силясь подыскать нужные слова. Затянувшаяся пауза стала ответом на вопрос. Имиини молча поднялась и ушла к себе.

Она легла спать, но ее сердце переполняла невыразимая грусть. Имиини была уверена в том, что это ее последняя ночь в человеческом теле.

Едва забрезжил рассвет, она покинула лагерь, не дожидаясь, пока проснутся остальные его обитатели. Мысль о прощании казалась ей невыносимой. Дойдя до границы поселения, Имиини превратилась в ястреба и взмыла в воздух. Она сомневалась, что ей удастся найти другую группу, которая примет ее к себе, будь то люди или птицы.

Имиини летела всего несколько минут, когда внизу показались боевые порядки обычных людей. Это не был обещанный немногочисленный отряд. Армия, насчитывающая сотни облаченных в блестящие доспехи бойцов, сплошным ковром покрывала прилегающие к лесу холмы.

«Они перебьют всех странных людей!» – осознала Имиини и, развернувшись, полетела обратно, чтобы предупредить друзей.

Она нашла Тумбса в его палатке и рассказала ему о том, что только что увидела.

Он выслушал ее без малейшего удивления.

Тумбс все знал!

– Почему ты не сказал, что солдат будет так много? – спросила Имиини. – Ты солгал!

– Странные испугались бы, – ответил Тумбс, – и не смогли бы сохранить достоинство.

– И правильно бы сделали, что испугались! – закричала Имиини. – Им давно уже следовало убежать!

– Это не спасло бы их, – возразил он. – Король обычных людей приказал очистить Британию от странных – от гор до самого моря. Они все равно нас найдут.

– Не найдут, если мы покинем Британию, – ответила Имиини.

– Ты предлагаешь покинуть Британию?! – воскликнул потрясенный Тумбс. – Но мы жили здесь сотни лет!

– И будем мертвы гораздо дольше, – сказала Имиини.

– Это дело чести, – заявил Тумбс. – Полагаю, птице этого не понять.

– Я слишком хорошо все понимаю, – произнесла Имиини и пошла, чтобы предупредить остальных.

Но было поздно: армия обычных людей уже подходила к лагерю. Вдалеке виднелась толпа хорошо вооруженных солдат. Хуже всего было то, что странные не могли убежать: обычные взяли их в кольцо и наступали со всех сторон.

Странные люди в ужасе сгрудились посреди лагеря. Смерть казалась неотвратимой. Имиини могла бы превратиться в птицу и улететь – странные люди уговаривали ее именно так и поступить, – но она не хотела оставлять своих друзей. Им солгали. Жертва, которую им предстояло принести, уже не была добровольной. Если она покинет их сейчас, это уже нельзя будет назвать следованием собственным принципам. Нет, это будет трусостью и предательством. Имиини ходила по лагерю и заключала друзей в объятия. Инглберт обнял ее крепче остальных и, даже выпустив из объятий, еще долго всматривался в ее лицо.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Запоминаю лицо своего друга, – ответил Инглберт. – Чтобы не забыть его даже после смерти.

Над лагерем повисла тишина. Какое-то время ее нарушали лишь топот наступающей армии и бряцание оружия. И тут из-за темной тучи внезапно выглянуло солнце, озарив землю ослепительным сиянием. Было так красиво, что Имиини захотелось увидеть это еще раз, прежде чем всех их убьют.

Она повторила понравившийся ей момент, и странные люди были так зачарованы, что она сделала это снова. Только тут странные заметили, что за то время, пока они наблюдали за солнцем, армия обычных не приблизилась к ним ни на шаг. С каждым повтором враги исчезали и появлялись заново – все дальше. Вскоре их разделяли многие сотни ярдов.

Лишь теперь Имиини поняла, где можно использовать ее талант к созданию временных петель. Этому открытию предстояло навсегда изменить странное общество. Имиини создала безопасное место – пузырь, наполненный остановившимся временем, и странные люди, находясь в недосягаемости трехминутной петли, словно зачарованные наблюдали за тем, как армия обычных приближается, а затем отдаляется, опять и опять.

– Как долго это может продолжаться? – спросил Инглберт.

– Не знаю, – призналась Имиини. – Раньше я повторяла события всего по нескольку раз. Но думаю, что довольно долго.

Из палатки выскочил растерянный и разгневанный Тумбс.

