Книга: Что к чему
Назад: Проявления и код социального инстинкта
Дальше: К вопросу о самоусложнении социума

Знак социума.
Символ как системообразующий знак

Лев Толстой эпохи «Войны и мира» был мудрец сократовского толка: простачок начинал рассуждать с нуля. Типа: вот люди прибивают тряпку на палку – и потом умирают за эту тряпку на палке, которую сами же изготовили и прибили. Не ерунда ли. Детская отстраненность наивно освежала вопрос.
Дело, конечно, не в тряпке. А в системе условностей, и в чувствах и представлениях, стоящих за условностями. Толстой условности ненавидел и жаждал естественности.
1. Содержания и смыслы символа и знака изучены и переизучены вдоль и поперек в ширину и в глубину. От геральдики до семиотики дистанция огромного размера. Суть несложна: людям свойственно свертывать информацию в знаковую систему. Для удобства, емкости, скорости. У любых животных, собственно, тоже есть знаковые системы – звуки и позы опасности, призыва, любви, угрозы и т.д. Содержание такого «первичного» знака – это комплекс эмоций и вариантов дальнейшего действия: волк зарычал и т.д. Боятся не шипения змеи, а того, что сейчас укусит.
2. Затягивающееся тучами небо – знак скорой грозы. Запах гари – знак пожара. Границу между знаком – и приметой надвигающегося действия – провести трудно. В широком смысле слова: природная примета есть знак природного явления – для того, кто умеет читать этот знак. Животные считывают знаки природы инстинктивно или рефлекторно, и принимают их к сведению или исполнению (бежать, есть, и т.д.). Инстинкты человека сильно ослаблены (вернее, инстинктивные реакции вытесняются рационально опосредованными), а знаки природы постигаются опытным путем и анализируются рационально по мере возможности. Гром к грозе, а гремит оттого, что Илья-пророк на колеснице по небу едет.
С такой точки зрения все наше постижение природы есть считывание знаков. А вся природа – своего рода текст из таких знаков. А поскольку познание (судя по всему) принципиально бесконечно – то текст это длинный, и читать его можно до посинения. Ибо за любым прочитанным знаком открывается следующий знак, цепь и куст знаков.
Это все известно и без нас. Но «привязаться к местности» всегда невредно для определения и накрытия цели.
3. Нас сейчас интересует «знак» в разрезе человеческих отношений. Как межличностных, так и межгрупповых.
Что означает «оскорбление»? Это: я могу тебя избить, изнасиловать, ограбить, надругаться всеми способами, поставить на колени, – я тебя предупредил конкретно. И наши с тобой отношения строятся с учетом этого факта. Помни: ты в моей власти, и если я захочу – конец тебе, мальчик.
Реакция на оскорбление – адреналин: дерись или беги! Не надо доводить дело до увечий и смертоубийства: или ты признаешь себя слабее и сваливаешь – или бьешь в глаз первым и вцепляешься в глотку. Но это очень затратно с точки зрения расходов биологического материала. Поэтому есть третий способ – лаяться в ответ. Перелаять соперника – дешевле инвалидности или бегства.
Вместо того, чтобы мериться силами – мерятся знаком своих сил! Тем обозначая объем ответного вреда противнику – и готовность этот вред причинить. И по мощи выражений и ярости крика зондируют силу врага и готовность к бою.
Поединок принимает «знаковый» характер. В результате: или один будет держаться подальше от второго, или один подчинен второму, или драка отложена до первой стычки.
Что произошло? Произошел акт структурирования социума: между двумя независимыми людьми образовались отношения доминирования-подчинения.
Как произошло? Через производство акустических колебаний, которые сами по себе ничего не значат и никакого значения не имеют. Но оба врага наполняют эти акустические знаки информацией, исполненной жизненно важного значения.
4. Знаковая система языка служит передаче информации, фактической и эмоциональной. И накоплению информации. И обработке, черт возьми, этой рационально упакованной информации. И вообще язык как средство мышления.
В социальном плане язык понятным образом служит координации действий социума и структурированию иерархии социума. Кому чего делать, кому чего положено, кто есть кто.
Язык как знаковая система позволяет информацию хранить, копить и передавать с минимальными энергетическими затратами, в минимум времени. То есть. Знаковая система повышает информационный уровень социальной системы. И тем самым повышает ее операционный уровень. И тем самым повышает ее энергопреобразовательный потенциал. Повышает ее уровень энергопреобразования. Что есть уже тенденция общевселенская.
