24 января 2016

– Знаете, я должен признаться для начала, может быть, для развлечения почтеннейшей публики в своей незадачливости и неумелости. Вот Лии Ахеджаковой опять позвонили. Я так понял, опять собрались заплатить 10 тысяч долларов за то, чтобы она участвовала, по-моему, во флэш-мобе в поддержку Рамзана Кадырова. И она, разумеется, с негодованием отказалась. Когда я это прочитал, я понял, что я незадачлив, потому что мне – я забыл, вчера или позавчера – позвонил какой-то вежливый молодой человек и предложил то ли дать фотографию, то ли дать разрешение, то ли поставить подпись в каком-то письме или флэш-мобе в поддержку Рамзана Кадырова. Я сразу сказал, что я не участвую ни в каких подобного рода акциях, ни за ни против, ни налево ни направо, и вообще я в этом отношении абсолютно неколлективный человек, так что большое спасибо и всего доброго! – и положил трубку. Очень вежливо. Но быстро.

А вот, понимаете, когда ты отказываешься за просто так – это одно, а когда ты отказываешься от 10 тысяч долларов – это звучит, конечно, гораздо серьезнее и весомее. В следующий раз я буду спрашивать, сколько согласны дать, а уже потом буду отказываться. Все-таки от десяти штук отказался, это поступок. А не фу-фу.

Это шутка для разгона. Нет, все правда!

Второе. Это тоже по разделу мелочей. Вот, стало быть, летчик наш – в такие моменты всегда вылетает фамилия – очень симпатичный, глаза такие голубые – обвиняется в том, что 20 тонн «кокса» собрался ввести в Штаты прямо или косвенно. Он был прооперирован. Операция была без подготовки. Ярошенко не Ярошенко – ну вылетело, ну вы все знаете – любой проверит. И кроме того, потом у него был болевой шок. Долго добивались, чтобы его отвезли наконец в санчасть, дали таблетку – таблетка не помогла. В общем, американцы – звери, а в тюрьмах – это вообще уже не звери, а какие-то отборные садисты.

Теперь попробуем перевести с русского на русский, что такое была эта внеплановая операция. Внеплановая – когда это относится не к хирургу, у которого план по операциям, а к больному, который вдруг чего-то… Потому что, знаете, хирургия на потоке в тюрьме не работает. В тюрьму-то обычно идут люди более-менее здоровые: пока он не здоров, его судить не могут по закону – что у нас, что у них. Так вот внеплановая операция означает: что-то вдруг стряслось, что-то стряслось неожиданно, и это что-то нужно оперировать, иначе будет плохо. Таким образом, чтобы не было плохо, его срочно оперировали.

Мелькнуло слово, что операция была проктологическая, Проктологическая – это значит, что-то было с задним проходом, с прямой кишкой, где-то там. Что там, спрашивается, может быть? Там мог бы образоваться какой-то гнойник, который прорвался, там могло оказаться прободение прямой кишки, там могло бы оказаться какое-то страшное, совершенно, обострение геморроя, геморроидальные узлы; там могло оказаться выпадение прямой кишки с разрывом каких-то фасций. В конце концов я не хирург, и тем более не проктолог, я имею об этом самые общие представления. Но оперировать надо было срочно, и коли операция была под общим наркозом, она была достаточно серьезной.

Так что, если бы эта информация появилась в какой-то русофобской, но американской газетенке, было бы сказано, что «американские медики спасли жизнь русского заключенного, которому срочно была сделана операция и сейчас его жизнь вне опасности, а еще бы пять часов – и он умер», – вот так бы написали в такой газетенке. Вот, что примерно произошло.

Далее, говорили: болевой шок. Ну, от журналистов нельзя требовать, чтобы они понимали, что они говорят. Болевой шок – это немного другое состояние. От болевого шока люди не умирают. Это означает: сильные послеоперационные боли, когда отошел наркоз, что бывает достаточно часто. А вот дальше уже, насчет болеутоляющих – это, вы знаете, проблемы – что у нас, что у них, что с легкими наркотиками, что с кодеиносодержащими, морфиносодержащими и так далее. Это, знаете, стоят на точке зрения, что не дай бог вдруг он станет наркоманом и прочее. Дали какую-то таблетку – мало помогла.

Ну, в общем я всегда считал, что это зверство. Наркоманами все-таки становятся совсем не оттого, что у них снимали боли после операции и во всяких других случаях, когда люди тяжело больны. Но это уже вещь обычная. Это вряд ли из ненависти к российскому летчику, ему не дали болеутоляющего. Ну бросьте вы, честное слово! Но это показать, что они звери и плохо к нам относятся. Но чтобы мы тоже, вообще, не теряли бдительность и плохо относились к ним. Вот, примерно, в таком духе – для разгона.