– Что ты делаешь? – закричал он, обращаясь к Имиини. – Прекрати немедленно!

– С какой стати? – поинтересовалась она. – Я спасаю всех нас!

– Ты лишь оттягиваешь неизбежное, – возразил Тумбс. – Властью Совета я приказываю тебе сейчас же остановиться!

– Чума на твой Совет! – закричала Миллисент Ниари. – Вы всего лишь жалкая кучка лжецов!

Тумбс принялся перечислять наказания, которые ожидают любого, кто посмеет ослушаться приказов Совета. Но тут к нему подошел Юстас Корнкрейк. Он потянул Тумбса за нос, отчего его лицо вывернулось наизнанку. Голова советника стала розовой и мягкой, и он убежал, визжа и выкрикивая угрозы.

Имиини продолжала воссоздавать петлю. Странные люди собрались вокруг и как могли подбадривали ее. Тем не менее всех тревожила мысль о том, что Имиини не сможет продолжать это бесконечно. Она разделяла их беспокойство. Ей приходилось создавать петлю каждые три минуты, поэтому Имиини не могла спать. Она понимала, что в конце концов все равно уснет и маячившая вдалеке армия подойдет и уничтожит их всех до одного.

Имиини провела так два дня и ночь. Ей стоило огромных усилий не уснуть. Инглберт сидел возле нее и всякий раз, когда глаза Имиини начинали закрываться, тормошил ее. Через три дня и две ночи начал засыпать и Инглберт. Тогда Юстас Корнкрейк вызвался сидеть рядом с ним и тормошить уже его. Затем, когда Юстас также начал проигрывать сражение со сном, Миллисент Ниари устроилась возле него и плескала ему в лицо водой, как только его глаза начинали закрываться. Вскоре странные люди сидели, вытянувшись в длинную цепочку, и помогали друг другу не уснуть.

Прошло четыре дня и три ночи, а Имиини еще ни разу не пропустила момента переустановки петли. Однако она была так обессилена, что у нее начались галлюцинации. Имиини думала, что погибшие братья прилетели навестить ее. Пять ястребов кружили над лагерем, чертя в воздухе собственные петли. Они пронзительно выкрикивали слова, которые казались Имиини полной бессмыслицей:

Снова!

Снова! Снова!

Петляй петлю!

Двойная оболочка!

Она зажмурилась и тряхнула головой, а затем выпила немного воды. Когда Имиини снова подняла глаза, призраки ее братьев исчезли, но у нее в ушах продолжали звучать их слова. «Что, если братья – или какая-то часть моего подсознания – пытаются сообщить мне нечто полезное?» – спрашивала она себя.

Снова, снова…

Ответ пришел к ней на пятый день. Точнее, Имиини предполагала, что это ответ, полной уверенности у нее не было. Зато она не сомневалась, что еще один день ей не протянуть. Имиини знала, что очень скоро уснет и растормошить ее уже никто не сможет.

Итак, она переустановила петлю. (Имиини уже давно потеряла счет тому, сколько раз солнце выглянуло из-за тучи, вероятно, это произошло много-много раз.) А затем, всего через несколько секунд после воссоздания петли, она создала еще одну петлю – внутри первой петли.

Результат был мгновенным и очень странным. Все, что окружало Имиини – солнце, туча, армия вдалеке, – вдруг раздвоилось самым причудливым образом. Понадобилось некоторое время, чтобы очертания предметов снова стали отчетливыми. Когда же зрение странных обрело прежнюю резкость, все вокруг как будто сдвинулось во времени назад. Солнце было дальше, за тучей. Армия обычных тоже отдалилась от них. И на этот раз прошло шесть минут (а не три), прежде чем солнце снова показалось из-за тучи.

Имиини создала петлю два раза подряд, и это длилось уже двенадцать минут, поэтому она повторила ее в третий раз и получила петлю временной протяженностью двадцать четыре минуты. Доведя ее продолжительность почти до часа, Имиини получила возможность ненадолго задремать. А затем принялась воспроизводить петлю снова и снова. Имиини казалось, что у нее есть сосуд, который она наполняет не то воздухом, не то водой. Она ощущала, как его оболочка растягивается, вмещая все больше времени, пока не натянулась, как барабан, и Имиини поняла, что больше ей не удержать.

