Глава 10
Группа старшего лейтенанта Галдина выстроилась на площадке перед вышкой, возле которой собрались члены жюри. Напротив своей полосы стояла команда Великобритании, у членов которой было далеко не радушное настроение. На этот раз с ними не было робота, только миноискатели и сканеры.
Ровно в 7.40 перед строем встал комиссар Канте. Он сухо огласил правила проведения второго этапа, на котором командам предстояло работать на участке «В», в так называемых условиях населенного пункта.
Комиссар заметил, что руководитель британской команды полковник Хукес смотрел на происходящее как-то безразлично. Это весьма смахивало на признание собственной слабости. Но состязания не заканчивались. Впереди был еще и третий этап — работа в условиях влажного леса. Рановато признавать поражение, имея солидное преимущество.
Канте объявил, что британская команда может выйти на рубеж старта второго этапа. Члены жюри заняли места на наблюдательной вышке. Киган Мала, Ван Сун и Ян Доучек прошли на линию, разделяющую участок «В» на две полосы.
Британцы вышли на рубеж.
В 8.00 в небо взлетела ракета. На табло начался отсчет времени. Пока еще только на правой стороне.
Британцы тут же скрылись в строениях, возведенных специально для проведения состязаний. Им, как и прежде, предстояло обнаружить и обезвредить двадцать четыре мины, четыре из которых с сюрпризами.
Российские саперы в напряжении переминались на площадке. Собаки чувствовали это и вели себя беспокойно. Офицеры успокаивали их.
В 8.28, по истечении преимущества британцев, Канте отдал команду на старт и российским саперам.
Старший лейтенант Галдин с псом Султаном, старший лейтенант Липин с Туманом и прапорщик Майсак с Тучей двинулись в лабиринты строений.
Серданов подготовил радиостанцию для связи с саперами. К нему подошел Холин.
— Где Пахом и Лоб? — спросил полковник.
— В медицинском отсеке.
— Понятно.
Объяснения не требовались. Состязания для основной группы закончились. Они сделали все, что могли, дабы новая команда продолжила их. Теперь офицеров больше волновала судьба их питомцев.
Тем временем капитан Бережная осмотрела отравленных собак, задала несколько вопросов Чуйко, потом взяла кровь у собак. Они не сопротивлялись. Бережная с колбами отправилась в лабораторию.
Старший лейтенант Снегирев, обросший щетиной, в порванной одежде, с забинтованной рукой подошел к своему другу, который лежал на столе. Барон поднял морду, увидел Снегирева и склонил голову вбок. Он словно задавал вопрос, мол, что случилось? Пес потянулся к раненой руке, принюхался, взглянул в воспаленные глаза старшего лейтенанта и заскулил.
— Видишь, мне тоже досталось, Барончик. — Снегирев присел на стул, положил раненую руку рядом с псом.
Тот лизнул бинты.
— Барончик! Сам сильно болен, а меня жалеешь.
Пес повернул голову так, чтобы видеть глаза хозяина.
— Да, вот так поступили с нами плохие люди, Барон. Но ничего. Мы еще покажем, на что способны, да? А помнишь, Барон, как ты рвал шнурки ботинок?
Уши пса напряглись. Он слушал хозяина.
Старший лейтенант достал из кармана шнурок от ботинка, специально прихваченный с собой, показал Барону.
Пес издал что-то смахивающее на рычание.
— Ты смотри, не забыл. И чего тебя так раздражают шнурки?
Барон отвернулся и оставался в таком положении, пока Снегирев не убрал шнурок.
— Надо же. Память у вас, собак, куда крепче, чем у людей.
Он улыбнулся, вспомнив, с чего началась эта история со шнурками. Барон был щенком и только начал выходить из вольера на самостоятельные прогулки. Он сразу признал Снегирева хозяином, двинулся к его ногам и вдруг зарычал.
Ни Снегирев, тогда еще лейтенант, ни начальник кинологического центра не поняли причину агрессии щенка. Тот бросился на берцы хозяина, захватил шнурок и начал яростно мотать головой, рвать его. Пес быстро управился с ним и тут же принялся за второй. Снегирев и опомниться не успел, как оказался в ботинках без шнурков. Щенок, весьма довольный собой, вильнул хвостом и прижался к его ногам.
— Вы что-нибудь поняли? — спросил лейтенант у майора.
— Только то, что этот парень совершенно не переносит шнурки.
— С чего бы?
— А ты спроси у него, — заявил начальник и ушел, оставив Снегирева выяснять отношения с Бароном.
С тех пор старшему лейтенанту, привыкшему к берцам, пришлось переходить на сапоги или другую обувь без шнурков. Иногда он забывался, и тогда Барон рвал шнурки в хлам. Интересно, что его неприязнь к ним прослеживалась только в отношении обуви Снегирева. На берцы других офицеров Барон не обращал совершенно никакого внимания.
— Наверное, я никогда не узнаю, откуда у тебя взялась неприязнь к моим шнуркам, — заявил офицер.
Барон услышал в голосе хозяина упрек и виновато посмотрел на него.
— Ну и ладно, Барончик. А как твоя Вьюга?
Пес повернул голову к подруге, лежавшей на соседнем столике. Она тоже посмотрела на Барона.
— Ясно. Скоро ждать щенков. — Он повернулся к Чуйко и спросил: — Что Бережная говорит, Дима?
— Сейчас она молчит. Анализами занимается. Это тебе не мину снять и не кусты срубить.
— В следующий раз, когда на боевые пойдем, я добьюсь у начальства, чтобы тебя, такого умного, отправили вместе с нами. Не в тылу отсиживаться, а быть рядом при разминировании или расчищать проходы в лесу.
— У каждого своя работа. Ты лучше скажи, как рука.
— Нормально рука.
