Колокола зазвонили перед закатом. На небе, черном пред близостью грозы, только-только выступили первые капли багрянца, когда по гарнизону разнесся звон. Тревожный. Долгий. Он оглушал, выбивал из равновесия. Вселял первобытный страх.

Атака! Атака!

Иттан подскочил, и сердце его билось учащенно. Секунду назад он лежал, смежив веки, представляя Агнию, возвышающуюся на подмостках, смеющуюся громко и хлестко. Она отплясывала, и каблучки ее выбивали ритм. Манила за собой. Улыбалась зазывно.

Но грянули колокола, и Агния обратилась в дым.

Иттан, не глядя, натянул одежду, наспех застегнул рубашку, сырую от прохлады в не нагретой комнатенке. Снаружи суетились боевики, те, кто должен был отстаивать гарнизон изнутри и снаружи. Бежали к выходам: кто в одних штанах, другие одетые по форме. С мечами, луками, топорами. Совсем юнцы и те, в чьих волосах заплелась седина. Иттан ворвался в поток и слился с ним. Плевать, что комендант не единожды повторил: маг-поисковик слишком ценный экземпляр, потому должен отсиживаться, пока пушечное мясо рвется в бой. Но Иттан так не умел, не позволила бы графская честь.

Рукоять меча в пальцах нагрелась, а руки дрожали. Первый настоящий бой и, если боги смилуются, не последний.

– Куда, маг?! – одернул его какой-то служивый, когда Иттан попытался выйти вместе с мечниками. – Сдохнуть охота? Сюда!

Он потянул его на лестницу, ведущую в башню. Лучники выстроились по крепостной стене, натянули тетиву. Замерли. Иттан глянул вниз. Порождения завесы, темные, почти черные, шли вразвалку. В закатных лучах они казались окровавленными. Их колени были вывернуты, руки-ноги двигались как на шарнирах. Крупное тело с большим животом едва держалось на тонких ножках, заканчивающихся огромными лапами. Морды были вытянуты, и передние клыки торчали из приоткрытых ртов. Глаза-бусины смотрелись чужеродно на чешуйчатой коже, как и жидкие волосенки, покрывающие головы.

Воины ворвались в сражение плотным потоком. Нападали и оборонялись. Оттесняли врагов от стен гарнизона. Мечи их кружили. Текла кровь. И все-таки не было в движениях отточенности, не было умения смотреть наперед. Твари разили нерасторопных мужей когтями, накидывались, впивались зубами в мясо.

Одна из них вскинула лапы к небесам. В стену ударила молния, задев лучников. Крик, полный боли, разнесся над гарнизоном. Крик и вонь паленого мяса.

– Что стоишь?! – завопил тот служивый, что не позволил Иттану встать плечом к плечу с воинами. – Лупи их магией!

Легко сказать, но невыполнимо, если ты, конечно, не обученный боевой маг. Впрочем, Иттан не стал спорить. Наметил глазом цель. Сосредоточился. Колдуны-твари были слабы, и от любого встречного заклинания их колдовство рушилось, опадая крупицами энергии на землю. Из ртов вырывались звуки, походящие на хрюканье.

– Пли! – вскричал командующий, но лучники не спустили тетиву. Лишь один паренек, сощурившись, размахнулся и кинул в гущу тварей шарик в железной оболочке, который до сих пор вертел меж пальцев. Тот упал ровнехонько по центру, и толстозадое порождение завесы наклонилось к нему, взялось рассматривать. С секунду не происходило ровным счетом ничего, но на крепостной стене воцарилось молчание, словно в предвкушении.

А воины как по команде побежали назад. Чего они испугались?!

От прогремевшего взрыва Иттан вздрогнул. Столп огня будто вырвался из-под земли. Оглушительный, от него заложило уши. Звуки слились в гул. И медлительные твари, не успев отпрянуть, разлетелись по полю обгорелыми ошметками мяса и костей.

Никогда прежде Иттан не встречал подобного механизма. Что сконцентрировано внутри шара? Колдовство? Но истинная сила была спокойна к взрыву; энергия не всколыхнулась. Чистое пламя?.. Как его заперли в оболочке из железа?

Кажется, недоумевал один Иттан. Воины гарнизона улюлюкали на разные голоса.

– Так их!

– Да!

– Мощно!

Сутулого паренька хлопали по плечам, и он смущенно опустил взгляд и бубнил что-то, мол, да было бы за что, оно само.

– Порождения завесы пугливы, и сегодня они отступят! – расхохотался командующий.

Так и вышло. Остатки перебили стрелами и мечами. На округу пала шаль спокойствия.

После солдаты упивались элем, сидя за нескончаемыми рядами столов в обеденной зале. Молотили деревянными кружками, требуя добавки. Горланили песни и мерились количеством убитых гадов. Шальное веселье не кончалось.

Иттан, перекрикивая десятки голосов, обратился к командующему, который заигрывал с девицей из гражданских:

– Что находится в шаре?