Ну а теперь все-таки займемся основными вещами, потому что основная вещь: страна стоит на краю пропасти. Задача – в эту пропасть не сползти, не упасть, не улететь; вцепиться зубами, вцепиться когтями, отползти, ну и начать врастать: пустить корни, дать побеги и как-то заколоситься. Но вот не дают пустить корни, не дают дать побеги.

Понимаете, меня восхищают разные специалисты, которые вместо сути дела жонглируют терминологиями, ибо терминология очень наукообразно выглядит. Терминология, применяемая без надобности, мне всегда напоминала треугольник, который Паниковский начертил на песке палочкой или концом зонтика, – вот сейчас забыл, – Балаганову. Балаганов с уважением посмотрел на треугольник и согласился с доводами Паниковского, потому что этот треугольник придавал им своего рода завершенность и даже научность.

Вот о научности. Понимаете ли, сводиться все к тому, что по-простому, без этих слов: «инновационная экономика» и так далее – что такое «инновационная экономика»? Инновационная экономика – это: Пацан пошел ловить рыбу; если это совсем дикарь – пацан, который вообще ничего не умеет – австралопитек, зато, может быть, реакция сумасшедшая, – он ныряет в реку и пытается в реке руками поймать рыбу – здесь инноваций нет, кроме его труда, времени и риска утонуть.

А если это по-нормальному, то ему нужно где-то взять ножик, ему нужно срезать прут, ему нужно где-то найти леску, эту леску нужно привязать, сделать поплавок хоть из винной пробки от папашиного портвейна или еще от чего, найти где-то дробинку или кусочек решетки от аккумулятора или еще какого свинца – сделать грузило, найти крючок – самодельные крючки – это очень трудная и плохая вещь. Потом нужно пойти и накопать червей, для этого, как правило, ему нужна какая-нибудь лопаточка. И вот, когда у него уже есть черви и удочка, а у удочки – леска с грузилом и поплавком, и крючком – вот тогда он может начать ловить рыбку.

Можем ли мы это считать инновационной экономикой? Может, только это слово тут на хрен никому не нужно.

Так вот, в основе, простите ради бога – сколько прошло веков с тех пор, как умер Адам Смит? – в основе благосостояния государства лежит и может лежать только одно – труд его людей. Вот все, что есть – это овеществленный, претворенный в товары или услуги, людской труд. Что из этого следует? Что люди должны трудиться. Что в первую очередь нужно для того, чтобы люди трудились? В первую очередь нужно им не мешать. В первую очередь нужно дать им работать спокойно, соблюдая врачебную заповедь первую: «Не навреди».

Во вторую очередь нужно отбивать руки всем, кто пытается им мешать. Не можешь работать сам – отойди в сторону: копай червей, лови рыбу, но людям не мешай работать. И вот тогда люди создают общественный продукт и государство начинает богатеть.

Вот то, что я говорю сейчас, это дважды два – четыре, должен понимать любой идиот. Но вы знаете, народ состоит, а особенно государственное чиновничество, отнюдь не из простых идиотов. Потому что все, что мы видим последнее время, это наоборот.

Что заявил уважаемый Евгений Ясин, известный экономист? Какие он годы?.. – сейчас мы посмотрим и скажем, в какие же годы… 94-й – Евгений Григорьевич был министром экономики России в ельцинские времена. Через год после 97-го случился дефолт 98-го и, вообще, экономического скачка не произошло. Что сказал совершенно справедливо Евгений Григорьевич Ясин? Что, не запустив руку в карман народа, из кризиса не выйдешь. А вы не пробовали запустить руку в карман олигархов – или тогда руку оторвут вместе с головой? Дело же не в том, чтобы запускать руку в карман, но иначе они не могут.

У нас получилось так, что система – не знаю, к какому году, но к 2008-м было уже отчетливо видно – система сложилась как государство отнимающего типа. То есть само государство практически ничего не производит – государство отнимает у тех, кто работает. После кризиса 2008 года вдруг стали душить, давить, уничтожать, искоренять мелкий бизнес, средний бизнес и смотреть, из кого что можно выжать. Ну это шло под смешными марками: «все должно быть красиво», «все должно быть цивилизованно», «все должно быть организованно». Закатали в асфальт абсолютно все, что можно где-нибудь с 2008-го по, допустим, 2013-й года.