— А то, может, надо что?
— Поди узнай, как там у Бережной.
— Сеня, она прекрасно знает, что надо делать.
— Тогда выясни, как второй этап идет.
— Бережная мне приказала находиться при собаках.
Снегирев повернулся к Лобачеву:
— Витя!
— Ну?
— Не «ну», а «я»!
— Я. Легче?
— Гораздо. Сходи узнай, как проходят соревнования. А я с Бароном и Вьюгой посижу. Похоже, у них реально любовь.
— Ладно. — Лобачев вышел, вскоре вернулся и сообщил: — На этапе порядок. Наши постепенно гасят отставание. Сняли четыре мины, одну с сюрпризом, британцы — семь обычных. Оказывается, без своего монстра они не такие уж и шустрые.
— Да мы их и с роботом сделали бы, если бы не отравление собак. Суки, спросил бы с них за подлянку!
— Надо бы, но кто позволит устроить разборки на полигоне? Да и в аэропорту не удастся. Я тоже с удовольствием отрихтовал бы рожу этому полковнику Хукесу!
— А может, он ни при чем, а замешан его помощник?
— Майору заодно. Еще этому сержанту, который трется возле полковника.
— Ему-то за что?
— Задаром. Я бью морду бесплатно. А сержанту до кучи.
Эти содержательные разговоры прервала Бережная, вошедшая в отсек:
— Так!.. Кому морды бить собрались наши доблестные саперы?
— Что у вас, капитан? — спросил Снегирев.
— Картина для меня ясна. Результаты анализов доложу полковнику, вам же скажу, что собаки выжили просто чудом. Скорей всего потому, что отравлена была только часть участка «А», ближняя к финальной линии первого этапа. Если бы вся полоса, то вы уже похоронили бы собак.
— Чем их отравили, Ольга Владимировна? — спросил Пахомов.
— Боюсь, название вам ничего не скажет. Хорошо, гетоналом.
— Чем? — переспросил Снегирев.
— Ребята, у меня нет времени читать вам лекцию. Мне надо к Серданову. Потом придется собирать комиссию, дабы зафиксировать факт отравления, теперь уже очевидный.
— Бесполезное занятие. Раз яд сразу не определили, то сейчас ваш доклад и слушать никто не станет.
— Ошибаетесь, Лобачев. Ладно, все. Я к Серданову, потом проведем ряд процедур. Теперь, когда выявлено отравляющее вещество, лечение пойдет гораздо эффективней.
— Значит, собаки поправятся?
— Не только. Они и работать смогут.
— Вот это я понимаю, специалист, — воскликнул Снегирев. — Не то что Чуйко.
— А что тебе Чуйко? — возмутился фельдшер. — Я делал все так, как положено.
— Помню, как метался по отсеку, не знал, за что взяться.
— В первые минуты растерялся, да, но потом…
— Прекратите, ребята. Все будет хорошо. А это главное.
Серданов стоял у вышки. Недалеко от него топтался Хукес, который частенько посматривал на часы.
— Леонид Андреевич?
— Да? — Полковник обернулся к докторше.
— Я провела анализы.
— Есть что-нибудь?
— Да. Собаки были отравлены гетоналом.
— А это еще что такое?
— Новейшее отравляющее средство, разработанное… где бы вы думали?
— Ольга, мне не до догадок.
— Правильно, товарищ полковник, в Британии, в секретном НИИ, который курирует спецслужба Ми-6.
— Что это дает нам?
— Вы можете потребовать у комиссара прекращения состязаний.
Серданов с удивлением посмотрел на женщину и спросил:
— На каком основании? Здесь работала комиссия, которую удалось создать с большим трудом. Она не нашла отравляющих веществ, хотя к делу были привлечены опытные местные специалисты.
— Они и не могли ничего найти.
— А ты найдешь?
— Да.
— Послушай, Оля, я серьезно.
— И я серьезно. Препарат гетонал разрабатывался в условиях совершенной секретности, но наша внешняя разведка имела информацию об этих, так сказать, исследованиях. Соответственно, наши ученые тоже не бездействовали. В России был создан не только гетонал, но и реагент, который в процессе химической реакции выявляет остатки этой отравы на предметах, которые были ею обработаны.
— Почему я ничего не знаю об этом?
— Специфика вашей деятельности немного другая. А я, если помните, почти месяц находилась в закрытом институте, где мы изучали гетонал. Профессор Знамин очень доходчиво объяснил нам, как выделить остатки отравляющего вещества даже через несколько недель после его применения. Реагенты мы получили.
— Ты хочешь сказать, что привезла с собой этот самый реагент?
— Да. Помню, что Аркадий Юрьевич Знамин не мог предположить, где конкретно может быть использован гетонал. Ведь он предназначен исключительно для отравления собак.
— Как где? На границе.
— Для ликвидации следов уже давно существует масса летучих препаратов. Ради чего разрабатывался гетонал, остается загадкой. Были даже предположения, что это вещество вырабатывалось для уничтожения бродячих собак. Но слишком уж дорог такой способ борьбы с бездомными животными. Теперь мы узнали, для чего британцы работали над ним.
— Хочешь сказать, для того, чтобы одержать победу всего в одном состязании, пусть и очень важном?
— Нет, конечно. Представьте, что боевики из какой-то террористической организации планируют масштабный акт, закладывают взрывные устройства. Контрразведка выходит на их след, террористический акт надо провести во что бы то ни стало.
Серданов проговорил:
— Кажется, я начинаю тебя понимать. Боевики чувствуют, что спалились, обрабатывают гетоналом места закладки взрывных устройств и быстро уходят. Саперы начинают поиск, используя минно-разыскных собак. Те травятся. Чем, никому непонятно. Высылается вторая, третья группа, результат тот же. Никто ничего не соображает. Мы пытаемся разобраться, а тут подрыв. Так?