– Далеко не убегай. – Командующий шлепнул девицу по бедру. – Соль, – равнодушно ответил он.

– Соль? – переспросил Иттан, и во рту тоже стало солено. – Обычная?

– А сам как думаешь? Нет, конечно. Мы так называем вещество, которое выпадает из завес. Я в подробностях не силен, но наши умельцы наловчились зажигать ее и кидать во всех подряд. Забойная штука, скажу я тебе. Нынче, правда, хиленькая атака была, несерьезная, но когда эти чудища валят толпами, парни не успевают от них отбиваться, и наше единственное спасение – парочка шаров с солью.

Иттан вспомнил пламя, которое взметнулось к небу и до костей вылизало тварей. Так вот что он должен добывать в завесе – некий порошок. Убойнее любой магии – чистая сила, способная уничтожить все живое. Испепелить. Разорвать на части.

Мощь, к которой страшно прикасаться. Но собирать?..

Впрочем, кто его спрашивает.

От гомона закололо в висках, а горьковатый эль был отвратен на вкус, потому Иттан встал, сглатывая вкус дешевого пойла, и направился в чулан, гордо именующийся личными покоями. И дошел бы, если бы по пути ему не встретилась девчонка, привалившаяся к стене.

Тая.

– Эй, ты жива? – Он провел ладонью у нее перед выпученными глазами.

– Мне нужна твоя помощь, – просвистела она, а взгляд был пуст и лишен всякого смысла. Как у фарфоровой куклы. Глаза глубокие, но мертвые.

– Что случилось?

– Ничего. – Она мялась, не решаясь о чем-то попросить. А рука сжимала бок. Иттан задрал несуразное платье длиной до лодыжек, и девушка не успела отпрянуть.

Рана была небольшая, но глубокая – словно в мясо вогнали карандаш. Кровь свернулась, а кожа вокруг налилась красно-фиолетовым синяком.

– Это он тебя? – Иттан смотрел долго, не решаясь коснуться.

– Нет… – но, поборов гордость, призналась: – Да. Я… – замолчала сумрачно, явно не договорив чего-то важного.

– Он сделал с тобой что-то еще?!

Ярость разливалась по венам и артериям, в крови плескался яд. Кулаки сжались, и глаза опасно сощурились.

– Это неважно.

– Сделал?!

– Нет. – Тая покачала головой, и тяжелые кудри ее заслонили лицо. – Обещал, но не сделал. Не успел… Я…

Вдруг она тряхнула волосами, принялась виновато озираться. Зашептала одними губами:

– Надо идти обратно… Я должна сдаться…

Пахнуло магическим внушением. Иттан отвесил Тае пощечину – несильную, но отрезвляющую. Девушка согнулась пополам.

– Я убила его! – простонала она, задыхаясь.

Дальнейшее общение не имело смысла. В следующую секунду Тая оказалась перекинута через плечо, и Иттан понес ее, слабо сопротивляющуюся, к себе. Повалил на кровать и стянул платье. По щелчку пальцев зажегся «светлячок», и под тусклым мерцанием Иттан долго ощупывал края раны. Девушка закусила губу, но не издала ни звука. Иногда, правда, в ней пробуждалось нечто чужеродное – и она пыталась вскочить, чтобы куда-то уйти. Но была слишком слаба.

Иттан наложил повязку с заживляющей мазью, туго затянул концы ткани. Перевернул девицу на живот, убеждаясь, что больше нет ни ссадин, ни синяков. Зачем-то провел по выступающим позвонкам. Н-да, как же она с ног не валится от истощения? Не женщина, а кости, обтянутые кожей. Там, где у Агнии были аппетитные складочки, у Таи не обнаружилось ничего волнительного.

Но почему-то дыхание его сбилось.

– Пей, – сказал, вливая в рот восстанавливающую настойку из неисчерпаемых своих запасов. Жидкость текла по губам, Тая захлебывалась, но глотала. – А теперь рассказывай.

– Я не… – Она вновь удумала встать.

– Жить хочешь? – Иттан легонько толкнул это кучерявое несчастье в грудь, возвращая в постель. – Тогда рассказывай.

– Наказание за ослушание – смерть, – монотонно произнесла она, и взгляд остекленел.

Именно. Смерть.

Вторая пощечина была ощутимее, звонче. Ладонь легла на вспотевший лоб девушки, успокаивая. Иттан смотрел, как проясняются глаза Таи, и плел нить успокаивающего заклинания.

– Меня определили в Дом утех, – вскоре пожаловалась она обычным, разве что выцветшим голосом.

– Ну, это они погорячились. – Иттан поправил сбившуюся повязку на ее боку. – Кто ж польстится на скелет?

Тая хмыкнула и перехватила его руку.

– Щекотно, – фыркнула она, но после посерьезнела. – Ты мне поможешь?

Он коротко кивнул.