Причем психология такая: «Все, что не приносит прибыль лично мне, вообще не должно существовать: или будут платить мне, или торговать, работать, жить не будут вообще», – вот, если обнажать суть этого действа. Потому что более никому все эти ларьки и киоски, которые стояли в приличных местах, прилично выглядели и не торговали, допустим, колбасой, сделанной, я прошу прощения, из вторичного продукта, а чем-нибудь нормальным, – все они людям помогали, облегчали жить, создавали рабочие места.

Так вот, сейчас все дело в том, чтобы не создавать… Не создавайте! Вы уже создали 25 миллионов квалифицированных рабочих мест. Я это слышал своими ушами неоднократно. И видел даже лицо, из уст какого лица исходили эти слова про 25 миллионов рабочих мест. Не путать с тем лицом, у которого было тридцать тысяч одних курьеров. Это было совсем другое лицо.

Так вот, в России, как в любой, в общем, стране, всегда были и есть всегда люди, которые работать умеют, могут и хотят. При этом люди работящие, изобретательные и честные. Все, что требуется: не мешайте! Нет, это не проходит. Как только такой человек начинает что-то создавать, так прибегают чиновники, начинают его закрывать и отбирать, потому что отобрать – это гораздо проще, чем что-то сделать самому. Если у тебя есть власть, есть административный ресурс – можно отобрать.

То есть вся беда в том, что люди, которые ничего не делают, управляют и отбирают – управляют бездарно – вечно в России оказываются наверху, а люди, которые умеют и могут хорошо работать, вечно оказываются придавленными.

Так вот понятно, что на том самом Гайдаровском форуме должны были бы говорить о том, что нужно делать, чтобы поднималась экономика. А вместо этого обсуждали, у кого еще сколько можно отобрать денег для того, чтобы наполнить бюджет. На радость нашему классовому врагу – проклятому американскому империализму, который развязал войну на Украине, который вставляет палки в колеса, который главный враг всех трудящихся – мы им дали еще 8 миллиардов долларов от наших богатых достатков. Если у нас было в американских облигациях 80 миллиардов, то мы им дали еще 8 миллиардов. Теперь у нас в американских облигациях – 88 миллиардов.

И пусть Евгений Григорьевич Ясин объяснит, почему эти деньги нужно вкладывать не в то, чтобы свой производитель мог работать, а в то, чтобы процветала американская республика, Союз объединенных американских государств, то есть штатов.

Вы понимаете, здесь случилось что? – чтобы опять же понять, что это за отнимающая экономика. Когда несчастный Сергей Магнитский, человек честный, стойкий и наивный – это ужасное сочетание, и чем тяжелее обстановка в государстве, тем хуже приходится человеку с набором этих трех качеств – когда он доказывал: «Ведь смотрите, эти деньги украли от государства, и есть же виновники, так что эти деньги надо же государству, в общем вернуть!» – ну и умер. Не понято было одно – что люди, которые овладели этими деньгами и есть государево сословие. Они входят в верхний уровень, феодальный уровень, в уровень с административным ресурсом. Они кормятся от бюджета. И бюджет в том куске, который нарезан им для управления – это их законная собственность и добыча. А те, которые внизу, существуют для того, чтобы их обирали. Вот примерно так устроена экономика.

Таким образом, говорят: Парадокс! Парадокс: везде во время кризиса аренды делаются ниже, цены делаются ниже, потому что стараются что-то продать, чтобы люди работали – и только у нас аренда задирается, цены растут. Все правильно, потому что матрицирование социума идет сверху вниз – это такой объективный закон природы на уровне существования социальной материи. И вот, матрицируясь сверху вниз, все кто могут, в этой пирамиде пытаются урвать свой косок, а если уменьшается внизу – рви у него последнее! Это приводит к тому раньше или позже, что разрыв между верхами и низами достигает, я бы сказал, антагонистической стадии и вспыхивает то, что не надо, чтобы вспыхивало. То есть тогда начинаются серьезные социальные волнения. И тогда не надо кричать, что это виноваты американцы, которым мы даем десятки миллиардов долларов, чтобы они были у них, а не у нас.

Возникает такое ощущение, что эти 88 миллиардов, они лежат на всякий случай, чтобы, если кто куда смоется – вот там быстро, понимаете, эти облигации через десятые лица предъявить, отоварить, заложить и, вообще, на них жить. Там есть люди, понятно, финансово несравненно более образованные, чем я, который финансово и вовсе не образован, но может отличить – знаю – человека работающего от человека жуликоватого, как, в общем, и любой из нас. И вот, по моему разумению, – то, о чем я упоминал – для того, чтобы люди могли свободно, нормально работать, понятно, что предприятие должно регистрироваться в уведомительном порядке. Вот посылают бумагу, приложенный расчет – бизнес-план на ближайший год или два года, юридический адрес, чего там еще… и в течение 60 суток, не более, получают ответ и лицензию на свою деятельность. Первые два года никаких налогов не платят.

