XVI.
И только по дороге в гостиницу мы наконец решились все обсудить.
— Ну, ладно, — начала Лесли, стремительно ведя взятый напрокат автомобиль по автостраде Санта-Моника. — Будем мы об этом рассказывать или нет?
— На конференции?
— Вообще.
— А что мы скажем? Пока мы летели на вашу конференцию, мы влипли в занятную историю: три месяца мы мыкались по измерению, где нет ни пространства ни времени и только изредка появляется нечто на них похожее и там мы узнали что каждый человек — это некая частица любого другого человека потому что во всей вселенной только одно единственное сознание и кстати будущее — это штука очень субьективная и делая выбор для самого себя мы выбираем то что случится со всем нашим миром спасибо за внимание и есть ли у вас вопросы?
Она рассмеялась.
— Как только в этой стране хоть десяток человек признают, что человек живет не один только раз, тут-то выступим мы и скажем «нет», у каждого на выбор бесконечное множество жизней, и все они происходят одновременно! Нет, лучше с этим не связываться. Будем держать свои знания при себе.
— Но это не новость, — сказал я. — Помнишь, что сказал Альберт Эйнштейн? Для нас, верующих физиков, разница между прошлым, настоящим и будущим — лишь иллюзия, хоть от нее и трудно отказаться.
— Это сказал Эйнштейн?
— И это еше не все! Если хочешь услышать нечто невероятное, спроси физика. Свет изгибается; пространство скручивается; часы на ракете идут медленнее, чем часы на Земле; из одной расщепленной частицы образуются две такого же размера… Мы вовсе не открываем глаза миру. Каждый, кто знаком с квантовой механикой, кто когда-нибудь играл с кошкой Шредингера…
— И сколько же любителей шредингерских кошечек ты знаешь? — спросила она. — Много ли людей коротают ночи с калькулятором, обложившись книжками по квантовой физике? Я думаю, нам не стоит об этом болтать. Не поверят. Это случилось с нами, но даже мне не верится, что все так и было.
— Дорогой мой скептик, — начал я и призадумался. А что, если это был сон, двоим редко снится одно и то же, но все-таки… эти узоры, Пай… вдруг это лишь плод воображения?
Я прищурился и начал разглядывать машины на дороге решил проверить, помогают ли нам новые знания о перспективе. Вот «Мерседес» с затемненными стеклами, а внутри мы? А вон,старенький «Шевроле» замер у развилки. В нем молодожены, тоже мы? Мы — гангстеры, спешащие по своим темным делам, готовые убивать без разбора? Очень хотелось представить, что все вокруг — это мы в разных обличиях, но ничего не вышло. Каждый был сам по себе, сплошь незнакомцы в разноцветных автомобилях. Я не смог представить нас ни в роскоши, ни в нищете, хотя мы повидали и то, и другое. Мы — это мы, подумал я, и никто другой.
— Ты голоден? — спросила Лесли.
— Не ел несколько месяцев.
— Продержись еще минут пять. Пообедаем на бульваре Робертсона. Лесли прибавила газу и вскоре свернула с автострады на улицы города. Этот район она прекрасно знала еще в те времена, когда снималась в Голливуде. Но прежняя актерская жизнь,по ее словам,сейчас казалась ей более далекой, чем жизнь Леклерка.
Иногда по ночам мы смотрели старые фильмы, и , она, бывало, неожиданно начинала меня обнимать,приговаривая: "Спасибо за то, что ты меня от всего этого спас! "Но я догадывался, что подчас она скучает по былой жизни.
Ресторан оказался на прежнем месте — вегетаринский рай для некурящих любителей классической музыки. Но с тех пор, как мы уехали из Лос-Анджелеса, он стал очень популярен, и припарковать машину мы смогли только в соседнем квартале.
Быстро шагая к ресторану, Лесли повторяла: «Подумать только, я здесь когда-то жила! Сколько же жизней тому назад это было?»
— Нельзя сказать тому назад, — поправил я и взял ее за руку, чтобы чуть-чуть умерить ее пыл. — Хотя я должен признать, что жизни, идущие одна за другой, понять проще, чем их одновременное течение. Сначала древний Египет, потом монгольские ханы, покорение Дикого Запада…
Мы проходили мимо большого магазина радиоэлектроники. Его витрина была снизу доверху заставлена включенными телевизорами. Настоящее буйство телеизображений.
— …но то, что мы недавно узнали, понять не так просто. Лесли бросила взгляд на витрину и встала как вкопанная. Я даже решил, что она забыла сумку или сломала каблук. То она несется в ресторан, умирая с голода, то принимается смотреть телевизор.
— Все жизни текут одновременно? — переспросила она, разглядывая телеэкраны. — Жизни Поля Леклерка, юного Ричарда и Машары из другой вселенной — все в один и тот же момент, а мы не можем это не то, что обьяснить, даже понять для себя?
— Мм-да. Это нелегко, — согласился я. — Кстати, как ты насчет того, чтобы пообедать?
Она постучала по витринному стеклу.
— Смотри.
Все телевизоры были настроены на разные каналы и показывали в тот полдень по большей части старые кинофильмы.
На одном экране Скарлетт О`Хара клялась, что больше никогда не будет голодать; на другом Клеопатра завлекала Марка Антония; под ней вихрем летали по сцене Джинджер и Фред;справа от них Брюс Ли мстил коварным врагам; а рядом капитан Керк и прелестная Палома дурачили космическое чудище.
Там было еще много интересных передач, и на каждом экране висела табличка: КУПИТЕ МЕНЯ.
— Одновременно! — воскликнул я.
— Выходит, прошлое и будущее зависит не от года на календаре, — сказала Лесли, — а от канала, на который настроен… зависит от того, что мы хотим посмотреть!
— Бесконечное число каналов, — продолжил я аналогию с витриной, — но каждый телевизор может показывать только один канал, поэтому каждый думает, что других каналов нет вообще!
Лесли показала в угол витрины.
— Новинка.
Цифровой телевизор показывал мелодраму, но в углу экрана была маленькая вставка — репортаж с авторалли.
— Ага! — догадался я. — Если мы сильно продвинуты духовно, мы можем настроиться на несколько жизней одновременно.
— А что для этого надо?
— Дороже стоить?
Она рассмеялась.
— Какой ты догадливый!
И, обнявшись, мы зашагали в ресторан.
Она открыла меню.
— Смотри, все тот же «Божественный салат»!
— Есть вещи вечные.
Она кивнула со счастливой улыбкой.