У Имиини получилась петля продолжительностью двадцать четыре часа. Она начиналась утром вчерашнего дня, задолго до того, как на горизонте появилась армия обычных людей. На странных друзей Имиини это произвело грандиозное впечатление. Они хотели обращаться к ней «королева Имиини» и «ваше величество», но она им этого не позволила. Она была необыкновенно счастлива, что ей удалось создать для своих друзей безопасное место – гнездо.

Нападение со стороны обычных людей им больше не угрожало, но на этом проблемы не закончились. Армия, едва не уничтожившая их лагерь и его обитателей, принялась терроризировать странных людей в округе. Прослышав о возникшей в Страннфордшире временной петле, к ним начали прибывать беженцы. Их становилось все больше.

Всего через несколько недель их численность удвоилась, достигнув почти ста человек. Среди них было и несколько членов Совета Важных Странных людей (включая Тумбса, лицо которого снова приняло нормальное положение). И хотя советники, похоже, больше не были заинтересованы в том, чтобы запретить петлю, они попытались утвердить свой авторитет, настаивая на том, что необходимо прекратить прием беженцев. Но все руководствовались мнением Имиини – в конце концов, это была ее петля, – а она и слышать не хотела о том, чтобы хоть кого-то не впустить в созданное ею убежище, несмотря на то, что их лагерь и без того трещал по швам.

Советники разгневались и начали угрожать наказаниями. Люди тоже разгневались и обвинили Совет во лжи и попытке втянуть их в войну. Советники начали сваливать вину на Тумбса, утверждая, что он действовал в одиночку – это была очевидная ложь – и что его приказы не были санкционированы остальными советниками. Затем они переключили внимание на Имиини и обвинили ее в узурпации законной власти, то есть в совершении преступления, за которое грозила ссылка в Безжалостную пустошь. Но на защиту Имиини встали люди. Они начали бросать в советников комья грязи (и, возможно, даже экскременты), после чего выгнали их из петли.

Странные люди смотрели на Имиини как на лидера. Кроме того чтобы заботиться о постоянном возобновлении петли, ей пришлось улаживать конфликты, высказываться относительно того, какие из многочисленных правил Совета следует сохранить, а от каких лучше отказаться, кого из нарушителей правил нужно наказать и так далее. Имиини быстро вжилась в новую роль, хотя и не переставала удивляться. Среди обитавших в петле людей она была самой неопытной. Имиини и человеком-то окончательно стала всего полгода назад! Но товарищи расценивали ее неопытность как преимущество. Разум Имиини был свеж и не замутнен предубеждениями, нейтрален и справедлив. Кроме того, в ней чувствовались спокойствие, достоинство и мудрость, свойственные скорее миру птиц, чем людей.

Но, несмотря на всю свою мудрость, Имиини все же не могла разрешить главную проблему: как сделать так, чтобы на площади длиной всего в триста футов могли обитать более ста человек. Однажды возникшая петля могла вместить в себя больше времени, но не пространства, а Имиини окружила петлей только их маленький лагерь из нескольких дюжин палаток. У них было мало еды, и хотя запасы обновлялись каждый день в соответствии с цикличностью петли, этого было недостаточно, чтобы прокормить всех. (За пределами петли воцарилась суровая зима, и обнаружить что-либо съестное там было сложно. С большой степенью вероятности можно было наткнуться на рыщущую по округе шайку обычных людей, одержимых стремлением найти странных, которые растаяли в воздухе прямо у них на глазах.)

Однажды ночью, когда странные люди сидели вокруг костра, Имиини обсуждала эту проблему с Инглбертом.

– Что же нам делать? – спросила она. – Если мы останемся здесь, то умрем от голода, а если уйдем, на нас откроют охоту.

Инглберт снял голову с плеч и положил ее себе на колени – так ему было удобнее почесывать макушку обеими руками, что он обычно делал, погружаясь в размышления.

– А ты не могла бы создать петлю побольше и в таком месте, где еды будет в изобилии? – спросил он наконец. – Если мы проявим осторожность, то сможем перебраться в нее незамеченными.

– Возможно, когда потеплеет. В любой петле, которую я создам сейчас, мы, скорее всего, околеем от холода.

– В таком случае будем ждать, – ответил Инглберт. – Придется немного поголодать, пока зима не закончится.