— Да, как-то примерно так.
— Но минно-разыскных собак в основном привлекаем мы. Другие ведущие страны все больше применяют технические средства, роботов, как британская команда здесь. Значит, гетонал создавался именно против нас?
— Дело не только в этом. Гетонал весьма привлекателен для различных террористических групп и организаций. Это востребованный и дорогой товар. Думаю, руководство того же ИГИЛ не пожалело бы денег для покупки этого препарата.
Радиостанция Серданова сработала сигналом вызова.
— Да? — ответил полковник.
— Это Галдин. Докладываю, обезврежено двенадцать мин, одна с сюрпризом.
Серданов взглянул на часы:
— Девять двенадцать. Темп хороший, но недостаточный для снятия всех имитационных зарядов до окончания второго этапа.
— Мы успеем.
— Постарайтесь, парни, очень прошу. После всего, что здесь произошло, мы просто обязаны выиграть.
— Выиграем, товарищ полковник.
Серданов отключил станцию, а Бережная спросила:
— Почему вы настаиваете на продолжении состязаний, когда есть все основания для отстранения от них британской команды?
— Это, Оля, дело принципа. Я к комиссару.
Серданов поднялся на вышку наблюдения.
Члены жюри посмотрели на него, но тут же вернулись к своей работе. Кстати сказать, Серданов никак не мог понять, в чем она заключается. Видно отсюда ничего не было. Строения скрывали саперов.
К нему подошел Канте.
— Что такое, господин полковник?
Серданов доложил комиссару о результатах работы ветеринарного врача, прибывшего из России.
Канте внимательно выслушал его и спросил:
— Вы требуете остановить состязания?
— Нет. До окончания второго этапа осталось немного. Пусть саперы работают. Это отличная практика. А вот создать новую комиссию придется, сеньор Канте. Но после окончания соревнований.
— Что ж, эти требования справедливы при условии, что ваш специалист обнаружил новейшее отравляющее вещество и убежден в том, что ему удастся доказать факт его применения.
Серданов улыбнулся:
— Не ему, а ей.
— Это я понял. После окончания второго этапа я свяжусь со здешним токсикологическим центром.
— Благодарю.
— Вашим животным ничего не угрожает?
— Нет. Установлена причина отправления, значит, будет проведено эффективное лечение.
— Хорошо.
Серданов спустился с вышки и принял очередной доклад Галдина. Группа обнаружила и обезвредила шестнадцать мин, три из которых с сюрпризами. Осталось семь обычных и одна хитрая. Это на сорок минут.
— Работайте поаккуратней. Вы британцев видите?
— Они впереди нас примерно метров на десять.
— Каково расстояние до промежуточного финиша?
— Около двадцати метров.
— Это значит, что вы сократили отставание практически на половину?
— Больше. Но об этом после финиша.
— Да, продолжайте.
Серданов отключил станцию и отметил, что на площадке не было Хукеса. Что ж, по правилам он не обязан находиться здесь.
Серданов передал решение комиссара Канте Бережной, приказал ей заниматься животными и подготовить все необходимое для проведения повторной экспертизы.
Хукес услышал доклад Бережной и понял, что пора уходить. Он отошел от вышки, двинулся к модулю, на стоянке у «Ренджровера» увидел сержанта Кларка.
— Как там дела, господин полковник? — спросил тот.
— Все идет по плану, Оскар.
— Что делать мне?
— Пройди-ка ты до модуля французского подразделения.
— Надо что-то передать подполковнику Венсе?
— Нет, посмотреть, как охраняются пленные, доставленные из Полаки. Не спеши возвращаться, даже если закончатся состязания. Ты знаешь, кто меня интересует. Его надо обязательно вытащить.
— Разве Венсе не может помочь?
— Нет! Он решил выйти из игры.
— Но…
— Все, Оскар! Оцени обстановку в подразделении охраны. Если нельзя вытащить Кундера, то надо навсегда закрыть ему рот. В общем, он на тебе.
— Это будет сложно.
— Но ты же профи, Оскар. Найди решение.
— Постараюсь.
— Ты знаешь, где находится аптечка с препаратами, закрывающими рты. Работай. Мне же надо срочно в Парамарибо. Флоренс вернулся. Есть что обсудить.
— Понял, господин полковник.
Хукес зашел в свой служебный отсек, включил спутниковую станцию, набрал номер.
Ему ответил голос, который он сразу и не узнал:
— Алло!
— Гарри! Доброе утро, дружище.
— Кто это?
— Не узнал? Вильям Хукес.
— Ты откуда звонишь?
— Сейчас нахожусь в Суринаме.
— Что ты там забыл?
— Дела, Гарри. Вот хотел использовать случай и повидать старого товарища.
— Так приезжай или прилетай в Сан-Паулу. Встречу, буду рад принять тебя в своем скромном доме.
— Так уж и скромном?
Борлоу рассмеялся:
— Я считаю, что так.
— Хорошо. Подскажи, как добраться до Сан-Паулу. Авиаперелет прямо из Суринама исключается.
— Ты знаешь, какое расстояние от Парамарибо до Сан-Паулу?
— Смотрел по карте, три тысячи четыреста километров.
— Ты что-то темнишь, Вилли.
— Нет, просто обстоятельства так складываются, что мне безопасней выехать из Суринама на автомобиле.
— Тебе угрожает опасность?
— Об этом потом. Так что подскажешь, друг?
— Подожди. — Борлоу, видимо, посмотрел Интернет, затем проговорил: — Так, Вилли, если ты решил отправляться на машине, то тебе стоит проехать триста девяносто километров до пограничного пункта Кабери. Надеюсь, с документами у тебя все в порядке?
— Да.
