Глава 4
Автоматчики

Штамп. Образ немецкого солдата в мышиного цвета униформе с закатанными рукавами и вооруженного автоматом с коробчатым магазином стал одним из штампов советского, да и постсоветского кинематографа. В таком виде экранные немцы шли в бой, резвились на берегах рек и даже управляли обозными телегами. Противопоставлялся этому образу обычно советский солдат в мешковатой выгоревшей униформе и с винтовкой Мосина с трехгранным штыком. Тем самым делалась попытка объяснить неудачи начального периода войны на тактическом уровне. Зрителю и читателю подсказывали: поголовно вооруженный пистолетами-пулеметами вермахт имел неоспоримое преимущество перед стреляющими из винтовок одиночными в низком темпе красноармейцами.

Финский солдат с ручным пулеметом «Лахти-Салоранта». Неудачная конструкция этого пулемета стала одной из причин широкого распространения пистолетов-пулеметов «Суоми» в финской армии

Разумеется, этот литературный и кинематографический образ имел вполне осязаемые прототипы в литературе военного времени. Позволю себе процитировать настоящий шедевр военной литературы той эпохи: «Автоматчики – это отборные фашистские головорезы, имеющие опыт многих боев, прошедшие специальную выучку для лучшего использования своего оружия, люди, купленные фашистами наградами и талонами Гитлера на право получения после войны 100 гектаров земли на захваченной у нас территории». Сообщив о моральном облике владельцев казенных автоматов, автор брошюры пытается изложить тактические аспекты ведения ими боевых действий: «Так, во встречном бою, т. е. тогда, когда части вступают в бой друг с другом с марша (с похода), автоматчики целыми партиями (взводами, ротами) выбрасываются вперед навстречу нашим войскам и, используя всю мощь своего огня, стремятся развернуть против себя все наши силы, с тем чтобы главные силы немецких колонн, прикрывшись огнем автоматчиков, поддерживаемых артиллерией, могли обойти фланги наших войск и даже выйти в тыл». Таким образом, предполагается, что вооруженные пистолетами-пулеметами немецкие солдаты и унтер-офицеры действуют крупными массами, численностью до роты включительно. Вообще нужно сказать, что А. И. Лизюков еще с 1930-х гг. был танкистом (и неплохим танкистом) и ценность сообщаемых им сведений о тактике пехотных подразделений немцев представляется сомнительной. Скорее его имя было просто использовано в брошюре, написанной людьми с очень богатой фантазией.

Канонический текст легенды. Помимо полукарикатурных образов, созданных пропагандистскими брошюрками и кинематографом, существует кочующая по страницам мемуаров и исторических исследований легенда о незаслуженно забытых пистолетах-пулеметах. Согласно этой легенде недальновидные руководители советского государства считали пистолет-пулемет «полицейским» оружием и недооценили его роль в будущей войне. Только в ходе неудачной тактически финской войны по опыту использования противником пистолетов-пулеметов пришли к выводу о необходимости этого вида оружия. Эта версия была прямым текстом озвучена бывшим народным комиссаром вооружения Б. Л. Ванниковым в его мемуарах «Записки наркома». В них он написал буквально следующее: «В 1939 г. по инициативе наркомата обороны в правительстве обсуждался вопрос о прекращении производства пистолета-пулемета Дегтярева (ППД) и аннулировании соответствующих заказов оружейным заводам. Это предложение военные мотивировали тем, что, по их определению, пистолет-пулемет был оружием малоэффективным, мог иметь крайне ограниченную область применения и вообще годился не для армии, а скорее «для американских гангстеров при ограблении банков». Конечно, в то время еще никто не знал, что именно автоматический пистолет-пулемет станет в годы Второй мировой войны не только самым эффективным, но и самым массовым стрелковым оружием, оттеснив на второй план винтовку».

Финский солдат в окопе с пистолетом-пулеметом «Суоми». По итогам советско-финской войны в отделение был введен второй автоматчик.

Походя отметим, что самым массовым стрелковым оружием пистолеты-пулеметы не стали даже в СССР. Но так ли все было плохо? Для начала разберемся с состоянием дел у противника. В реальности образ немецкого пехотинца в начальном периоде войны с СССР был несколько более тусклым, чем его рисуют кинофильмы студии им. Довженко. В составе немецкого пехотного отделения из десяти человек было 9 рядовых и один унтер-офицер. Вооружены они были 7 карабинами «98к», двумя пистолетами («Вальтер П-38» или «Р-08» «Парабеллум»), одним пистолетом-пулеметом «МП-40» (у командира отделения) и одним ручным пулеметом «МГ-34». Пехотный взвод из четырех отделений вооружался 12 пистолетами, 5 пистолетами-пулеметами (по одному у каждого командира отделения и один в звене управления), 33 винтовками и 4 ручными пулеметами. Стрелковое оружие пехотной роты составляли 132 винтовки, 47 пистолетов, 16 пистолетов-пулеметов и 12 ручных пулеметов. Штатная численность пистолетов-пулеметов в немецкой пехотной дивизии в целом составляла 767 единиц, даже меньше, чем в советской стрелковой дивизии штата № 4/400 апреля 1941 г., предполагавшего 1204 пистолета-пулемета. Реальная укомплектованность советских стрелковых дивизий была, конечно, меньше, но в целом дивизии приграничных армий имели по нескольку сотен пистолетов-пулеметов ППД. Но это даже не важно. Никаких тактических подразделений, которые можно квалифицировать как автоматчиков, в организационной структуре пехотной, танковой и моторизованной дивизии вермахта просто нет. Хорошо известные по фильмам пистолеты-пулеметы «МП-40» фрагментарно вкраплены в пехотные подразделения. Больше двух человек с «МП-40» в кино– и фотохронике войны увидеть проблематично. Рядом на марше или в бою могут оказаться командир взвода и командир одного из отделений. В реальности немецкое пехотное отделение строилось вокруг пулемета, и это могло теоретически создать впечатление его насыщенности автоматическим оружием.

Позиция немецкой военной мысли в отношении пистолетов-пулеметов была вполне прозрачно определена до войны и озвучена в отечественной печати. Это статья в журнале «Техника и вооружение» № 10 за 1937 г. Автор статьи, напечатанной изначально в апрельском номере журнала Wehrtechnische Monatshefte за 1936 г., признавал несомненные достоинства нового вида оружия, но вместе с тем довольно прохладно отзывался о перспективах его использования: «Следует согласиться с тем, что пистолет-пулемет может дать хорошие результаты в бою на ближних дистанциях, но он все же остается оружием специального назначения, так как его применение ограничено. Подобным же специальным оружием является взводный или окопный гранатомет, который дает благодаря небольшим снарядам действие, равноценное действию ручной гранаты, и может быть использован также лишь на очень близких дистанциях».

На соснах в гамаках. У нас, согласно саге о великих и ужасных «автоматчиках», очередной толчок развитию пистолетов-пулеметов дала финская война. Проходила она в не менее специфических условиях, чем боливийско-парагвайский конфликт. Вместо лесов и кустарников Чако бои проходили в глухих лесах Карелии.

Немецкие трофеи – стрелковое оружие разбитой советской части летом 1941 г. Между «Максимами» лежат СВТ, их было много в приграничных частях.

По мнению литературного записчика мемуаров Ванникова, выглядело это так: «Части Красной Армии встретились в лесистых районах с противником, имевшим на вооружении пистолет-пулемет «Суоми», очень схожий с отвергнутым у нас ППД. Оказалось, что финское командование снабдило этим оружием целые подразделения и отдельных солдат, действовавших самостоятельно. Автоматчики, названные потом «кукушками», маскируясь белыми халатами и располагаясь в гамаках, подвешенных между заснеженными соснами, встречали вступающих в лес красноармейцев лавиной огня, а сами оставались трудноуязвимыми, так как наши бойцы, вооруженные винтовками и ручными пулеметами и лишенные прикрытия, оказывались в худшем положении». Раскачивающиеся в гамаках между соснами на 30-градусном морозе финны – это, наверное, сильное зрелище. Жалко, сами финские солдаты не догадывались о том, какие мощные тактические приемы они могли использовать.

Разбитый памятник Сталину и ставшие трофеями немцев орудия и стрелковое оружие.

Крупный план предыдущего фото: «искрометный» юмор оккупантов. На сброшенный с постамента памятник Сталину одета каска. К вождю прислонена ставшая трофеем СВТ.