Что касается проверок – а кому, собственно, эти проверки нужны? Потому что, если поступает сигнал о нарушении – проверяется. Если возникает ситуация, выходящая за рамки закона, то люди идут под нормальный суд. Что касается проверяльщиков – нет, пускай они сами ловят свою рыбу. Пускай они делают дороги, роют канавы и вообще придумывают, чем бы еще таким заняться.

Потому что иначе народ разделяется, как в сепараторе, на две половины, и одна половина высасывает досуха вторую половину. Когда вторая, большая половина высосана… А вы говорите, кто виноват в революциях разных цветов. Ну сосать надо, товарищи, понимаете ли, аккуратнее. Вот что у нас, понимаете, и происходит, какова вся эта борьба с кризисом.

Потом, когда говорят, что у нас «неудачно прошли реформы». Вот много лет они неудачно шли. Неправильная постановка вопроса. Надо понимать, реформы были очень удачные. Понимаете, каковы бы ни были реформы, любые реформы, они кому-то делают хуже, а кому-то делают лучше. Вот возьмем реформы Великой французской революции. Тот, кто стал владеть всем, условно говоря, народ – не будем вдаваться в подробности якобинской диктатуры – они стали жить лучше, а вот аристократы, у которых все отобрали и отрубили головы, они стали жить хуже. То есть у любых реформ есть выгодоприобретатель.

У российских реформ есть целый класс выгодоприобретателей – это все, кто были наверху. К ним относятся все авторы реформ. Вот весь цвет либералов в экономике, весь цвет либералов в политике – он каким-то образом за годы реформ, когда экономика исчезала как Чеширский кот с каждым годом, так что от нее сейчас, кроме улыбки, остались разве что ушки и усики – от экономики российской, понимаете. Льюис Кэрролл был гениальный писатель, даром, что имел свои пороки.

Вот эти реформаторы – они все стали мультимиллионерами. Они все стали миллиардерами. Они все стали состоятельными, богатыми или очень или неприлично богатыми людьми. Таким образом, реформы удались, и жизнь удалась. Другое дело, что этих людей и близко нельзя подпускать к управлению страной, а надобно, конечно, оттащить и по каждому провести следствие: Скажи, пожалуйста, парень, откуда у тебя твои, понимаете ли, 200, 300, 400 «лимонов», когда вокруг тебя выжженная земля? И пусть он расскажет. Это будет увлекательнейшее чтение, это будет новый жанр литературы.

Когда Герман Греф назвал – вся страна обсуждала – Греф называл Россию страной-дауншифтером, сенатор – не помню – назвал Грефа «последней скотиной», потом извинился публично: «больше вот не скотина» и так далее. Герман Оскарович Греф – я же не могу держать в памяти такие несерьезные вещи – был министром экономики и торговли (это для него вместе эти два поста слили в один – экономики и торговли) в 2000–2007 годах. Вы представляете себе размер этого золотого днища: министр экономики и торговли в течение двух первых сроков президентства Путина? Таким образом, потом, когда «Форбс» стал писать, что у Грефа за последние годы заработки 15 миллионов долларов в год, 17 миллионов, а из «Сбербанка» говорили: «Нет, только 3 миллиона, а остальные, – говорили, – бизнесы, рекламы, бонусы…», – скажите, пожалуйста, а что же вверенная отрасль?

Вот в «Сбербанке» – я так понимаю, что большинство пенсионеров получает пенсию на «Сбербанк», и вообще, как-то, знаете, люди постарше привыкли к «Сбербанку» – там ввели карточки, банковские карточки. Заметьте, это не кредитные карточки. Если ввели кредитные, приношу свои извинения, и не знаю, что ввели. Там ввели дебетные карточки. Это давным-давно все сделано, то есть в разных банках в 90-е. Понятно, тебе зарплата или пенсия приходит в банк, на карточку, и ты ничего не снимая, можешь расплачиваться этой карточкой.

Первое: это означает, что ты кредитуешь банк; что банк крутит твоими деньгами. Вот ты получил 15 тысяч, и пока ты не потратил все 15… вот ты тратишь – сумма, которой крутит банк – а он умеет крутить, – она уменьшается. А вообще, банк бесплатно крутит твоими деньгами. Кроме того, банк еще с тебя берет деньги за пользование этой картой: у кого 700, у кого 400 – когда, понимаете, какой год. И говорит: «Конечно, улучшена работа «Сбербанка»». У всех галстучки такие, платочки зелененькие повязаны, такие блузочки беленькие, автоматы, терминалы всюду куплены. Ну, в общем, это делается во всем мире, для этого не надо большого ума. Все банки обирают своих клиентов, чтобы было понятно, это отдельная мафия.