Или:
По мере усложнения знаковой системы уровень энергопреобразования социума повышается.
5. Строго говоря. Эволюция – это усложнение информационного ответа организма на информационный вызов среды.
Или:
Эволюция – это рост информационного содержания неорганических, органических и социальных систем.
Так сказать, эволюция в разрезе информации.
6. Социальная эволюция естественно коррелировала с ростом информации. Общество всегда было информационным. С тех пор, как стали передавать детям знание о производстве дубины и пользовании ею.
Овладение огнем – та конкретная черта в истории, после которой знание стало силой. Информация дала энергию. Человек стал человеком.
Изготовление орудий, навыки земледелия и скотоводства, мелиорации и архитектуры, – все это информация. Можно сказать и так:
Сумма технологий, сделавшая человека человеком, есть информация. (Разделение общества на охотничье-собирательское, сельскохозяйственное, индустриальное и информационное – сугубо условно; и означает лишь, что все усложняющиеся информационно емкие технологии играют все бо́льшую роль.)
7. Объем информации растет. Информационные связи и комбинации усложняются. Передавать надо все бо́льшие объемы все более сложных информационных комбинаций.
С ростом объема информации ее хранение, передача и информирование ею усложняется.
Возникает «вторичный код». Информация сама-то по себе есть код. «Вторичный код» упаковывает ее, обозначая через краткие знаки объемные информационные блоки.
Так образуется терминология, профессиональные языки наук. За термином стоят развернутые формулировки с массой «спецпонятий».
8. Ключевое положение таково:
Прогресс социальный, информационный и энергопреобразовательный – это аспекты единого эволюционного процесса.
9. А также. Поскольку оперировать огромными информационными блоками впрямую, не пакуя их в знаки, невозможно. То:
С ростом объема информации содержание знака увеличивается.
Ну, потому что мозг человеческий может оперировать ограниченным количеством знаков. И количество знаков по мере накопления информации, конечно, растет. Но смысловая нагрузка на каждый знак тоже растет. – Рост объема информации опережает рост числа знаков.
10. Но есть и обратная сторона явления. Эмоциональная и смысловая нагрузка на знак растет не только по мере наращивания общего объема информации. Она же и уменьшается по мере увеличения количества этих разнообразных знаков. Проще. Больше информации – больше нагрузка на знак. Но меньше знаков – тоже нагрузка на один знак делается больше.
Или:
В бедной, примитивной культуре эмоционально-смысловая нагрузка на знак – гораздо больше, чем в культуре богатой и изощренной.
Ну, это как тридцатисловный словарь Людоедки-Эллочки, которым надо выразить все мысли и чувства на все случаи жизни. Поэтому дикарь полезет в бой за не тот штрих в боевой раскраске. Или солдат подшивает подворотничок из хлорвинилового провода. Ибо средства выражения информации до крайности скупы – и поэтому их информационная нагрузка очень велика.
11. Гм. А нет ли здесь противоречия? Так с ростом информации – нагрузка на знак уменьшается или увеличивается? Что опережает: рост информации с увеличением нагрузки на знак – или рост знаков с уменьшением нагрузки на один знак, коли знаков много?
Придется разделить.
Наш эмоциональный багаж есть константа. И чем скупее культура – тем выше эмоциональная нагрузка на знак.
С ростом культуры эмоциональная нагрузка на знак уменьшается.
Оно же:
С ростом информации эмоциональная нагрузка на знак уменьшается.
А вот с нагрузкой фактологической, рациональной, интеллектуальной дело обстоит иначе. Ибо чем у нас в голове больше такой информации – тем большими объемами мы оперируем, тем более изощренные и сложные информационные комбинации строим.
По мере роста информации растет нужда и способность оперировать бо́льшими информационными массами. И растет нужда и способность все бо́льшие объемы информации «прицеплять» к ограниченному числу знаков, позволяющему оперировать ими: думать, то есть, не путаясь в бесчисленных подробностях и конкретностях.
12. Историческая семиотика, историческая информатика и историческая семантика могут быть до чрезвычайности интересными и полезными разделами общей культурологии. Экая жалость, что нельзя объять необъятное!..
В сущности, Информация и есть Бог, являя совместно с Материей двуединую сущность Бытия.