На самом деле все было гораздо проще. Наступление дивизий Красной Армии на Карельском перешейке останавливали скрытые за толстым слоем железобетона ДОТов «линии Маннергейма» 7,62-мм пулеметы «Максим», выпускавшие порой вслепую по площадям десятки тысяч патронов. Никакого засилья пистолетов-пулеметов «Суоми» в финской армии просто не было. Штатная организация финского пехотного полка (2954 человека) предусматривала 2325 винтовок, 36 станковых пулеметов, 72 ручных пулемета и 72 пистолета-пулемета. Пистолеты-пулеметы составляли 3 % (прописью: три процента) от числа винтовок. Чуть больше пистолетов-пулеметов было в так называемых sissi-батальонах. Смысловое значение этого термина – партизанский батальон, или, если осовременить, батальон специального назначения. Предназначались они для самостоятельных действий с охватами и обходами по лесам наступающих дивизий Красной Армии. Вместо двух пистолетов-пулеметов в пехотном взводе регулярной армии взводы sissi-батальонов получали четыре пистолета-пулемета «Суоми». Делалось это вследствие того, что в батальоне отсутствовала рота станковых пулеметов, что потребовало компенсации – уменьшения количества автоматического оружия на взводном уровне. В остальном организация партизанских батальонов совпадала с обычными. Все рассказы о ротах или батальонах финнов, поголовно вооруженных автоматами «Суоми», – это чистейшей воды вымысел. В лучшем случае порожденный расширившимися от страха глазами. В некоторой степени такое явление может быть объяснено совершенно ужасающим положением с ручными пулеметами. Финский ручной пулемет системы Лахти-Салоранта был откровенно плох. Мало того что емкость магазина пулемета составляла всего 20 патронов, надежность оружия была крайне низкой. В этих условиях пистолет-пулемет «Суоми» с дисковым магазином большой емкости был настоящим спасением, особенно в бою на короткой дистанции. Советские пехотные полки были оснащены автоматическим оружием гораздо лучше. Вместо 72 пистолетов-пулеметов и 72 ручных пулеметов у финнов в советском стрелковом полку было 142 ручных пулемета. Это позволяло создавать плотный фронт огня как в наступлении, так и в обороне на всех реальных дистанциях боя.

Если в советское и позднесоветское время щемящие душу рассказы типа «Ванников открывает глаза Сталину на проблему пистолетов-пулеметов» еще могли вызвать какие-то эмоции, то в наши дни, после открытия архивов, они выглядят малоубедительно. По документам Российского государственного архива экономики (РГАЭ), а точнее, фонда 79 301 (наркомат вооружений), опись 1, дело 3219, л. 71 («Отчет о ходе производства автоматического стрелкового оружия на предприятиях наркомата» за 1939 г.), причины снятия с производства ППД описаны следующим образом: «21 февраля 1939 г. пистолеты-пулеметы ППД производством прекратить вплоть до устранения отмеченных недостатков и упрощения конструкции». Для такого решения оснований было более чем достаточно. Цена плановой закупки «ППД-34» в 1936 г. составляла аж 1350 рублей. Для сравнения: 7,62-мм винтовка обр. 1891/1930 гг. в том же году заказывалась армией по цене 90 рублей, револьвер Нагана – 50 рублей, а ручной пулемет Дегтярева «ДП-27» – 787 рублей. Пистолет-пулемет Дегтярева в свете всего этого представлялся роскошью с весьма сомнительными тактическими возможностями.

На фотографии советские бойцы вооружены практически идеально с точки зрения штата 1941 г. – ППД и СВТ.

Однако отказа от пистолетов-пулеметов как вида оружия не наблюдается, и далее в вышеуказанном деле (л. 78) написано: «Разработку нового типа автоматического оружия под пистолетный патрон продолжить для возможной замены устаревшей конструкции ППД». Задолго до финской войны оружие оценивается как перспективное и имеющее право на существование: «Поскольку пистолеты-пулеметы состоят на вооружении Красной Армии и… являются весьма желательными для современного ближнего боя… обязать управление устранить отмеченные в их конструкции недостатки в кратчайшие сроки…» (Л. 81). Результат работ над «новым типом оружия под пистолетный патрон» хорошо известен. Это пистолет-пулемет конструкции Г. С. Шпагина (ППШ), который был представлен на заводские испытания 20 августа 1940 г. Помимо Г. С. Шпагина, опытный пистолет-пулемет представил Б. Г. Шпитальный. 4 октября 1940 г. СНК СССР принял постановление об изготовлении серии пистолетов-пулеметов Шпагина и Шпитального для всесторонних испытаний. По итогам этих испытаний 21 декабря 1940 г. образец, разработанный Г. С. Шпагиным, принимается на вооружение под обозначением «ППШ-41».

История ППД закончилась именно в этот момент, а не вследствие метаний относительно целесообразности его производства. Достаточно интересно в связи с этим посмотреть на статистику производства ППД и ППШ.

Выпуск ППД по годам составил:

1934 г. – 44 шт.

1935 г. – 23 шт.

1937 г. – 1291 шт.

1938 г. – 1115 шт.

1939 г. – 1700 шт.

1940 г. – 81 118 шт.

1941 г. – 5868 шт.

Наконец, вместе ППШ и ППД в 1941 г. – 98 644 шт.

Действительно, имеет место замирание производства в 1939 г., но затем это отставание с лихвой перекрывается в 1940 г. и сходит на нет в 1941 г. в связи поступлением на вооружение «ППШ-41».

Надо сказать, что при описании перипетий принятия и снятия с вооружения пистолета-пулемета авторы-оружейники вынуждены обращаться к такому могучему источнику, как воспоминания… авиаконструктора. Причем не кого-нибудь, а автора наиболее информативной советской книги о стрелковом оружии, Давида Наумовича Болотина. Цитирую: «Эту инертность, проявленную в те годы некоторыми руководящими работниками наркомата обороны по отношению к пистолетам-пулеметам, описывает в книге «Цель жизни» авиаконструктор Яковлев. Он приводит выдержку своей беседы с И. В. Сталиным, который, критикуя некоторых авиаторов за допущенные просчеты и отсутствие инициативы, заявил: «Знаете ли вы, что не кто иной, как руководители нашего военного ведомства, были против введения в армии автоматов и упорно держались за винтовку образца 1891 г.? Вы не верите, улыбаетесь, а это факт, и мне пришлось перед войной упорно воевать с маршалом Куликом по этому вопросу». В результате снятия с вооружения ППД Советская армия не только была оставлена без этого важного вида оружия, но и лишалась возможности ознакомления с ним, изучения его тактических возможностей и свойств». Число открывавших глаза Сталину и воевавших с косностью взглядов на страницах мемуаров возрастает в разы. Но это сейчас даже не важно.

Фрагмент достаточно известного советского военного фото. В кадре боец с автоматической винтовкой «АВС-36». Этот амбициозный проект 1930-х годов не оправдал ожиданий, но винтовки Симонова использовались в войсках в 1941–1945 гг.

Реальный конкурент. Авиаконструктору А. С. Яковлеву вполне простительно не знать действительного положения дел, но побудительные мотивы Д. Н. Болотина при использовании этой цитаты совершенно непонятны. О каком цеплянии за винтовку образца 1891 г. может идти речь, когда в предвоенные годы в СССР предпринимались поистине титанические усилия по вооружению пехотинцев самозарядным и автоматическим индивидуальным стрелковым оружием? Еще с 20-х гг. непрерывно шли работы по созданию самозарядной (автоматической) винтовки под 7,62-мм патрон обр. 1908 г., являвшийся основным боеприпасом русской армии.

СВТ в СССР была запущена в массовое производство, и немало подразделений Красной Армии оказалось полностью вооружено новой винтовкой. Это видно на представленной фотографии, где практически все бойцы вооружены СВТ.