— Тогда через Кабери езжай в город Макапу, это административный центр провинции Амапа.
— Вижу на карте.
— В Макапе есть аэропорт. Оттуда ты за четыре часа долетишь до Сан-Паулу. Только скажи, каким рейсом будешь вылетать. Я тебя встречу.
— Хорошо. Гарри, как у вас в мегаполисе с недвижимостью?
— Ты хочешь арендовать жилье?
— Купить квартиру, большую, в престижном районе.
— Без проблем. Сто двадцать квадратных метров тебя устроят?
— Вполне.
— Они обойдутся тебе в шестьсот тысяч долларов.
— Это не вопрос. Я выезжаю.
— Жду, Вильям. Рад был слышать тебя, хотя до сих пор не могу поверить, что разговаривал с тобой!
— До связи, друг!
— До связи!
Хукес забрал с собой спутниковую станцию, небольшой чемодан с самыми необходимыми вещами, косметикой, банковскими картами и прошел до «Ренджровера». Через пять минут он был за пределами полигона, гнал внедорожник к Парамарибо.
Его исчезновение прошло незаметно. Для всех, кроме Венсе, который автоматически получил доклад от дежурного по КПП. Но подполковник не собирался афишировать бегство британца.
Второй этап соревнований тем временем приближался к завершению. Британская команда достигла промежуточного финиша в 9.41.
Российские саперы в это время вышли на последний рубеж, обезвредили двадцать одну мину, в том числе три с сюрпризами. Оставались три заряда, один из которых имел ловушку.
Старшие лейтенанты Галдин с Султаном и Липин с Туманом зашли в просторное здание. Султан тут же сел перед арматурой, торчащей из земляного пола. Туман тоже обнаружил мину в метре от входа. Липин сообщил об этом Галдину.
— А у меня, Гена, сюрприз, — ответил тот.
— Хорошо, что рядом.
Майсак доложил, что нашел заряд в соседнем здании и приступил к разминированию.
Галдин хотел выдернуть арматуру, которая мешала обследовать место закладки, но пес преградил ему дорогу и тихо зарычал.
— Это что еще за фокусы, Султан? Или?..
Галдин понял, что арматура имеет какое-то отношение к заряду с сюрпризом. Видимо, в ней спрятан провод, идущий к дополнительному заряду. Но внутри перегородок мину ставить было нельзя. Сигнальная ракета должна взлететь в воздух. Здесь же, в помещении с крышей, она реально могла бы покалечить саперов. Организаторы состязаний допустить этого не могли. Тогда где же мина?
Галдин посмотрел на пса:
— Где, Султан?
Пес сел и задрал морду. Но смотрел он не в потолок, а на стену.
— Еще хуже! — проговорил Галдин. — Мина в стене? Ерунда какая-то. Или она имитирует фугас?
Липин обезвредил свою мину, заметил замешательство старшего группы и спросил:
— Что такое, Вадим?
— Да вот Султан показывает, что мина в верхней части стены, а арматура как-то соединена с ней.
— В чем проблема? Начни с этой арматуры.
— А если в нижнем торце этой железки передатчик радиосигнала на взрыватель или прибор активизации индикатора? Сдвинешь с места, и сработает. Моргнуть не успеем, как подорвемся. Нет, Гена, надо искать заряд.
— Я к тебе!
— Давай, только осторожно.
— Да все уже, кроме твоего заряда.
— Он такой же мой, как и твой. Вот только где установлен? Подкинули нам под конец этапа задачку.
— Решим.
Липин подошел к товарищу. Туман сел рядом с Султаном и тоже поднял морду. Обе овчарки смотрели на самый верх стены.
Туда же глядел и Липин, сощурившись. Он достал сканер, включил его и убедился в том, что помехи не дают ничего распознать. Липин вырубил бесполезный прибор, подошел к стене, протянул к ней ладонь, повел влево, вправо, вверх, вниз.
— Так, а ну-ка мы однородность плиты проверим.
В ход вновь пошел сканер, но уже в ином режиме.
— Есть, Вадим, — воскликнул он.
— Что?
— В стене пробит желоб. В нем может быть что?
— Провод активации сигналки.
— Правильно. Поэтому поступим так. — Липин штык-ножом расковырял штукатурку. — Вот желоб и провод. Сто против одного на то, что он идет к арматуре. А теперь… — Он перекусил провод, и где-то вверху раздался щелчок. — Что и требовалось доказать. Сюрприз отключен.
— Мина должна быть с детонатором и сигналкой на внешней стороне.
— Найдем. Помоги!
Галдин подставил руки, Липин наступил на них, сбил штукатурку с части плиты под потолком. Под ней обнаружился корпус мины. Сапер рукояткой ножа выдавил ее на улицу.
— Все!
Галдин вызвал Майсака:
— Миша?
— Я закончил.
— Мы тоже. Бегом на финиш!
Резервная группа закончила второй этап состязаний в 9.59.
Серданов довольно хмыкнул. Отставание от англичан перед третьим этапом составляло восемнадцать минут.
Холин потер руки и заявил:
— Отличный результат, если учитывать, что группа Галдина вступила в работу без подготовки, с машины. В лесу, где робот британцев и пройдет-то не везде, мы без проблем перекроем отставание.
На площадке собрались участники состязаний, члены жюри. Комиссар Канте подвел итог второго этапа, сообщил, что завтра, в 8.00, британцы выйдут на последний, третий этап состязаний на восемнадцать минут раньше россиян. Впрочем, он мог бы и не напоминать об этом.
— А куда подевался господин Хукес? — спросил Холин.
Серданов посмотрел в сторону британцев.
— Не знаю. Как по мне, так вообще бы не видеть этого гада. Но Хукес и его сообщники получат свое.