– А что потом? – поинтересовалась Имиини. – Придут другие странные люди, нуждающиеся в помощи, и вскоре нас станет слишком много и для новой петли. Предел все равно будет достигнут. Я не смогу взвалить на себя больше, чем в силах унести.

Инглберт вздохнул и почесал голову.

– Жаль, что ты не можешь скопировать сама себя.

На лице Имиини появилось странное выражение.

– Что ты сказал? Повтори, пожалуйста.

– Я говорю, что было бы здорово, если бы ты скопировала саму себя. Тогда ты смогла бы создать много петель и нам удалось бы расселиться. Меня беспокоит теснота, в которой мы живем сейчас. Начнутся распри, и все перессорятся. А если, Небо упаси, с этой петлей случится какое-нибудь несчастье, численность странных людей в Британии тут же снизится вдвое.

Имиини сидела лицом к Инглберту, но ее взгляд был устремлен куда-то вдаль.

– О чем ты думаешь? – спросил он. – Неужели ты действительно придумала, как скопировать саму себя?

– Возможно, – ответила Имиини. – Возможно.

На следующее утро она собрала странных людей и сообщила им, что ненадолго их покидает. В толпе поднялась паника, хотя Имиини и уверяла друзей, что к тому времени, когда надо будет переустанавливать петлю, обязательно вернется. Они умоляли ее остаться с ними, но она настояла на своем, объяснив, что это вопрос жизни и смерти.

Имиини назначила Инглберта старшим в ее отсутствие, затем превратилась в птицу и вылетела из петли, впервые с момента ее образования.

Паря над заснеженными лесами Страннфордшира, Имиини задавала один и тот же вопрос всем пернатым, которые встречались ей на пути:

– Вы не знаете птиц, способных превращаться в людей?

Имиини искала день и ночь, но куда бы она ни залетала, ответ был один: нет. Поздно вечером она вернулась в петлю, утомленная и обескураженная. Впрочем, сдаваться Имиини не собиралась. Она переустановила петлю и, уклонившись от расспросов Инглберта и не дав себе времени на отдых, снова полетела на поиски.

Они продолжались до тех пор, пока у Имиини не заболели крылья и глаза. Ее подгоняла мысль: «Не может же быть, чтобы в мире было лишь одно такое существо, как я!»

Миновал еще один день бесплодных поисков, и Имиини почти поверила в то, что является уникальным созданием. От этой мысли ей было тоскливо и невыносимо одиноко.

Затем, уже на закате, когда Имиини собиралась поворачивать обратно, в сторону своей петли, она пролетела над лесной поляной и заметила внизу стайку пустельг, среди которых была молодая женщина. Все произошло в одно мгновение. Пустельги увидели Имиини и взмыли в воздух. Они разлетелись кто куда, прячась в лесу. В этой суете молодая женщина словно исчезла. Но куда она могла подеваться так быстро?

Что, если она превратилась в пустельгу и улетела вместе с остальными? Имиини спикировала вниз и пустилась в погоню.

Целый час она пыталась выследить пустельг. Но дело в том, что ястребы – естественные враги этих маленьких птичек, и вид Имиини пугал их. Она решила изменить тактику.

Уже сгустились сумерки. Имиини вернулась в свою петлю, переустановила ее, проглотила пять кочанов поджаренной кукурузы и две миски лукового супа – летая целый день, она не на шутку проголодалась – и на следующее утро вернулась в рощицу, где видела пустельг. На этот раз она приблизилась к поляне не по воздуху, в облике ястреба, а по земле, как человек.

Когда пустельги увидели Имиини, они взлетели и расселись на деревьях, наблюдая за ней. Птицы осторожничали, но не боялись. Имиини остановилась в центре поляны и заговорила не на человеческом языке и не с помощью пронзительного клекота ястребов. Она обратилась к птицам на немного знакомом ей ломаном языке пустельг (насколько человеческое горло могло воспроизвести эти звуки).

– Одна из вас отличается от остальных, – произнесла Имиини, – и именно к этой молодой женщине я и обращаюсь. Ты одновременно птица и человек. Я имею счастье и беду обладать такой же способностью и очень хотела бы с тобой поговорить.

При виде человека, говорящего на их языке, стая пустельг на деревьях взволнованно защебетала, а затем Имиини услышала хлопанье крыльев. Спустя несколько секунд из-за ствола толстого дерева показалась молодая стройная женщина. У нее была темная гладкая кожа и коротко остриженные волосы. От холода женщину защищала одежда из меха и шкур.