Первые конкурсные испытания автоматических винтовок состоялись уже в январе 1926 г. Лучшими были признаны винтовки Федорова, Дегтярева и Токарева, но они еще не удовлетворяли военных по надежности работы и простоте конструкции. Далее конкурсы следовали один за другим: июнь 1928 г., март 1930 г. По итогам последнего было даже принято решение о производстве опытной партии винтовок Дегтярева. Однако в 1931 г. появилась винтовка С. Г. Симонова, показавшая наилучшие результаты на испытаниях в 1935–1936 гг. По их итогам в 1936 г. винтовка Симонова была принята на вооружение под названием «АВС-36». Цена плановой закупки автоматической винтовки Симонова в 1937 г. была 1393 рубля. Именно эта винтовка была любимым дитятей военного ведомства, а не пистолет-пулемет, обладавший ничтожной дальностью стрельбы при такой же стоимости в звонкой монете. Лучше всего об этом свидетельствует статистика производства винтовок Симонова и пистолетов-пулеметов Дегтярева. Всего с 1934 г. по 1939 г. пистолетов-пулеметов ППД было произведено чуть более 4100 штук. Динамику производства см. выше. В то же время в 1934 г. было произведено 106 автоматических винтовок Симонова, в 1935 г. – 286, а после принятия на вооружение «АВС-36» посыпались с конвейера в количестве десятков тысяч штук. В 1937 г. было выпущено 10 280 винтовок «АВС-36», в 1938 г. – 24 401. «АВС-36» попала в войска и получила некоторое распространение еще до 1941 г. Злополучная 44-я стрелковая дивизия, участник сражения у Суомуссалми в ходе советско-финской войны, располагала 11 531 винтовкой, из которых 541 штуку составляли автоматические винтовки «АВС-36».

Однако полностью новое оружие командование Красной Армии не устраивало, и 22 мая 1938 г. был объявлен очередной конкурс на разработку самозарядной винтовки. Конкурсные испытания представленных образцов проходили с 25 августа по 3 сентября 1938 г. Победителем испытаний стала винтовка Ф. В. Токарева, которая после устранения выявленных недостатков была предъявлена на окончательные испытания 20 ноября 1938 г., заняла на них первое место и 26 февраля 1939 г. была принята на вооружение Красной Армии под названием 7,62-мм самозарядная винтовка системы Токарева обр. 1938 г. («СВТ-38»). Что характерно, именно в феврале 1939 г. было прекращено производство ППД. Пожалуй, между этими двумя событиями – принятием на вооружение новой самозарядной винтовки и снятием с производства пистолета-пулемета – прослеживается вполне очевидная связь. Причем связь не только тактическая, но и экономическая. Цена СВТ массовой серии была 880 рублей – намного меньше, чем пистолета-пулемета Дегтярева. При этом, как отмечалось в одном из отчетов ГАУ, «кучность боя винтовки СВТ была получена равной кучности боя магазинной винтовки обр.1891/30 гг.». Т. е. Красная Армия получила полноценное оружие для всех дистанций боя. По итогам использования в финской войне винтовка была доработана и получила наименование «СВТ-40».

Здесь необходимо обратить внимание на следующее. Никто не предлагал вооружать всех поголовно сложным и дорогим оружием. Отнюдь не все солдаты стрелкового или танкового соединения непосредственно участвуют в бою. Ведут огонь по противнику только бойцы передовых подразделений – стрелковых рот и батальонов. Помимо этого, в любой дивизии есть многочисленные тыловые подразделения, артиллерийские части и части связи. Самозарядная винтовка в СССР разрабатывалась и позиционировалась как оружие частей дивизии, вступающих в непосредственное огневое столкновение с противником. Соответственно обычные 7,62-мм винтовки Мосина обр. 1891/30 гг. и карабины были оружием бойцов вспомогательных подразделений, а также связистов, артиллеристов, водителей – одним словом, всех тех, кто по роду своей деятельности редко был вынужден использовать личное стрелковое оружие, занимаясь обслуживанием артиллерийских систем, зенитных средств, транспорта (автомашин и тракторов) и оборудования связи.

СВТ на параде 7 ноября 1941 г. Самозарядной винтовкой вооружены все бойцы попавшего в кадр подразделения, скорее всего это курсанты.

Причем если в отношении, например, советских танков новых типов были проблемы с заполнением штатов, то самозарядные винтовки уже к началу войны прочно обосновались в Красной Армии. По состоянию на 1 января 1941 г. уже имелось 374 208 винтовок СВТ. Заказ промышленности на 1941 г. по «Плану вооружения и укомплектования КА артиллерийским вооружением на 1941 г.» предусматривал 1 млн. 25 тыс. штук обычных СВТ и 45 тыс. снайперских. Соответственно к 1 января 1942 г. предполагалось 100 % заполнение штата и 438 тыс. винтовок в резерве. По пистолетам-пулеметам ситуация была несколько хуже, к 1 января 1942 г. предполагалось выйти на 74 % укомплектованности. В вышеупомянутом «Плане» прямым текстом указывалось, что ими «начсостав не обеспечивается, положенные ему пистолеты-пулеметы заменяются револьверами и автоматическими пистолетами». Задача командиров, в общем-то, руководить, а не изничтожать врага в ближнем бою. В итоге в стрелковой дивизии к началу 1942 г. предполагалось иметь 855 пистолетов-пулеметов, около 70 % штата.

Амбициозная программа перевооружения Красной Армии на самозарядные винтовки была весьма затратным мероприятием. Стоимость предвоенного заказа на стрелковое вооружение на 1941 г. составляла аж 6 миллиардов рублей (!). Это давало величину в 10 % общей суммы заказа 1941 г., включавшего и авиационное вооружение, и судостроительную программу. Причем самозарядные винтовки образовывали львиную долю этого заказа. Заказ на револьверы и пистолеты составлял 235 тыс. штук, ручных пулеметов 25,5 тыс. штук, станковых 8,2 тыс. штук, крупнокалиберных 2,9 тыс. штук. Стоимость заказа на стрелковое оружие обгоняла сухопутную артиллерию (3 млрд. рублей), незначительно отставала от стоимости заказа автобронетанкового вооружения (7,9 млрд. рублей) и уступала почти вдвое заказу авиационного вооружения (11 млрд. рублей). Только заказ на боеприпасы резко выбивался из общего ряда – 21,2 млрд. рублей. В дело автоматизации вооружения Красной Армии перед войной вкладывались большие средства и немалые усилия. Послевоенные обвинения в отказе от пистолетов-пулеметов здесь просто смехотворны.

Защитник Москвы с СВТ, бутылками «коктейля Молотова» и противотанковой гранатой по прозвищу «ворошиловский килограмм».

Штат 1941 г. К 1941 г. перевооружение армии новым оружием набирает обороты, позволявшее действительно массово вооружать ими армию. Отделение стрелковой дивизии штата № 4/400 состояло из 11 человек. Командир отделения вооружался самозарядной винтовкой (СВТ), ручной пулемет обслуживал пулеметчик с пистолетом или револьвером в качестве личного оружия и помощник пулеметчика с самозарядной винтовкой, два бойца в отделении вооружались пистолетами-пулеметами «ППД-40», остальные бойцы в отделении вооружались поровну обычными и самозарядными винтовками. Стрелковая рота советской стрелковой дивизии вооружалась 2 станковыми пулеметами, 27 пистолетами-пулеметами, 104 самозарядными винтовками, 2 снайперскими винтовками, 9 карабинами, 11 винтовками и 22 пистолетами или револьверами. Всего в советской стрелковой дивизии по предвоенному штату № 4/400 должно было быть 1204 пистолета-пулемета и 2987 самозарядных винтовок. Разница видна невооруженным глазом, самозарядок более чем вдвое больше. О самозарядной винтовке сказал даже Сталин в выступлении перед выпускниками военных академий в Кремле 5 мая 1941 г. Он сказал, что ранее Красная Армия «была вооружена винтовкой, которая после каждого выстрела перезаряжалась».

Разумеется, одними из первых в очереди на оснащение самозарядными винтовками были подвижные соединения. Например, по довоенному штату 1941 г. в танковой дивизии РККА должно было быть 3651 7,62-мм винтовка обр. 1891/30 гг., 1270 7,62-мм карабинов обр. 1938 г., 45 снайперских винтовок, 972 7,62-мм самозарядных винтовки («СВТ-40»), 531 пистолет-пулемет (ППД) и 2934 пистолета и револьвера. Хорошо видно, что так же, как и в стрелковой дивизии, основную роль играют самозарядные винтовки, а пистолеты-пулеметы на вторых ролях. Так же как у противников, они по одному или два на десяток бойцов вкраплены в штат. Без создания взводов, рот или даже батальонов, вооруженных этим видом оружия.

К началу Великой Отечественной войны по итогам проводившихся с середины 20-х гг. изысканий Красная Армия пришла с поставленной на поток самозарядной винтовкой для бойцов передовых подразделений. Пистолет-пулемет при этом вполне устойчиво занял нишу вспомогательного оружия. По крайней мере теоретически (по штату) Красная Армия получила перспективную и эффективную организацию и вооружение пехоты.