В этой парадигме – Энергия есть форма воплощения Информации из идеального состояния в материальное.
Энергия есть связующая сущность миров Идеального и Реального.

 

… – Здесь надо перевести дух и вернуться к своим баранам.
13. Человек живет в реальном мире и силится постигнуть идеальный мир как первопричину всех вещей. Науки у него еще не было, но природная потребность сориентироваться в мире была всегда. Познание – необходимый этап адаптации и выживания.
Черт возьми. В этом мире – все реально. А в Том – все идеально. А как с Ним вступать в контакт, беседовать и просить о нужном? Словами-то словами… а как ему услужить, его задобрить, и вообще наладить отношения на регулярной основе? Ну, принести жертву. Ну, всем родом совместно. Ну, на каком-то определенном месте, к которому он, возможно, уже присмотрелся. Или что-то необычное было в том месте, приметное, странное.
Человек ищет материальную точку контакта с Высшими Силами. Раз в этом мире все материально, а в том все идеально, то должны же быть точки соприкосновения. Скрепки неба с землей. Должен же контакт являть себя через какие-то действия, а действия связаны с материальными предметами.
Все непонятное подверстывается к категории Высших Сил. Все предметы, связанные с проявлениями Высших Сил, становятся культовыми: поляна, ручей, пещера, дерево, скала.
Знание и убежденность есть аспект силы. Стремление к знанию, как и стремление к силе, есть инстинкт. Стремление к знанию и силе приобретает характер стремления к культовым предметам.
14. Амулет – это походный культовый предмет. Это точка контакта с богами, которая всегда при себе. Это аккумулятор благодати, подзаряжаемый Сверху. Подчеркнем – это твоя индивидуальная точка контакта.
Обретение амулета связано с какими-то над-практическими чувствами и действиями, будь то ритуал, магия, освящение, подарок по случаю. Либо же предмет становится амулетом, будучи при хозяине в опасных ситуациях со счастливым исходом и т.п.
15. Фетиш – это немного другое дело. Фетиш – это эрзац-объект. Женское белье вместо женщины. Кактус вместо семьи. Старая ваза как предмет любви и заботы заместо семьи.
Фетиш – это предмет, на который человек переносит чувство, страсть, любовь, заботу. Тем самым придает фетишу значимость, ценность.
Это может быть извращение – если рядом живой человек и реальные дела. А может быть замещение – если излить свои чувства не на кого и, так вышло, не на что.
Изначально это предмет бытовой, пользовательный, рукотворный.
16. И вот кипели некогда страсти на Вселенских Соборах: можно ли молиться иконам – или это идолопоклонство языческое и богопротивное. Доску сделали, краски нанесли, – и молятся рукотворному предмету, а?! Победило мнение мудрое и компромиссное: доскам молиться, конечно, нельзя, но изображенным на них Христу и святым – очень даже нужно.
То есть: да, святыню можно изготовить. Произвести над ней ритуальные действия – и можно поклоняться.
17. Дело не в святыне. Дело в потребности людей иметь святыни. Свинья найдет грязи, святой найдет путь к Богу. Молиться можно, в сущности, чему угодно. Строго говоря, что есть святыня?
Святыня – материальный знак надличностной ценности.
18. Надличностная ценность – это, можно сказать, «наджизненная ценность». Это ценность более высокого уровня, чем твоя жизнь, – она включает в себя твою жизнь и придает ей смысл. (См. «Кассандра».)
Надличностная ценность – это то единое с тобой, что больше тебя.
Это – любовь, родина, истина. Это – твое дело, твоя семья, твоя вера, – ты есть их часть, а они часть себя. Твоя жизнь и служение им – это одно и то же.
Ценность жизни измеряется тем, за что ты готов ее отдать.
То есть:
Надличностная ценность – системообразующий фактор. Обладая надличностной ценностью – ты тем самым подстегиваешь свою жизнь к чему-то большему, чем ты, необходимому, благому, похвальному. Ты обретаешь силу, единство и в чем-то бессмертие, становясь частью великого общего целого.
Вообще надличностная ценность – это объективация группового инстинкта, социального инстинкта: через стремление к этому делу-предмету ты стремишься воедино с группой отдать себя целям группы. Причем – теми же способами, что и другие члены группы. И – ради тех же ценностей, что другие члены группы.
Вот здесь и зарыта собака, которая размером со слона.