– Вы меня понимаете? – спросила Имиини по- английски.

Молодая женщина нерешительно кивнула. «Немного», – казалось, произнесла она.

– Вы можете говорить на языке людей? – продолжала спрашивать Имиини.

– Si, un poco, – ответила молодая женщина.

Имиини узнала один из человеческих языков, но слова были ей непонятны. Возможно, эта молодая женщина принадлежала к перелетной стае и выучила язык где-то в другом месте.

– Меня зовут Имиини. А вас?

Молодая женщина откашлялась и издала громкий крик на языке пустельг.

– Возможно, пока что мы будем называть вас просто мисс Пустельга, – произнесла Имиини. – Мисс Пустельга, я хочу задать вам важный вопрос. Вы когда-нибудь делали так, чтобы событие происходило… больше одного раза?

Она начертила пальцем в воздухе большую окружность в надежде на то, что молодая женщина ее поймет. Мисс Пустельга широко раскрыла глаза и сделала несколько шагов вперед. В это мгновение с ветки упал ком снега. Взмахом рук мисс Пустельга заставила его исчезнуть с земли и упасть с дерева во второй раз.

– Да! – воскликнула Имиини. – Вы тоже это умеете!

Затем она взмахнула руками и повторила падение снега. От изумления мисс Пустельга даже рот открыла.

Женщины, смеясь, подбежали друг к другу, схватились за руки, закричали, а затем обнялись и принялись без умолку болтать на языке, который никто, кроме них, не понимал. Пустельги на деревьях тоже ликовали. Увидев в Имиини друга, они слетели с веток и принялись, взволнованно щебеча, порхать вокруг женщин.

Невозможно передать словами облегчение, которое испытала Имиини. Она была особенной даже среди странных людей, но теперь знала, что не одинока. В мире существовали и другие подобные ей создания, и, возможно, странное общество могло стать независимым от капризов близоруких горделивых мужчин, а следовательно, более безопасным и благополучным. Имиини имела лишь общее представление о том, каким именно может быть это общество, но не сомневалась, что, найдя мисс Пустельгу, сделала большой шаг вперед. Они почти час беседовали на ломаном языке, и в конце концов мисс Пустельга согласилась отправиться в петлю вместе с Имиини.

Остальное, как говорится, уже история. Мисс Пустельга поселилась среди странных людей. Имиини научила ее всему, что знала о петлях, и вскоре мисс Пустельга могла переустанавливать петлю самостоятельно. Это позволило Имиини летать все дальше в поисках других петлепроизводящих птицеженщин, таких как она сама и мисс Пустельга. Вскоре их стало пятеро. Когда новенькие были обучены, а суровая голодная зима закончилась, уступив место весенним оттепелям, птицеженщины разделили странных людей между собой и отправились искать места для пяти новых постоянных петель.

В этих петлях царили порядок и здравый смысл, и молва о них быстро разлетелась по странному миру. Те, кто уцелел, стекались сюда со всей Британии, стремясь укрыться от преследований. Впрочем, прежде чем попасть внутрь, они должны были согласиться с тем, что ими будут править птицеженщины. Этих женщин стали называть имиини – в честь самой первой из них (а с течением времени и в результате языковых изменений это слово превратилось в имбрини).

Дважды в год имбрины собирались на совет, чтобы обменяться опытом. Долгое время Имиини лично руководила всем этим, с гордостью наблюдая за тем, как растет количество имбрин и петель. Теперь они способны были защитить многие сотни странных людей.

Имиини дожила до зрелого и счастливого возраста – ста пятидесяти семи лет. Все эти годы они с Инглбертом жили в одном доме (но не в одной комнате), любили друг друга и оставались настоящими друзьями. Имиини унесла черная чума, в очередной раз прошедшая по Европе безжалостной метлой. Когда Имиини не стало, странные люди, которых она спасла и которые до сих пор были живы, а также их дети и внуки, рискуя жизнью, пересекли враждебную для них территорию, для того чтобы попрощаться. Величественная процессия пронесла Имиини через лес к тому самому дереву, на котором, по имеющейся у Инглберта информации, она когда-то родилась, и похоронили ее среди корней.

Назад: Принцесса с раздвоенным языком

Дальше: Женщина, дружившая с привидениями