«Отборные головорезы» мечтают о самозарядках. По мысли авторов саги об «автоматчиках» немцы должны были все предвоенные годы не поднимая глаз трудиться над созданием чудо-автомата для своих «отборных головорезов». Воспетый кинематографом пистолет-пулемет появился как узкоспециализированное оружие, не предназначенное для массового использования пехотинцами. В 1936 г. Управление вооружений выдало задание на разработку оружия для экипажей танков и БТР, предназначенного для самообороны в экстренных ситуациях и для стрельбы из амбразур боевых машин. Брошенную перчатку подняла фирма «Эрма», директор которой Бертольд Гайпель решил опереться на предыдущие разработки в области пистолетов-пулеметов. Результатом этих работ стал пистолет-пулемет «Эрма-36», в котором были реализованы все характерные черты хорошо известного многим автомата. Впервые на пистолетах-пулеметах были использованы складной приклад (без которого разворачиваться внутри танка было бы крайне затруднительно) и алюминиевый крюк под стволом для удержания оружия за край амбразуры танка или бронетранспортера. Модернизация оружия с учетом опыта войны в Испании привела к созданию «МП-38», который продолжал считаться оружием танкистов и максимум десантников. Автомат получился (для немецкой промышленности, разумеется) довольно простой и технологичный. Трудозатраты на «МП-38» составляли 18 человеко-часов, а себестоимость – всего 57 марок. Для сравнения: пистолет «Вальтер П-38» требовал 13 человеко-часов при себестоимости 31 марка, а карабин «Маузер 98к» – 22 человеко-часа и 70 марок. Еще более упрощенный пистолет-пулемет «МП-40» стоил всего 40 марок. Неудивительно, что этим оружием заинтересовалась армия, и пистолеты-пулеметы стали в небольших количествах встраивать в организационную структуру пехотных и танковых соединений, вооружая ими командиров, вступающих в огневое соприкосновение с противником. Фактически унтер-офицерам и младшим офицерам просто давали нечто более мощное, чем пистолет. Одновременно возможности нового оружия оценивались вполне определенно (невысоко), и единственным местом, где можно было встретить «автоматчиков», была строительная организация «Тодта». Работники кирки и лопаты на случай внезапного появления «казаков» получали дешевые «МП-40» вместо винтовок. Массовым оружием пехотинцев должны были стать (и стали в конце войны) «штурмгеверы», а до тех пор солдаты получали карабины «98к».

Атака! Советские солдаты, вооруженные СВТ, пулеметом ДП и пистолетом-пулеметом ППШ. Ввиду массового выпуска СВТ довольно долго встречались в войсках уже после наступления эпохи ППШ.

Может возникнуть закономерный вопрос: почему Германия не перешла на перспективные самозарядные винтовки? Действительно, промышленно развитая Германия использовала самозарядные винтовки еще в ходе Первой мировой войны. Это были произведенные для Мексики винтовки Мондрагона и винтовки Маузера обр. 1916 г., использовавшиеся экипажами самолетов и «цеппелинов». Логично было бы предположить, что Германия в межвоенный период возглавит гонку самозарядок, но этого не произошло. Имелась масса опытных образцов, но до принятия на вооружение дело не дошло. Наиболее значимой причиной стала ошибочная позиция германского управления вооружений, настаивавшего на использовании принципов работы автоматики, отличных от отвода газов через отверстие в стволе. Считалось, что это просверленное в стволе отверстие плохо сказывается на точности и живучести. Это делало задачу конструкторов самозарядных винтовок в Германии не сложной, а очень сложной. Странное (по крайней мере, из сегодняшнего дня) требование заставило инженеров обратиться к системе датского конструктора Банжа, с отводом газов через надульник. Так появились самозарядные винтовки Маузера и Вальтера, известные как G.41 (M) и G.41 (W) соответственно. Тем не менее, стремление получить самозарядную винтовку в Германии имело место. Желание усилилось после столкновения с Красной Армией, располагавшей таким оружием. Уже 6 июля 1941 г. Ф. Гальдер записывает в дневнике: «Ощущается острая нехватка самозарядных винтовок и оптических прицелов».

Препятствием для распространения в войсках на Восточном фронте G.41 стали не проблемы с надежностью (которые имели место из-за решения с отводом через надульник), а сугубо производственные вопросы. В меморандуме от 27 января 1942 г. германского управления вооружений указывалось, что фирмы Вальтера и Маузера получили заказ на 5000 самозарядных винтовок каждая. Все заказанные Вальтеру винтовки были получены, а от Маузера дождались только 1673 штуки.

На переломе. В зимнюю кампанию 1942–1943 гг. ППШ получал все большее распространение. Советский боец в ватнике, валенках и с ППШ стал символом успехов под Сталинградом.

Несмотря на критические отзывы из пехотной школы в Доберице о функционировании G.41 (M), от Маузера хотели получить десятки тысяч самозарядных винтовок. Как указывалось в том же меморандуме от 27 января 1942 г., Маузер получил предварительный заказ на 50 тыс. G.41 (M). В марте 1942 г. имелись планы выхода на уровень производства 10 тыс. винтовок G.41 (M) в месяц к февралю 1943 г. Ситуацию здесь ярко рисует меморандум, адресованный армейскому управлению вооружений со стороны управления вооружений войск СС оберфюрера СС Гартнера: «Находящиеся на фронте подразделения СС давно кричат об автоматическом карабине…» Соответственно Гартнер просил заказать 3 тыс. самозарядных винтовок фирмы Вальтер для СС в дополнение к 10 тыс. для армейцев. Эсэсовцам пообещали 3 тыс. штук G.41 (W), но с поступлением «в час по чайной ложке», с поставкой даже такого ничтожного по меркам большой войны количества винтовок до… февраля 1943 г. Фирма Вальтер просто не располагала производственными мощностями для удовлетворения запросов вермахта на самозарядки.

Позднейшие отсылки к ретроградам-диктаторам чаще всего не имеют документальных оснований. Так Шпеер позднее писал о Гитлере: «Пехотинец Первой мировой войны, он испытывал слабость к привычному карабину. Летом 1942 г. он отклонил наше предложение запустить в серию уже разработанный и опробованный автомат и настаивал, что ружье лучше отвечает задачам пехоты». Однако, как обычно, мемуаристы сильно упрощают ситуацию, привычно сваливая все на покойников. Поскольку в противном случае пришлось бы отвечать на неудобные вопросы о собственной эффективности как организаторов. Так, например, к производству G.41 (W) планировали привлечь Берлинер-Любекер Машиненфабрик (BLM) c выпуском 70 тыс. винтовок до конца 1942 г. Ранее фирма занималась производством «98к». Разумеется, до 1943 г. производство самозарядок Вальтера на BLM не началось. Чтобы не оправдываться на вопрос «Почему?», Шпеер предпочел вообще уклониться от обсуждения реального положения 1942 г. и запросов войск.

Советские пехотинцы, лето 1943 г., незадолго до начала сражения на Курской дуге. Все вооружены ППШ.

Имеющиеся документы показывают, что Гитлер вовсе не цеплялся за старый карабин «98к». Его пожелания и аргументация никак не соотносились с личным опытом Первой мировой. Так, 24 ноября 1942 г. генерал Буле информировал соответствующие отделы ОКХ о принятых решениях:

«Фюрер изложил свое мнение об автоматическом карабине следующим образом. Пехотинцу нужны:

а) самозарядная винтовка, полностью идентичная по весу и характеристикам состоящему на вооружении «98к» и оснащенная телескопическим прицелом. Обязательна возможность стрельбы ружейными гранатами с теми же характеристиками, что и «98к». От оснащения винтовки возможностью вести непрерывный огонь следует отказаться т. к. это ведет к бесполезному расходованию боеприпасов, т. к. невозможно удержать прицеливание винтовки весом 4 кг на цели в процессе стрельбы очередью;

б) пистолет-пулемет как оружие ближнего боя с хорошими характеристиками на 200–300 метрах. Вес не должен быть больше, чем у «МП-40».

Как мы видим, вполне разумные требования с учетом германской специфики (винтовочные гранаты) и даже некоторым «опережением своего времени» – оптические прицелы стали обычными для рядовых пехотинцев только в наши дни.

