Когда я проснулся, было около двенадцати. Я повернул голову. Диван рядом со мной был пуст. Одежда, выданная Дарии Мишей, тоже исчезла.

– Дария? – позвал я.

Ответа не последовало. Может, она пошла в душ или готовит завтрак на кухне?

Нашарив ногами тапки, я обошел фотостудию.

Никого.

– Дария…

Я вошел в кухню. Банки из-под пива по-прежнему валялись на полу, на столе рядом с улиткой, которую я снял с одежды, лежал шарик Минойской сферы.

Шкатулки с клыками не было.

Неужели меня нашла Инквизиция?! Но они не могли просто так забрать артефакт, без меня… К тому же Минойская сфера заметает все следы.

Дария…

В студии на клавиатуре компьютера лежал раскрытый альбом с моими последними работами, который я как-то показывал Дарии. Там в основном были собраны снимки и пейзажи пригородов и областей Ленинградской области. Открыт он был на странице с изображением Выборгского вокзала. На свободном участке, там, где уместился кусочек неба, красной помадой было выведено:

«18:00».

Ничего не поняв, я вышел из комнаты.

Порывшись в куче тряпья и вытащив из подпаленных джинсов уцелевший мобильник, я порылся в записной книжке и нажал вызов. Может, это какая-то ошибка? Может, я ночью что-то пропустил и теперь не помню…

– Набран несуществующий номер…

Опустившись на стул, я тупо смотрел на деревянный шарик, еще не в силах поверить в произошедшее. Не желая принимать его.

Упрямо набрал снова.

– Набран несуществующий номер… – отчужденно повторил телефон.

В этот момент я вспомнил, что Дария упоминала о своем знакомстве с Земфирой, ведьмой, работающей в архиве питерского Дневного Дозора. Сдерживая проклятия, я с отвращением набрал номер конкурирующей конторы и, дождавшись ответа Темного дежурного, попросил соединить меня с архивом.

– Минутку, – как всегда ледяным тоном бросил мне Темный, и следующие пять минут я потратил на ожидание, вынужденно слушая повторяющийся по кругу отрывок какой-то попсовой американской песенки. Наконец-то я услышал женский голос:

– Земфира Аксымова у аппарата.

– Земфира, доброе утро. Вы меня, наверное, не помните, меня зовут Степан Балабанов, я недавно заходил к вам.

– А, – разочарованно протянула Темная, – это вы. Помню, к сожалению.

Я вновь подавил внутри себя приступ неприязни и продолжил как можно более дружелюбным тоном:

– Рад слышать. Не могли бы вы помочь мне найти одну нашу общую знакомую…

– Вот Светлые дают, ни стыда, ни совести! – фыркнула Земфира. – Дай им палец, так они всю руку откусить норовят! Что, хотите, чтобы мы вам еще одну ведьму сдали? Совсем обленились в своем Ночном Дозоре, решили нас на побегушках содержать?

– Земфира, послушайте, это совсем другое дело! Личное. Пропала одна наша с вами общая знакомая, и я хочу ей помочь.

На какое-то время в трубке воцарилось молчание.

– И кто же это у нас с вами затесался в общие знакомые, Светлый дозорный Балабанов? – Ведьма даже не пыталась скрыть нотки сарказма.

– Дария Элиава.

– Кто? – удивленно воскликнула Земфира. – Дозорный, вы что-то напутали. У меня нет знакомых с таким именем.

– Но!.. – попытался возразить я, но Темная не захотела продолжать разговор.

– Всего вам хорошего, Светлый.

И повесила трубку.

Осознание жестокой правды сковало голову в тиски. На глаза навернулись упрямые слезы. Ведь я же… Ведь мы… Неужели… Нет.

Зачем ей клыки? Они ведь предназначались для Светы… Мы знали это. Она это знала.

Но как… Почему… Зачем?!

Правда наотмашь била в лицо.

Меня обокрали.

Она предала меня. Нет, наверное, даже использовала… Рисковала, понимая, что в тайник Инквизиции не сможет войти сама. Прикрываясь участием, подсунула артефакт. Для чего?! Не связано ли это с убийствами девушек? Со смертью Светы… Не в клыках ли с самого начала было дело?

А получив искомое с моей помощью, Дария просто исчезла.

Я, Светлый Иной седьмого уровня, все-таки попался на удочку, думая, что нашел в слабенькой Темной друга, любовницу, музу, наконец.

В конце концов, мы не те, кем кажемся на самом деле, я вспомнил слова Вельдикяна, чувствуя, как внутри поднимается чудовищная обида, на смену которой приходит злость.

Я заигрался с огнем, словно ослепленный мотылек, и он смертельно обжег меня. В самое сердце.

Чувствуя, что вот-вот сорвусь на крик, я треснул кулаком по столу, и Минойская сфера, подпрыгнув, глухо упала на пол и покатилась по ковру.