Повторим:
Надличностная ценность – это единообразная объективация социального инстинкта, структурирующая массу в социум.
Любовь, патриотизм, мораль, религия, семья, труд, истина, – все это существует в социуме так или иначе универсализованное, регламентированное, общепринятое. Основы этих ценностей всегда одни, как одна человеческая природа. Но «местный колорит» и антураж с нюансами меняется в зависимости от особенностей истории конкретной культуры. Обычаи разных групп могут формально противоречить друг другу. Но суть и структура везде аналогична.
Исповедуя потребные и желанные надличностные ценности – люди структурируются в социум как систему. Они одинаково относятся к одним и тем же вещам. У них одна ментальность, одни взгляды. Они одинаково молятся одним богам. Всей группой, как строй по команде, они одинаково реагируют на все раздражители. Причем реакции их согласованы и действия их координированы оптимальным образом. Систематизированная таким образом группа – эффективнее дерется, охотится, спасается от бедствий, заботится о своих членах.
Надличностные ценности обязательны! Эгоист, трус, лентяй, подлец, – нарушают стройное и единое взаимодействие группы, ослабляют ее, уменьшают общие шансы на выживание и продолжение рода, и должны караться беспощадно.
В заключение раздела повторим чуть иначе:
Надличностная ценность – это единообразная объективация инстинкта группового выживания, структурирующая массу в социум.
Всем одинаково исполнять общие правила, соблюдать общие обычаи, участвовать в общих церемониях, молиться общим богам и жить по общему закону, – это категорически необходимо для выживания группы, и далее для ее культурной эволюции. И эмоции человека – избыточно энергетичного человека! – слишком велики, чтоб направлять их только на личное благополучие: они рвутся вверх и в стороны, они ищут точки приложения, – и движимый потребностью приложить еще к чему-то свои эмоции и силы, человек создает себе надличностные ценности и служит им – всей группой… Ну, поскольку эмоции есть акты психоэнергетические.
Повышенная энергетика человека заставляет его оформлять надличностные ценности и служить им.
19. Избыточная энергетика человека, история культуры, социальная эволюция, надличностные ценности, групповой инстинкт и святыни – это явления одного порядка, неразрывно связанные и взаимообусловленные.
20. Святыни исторические, национальные, артефакты искусства, – это все системообразующие ценности социума.
21. Фетиш в качестве социальной святыни, святыни рукотворные – это уже забавнее.
Итак. Соткали тряпку, прибили к палке, – все? Нет: провели церемонию: сами построились, палку наклонили, пригласили священника, он по традиции и обряду брызнул, сказал слова, поделал пассы руками. Потом командир части согнул нижнюю конечность в серединном суставе, склонился и прикоснулся к тряпке ротовым отверстием, служащим обычно для приема пищи и издавания звуков. Все это означает, что тряпка на палке стала штукой жутко важной. Вот раз шаман и вождь, пардон, священник и командир, произвели такие звуки и движения, то теперь эта тряпка на палке перешла в иное социальное качество – она стала святыней. Полку преклонить колено и присягнуть знамени.
М-да – так вот. Понятно, когда люди умирают за родину, за семейный очаг, за веру и правду. Но почему за тряпку, которую сами сделали и над ней поколдовали?! Не проще ли дать полку новое знамя, и еще пять про запас, пусть умирают за дело, а не за произведения швейно-столярной промышленности!
Да нет. Они умирают не за тряпку. А за свое единство. За свою верность армейским ценностям. За святыню своей системы. За свою надличностную сущность.
Верность знамени означает: моя надличностная ценность – безусловно важнее моей личной жизни, тому верен и тем горжусь! Верность святыне – это предъявление своей надличностной ценности своим и врагам. Это знак единства. Гм. Условный знак, нельзя спорить. Но не более условный, чем все над-базовые ценности человеческой цивилизации, избыточной и условной по определению, если брать необходимость для существования.
Нам не нужна тряпка на палке. Нам нужна верность, единство, храбрость, дисциплина. Групповая сила. Знамя – это центральная чека, которую втыкают в ось полка, чтоб он не развалился. Поклонение единой для всех святыне структуризует массу в полк. Дерясь за знамя – дерутся за структуру своей группы, чтоб не развалиться в слабую толпу.
Чтобы в экстремальных условиях толпа была системой – необходима объективированная ценность, безусловная и высшая, в служении которой все будут равны, и служение которой будет ясно, просто, доступно и категорически обязательно.