Еще одним неблагоприятным для Германии фактором стала необходимость наращивания производства обычных винтовок в предвоенные годы. После Первой мировой войны винтовки Маузера, оставшиеся от Первой мировой войны, складывались штабелями и в буквальном смысле сжигались союзниками. Веймарской Германии оставили вооружения только на 100-тысячную армию, всего около 102 тыс. винтовок для рейхсвера, плюс 67 тыс. для полиции, таможни и охраны тюрем. Конечно, немцам удалось скрыть еще 200–300 тыс. винтовок, но восстановление арсенала растущей армии стало первоочередной задачей. Все это вместе стало причиной того, что Третий рейх, можно сказать, не участвовал в процессе перевооружения пехотинцев на самозарядные винтовки в 1930-е годы. Знакомство с советскими СВТ заставило пересмотреть отношение к системам с отводом газов через отверстие в стволе, но появившиеся в результате практически копирования автоматики советской СВТ винтовки G.43 запоздали.

Советская пехота на марше на улице немецкого городка, 1945 г. Почти все бойцы вооружены автоматами ППШ.

Тем не менее, самозарядки попали в штаты соединений вермахта. По штату в танковой дивизии 1943 г. должно было быть 240 самозарядных винтовок, 327 винтовок с оптическим прицелом (в том числе самозарядных), 9510 карабинов «98к» и 1141 пистолет-пулемет. Это было только начало. В начале 1944 г. согласно «Пехотной программе» вооружений производство G.43 должно было выйти на уровень в 100 тыс. штук в месяц. Причем рейхсфюрер СС Г. Гиммлер пошел привычным для него путем и приказал изготавливать винтовки G.43 силами… 2000 заключенных концентрационного лагеря Нойенгамме, под патронажем Вальтера. Первоначально предполагалось, что заключенные будут делать части пистолета «П-38», но вскоре планы переменились – Гиммлеру весьма понравилась G.43 и основной продукцией концлагеря Нойенгамме (известного также как «Завод Вальтера II») стали самозарядные винтовки, выпускавшиеся темпом до 150 единиц в день. В реальности немцам удалось выйти на уровень в 33 тыс. штук в месяц в июле 1944 г. Всего же было произведено 462 тыс. винтовок G.43 и карабинов K.43 – наверстать упущенное в разработке и производстве самозарядок время немцы так и не смогли.

Промежуточный патрон. Вместе с тем, с 1920-х гг. в Германии имело место параллельное течение, работы в перспективном направлении. Получив опыт использования пистолетов-пулеметов в последний год Первой мировой войны, немецкие оружейники озадачились проблемой создания оружия, сочетающего свойства винтовки и автомата под пистолетный патрон. Путь к новому оружию пехотинца лежал через создание нового патрона. Уже в 1927 г. фирма «Рейнметалл-Борзиг» разработала промежуточный патрон 8x42,5 и оружие под этот патрон – «Гевер-28» массой 4,5 кг с 20-зарядным магазином. В 1934–1935 гг. промежуточный патрон 7,75x40 выдала на-гора фирма «Фольмер» (будущий разработчик «МП-38» и «МП-40»). Под новый патрон Фольмером был представлен карабин «М35» массой 4,7 кг. Дальше патроны посыпались как из рога изобилия – 8,15x46 фирмы RWS, 7,5x40 совместной разработки Вальтера и DWM. Завершился процесс после появления патрона 7,92x33 фирмы «Польте», под который в конце концов было создано «оружие пехоты для стрельбы на 800 м» (как формулировалось изначально задание).

Теоретически немцы могли получить новое самозарядное оружие уже к началу войны. Работы над карабином Фольмера «M35» велись до 1939 г., были повышена надежность и уменьшен вес оружия до 4,2 кг. Окончательно управление вооружения отказалось от него только в августе 1939 г., на пороге войны. Одним из требований германского управления вооружений была возможность изготовления оружия из углеродистой стали с использованием штамповки. Этому требованию «М35» не отвечал, как, впрочем, и СВТ, и АВС, и другие предвоенные самозарядные винтовки. Они предполагали изготовление деталей на металлорежущих станках из легированных сталей. Разработка технологичного оружия под промежуточный патрон завершилась к 1942 г., когда была выпущена первая партия штурмовых винтовок, получивших вскоре название «Штурмгевер-43». Немцы сделали большой шаг вперед в технологии производства оружия, но этот шаг потребовал немалых затрат времени. Однако Гитлер фактически до 1944 г. был сторонником вооружения армии самозарядной винтовкой G.43.

Немецкие солдаты перед атакой. Большинство вооружены винтовками, «МП-40» только у одного человека в группе на снимке.

Одним из стимулов к все более широкому использованию нового оружия стала, как ни странно, экономия пороха в условиях тотальной войны. Дело в том, что немцы введением «штурмгеверов» стремились заменить не только винтовки, но и легкие пулеметы в отделениях пехоты. Боекомплект отделения немецкой пехоты из 10 человек состоял из 1584 пистолетных патронов и 4143 винтовочных (3450 у пулеметчика и по 99 у каждого стрелка). Его предполагалось заменить боекомплектом из 7200 патронов «штурмгевера» (по 720 на каждого пехотинца, включая командира отделения). Вес боекомплекта старого отделения составлял 121 219 кг, а нового – 115 200 кг. При этом экономия пороха составляла 0,944 кг, почти килограмм. На роте удавалось сэкономить 11,3 кг, на дивизии – 306 кг и на 100 дивизий – 30,6 тонны. Величина внушительная.

Осенью 1944 г. появились штаты, предусматривающие «штурмовые» взводы, вооруженные «штурмгеверами» (по два взвода в гренадерской роте). На этот раз отделение состояло из 8 человек, включая командира, все вооруженные «штурмгеверами». Взвод из 33 человек вооружался 3 пистолетами, 3 пулеметами, 25 «штурмгеверами» и 5 карабинами.

В эволюции стрелкового оружия Третьего рейха просматривается та же тенденция, что и в СССР, но с ориентацией на «промежуточный» патрон, а также технологичность изготовления в условиях военного времени. Пехотинцу никто не хотел давать пистолет-пулемет, из которого невозможно прицельно стрелять дальше 100 метров. Бойцам первой линии в обеих странах хотели вручить дальнобойное, но автоматическое оружие.

За океаном. Единственной страной, которая смогла воплотить в жизнь идею массового дальнобойного оружия пехотинца первой линии, стали США. Отделенные от войны океаном, они смогли относительно спокойно довести до ума индивидуальное оружие «G.I».

Немецкие пехотинцы на улице захваченной деревни. У всех попавших в кадр – карабины «98к».

Как и в других странах, работы над новым оружием начались еще в 20-е гг. В США этим занимался конструктор, уже имевший опыт проектирования автоматических винтовок в ходе Первой мировой войны, Джон Гаранд. Он в 1920-х г. работал на американском правительственном арсенале в Спрингфилде, штат Массачусетс (Springfield Armory). Винтовка разрабатывалась под новый 7-мм патрон. Он, в отличие от немецких разработок, ни в коей мере не был промежуточным: длина гильзы составляла 64,52 мм. В 1930 г. самозарядная винтовка Гаранда получает патент, а в начале 1932 г. комиссия армии США рекомендует 7-мм винтовку Гаранда к принятию на вооружение. Но в период Великой депрессии менять оружие и патрон было сочтено непозволительной роскошью. Уже в том же 1932 г. начальник штаба армии США генерал Дуглас Мак-Артур заявляет, что переход на новый 7-мм патрон неприемлем и новые винтовки должны быть созданы под старый 7,62-мм патрон.30–06. Гаранд предвидел такой поворот событий и имел вариант своей винтовки и под.30–06. В результате различных доводок и испытаний в 1936 г. винтовка конструкции Гаранда принимается на вооружение армии США под обозначением «US rifle,30 caliber, M1». Винтовка имела неотъемный магазин, заряжаемый из выбрасывающейся после последнего выстрела пачки. Как и в случае с советскими «АВС-36» и «СВТ-38», по мере поступления винтовки «М1» в войска начинается поток жалоб на ее ненадежность. Зачастую задержки начинались уже после 6–7 выстрелов, до израсходования одной пачки. К началу 1939 г. дело дошло до того, что Конгресс США назначил специальную комиссию по расследованию этих жалоб. Результатом работы комиссии стал приказ о доработке газоотводной системы винтовки «М1», служившей основной причиной всех проблем. Гаранд в том же 1939 г. представил улучшенную газоотводную систему. Винтовка с новой системой успешно прошла испытания, и с 1941 г. был начат выпуск винтовок «М1 Гаранд» уже в модифицированном виде, а винтовки более ранних выпусков переделывались под новый стандарт. Так армия США, чуть позже, чем РККА, получила на вооружение самозарядную винтовку. По штату пехотной дивизии 1940 г. полагалось 375 самозарядных винтовок, 6942 винтовки и… 35 (прописью: тридцать пять) пистолетов-пулеметов 45-го калибра (11,43 мм). Куда более распространенным оружием 45-го калибра в американской пехотной дивизии были пистолеты «М1911А1», их насчитывалось более 7 тыс. штук, даже больше, чем винтовок. Одним словом, и в США предпочитали «автоматчиков» на грядках не выращивать, сосредоточившись на самозарядных винтовках.