И вот Греф говорит, что Россия, она – дауншифтер, катится вниз. Кто же ее покатил? Кто же будет говорить о том, что людям надо дать возможность спокойно создавать артели, создавать фирмы, строить дороги, строить дома и так далее? Нужно же прекратить этот наглый идиотизм, когда Дворкович предупредил, что цены на бензин повысятся. Чтобы не думали… Да, во всем мире понижаются, а у нас повышаются. Почему? Потому что, если можно с кого-то содрать восьмую шкуру, то надо ее содрать.

Вот все, что я хотел сегодня сказать по поводу – и говорил уже пару раз – личности и системы в истории. Тут вопросы, которые идут… вот у меня пачка вопросов, я на них отвечаю, хотя не в состоянии ответить на все, ребята.

Из вопросов о том же самом кино, которое я больше не буду называть – мы уже сделали ему достаточную рекламу – где вы спрашивали: «Ответите ли вы Каспарову?», «Ответите ли вы режиссеру Балаяну?» и так далее; что «раз вам не нравится этот фильм, значит, вы прислужник Кремля». Ну, ребята, чтобы вам так кентервильское приведение прислуживало.

Здесь моментов главных два, о которых следует сказать. Первый: Если российская оппозиция, российская либерал-демократия не обретет способность договариваться, то это будет вечный бала-бала-бала… Наилучший пример бала-бала был несколько лет назад. Тогда Навальному позволили баллотироваться в мэры Москвы. Пусть на то было наивысочайшее соизволение, так или иначе, было сказано: Давай, Навальный! Голосуй! Что казалось бы элементарно должны были сделать все нормальные люди, состоящие в оппозиции? Прекратить свои распри и, независимо от партийных принадлежностей – ПАРНАС, «Яблоко», коммунисты, все равно – говорить, что «ребята, всем голосовать за Навального; Навальный – единственная реальная альтернатива; если пройдет Навальный, то это будет другой человек, это будет человек народа, независимый, оппозиционный во власти; мы многое сможем сделать, мы начнем… это новое… где-то трещина – не трещина, ход – не ход, бухта – не бухта – вот мы что-то новое будем делать, потому что Навальный имеет шанс, у него очень много сторонников». Ничего подобного! «Яблоко» ложилось костьми, объясняя, что голосовать надо за Митрохина. И это неважно, что он никогда не пройдет, он наберет свой процент и несколько десятых, потому что надо…, а потом будет второй тур… Какой второй тур?! Это значит, засветиться на выборах и плевать на результат.

Ну, к коммунистам претензий, к сожалению, больше нет, потому что с ними, к сожалению, давно уже все ясно. Никакие это не коммунисты. Это, в сущности, беспринципная псевдооппозиционная – «нанайский мальчик» – партия, которая придерживается некой догматической условной программы, и собирается и дальше тепло жить во власти. Так что, по-моему, они отсосали свои 10 % – не помню, как звали их кандидата, – но не договорятся ни по одному вопросу.

Так вот, когда вместо того, чтобы делать дело, начинают собачиться промеж собой… А что вам не нравится? То есть любой, кому хоть что-то не нравится в тех, кто критикует Путина – следовательно, за него и враг свободы. Ну, ребята, это все-таки всё не совсем так, потому что, повторяли много людей много раз: личности личностью, не будем никого улучшать, обелять, идеализировать, но, если вы сейчас на то же место поставите любого другого человека, то очень скоро будет приблизительно то же самое. Там собрались ребята, которые умеют загонять иголки под ногти, и вообще обрывать разные места организма.

Дело в том, чтобы менять систему. Если не менять систему, то просто менять людей совершенно бессмысленно. Потому что, если говорить о президенте, система его привела к власти, система его поддерживает. Светили на это место одного, светили второго – остановились на третьем. Чего же здесь непонятного?

Что же касается системы, кто, по моему разумению – то, что я говорил – всем понятно, что должен быть абсолютно независимый суд. Для того, чтобы был абсолютно независимый суд, должна быть абсолютно свободная и независимая пресса, для этого должны быть приняты законы о том, что любые посягательства на свободу прессы – это государственное преступление, это посягательство на право народа знать, что с ним – народом – делают. Любые посягательства на независимость суда – это государственное преступление: 10 лет строгого режима с конфискацией как минимум, потому что это узурпация народной власти в своих личных корыстных интересах.