Тут комиссар подозвал к себе Серданова и осведомился:
— Господин полковник, вы по-прежнему считаете, что не надо прерывать соревнования до появления результатов повторной экспертизы? Я могу немедленно связаться с руководителем здешнего центра токсикологии господином Румисом Сакмаром. Он тут же пришлет на полигон доктора Гараса и его помощника доктора Мегуани с пробами, взятыми на участке «А».
— Давайте, господин комиссар, все же завершим состязания. Откладывать третий этап нецелесообразно. Это расхолаживает людей.
Канте улыбнулся:
— Помнится, после первого этапа вы были другого мнения.
— Да, но тогда произошла диверсия.
— Вот как вы оцениваете отравление ваших собак. В принципе данная формулировка имеет право на существование. Посягательство на жизнь животных является именно диверсией. Хорошо. Но я все же свяжусь с господином Сакмаром и предупрежу, чтобы послезавтра к одиннадцати часам он прислал специалистов с пробами грунта.
— Это ваше право.
— Я не вижу господина Хукеса. Вы не в курсе, где он?
— По-моему, это следует узнать у его помощника майора Росса. Тот находился вместе с командой. А вот что сержант Кларк делает у вашего модуля?
Канте повернулся, увидел Кларка и позвал его:
— Господин сержант!
Тот резко обернулся:
— Я, господин комиссар.
— Подойдите, пожалуйста.
Кларк подошел.
— Извините. — Канте, как и всегда, когда не требовалось иное, был спокоен и предельно вежлив. — Могу ли я узнать, что вы делаете у служебного модуля?
— Я? Да так, хотел посмотреть состязания, а на участке «В» ни черта не видно. Решил пройтись. Задумался.
— От модуля комиссара и членов жюри хорошо просматривается расположение французского подразделения, — сказал Серданов, глядя в глаза британцу. — Там находятся пленные, захваченные при нападении на нас, и, что куда более важно, суринамец, житель Парамарибо, личность весьма подозрительная. Уж не этот ли субъект заинтересовал вас, господин сержант?
Кларк отвел взгляд.
— Глупости! Какое мне дело до этих пленных?
— Вы будьте аккуратнее в выражениях, сержант. Все же перед вами полковник.
— Извините, но я просто прогуливался. За пределы полигона не выходил, а куда и почему смотрел, — это мое личное дело. — Сержант взглянул на Канте: — Не так ли, господин комиссар?
— Что ж, объяснение принято. А не подскажете, где сейчас находится господин Хукес?
— Не знаю. Наверное, в нашем модуле. Где ему еще быть?
— Вы сейчас пойдете туда?
— Да.
— Передайте, пожалуйста, господину Хукесу, чтобы он через полчаса прибыл ко мне в кабинет подписать протокол результатов второго этапа.
— Хорошо, я передам.
Объявился Венсе. Он понял, что долго скрывать бегство сообщника нельзя.
Подполковник решил доложить об этом комиссару и заявил:
— Тысяча извинений, сеньор Канте, но вы напрасно озадачиваете сержанта. Полковник Хукес час назад покинул полигон. Мне сообщил об этом дежурный по КПП. Я не мог немедленно доложить вам об этом, так как вы были заняты.
Канте резко повернулся к Кларку:
— Вы, господин сержант, практически постоянно находитесь при полковнике и не знаете об этом?
— О том, что полковник уехал? Нет. Он говорил что-то о поездке в Парамарибо, но сроков не называл. Я не придал этому значения.
— Вы всегда исполняли роль водителя Хукеса. Почему сегодня он сам повел автомобиль? — спросил Серданов.
— А вот на ваш вопрос, господин полковник, я отвечать не обязан и не намерен. Я все сказал. Хукес передо мной не отчитывается. Разрешите идти, господин комиссар?
— Идите, — сказал Канте.
— Судя по всему, Хукес банально бежал. Он же слышал наш с вами разговор о возможности определить отравляющее вещество, вот и не стал играть с судьбой. Посчитал благоразумным унести ноги, — проговорил Серданов.
— Может, у него действительно возникло неотложное дело в Парамарибо?
— Думаю, точно возникло. Ему надо вывести из-под расследования своих сообщников в столице, в частности тех, которые устроили пожар на взлетной полосе и заставили наш борт идти в соседнюю страну.
— Возможно. Но ловить его не в нашей компетенции.
— Да и черт с ним. Сбежать можно от обстоятельств, а не от себя. Теперь его будут искать британские спецслужбы.
— Тогда я на совещание, а вы зайдите подписать протокол.
— Конечно. Через полчаса буду.
— А мне придется вызывать майора Росса.
— Надеюсь, этот не сбежит вместе с Венсе.
— Эти не сбегут. Я немедленно запрещу кому бы то ни было покидать полигон.
Переговорив с Хукесом, Гарри Борлоу стер с лица улыбку, по спутниковой станции набрал длинный номер и проговорил:
— Господин Рубер, это Борлоу. Добрый день.
— Слушаю вас, господин Борлоу.
— Мне десять минут назад звонил полковник Хукес.
Это заинтересовало абонента.
— Вот как? И что он говорил?
— Хукес покинул Санкери и решил переправиться в Бразилию.
— Каким образом?
— Он понимает, что вылет из Суринама слишком рискован, поэтому поедет на автомобиле от Парбо до пограничного пункта Кабери, далее до бразильского города Макапа…
— Дальнейшее меня не интересует. Я вас понял. Будут новые вести о перемещениях Хукеса, немедленно докладывайте!
— Да, господин Рубер. — Борлоу отключил станцию и проговорил: — Прости меня, Вилли, но в дерьмо ты попал по своей воле. Так что и выбирайся из него сам, если сможешь.