Может быть, «автоматчики» концентрировались на острие удара, в подвижных соединениях? В американской танковой дивизии больше всего пистолетов-пулеметов было в… танковом батальоне. Их было 449 на 729 человек, они использовались как оружие танковых экипажей и командного состава. Напротив, в пехотном батальоне было 126 пистолетов-пулеметов на 1001 человека, в мотопехотной роте – 25 на 251 человек («М1 Гаранд» было 145 штук). В танковых соединениях было больше водителей автомашин и другой техники, получавших вспомогательное оружие.

До самого конца войны основным оружием немецких пехотинцев оставался карабин «98к». Солдат на втором плане чистит G.41.

Иногда утверждается, что американцы стали пионерами «промежуточного» патрона, массово использовавшие в ходе Второй мировой войны карабин «М1» («М1 Карбайн») под патрон, который был мощнее пистолетного, но намного меньше винтовочного. Тем самым американская армия (на бумаге) встраивалась в линию «автоматчиков». Действительно, если посмотреть на штат американской пехотной дивизии образца июля 1943 г., то мы увидим в ней 5204 карабина «М1» на 12 959 человек. Формально 40 % военнослужащих оказываются вооружены «промежуточным» карабином. Однако если присмотреться внимательнее, то перед нами предстает картина, не имеющая ничего общего с поголовным вооружением пехоты «промежуточным» оружием. В пехотном батальоне численностью 871 человек имелось: 81 пистолет, ни одного пистолета-пулемета, 219 карабинов «М1», 571 винтовка «М1 Гаранд». Меньшинство бойцов вооружалось «промежуточными» карабинами «М1». Солдаты и командиры первой линии вооружались отнюдь не карабинами «М1». Отделение американских пехотинцев в пехотных дивизиях состояло из 12 человек, из которых 10 были вооружены самозарядными винтовками «М1 Гаранд», еще один вооружался ручным пулеметом BAR и, наконец, гранатометчик вооружался обычной винтовкой «Спрингфилд» (ввиду отсутствия винтовочного гранатомета к «Гаранду» до 1944 г., позднее гранатометчик получил «Гаранд» с гранатометом М7).

Может быть, краса и гордость американских вооруженных сил, корпус морской пехоты массово перешел на «промежуточное» оружие? Нет, ничего подобного. Каждое отделение морских пехотинцев периода успешных для США 1944–1945 гг. численностью 13 человек состояло из командира (именно он получал «М1 Карбайн») и трех огневых групп по четыре человека в каждой. Из этой четверки один человек вооружался ручным пулеметом BAR, двое винтовками «М1» и помощник пулеметчика – сначала карабином «М1», но вскоре помощников пулеметчика вооружили самозарядными «М1 Гаранд», как более эффективным оружием. Дело в том, что в джунглях невысокая энергия пули карабинов «М1» мешала поражению целей. Пули карабина застревали или меняли траекторию там, где пули «Гаранда» достигали цели. На практике на Тихом океане командиры отделений часто вооружались пистолетом-пулеметом Томпсона. На ранних этапах войны на Тихом океане отделение морских пехотинцев состояло из девяти человек и вооружалось 1 пулеметом BAR и 8 винтовками «Спрингфилд» (включая одну винтовку с гранатометом).

Карабины «М1» в американской армии массово использовались… в артиллерийских частях. Так, например, американский артиллерийский дивизион 155-мм орудий численностью 531 человек по штату июля 1943 г. вооружался 65 пистолетами и 454 карабинами «М1». Понятно, что для артиллеристов карабины «М1» были сугубо вспомогательным оружием, до использования которого доходило в самых крайних случаях. В целом это было оружие самообороны специалистов и тыловиков. Исключением были, как обычно, парашютно-десантные части.

Таким образом, в США была реализована оптимальная для Второй мировой войны система вооружения с доминирующей в передовых подразделениях самозарядной винтовкой.

Может быть, у кого-то еще в ходе Второй мировой войны было увлечение пистолетами-пулеметами? На ум сразу приходит образ английского «Томми» с пистолетом-пулеметом СТЭН в руках. Однако в действительности основная масса английской пехоты выглядела по-другому. В английском пехотном батальоне перед высадкой в Нормандии в июне 1944 г. было 36 офицеров и 809 рядовых. Им полагалось всего 56 пистолетов-пулеметов СТЭН против 695 винтовок и 63 ручных пулеметов «Брэн». Соответственно пехотное отделение британской армии (10 человек) делилось на стрелковую и пулеметную секции. СТЭН вооружался только командир отделения, возглавлявший также стрелковую секцию. Остальные бойцы этой секции имели винтовки. Секция ручного пулемета «Брэн» вооружалась одним пулеметом и двумя винтовками. Магазины «Брэна» распределялись между всеми бойцами отделения (за исключением командира). Даже в английской парашютно-десантной дивизии из 12 416 человек 6 504 вооружались СТЭН, т. е. чуть больше половины.

Реалии советско-германского фронта. С большим трудом выстроенная система вооружения пехоты РККА подверглась жестокому испытанию уже в первый год войны и пришла в конечном итоге совсем не к тому, что предполагали в 1930-х. Чтобы не быть голословным, попробую несколькими примерами показать эволюцию вооружения пехоты Красной Армии в ходе войны.

Для 1941 г. возьмем в качестве первого примера 3-й механизированный корпус, дислоцировавшийся в Прибалтике. Во 2-й танковой дивизии этого корпуса в июне 1941 г. было 5409 винтовок обр. 1891/30 гг., 45 снайперских винтовок, 976 самозарядных винтовок СВТ (даже на 4 больше, чем по штату). 5-я танковая дивизия того же корпуса вооружалась 5170 винтовками обр. 1891/30 гг., 45 снайперскими винтовками, 972 СВТ, 507 ППД [34– С.12]. Аналогичную картину можно увидеть и в других округах. Например, в 19-й танковой дивизии 22-го механизированного корпуса Киевского особого военного округа на 10 июня 1941 г. числилось следующее вооружение. Наиболее массовым было оружие для кашеваров, водителей и расчетов коллективного оружия – в дивизии насчитывалось 1449 винтовок обр. 1891 г. и 3273 винтовки обр. 1891/30 гг. Снайперских винтовок было всего 26, карабинов обр. 1938 г. – 184, ППД – 148, а вот СВТ дивизия была укомплектована по штату – 972 единицы. Надо сказать, что в дивизиях, встретивших немецкое вторжение у границы, пистолетов-пулеметов было довольно много. Например, в 87-й, 124-й и 135-й стрелковых дивизиях 5-й армии Киевского особого военного округа ППД было соответственно 562, 265 и 422 штуки. Именно эти дивизии оказались на пути 1-й танковой группы Эвальда фон Клейста в первые дни войны. Герой боев июня 1941 г. за Рава-Русскую – 41-я стрелковая дивизия генерал-майора Г. Н. Микушева насчитывала 420 пистолетов-пулеметов ППД и 4128 самозарядных винтовок СВТ. Цифры, вполне соразмеряемые со штатом немецкой пехотной дивизии (767 «МП-40») по пистолетам-пулеметам. Одновременно наблюдается полное превосходство в индивидуальном полуавтоматическом оружии. Немцев в первые дни войны встретили растянутые по фронту, неотмобилизованные, но исключительно хорошо оснащенные автоматическим стрелковым оружием соединения. Новое оружие было сразу же замечено противником. Вот, например, первые впечатления от «восточного похода» солдат 16-й танковой дивизии, одного из основных участников Дубненских боев: «Вскоре 16-я танковая дивизия вошла непосредственно в район ведения боевых действий: противотанковые рвы и современно оборудованные блиндажи, искусно расположенные и умело замаскированные. Изуродованные трупы по обеим сторонам разбитой дороги. Трофейные 10-зарядные скорострельные винтовки вызывали удивление специалистов» [35– S.43]. «Русские самозарядные винтовки» охотно использовались немцами как в частном порядке, так и после официального принятия на вооружение.

Почему-то в реальной жизни немцы не спешили вооружать даже элитные части автоматами. На снимке: солдат войск СС с самозарядной винтовкой G.41.