Это очень тяжело. Для того, чтобы это происходило, совершенно необходимо что-то вроде, повторяю, конституционного надзорного совета, который будет заниматься только тем, чтобы следить за независимостью суда и свободой прессы. Иных занятий у него не будет.

И параллельно – общественный совет, который будет искать малейшие недостатки у конституционного, который будет его ненавидеть, который будет подстерегать его на всех углах и малейшие его ошибки раздувать так, чтобы дальше такой человек или такая группа людей не могли там работать. По моему разумению, без таких двух органов далее ничего не получится, потому что все равно все будет куплено.

Могут спросить, что, если сделают так – это будет гарантия? Ну, гарантии дает только Господь Бог, как писал один классик русской, советской литературы 20-го, естественно, века. Но представляете, это все-таки очень увеличивает вероятность того, что все будет более-менее нормально.

Сейчас я прошу извинения, попрошу тех, кто в комнате напротив, немедленно выключить звук, чтобы звуки вашей студии, вашей аппаратной не пробивались сюда, в комнату. Большое спасибо, если выключили. Приношу свои извинения.

Так вот, что касается вопросов, сейчас я буду их смотреть, чтобы меня, повторяю, не обвиняли…

Вот: «Сможет ли Россия существовать как единое независимое сильное государство, если до власти дорвутся наши «доморощенные либералы»?» Вот сейчас у власти либералы без кавычек, – а хотите – ставьте кавычки, – и не доморощенные. Ну и как, насколько это всё, понимаете ли, хорошо? Так что дело не в том, кто дорвется до власти. Дело в том, как будет организована государственная система. До власти не должны дорываться люди: а) корыстные, б) глупые. Вот и всё. Политические принадлежности, они играют уже даже второстепенную роль.

– «Как вы думаете, лозунг «Макаревич – на «Смак!», – а это один из лозунгов, который был на митинге в Грозном в поддержку Кадырова, – означает, что Макаревича следует приготовить «по-чеченски» типа плова, или Смак – это все-таки фамилия, на которую следует поменять фамилию Макаревича?» Остроумно до необыкновенности!

Заметьте, что получается. Вот сейчас Сурков и Нуланд говорили о том, как погасить окончательно войну на Донбассе, как выполнить соглашение Минск-2. Россия в этом заинтересована, естественно, потому что это будет означать снятие санкций, жить будет легче, товарищи, жить будет веселей! Речь идет об окончании каких бы то ни было военных действий.

Вот два года назад Андрей Макаревич и выступал против войны, по сути дела, между Россией и Украиной, какие бы там прокладки не были, как они не назывались – «отпускниками», другие как-то еще, – тем не менее, это была в общем и целом гибридная война между двумя государствами. Ну, про нее настолько все уже понятно – нет смысла еще раз говорить. Вот Макаревич и говорил, что этого не должно быть. Не должно быть гражданской войны на территории бывшего Советского Союза, не должно быть войны между русскими и украинцами.

Но как! Как писали опять же Стругацкие, «ребятки подпили – рвением горят». Да, после чего нежелательно бы нам, чтобы «благородного дона» жалобы были. Так вот, понимаете, сейчас это все и происходит. А тогда – ну как же! Понимаете, толпа – это как возбужденный ребенок: вот пальцем укажут… У толпы мозги-то выключены. Она живет страстями, энергией, порывами и так далее. Вот то, что Макаревич говорил тогда, мы – Кремль в смысле – делаем сейчас. Вот вам и всё. Так что, что он под руку попался?.. Вы ж понимаете… Вам что, убивать друг друга нравиться, что ли? Я не понимаю.

– «Правду говорят, что проблема не в том, чтобы накормить бедных, а в том, чтобы перестали жрать в три горла богатые?» Нет, не совсем правда. Почему? Потому что это процесс единый; потому что, когда страна богата, то одни могут быть бедными только по той причине, что другие – чересчур богатые. Таким образом, одних надо не кормить, а перестать отбирать кусок, а перестать отбивать руки, перестать запрещать работать, вот пусть свободно работают. Не может работать, не хочет работать – черт с ним! – пусть подыхает, в конце концов – ну что ж такое? Но надо дать любому, кто может, хочет, в состоянии, возможность спокойно и свободно работать и не драть с него 7 шкур, что и дерет вся пирамида наверху, богатые. Нет, ну что вы! Они такие, стройные, они питаются самыми лучшими, отборными и диетическими вещами на своих яхтах.

Что дальше будет, я не знаю, потому что такие вещи обычно, вы знаете… Это одна из моих любимых фраз, которая приписывается Фридриху II: «Голодной армии для поднятия духа очень полезно видеть сытого короля». Вскоре его противник рассыпался в клочья там король был сыт.