Положил трубку и мужчина солидного вида, сидевший в шикарном кабинете некоей фирмы, расположенной в Лондоне. Он прикурил сигару, затянулся и вновь поднял массивную трубку, отделанную мрамором.
— Соедините меня с полковником Флоренсом.
Тот ответил немедленно и совершенно трезвым голосом:
— Флоренс на связи, господин Рубер.
— Вы можете доложить о том, что происходит на полигоне Санкери?
— Так точно. Я получаю информацию оттуда в режиме реального времени. Майор Росс прекрасно справляется со своими обязанностями.
— Так что там происходит?
— Русские успели перебросить на полигон резервную группу саперов.
— Каким образом, если аэропорт Парамарибо усилиями ваших агентов был закрыт?
Флоренс доложил о заброшенной авиабазе, работах на аэродроме, участии в этом деле группы туземцев.
— Так вот русские и успели выставить резервную группу. По результатам второго этапа, который закончился недавно, они сумели сократить отставание до восемнадцати минут.
— А третий этап, как я понимаю, наша команда проиграет в честной борьбе, так?
— Я не стал бы загадывать, господин Рубер.
— А я не загадываю, Флоренс, а, к сожалению, констатирую факт. Вам известно, что Хукес бросил свою команду и бежал из Санкери?
— Нет. Об этом майор Росс пока мне не докладывал.
— Хукес сбежал, Флоренс. Почему?
— Разрешите уточнить и доложить дополнительно?
— А что мне еще остается? Кстати, вы-то сами с мисс Стоун в племени?
— Вы не представляете, как нам надоело смотреть на рожи этих дикарей.
— Потерпите, осталось немного, возможно, всего сутки.
— Да, господин Рубер.
— Предупредите Давена о том, что ему предстоит срочная работа по варианту Z.
— Ликвидация?
— По-вашему, мы должны позволить Хукесу уйти?
— Нет, но остаются еще Венсе, Кларк и агент Кундер, захваченный французами.
— О них не беспокойтесь. Они не ваша проблема.
— Я вас понял, господин Рубер.
— Разбирайтесь с Санкери. Мне важно знать причину бегства Хукеса.
— Да, конечно.
Рубер положил трубку, затянулся ароматным дымом, откинулся на спинку кресла.
Гарс Флоренс позвонил ему через полчаса:
— Господин Рубер, я узнал причину бегства Хукеса.
— Слушаю.
— Русские вторым бортом доставили на полигон препараты, способные обнаружить остатки гетонала.
— Откуда у них эти препараты?
— Извините, это вопрос не ко мне. Еще Хукесу стало известно, что завтра после завершения состязаний Канте намерен собрать комиссию из специалистов-токсикологов и провести повторную экспертизу грунта, изъятого с мест закладки имитационных мин. Совместно с российскими специалистами.
— Понятно. Повторная экспертиза установит, что эти места обрабатывались гетоналом. Полковнику грозил арест. Что ж, он все сделал правильно. Хотя это ничего не меняет в его судьбе. Теперь насчет задачи Кларенсу Давену.
Следующий день, 9 сентября, начался с того, что в своем отсеке был найден мертвым сержант Оскар Кларк. Его обнаружил заместитель Хукеса майор Росс сразу после подъема. Об этом он доложил Канте.
Комиссар вызвал врачей из Парамарибо. Те осмотрели труп, вынесли предварительное заключение о том, что сержант скончался от сердечного приступа, и увезли тело на вскрытие.
Перед завтраком обнаружилось исчезновение подполковника Венсе. Наряд на КПП доложил, что начальник охраны никуда не выезжал, его машина стояла у модуля.
В 7.10 Канте собрал экстренное совещание, пригласил на него членов жюри, лейтенанта Дюмаса, полковника Серданова и майора Росса. Они обсудили происшествие и приняли решение направить солдат Дюмаса, не задействованных в карауле и охране пленных, на прочесывание местности в районе полигона. Третий, завершающий этап состязаний по согласованию российской и британской сторон решено было не отменять, провести в назначенное время.
Построение команд было проведено непосредственно у рубежа старта третьего этапа, перед лесным участком «С». Место на вышке контроля, вести наблюдение с которой было невозможно, чисто для проформы заняли боливиец Педро Камре и канадец Грант Боуген. Остальные члены жюри разместились по периметру участка. На рубеже остались только комиссар, полковник Серданов и майор Росс. Британцы подтянули туда свой робот «Юстер».
В 8.00 в небо взлетела зеленая ракета, и на свою полосу пошли британские саперы. Российским пришлось ждать восемнадцать минут.
В это время лейтенант Дюмас доложил, что тело подполковника Венсе найдено в километре от лагеря, растерзанное в клочья. Рядом с ним обнаружен пистолет, замечены следы крокодила.
Канте сообщил эту новость Серданову и Россу.
Российский полковник удивился и заявил:
— Крокодилы здесь?
Британский майор спокойно произнес:
— Почему бы и нет?
— Но район тщательно осматривался. Никаких крокодилов в радиусе десяти километров от полигона обнаружено не было.
— Вы хотите сказать, что его специально кто-то завез сюда, а потом вывел к нему подполковника Венсе?
— Я думаю, что никакого крокодила не было. Эти твари, как вам должно быть известно, утаскивают свои жертвы в воду и уже на глубине потрошат их.
Росс пожал плечами:
— Значит, это был мелкий крокодил. Утащить человека на дно он не смог, но нанес увечья, не совместимые с жизнью.
Серданов повернулся к Канте:
— Странные события начали происходить на полигоне, после того как наша резервная группа доставила в Санкери реагент, способный выявить отравление местности. Сначала сбежал Хукес, затем умер сержант Кларк, а до этого злой крокодил до смерти загрыз подполковника Венсе. Заметьте, все трое могли быть причастны к отравлению наших собак.