В силу неблагоприятного для Красной Армии развития событий качество вооружения советских войск неуклонно падало. Приходилось выгребать со складов наследие царя-батюшки, среди которого автоматических винтовок, аналогичных СВТ или ABC, просто не было. Один из последних случаев массированного применения самозарядных винтовок относится к обороне Тулы осенью 1941. СВТ производились на Тульском оружейном заводе, в том числе в автоматическом варианте, и немедленно попадали в оборонявшие город войска. Один из немецких военнопленных, захваченных под Тулой, с округлившимися глазами рассказывал: «Мы не ожидали, что русские будут поголовно вооружены ручными пулеметами». Постепенно, однако, произведенные до войны СВТ были потеряны, а производство (до 1943 г.) велось в незначительных объемах. Если в 1941 г. была выпущена 1 031 861 винтовка «СВТ-40», то в 1942 г. выпуск резко упал – 264 148 штук.

Большой проблемой для Красной Армии стало обслуживание технически сложных самозарядных винтовок. В отчете по Юго-Западному фронту за первый год войны указывалось: «Газовым регулятором пользоваться в большинстве своем умеют, но ввиду того, что ключи для перестановки регулятора растеряны, перестановка регулятора не производится ни летом, ни зимой». Комментарии, как говорится, излишни. Также негативно сказывались на винтовках Токарева попытки войсковой их переделки, в том же отчете есть такие строки: «Наблюдаются случаи, когда в погоне за автоматическим оружием части путем припиловки отдельных деталей затвора производят переделку СВТ в автоматическую».

Еще более яркую картину дают донесения, поступившие по итогам первых месяцев войны с лесистого участка советско-германского фронта, а именно из 11-й армии Северо-Западного фронта. Относительно СВТ писалось: «Винтовка любовью войск не пользуется, так как прихотлива в уходе и ненадежна в стрельбе. Магазинов недостает». Опять мы видим как проблему утрату магазинов, кажущуюся абсурдной в век магазинного заряжания оружия пехоты. Следующая фраза производит вовсе неизгладимое впечатление: «При засорении газовых путей нагаром и при последующем ржавлении штока отделить последние для чистки невозможно, так как нет принадлежностей, а конструкция поршня не обеспечивает сдвиг приржавевшего штока вручную». Т. е. винтовки были доведены до состояния, когда после длительного игнорирования процедур чистки и смазки поршень и цилиндр газовой системы накрепко сцеплялся ржавчиной. На такую чудовищную эксплуатацию Ф. В. Токарев свою винтовку явно не рассчитывал.

Пехотинцы 305-й пехотной дивизии на развалинах СТЗ в Сталинграде. У ближайшего к фотографу солдата – самозарядная винтовка G.41.

Парадокс в том, что столь же нелестные отзывы получил… пистолет-пулемет Томпсона, также имевшийся в войсках 11-й армии СЗФ. Про него прозвучали слова, перекликающиеся с отзывом об СВТ: «Пистолет-пулемет Томпсона любовью войск не пользуется – предпочитали бойцы ППШ, так как ППТ дает отказы в стрельбе и неудобен в эксплуатации. В подразделения ППТ был выдан 7.1.42, а 10.1.42 начал поступать в полковые мастерские на ремонт из-за отказов в стрельбе». Причиной назывались смазка и «тугой ход затвора в ствольной коробке (малы зазоры)». В жутких условиях эксплуатации в массовой армии с ограниченными сроками обучения у многих вполне отработанных образцов вооружения имелись все шансы повторить судьбу СВТ.

Может быть, крест на винтовке поставил поток жалоб из войск? Строго говоря, жаловались и на пистолеты-пулеметы, и на пистолеты. Так, о хорошо всем известном пистолете «ТТ» обр.1933 г. в вышеупомянутом отчете Юго-Западного фронта есть такие слова: «Отзывы командного состава о пистолете в большинстве своем отрицательные. Много доказательств того, что в зимних условиях он не стреляет – дает осечки». ППШ ругали за невзаимозаменяемость магазинов. Однако с пистолетами «ТТ» и пистолетами-пулеметами ППШ Красная Армия дошла до Германии.

Проблема была сформулирована в еще одном документе ЮЗФ, указывалось, что СВТ «требует внимательного и умелого ухода и умения пользоваться ею». В условиях 1941–1942 гг., при вынужденном сокращении сроков подготовки бойцов, возможности изучения самозарядного оружия оказывались ограниченными.

В ходе войны все большую роль в силу своей низкой стоимости и простоты в производстве и обслуживании стали играть пистолеты-пулеметы ППШ. Его цена в 1941 г. составляла 500 рублей, что уже было вполне сравнимо с ценой винтовки образца 1891/30 гг. в тот же период – 163 рубля. Это уже было заметно дешевле СВТ. Одновременно ППШ был пригоден для массового выпуска на непрофильных предприятиях. СВТ состояла из 143 деталей, ППШ – из 87. К тому же значительная часть деталей самозарядной винтовки требовала сложной обработки на металлорежущих станках, в то время как на ППШ такие детали, как затворная коробка и ее крышка, изготавливались «по-автомобильному» – штамповкой из стального листа.

Немецкие солдаты готовят к бою танкетку «Голиаф» в период Варшавского восстания в августе – сентябре 1944 г. За спиной у солдата на переднем плане – G.41.

Но поначалу ситуация в войсках была даже хуже, чем летом 1941 г. В мае 1942 г. под Харьковом наследница вышеупомянутой 41-й стрелковой дивизии (вновь сформированное соединение вместо окруженного под Киевом в сентябре 1941 г.) была лишь бледной тенью дивизии Георгия Микушева образца июня 1941 г. Дивизия насчитывала 11 487 человек личного состава, вооруженных 6855 винтовками, 180 пистолетами-пулеметами, 76 ручными пулеметами. Станковых пулеметов в дивизии не было вовсе. Одним словом, жалкое зрелище.

Летом 1942 г. Красной Армией было предпринято наступление на Ржевский выступ. Перед началом летних боев за Ржев, 25 июля 1942 г., элитная 2-я гвардейская мотострелковая дивизия 30-й армии Калининского фронта насчитывала 8623 человека, вооруженных 5328 винтовками и 899 пистолетами-пулеметами. Ее сосед по 30-й армии, 78-я стрелковая дивизия, насчитывала 5587 человек, 4407 винтовок и 386 ППШ и ППД. К ноябрю 1942 г., к началу операции «Марс», среднее число пистолетов-пулеметов в стрелковых дивизиях Калининского фронта возросло до тысячи единиц. К поздней осени 1942 г. относится также введение в штат гвардейской стрелковой дивизии рот автоматчиков. По штату № 04/500 от 10 декабря 1942 г. в каждом стрелковом полку полагалось иметь две такие роты, по три взвода каждая.

Перед началом Сталинградской битвы в июле 1942 г. свежие, формировавшиеся в тылу, дивизии 62-й армии были практически на 100 % укомплектованы солдатами и командирами. Однако из 114 штатных станковых пулеметов имелось по 80 штук, из 349 ручных пулеметов – в среднем по 200. Зато из 655 штатных пистолетов-пулеметов имелось примерно по 750 штук в каждой дивизии, сверх штата. Действительно, производимыми на заводах скобяных изделий пистолетами-пулеметами в условиях «тотальной войны» оснащать пехотинцев было легче. Более сложные станковые и ручные пулеметы были в дефиците в Красной Армии до 1944 г.

«В ходе уличных боев в Сталинграде ситуация обострилась. Незадолго до переправы через Волгу в ставшей впоследствии знаменитой 13-й гв. стрелковой дивизии насчитывалось 9603 человека. На это количество бойцов и командиров имелось 7745 винтовок, 170 ППД и ППШ, 30 ручных пулеметов и 16 станковых пулеметов». Это составляло 14 % от штатного количества станковых пулеметов, 9 % – от количества ручных пулеметов, 26 % – от числа пистолетов-пулеметов. Однако перед вводом в бой она была усилена. По донесению о боевом и численном составе на 15 сентября 13-я гв. стрелковая дивизия насчитывала 8009 человек, 5616 винтовок, 36 станковых пулеметов, 325 ручных пулеметов и 720 ППД и ППШ. Т. е. командование «накачало» соединение автоматическим оружием перед переправой через Волгу, причем больше всего было дано автоматов. Показанная в фильме «Враг у ворот» переправа безоружных не имеет ничего общего с реальностью.