Вот это очень интересный вопрос: «Волошин в 1915 году писал: «Единственное желание, которое у меня есть в этой войне – это, чтобы Константинополь стал русским». Всеволод Иванов: «Царьград – наша свобода и свобода всего славянства! Без Царьграда Россия дышит как человек, лишенный одного легкого. Сергей Городецкий: «Россия вновь придет в Царьград, кресты на храме заблестят, а минареты рухнут ниц…». Вот вопрос: это что, дань Серебряного века политической конъюнктуре? Снова вспыхнувший идефикс древних русичей? Возможно ли возрождение этой навязчивой идеи сто лет спустя?» Возможно, возможно.

Понимаете ли, людям, любому человеку, кроме морального урода – всегда в любом обществе 2 % людей психически неадекватны – это закон природы такой, – любому нормальному человеку свойствен, наличествует у него социальный инстинкт. Этот социальный инстинкт повелевает ему занять как можно более высокое место в социальной иерархии – будь то по аспекту богатства или по аспекту богатства, а славы – постоянно-поскольку, будь то по линии науки или по линии футбола или по линии еще какой-нибудь – но человек стремиться занять максимально высокое место в иерархии своего социума – первое.

Второй аспект социального инстинкта: Человеку потребно принадлежать к как можно более могущественному, славному, сильному, богатому социуму. Потому что человек идентифицирует себя на двух уровнях – повторяю я около двадцати лет – личностном, индивидуальном и надличностным, социальным. И ему нужно не только одному самому по себе индивидууму быть достойным человеком, на которого показывают пальцем, которому завидуют, которым может гордится он сам, его родные друзья и так далее, – но еще ему потребно быть частью великой страны, великой культуры, великой цивилизации. Люди знали это всегда. И никто это никогда не подвергал сомнению, пока в середине ХХ века не появились теории, разрушающие вообще социум как таковой, в чем мы много, знаете ли, сегодня преуспели, и они на Западе преуспели больше нас.

Так вот это желание видеть свой социум как можно более могущественным и вызывает такой патриотический восторг: Мы займем то, мы займем сё! И так далее. Умные политики это всегда знали.

Вы понимаете, как делаются военные символы? Товарищ Сталин отлично понимал в символике, отлично. Таким образом, брать Рейхстаг не было никакой необходимости, потому что его вообще можно было сравнять в щебенку совершенно легко на тот момент, не положив там ни одного солдата. Можно было уничтожить засевших там немцев любыми способами. Но было приказано здание сохранить, штурмом взять и красный флаг на нем установить, чтобы это символизировало на понятном каждому уровне победу над Германией – флаг на Рейхстагом. Это осталось. Вот уж 8-й десяток лет идет, а эта символика осталась.

Точно так же до сих пор пишет – читаешь – вроде бы он социолог истории, фамилия на букву «Д», похожая на греческую, но не помню – он говорит: «Вот, ну как же? В Семилетнюю войну русские взяли Париж…». Ну да, наскоком на один день побывали в Париже, когда там не было войск, потому что Фридрих был в другом месте. И при приближении Фридриха быстро оттуда ушли, отступили, удрали.

Чего Россия потеряла в Европе в Семилетней войне?! Чего Россия имела против несчастной Пруссии, которую Англия стремилась задушить чужими… я прошу прощения не Англия – Англия помогала – Франция стремилась задушить, чтобы не было соперников и так далее? Ну как же? Ну тоже чего-нибудь такое… Ну участвовать в политике, тоже чего-нибудь приобрести. Вот оккупировали ненадолго Восточную Пруссию. Вот Кант присягал русской власти. Ну куда бы он на фиг делся бы! Кафедру могли отобрать и так далее. Что делать? Он старенький философ уже был. Чем тут гордиться? Влезли в войну неизвестно для чего.

Суворовский поход итальянский. Чего мы оставили тогда в Италии?! Для чего были эти корпуса Чернышова – в Швейцарии, Суворова – в Италии? Чего Россия там оставила?! Кроме того, что Англия ей платила… Ну как же! Это к славе русского оружия. Согласен. Ну, Чернышова отставим, а вот итальянский поход Суворова – к славе русского оружия. Сколько там трупов осталось русский парней – это все не важно. Зачем это нужно было для России – не важно. Это то же самое патриотическое чувство. Милитаристский великодержавный патриотизм как аспект социального инстинкта и желания принадлежать как можно более могущественному социуму. Вот и всё. Вот поэтому они и писали такие стихи.