— Вы считаете, что кто-то зачищает следы?
— Да. Это очевидно. Не удивлюсь, если что-то произойдет и с Кундером.
— Он хорошо охраняется. К нему имею доступ только я, — заявил лейтенант Дюмас.
— Поэтому он не оказался в компании Кларка и Венсе.
— Все это глупости. Просто стечение обстоятельств, — проговорил Росс.
— Отравление — тоже стечение обстоятельств?
— По этому поводу я сказать ничего не могу.
Канте прервал перепалку:
— Достаточно, господа. Разбираться будем после состязаний. До выхода ваших саперов, господин Серданов, осталась одна минута.
— Я слежу за временем, господин комиссар.
В 8.18 вперед пошла российская группа.
Дюмас вернулся в модуль французского подразделения. Росс отошел к радиоинженеру капитану Арчи Вуду, управляющему роботом. Канте неожиданно проговорил:
— А вы ведь на сто процентов правы. Кларк и Венсе были убиты.
Серданов посмотрел на комиссара и заявил:
— Вопрос только в том, кто именно их убрал. Это должен быть человек из персонала полигона, связанный с Хукесом, Кларком и Венсе.
— Не обязательно. Я имею в виду непосредственную связь этого человека с жертвами.
— Да, выдался в этом году финал.
— А еще предстоит серьезное расследование. Если комиссия во взаимодействии с вашим очаровательным специалистом обнаружит отравляющее вещество, то шум поднимется большой. Противоминный центр начнет масштабное расследование.
— Это понимали и те личности, которые стояли за отравлением наших собак. Поэтому были устранены все люди, имевшие отношение к преступлению.
— Убийца находится среди нас.
— Да, он где-то рядом, но вряд ли будет раскрыт. На такие дела посылают профессионалов высочайшего уровня.
— Кто-то из подразделения охраны?
— Не знаю, господин комиссар.
— А ваша лаборатория защищена?
— Конечно, у меня же свободны офицеры основной группы.
— Я начинаю беспокоиться за суринамских специалистов.
— Их убирать нет смысла. Других пришлют. Нет, чистильщик сделал свое дело. Теперь он не опасен.
Группа старшего лейтенанта Галдина в течение первых четырех минут обнаружила и обезвредила три обычные имитационные мины.
Российские офицеры видели, как работал британский робот. Он, как и на первом этапе, совершал проход на пару метров, останавливался и вертел антенной. Вот «Юстер» выпустил два лазерных луча, всадил их в едва заметные бугорки. К ним сразу же бросились английские саперы. Британцы находились впереди метрах в десяти и сняли уже восемь мин, одну с сюрпризом. Россияне ограничились пока тремя. Но собаки рвали поводки.
Вот все они сели почти одновременно. Офицеры начали тщательно расчищать места закладок, обнаружили две обычные мины и одну с сюрпризом. В арсенале российской команды стало уже шесть мин.
Чем глубже в лес уходили британцы, тем больше замедлялся их темп. Робот вынужден был маневрировать между деревьев и уже не захватывал обширные участки.
К девяти часам россияне сократили отставание до трех метров и сняли тринадцать мин, больше половины.
Серданов вызвал на связь Галдина:
— Я, товарищ полковник, — ответил старший саперной группы.
— Обстановка?
Старший лейтенант доложил о ходе работы.
— Медленно, Вадим. Британцы сняли шестнадцать мин и обезвредили все сюрпризы. У вас же еще одиннадцать зарядов, два с сюрпризами. Поторопи парней.
— Успеем, Леонид Андреевич. Подходим к сплошному лесу. Там британскому роботу не пройти.
— Ты на себя и на своих парней надейся, на британцев не смотри. Оставшиеся шесть обычных мин они могут обезвредить и с помощью миноискателей.
— Мы работаем!
— До связи.
Канте взглянул на Серданова и спросил:
— Смогут ли ваши офицеры увеличить темп? Хватит ли им сноровки и профессионализма?
— Мы выиграем состязание.
Канте улыбнулся и ничего не сказал.
Британцы уперлись в полосу густого леса. До финиша оставалось около пятнадцати метров. Здесь-то робот и застрял. Он вертел антенной и не подавал сигналов. Английские саперы привели в готовность миноискатели, заранее закрепленные на роботе, и пошли с ними в глубину леса.
Этой заминкой воспользовались россияне. Вернее сказать, в данный момент и стало очевидным явное преимущество минно-разыскных собак при работе в условиях сложной местности. Им нипочем были деревья, кусты, высокая трава, топкие места.
Вот сел Султан, за ним Туча, чуть дальше Туман. Одна обычная мина и два сюрприза, последних. Через пять метров еще закладки.
В 9.30 российская команда обезвредила двадцать одну мину против двадцати, снятых британцами. Саперы работали на одном рубеже. Англичане занервничали, и это сказалось на эффективности их работы.
Собаки сели в метре от финишной линии и вышки наблюдения. Это были три последние мины. Галдин, Липин и Майсак управились с ними за пару минут. В 9.46 российские саперы и их четвероногие помощники пересекли финишную линию. Время на левой части табло замерло. Рядом вспыхнула зеленая лампочка.
Британцы же вышли к финишу в 9.48. Это время тоже было зафиксировано.
Все саперы попадали на траву. Рядом с россиянами легли и собаки. Они часто дышали, высунув языки.
— Есть! — воскликнул Серданов.
Канте улыбнулся:
— Вам удалось это, господин полковник. Поздравляю!
— Благодарю. Извините, я к саперам.
— Да, конечно.
Канте запросил мнение членов комиссии. Те подтвердили, что завершающий этап прошел без нарушений. Потом комиссар попросил всех пройти в его кабинет.