Немецкий солдат в окопе с «немецкой СВТ» – самозарядной винтовкой G.43 в руках. 1944 г. или 1945 г. Ввиду сложностей с производством G.43 так и не стала массовой.

К лету 1943 г. среднее число пистолетов-пулеметов в дивизиях Красной Армии возросло до 1500–2000 единиц и более. Например, 92-я гвардейская стрелковая дивизия при 9 574 солдатах и офицерах вооружалась 5312 винтовками и 1852 пистолетами-пулеметами. Обычная, не гвардейская 375-я стрелковая дивизия на 8715 человек личного состава имела 5696 винтовок и 2123 пистолета-пулемета [36– С.47]. Таким образом, в 1943 г. советский пехотинец приобрел тот вид, в котором вошел в историю на кадрах кинохроники и памятниках в городах и селах: плащ-палатка, каска обр. 1940 г. и «ППШ-41». Было ли это адекватной заменой модели 1941 г. – самозарядные винтовки плюс пистолеты-пулеметы? Пожалуй, ответ будет отрицательным. Значительная часть бойцов сознательно исключалась из боя на дальних дистанциях. В атаке они вели огонь больше для собственной психологической поддержки. Эволюцию роли и места пистолетов-пулеметов в советской стрелковой дивизии можно проиллюстрировать нижеследующей таблицей.

По факту, как мы видим, в середине 1943 г. пистолетов-пулеметов имелось почти вдвое больше штатного количества. Также хорошо видно, что конец войны ознаменовался апофеозом пистолетов-пулеметов в Красной Армии. В послевоенном штате эта тенденция сохранилась, он тоже включал 3,5 тыс. пистолетов-пулеметов на дивизию. Однако все это было бледной тенью армии 1941 г., насыщенной самозарядными винтовками.

Солдат проигранной войны. Немецкий пехотинец с «штурмгевером».

Жестокие реалии войны, когда в «котлах» перемалывались целые армии, а на обучение пополнения катастрофически не хватало времени, вынуждали советское руководство делать ставку на простое и дешевое оружие. Только США имели и технические и экономические возможности производства самозарядных винтовок. В ходе Второй мировой войны общий выпуск винтовки «М1 Гаранд» составил порядка 4 миллионов штук, ненамного меньше, чем выпуск пистолетов-пулеметов ППШ в СССР.

После войны. Нам хорошо известна линия развития отечественного стрелкового оружия и в какой-то мере – оружия вермахта. И в том и в другом случае имело место создание так называемого «промежуточного патрона» и автомата под этот патрон. Однако в США и других странах образовавшегося с началом войны блока НАТО шли совсем другим путем. Вместо промежуточного был разработан новый… винтовочный патрон. Почему винтовочный? См. таблицу.

Хорошо видно, что патрон 7,62x51 НАТО по своим характеристикам гораздо ближе к винтовочным патронам (отечественным обр. 1908 г. и немецкому 7,92x57) и не имеет ничего общего с классикой «промежуточного» жанра – отечественным патроном обр. 1939 г., под который был разработан «АК-47». С применением новых порохов и технологий был создан довольно компактный, но все же чисто винтовочный патрон. Характерным образцом оружия под 7,62x51 является бельгийская автоматическая винтовка «FN FAL» (Fusil Automatique Legere – «легкая автоматическая винтовка»).

Американские солдаты с винтовками «Гаранд М1» на Лусоне, начало 1945 г. В ходе Второй мировой войны только США смогли себе позволить перевооружить пехоту первой линии на самозарядки.

Она разрабатывалась в 1946–1948 гг. оружейной фирмой Fabrique Nationale Darmes de Guerre (FN) и несет в себе немало черт нашей «СВТ-40». Узлы запирания «FN FAL» и СВТ практически идентичны. В 1952–1953 гг. «FN FAL» приобрела свой окончательный вид после перепроектирования под патрон 7,62x51. В 1956 г. винтовка была принята на вооружение бельгийской армии и начала свое победное шествие по армиям разных стран мира. Сегодня, спустя полвека после создания, она состоит на вооружении 80 стран мира, в 12 странах «FN FAL» производят по лицензии. В США под новый патрон была разработана винтовка «М14», фактически являющаяся модернизированным вариантом винтовки «Гаранд М1». С винтовками «М14» солдаты армии США вступили во Вьетнам, нам она хорошо знакома по голливудским фильмам: именно с «М14» упражняются перед отправкой во Вьетнам Форрест Гамп и герои «Цельнометаллической оболочки» Стэнли Кубрика. В ФРГ, несмотря на наследие проклятого прошлого в лице доставшихся от Третьего рейха патрона Польте 7,92x33 и автоматов «SG-43» («штурмгевер»), на фирме «Хеклер Кох» была разработана и принята на вооружение автоматическая винтовка под 7,62x51 НАТО – «G3». «Гевер драй» не имела ничего общего с «штурмгевером» панцергренадеров танковых дивизий вермахта и была куда ближе к «СВТ-40» и «Гаранду М1». Устоявшейся практикой использования штурмовых винтовок так называемого первого послевоенного поколения под патрон 7,62x51 НАТО было их применение как самозарядных. Ведение автоматического огня допускалось только в крайних случаях. А во многих странах эти винтовки вообще не имели режима автоматического огня – для этого предназначались специальные модификации таких винтовок с утяжеленными стволами, сошками и, как правило, магазинами увеличенной емкости. Последние фактически являлись ручными пулеметами. Таким образом, после войны была реализована на новом техническом и технологическом уровне идея, которую не сумели воплотить в жизнь перед войной в СССР, – массовая автоматическая винтовка под винтовочный патрон.

Одним из ложных тезисов, получивших распространение после войны, стало утверждение о поступательном развитии вооружения Красной Армии в ходе войны. Довольно тяжело оказалось признать, что в ходе войны фактически был сделан шаг назад – от прогрессивных самозарядных винтовок к дешевым пистолетам-пулеметам. Катастрофа 1941 г. отбросила Советский Союз назад, заставив отказаться от фактически состоявшегося перехода на самозарядные винтовки. Но, возможно, именно насыщенная самозарядками армия сумела устоять в невыгодных условиях первых месяцев войны.

Весьма часто мемуарная и историческая литература носит характер оправданий за что-либо сделанное или, напротив, не сделанное. Одним из самых распространенных приемов в оправдательных рассуждениях является «А я же предупреждал!», хотя в реальности ничего подобного по документам не прослеживается. Советская историческая наука, к сожалению, находилась под идеологическим прессингом, и главной ее задачей было доказать, что сложившаяся в ходе войны ситуация была оптимальным вариантом развития событий. Если положение дел на 1941 г. предавалось анафеме, то в отношении 1943–1945 гг. нужда выдавалась за добродетель. Один раз выдвинув тезис, что насыщение Красной Армии пистолетами-пулеметами есть единственно верный путь, историки и мемуаристы вынуждены были следующим шагом объяснять предвоенные изыски заблуждениями и волюнтаризмом, забывая о колоссальной работе по созданию и постановке на поток самозарядных винтовок Токарева и Симонова. В Германии пришли к той же идее перевооружения на самозарядные винтовки, но восстановление после ограничений Версаля привело к опозданию с практической реализацией такого перевооружения, а тотальная война уже не благоприятствовала смене основного оружия пехотинца. Самозарядные винтовки были наилучшим вооружением пехотинца первой линии, хотя реализовать в полной мере эту идею удалось только в США.

После войны именно самозарядные винтовки стал наиболее распространенным образцом в странах НАТО, а «FN FAL» стала «правой рукой свободного мира». Пистолеты-пулеметы играли вспомогательную роль, как это, впрочем, и предсказывали в 1930-е. В большинстве стран пистолеты-пулеметы были точечно вкраплены в пехотные подразделения. Многие из них тихо ездили в укладках боевых машин, практически не применяясь в бою. Насыщение Красной Армии оружием этого типа в ходе Великой Отечественной было вынужденной мерой, призванной компенсировать отсутствие дорогих и сложных автоматических и самозарядных винтовок. В какой-то мере это было оправдано общим снижением значения оружия пехотинца в большой войне, а также последними всполохами массовой позиционной войны под Ржевом и Любанью, а также боями в городских условиях (Сталинград). Самозарядная винтовка Токарева осталась почти забытой легендой. Только иногда мелькающие по ТВ солдаты «азиатских тигров» и чернокожие бойцы очередного «фронта освобождения» с вытертыми до блеска «FN FAL» напоминают о том, что могло получиться, если бы война повременила. Путь развития советского стрелкового оружия мог оказаться принципиально другим.