Знамя – это игла жизни Кощея, которую он сам сделал.
Знамя – это надличностная ценность по отношению к любому бойцу. Это символ высшей истины, над-человеческого смысла.
22. Знамя есть атрибут групповой самоидентификации.
Знамя есть объективация воинского духа группы.
Знамя есть знак силы.
Знамя есть предметное проявление сущности войска.
Нет сил, как хочется закончить этот полет высокого штиля цитатой: «Знамя есть священная херугва, которая… которой…»
Священность знамени – это только предлог, повод, условность, закон, чтоб хранить и крепить единство войска. Драться с врагом все равно надо, бежать все равно не надо, и вот сбережение знамени – это как красная черта на шкале: дальше пойдет развал, взрыв, разрушение системы. Сбережение знамени – это индикаторная черта воинской группы: еще боевая система – или уже неуправляемая толпа.
23. Спаять группу в систему так, чтобы каждый ценой своей жизни спасал каждого – практически невозможно. Хотя, конечно, «сам погибай, а товарища выручай», но товарищ ничем не лучше меня, особенно если это незнакомый товарищ. Всех героями не сделаешь, хотя стремление есть. Однако связь каждого с каждым в трехтысячном полку – громоздкая и невозможная связь. Полк собран по взводам-ротам-батальонам-службам. Но – все три тысячи человек – в равной степени обязаны беречь знамя. Это как спутанный ком прутьев собрать в ровную метлу и перетянуть поверху проволокой. Вот знамя – это закрутка концов той проволоки.

 

Итоги под чертой.
Идеальная ценность – это реальная ценность более высокого уровня.
Когда человек умирает за идеальную ценность – он умирает за реальные ценности надличностного уровня, то есть системные ценности.
Смерть за родину в дальнем походе – это часть защиты родного очага, и только если все будут защищать всё, это возможно. Смерть за истину – это положить жизнь на то, чтобы твоя группа правильнее ориентировалась в жизни и тем самым успешнее выжила. Смерть за веру – это за то, чтоб твоя группа была системой, сильной в своем единстве взглядов и не растворенной в группе врага.
Формулировать эти комплексы чувств и цепи мыслей весьма сложно. Рыба не должна думать, как она плавает. Сидя на берегу, за нее думаем мы.
Люди в своих культурно-цивилизационных действиях руководствуются неосознанным социальным инстинктом в его многочисленных и разнообразных формах и проявлениях. Эти формы и проявления социального инстинкта мы и пытаемся осознать и сформулировать.
Символ – это максимально нагруженный знак. Потребность в символе – это потребность в закодировании огромного объема информации. Смысл символа – это перенос на него и концентрация на нем массы информации. Оперирование с символом – страшно упрощает, усиливает, рационализирует оперирование с предметным объектом конечных действий. Внушить личному составу священность знамени – в тысячи раз проще и доходчивее лекций о родине, дисбате и смысле жизни.
Смысл символа – в эмоциональной нагрузке, превышающей информационно-фактологическую настолько, что факт-информация лишь обозначена, а эмоция полностью доминирует. Символ взывает к чувству и действию напрямую – ясно и эффективно!
Стремление к символу отвечает потребности человека в максимальных ощущениях и максимальных действиях. Это его психофизическая сущность.
Стремление к символу отвечает потребности человека в структуризации социума. Это его социальная сущность.
…Внешне абсурдная борьба за тряпку на палке – это экстремальное проявление социального инстинкта в борьбе за социальный знак. Это условное (знаковое, символическое) оформление инстинкта межгрупповой борьбы.
Структурирование социума, повышение энергетичности социума, совершенствование координации социума, большее информационное наполнение социума, рост операционной мощности социума, – основные и объективные функции символа. То есть:
Символ есть естественный и закономерный элемент в эволюции социума, коррелирующий с ростом энергопреобразования социума.
Мы говорили о символе в основном как знаке групповой самоидентификации. «Умираю за символ группы» – это все равно что «умираю за группу – сильную, единую и неделимую, достойную и непобедимую, тем я горд и силен, а на вас всех плевал». Духовная накачка – это тоже фактор победы.
…Герб, гимн и прочая торжественная символика – точно то же самое, вид сбоку.
Назад: Проявления и код социального инстинкта
Дальше: К вопросу о самоусложнении социума