Серданов выбежал к лужайке, где отдыхали саперы. Офицеры поднялись. Полковник обнял всех по очереди. Собак тоже. Те уже получили от хозяев порции лакомств, награду за отлично выполненную работу.
Британцы ушли, оставив на участке миноискатели, шлемы, бросив робота, которого в одиночку пытался вытащить из топи капитан Вуд. Российские офицеры помогли ему.
Галдин осмотрел «Юстер» и сказал по-английски:
— Безмозглая железка! Собаки гораздо надежнее.
Вуд промолчал.
Российская команда вышла к площадке старта и увидела специализированный автомобиль. Рядом с ним стояли токсикологи Бантес Гарас и Луис Мегуани. К ним подошла капитан Бережная. Она прекрасно владела английским языком.
Пришел и комиссар Канте. Он выдал письменное распоряжение на проведение еще одной экспертизы. Правда, председатель жюри настоял на повторном снятии и грунта, так как, по его мнению, суринамцам нельзя было доверять.
Специалисты отреагировали на это спокойно и приступили к выемке грунта под контролем все тех же Ван Суна и Алекса Ридсона.
Канте вручил Серданову протокол, удостоверяющий победу российской команды в финале состязаний Противоминного центра ООН. В нем оставалось расписаться самому Серданову.
Канте сообщил, что по его требованию на заброшенную авиабазу у Полаки доставлены секции искусственной взлетно-посадочной полосы для обеспечения старта Ил-76. Агентство воздушных сообщений Суринама выделило и заправщики, которые должны сегодня заполнить баки самолета на месте. Охрану из двух отделений взвода лейтенанта Дюмаса, который стал командиром всего подразделения, было решено не снимать до вылета борта.
А далее произошло неожиданное.
В 11.00, когда грунт с участка «А» был доставлен в российскую мобильную лабораторию и специалисты начали повторную экспертизу, к КПП полигона подъехали два внедорожника. Четверо мужчин представились офицерами южноамериканского бюро Интерпола.
К ним вышел комиссар и получил предписание о выдаче международной полиции Арона Кундера, который, оказывается, находился в розыске в связи с обвинениями в совершении преступления в Лондоне, будучи там в туристической поездке. Канте не имел права отказать. Кундера увезли.
— Вот и исчез последний свидетель, который мог раскрыть подробности заговора, направленного против нас. Английские специалисты умеют заметать следы, — проговорил Серданов.
— Ничего. Будет еще расследование специальной комиссии ООН, — ответил Канте.
— Ничего оно не даст. В Нью-Йорке все заблокируют американцы по просьбе своих союзников англичан. Да и черт с ними. Главное в том, что мы выиграли. Негодяи, виновные в отравлении наших собак, все же понесли наказание. Не по суду, так по жизни.
— Вы правы. Но я буду настаивать на предании широкой огласке результатов работы комиссии.
— Это ваше право и обязанность. Приятно было работать с вами, господин Канте.
— С вами тоже. Удачи вам, полковник.
В это же время председатель жюри француз Сильвен Хенри зашел в свой отсек, достал из чемодана компактную спутниковую станцию. Он проверил помещение сканером, убедился в том, что его не слушают, набрал длинный номер.
— Слушаю, Рубер!
— Это Хенри. Победа досталась русским.
— Не новость. Дальше?
— Венсе, Кларк, Кундер вне игры.
— Понял. Хорошо. Ваша деятельность прекращена до отдельного распоряжения. Вознаграждение переведено на счет вашей двоюродной сестры. У меня все!
— До связи, господин…
Но абонент, находящийся в Лондоне, уже отключился. Он узнал, что хотел. Хенри на данный момент его больше не интересовал.
Председатель жюри убрал станцию и вышел на улицу. Он должен был присутствовать при подписании заключения повторной экспертизы.
Экспертная комиссия озвучила результаты в полдень.
На совещании в присутствии жюри, членов команд и экспертов комиссар Канте огласил документ, из которого следовало, что после применения новых катализаторов в почве были выявлены следы отравляющего вещества — гетонала.
В заключение Канте объявил:
— Победа в соревнованиях Противоминного центра ООН присуждается российской команде. Результаты экспертизы будут переданы в ООН вместе с рапортом о проведении расследования всех инцидентов, произошедших во время финала.
После чего он объявил совещание закрытым. С этого момента его полномочия заканчивались. Команды, члены жюри, подразделения охраны могли покинуть страну.
Серданова, вернувшегося с совещания, ждала приятная новость. Уже первые процедуры после установления причины отравления дали результаты. Пострадавшие собаки чувствовали себя гораздо лучше и уже могли ходить, хотя пока еще только по медчасти. Появился у них и аппетит.
— Все разъезжаются, — сказал Серданов. — Нам же придется задержаться. Впрочем, это решит начальство.
Снегирев улыбнулся и заявил:
— Ох и огребете вы, Леонид Андреевич, по самое не могу.
— За что, Сеня? За то, что мы получаем лицензию на гуманитарное разминирование под эгидой ООН?
— За то, что заставили генерала нервничать. Он ведь до сих пор не знает, чем закончилась наша эпопея.
— Заблуждаешься, Сеня. Я уже позвонил Адаксину. Передаю всем вам благодарность от него и от министра. Награды и поощрения ждут вас в Москве.
Спустя час полковнику стало известно, что МЧС выслало за командой борт подполковника Шутова. Оформления лицензии надо было ждать не меньше двух месяцев, а у саперов имелось много работы в Сирии.
Команда тем же вечером тепло простилась с лейтенантом Дюмасом и комиссаром Канте, которые должны были покинуть полигон последними, и выехала в аэропорт Парамарибо. Их ждал перелет в Москву, короткий отдых, недолгая подготовка и командировка в Сирию. Работа саперов и их четвероногих друзей продолжалась.