А потом происходит обратная вещь. Поскольку развитие неостановимо, поскольку то, что было сегодня, завтра обязательно должно смениться чем-то иным… вдруг появлялись удивительные люди, удивительные! Как в 92-м или 93-году – я уже позабыл – написал Френсис Фукуяма (прославился всемирно страшно!) – свою знаменитую статью «Конец истории», где писал: «Ну вот уже и в Советском Союзе демократия, социалистический лагерь рухнул, и, поскольку это самый лучший строй, самый свободный и самый производительный, то теперь так всегда и будет, потому что лучше уже невозможно». Этот человек называется философом. Этот человек недоумок. То, что он где-то числится доктором философии и то, что писал докторскую по Гегелю, это все не имеет ни малейшего значения. Это вроде как доктор объясняет дону Румате, почему наверху всегда должен быть король, а под ним дворянство, а потом духовенство, а потом простой народ – потому что это пирамида и лучшее устройство уже невозможно, – писали вполне молодые братья Стругацкие, не отягощенные философскими эссе.

Так вот, что удивительно – и Гегель же после того, как Пруссия была Наполеоном, – Гегель, который считается родоначальником диалектики, потому что Гераклит был темный, он был давно, он писал коротко, а Гегель развил – и вот Гегель говорил, что вот республиканский строй, что, в общем, лучше уже невозможно, что теперь все правильно, и вот это во всем мире будет везде и всегда. Когда человек не понимает, что все меняется абсолютно неизбежно, когда человек не понимает Аристотеля, человек, который его читал, изучал и, вообще, его в Средние века называли учителем и так далее – что взять с этого человека?

Потому что следом за достижением вершины происходит неизбежное схлопывание государства и цивилизации. Вот это то, что мы, к сожалению, сейчас наблюдаем.

Видите ли, в 2002 году вышла известная книга Патрика Бьюкенена – помнится, «Смерть Запада» она у нас переводилась, по-моему, так. В том же самом году у меня вышла книжка «Кассандра», где есть большая глава, которая называется «Гибель Запада». У Бьюкенена гораздо больше материала, который в основном описательного, очеркистского характера, а у меня это очень сжато по всем аспектам: по биологическому, по историческому и так далее. Но выводы неутешительные: там и там говорится, что Европа кончает собой.

Прошло несколько лет и Тило Саррацин написал «Германия: Самоликвидация», за что его предали анафеме. Вот сейчас мы наблюдаем эту самую ликвидацию.

Что интересно – мы сейчас не будем касаться поста Илларионова на сайте «Эха Москвы», который пишет, что тот, кто дает оценку всему народу – это нацизм; ну, если выдавать оценку «хороший – плохой», разумеется, нацизм – но история о том, что преступник не имеет национальности – это совершеннейшие глупости, потому что, если отрицается общность людей как некое социальное единство, если отрицается существование высшее из трех – неорганическая, органическая, социальная – формы матери, если отрицаются объективные законы социума, каковой социум живет по своим законам, подчиняя себе людей, чего люди не понимают – вот, если человек этого не понимает, то это глупый, необразованный человек. С ним невозможно серьезно разговаривать, он просто в плену современной демагогии, он в плену современной либеральной идеологии.

Потому что, когда сегодня в Германии, оказывается, что один мигрант девушку столкнул под поезд в метро – вроде просто так; а в другом городе мигрантов перестали пускать в бассейн, потому что это невозможно; а в третьем городе мигрантов перестали пускать на дискотеку, потому что это невозможно… всех мигрантов, невозможно сказать: «Вы знаете, я еще девушке в трусы руки не запускал, поэтому меня лично пустите» – это все совершеннейшие глупости, потому что среда порождает человека и человек есть часть среды.

Так что не надо всех обвинять в преступлениях, но некая общность, разумеется, есть. Если мы говорим, что русский народ дал Пушкина и дал Толстого, и дал Менделеева и так далее – вы знаете, вот все хорошее – это наше, а все плохое – это только их. Сказка такая очень интересная: вот все герои принадлежат народу, а все преступники к нему не имеют отношения. Народ рождает героев, а преступники рождаются сами. Ну оставьте, пожалуйста, эту белиберду! Понятно же, что у разных народов разные традиции, разные привычки, разные темпераменты, разный уровень обмена веществ, разные ферменты для расщепления алкоголя, разный уровень тестостерона и так далее. Нельзя помещать эскимоса и неаполитанца в одинаковые условия. Точно так же, как нельзя норвежца и сомалийца помещать в одинаковые условия, потому что они – продукты разной среды.

Может быть, они когда-нибудь и станут продуктами одной среды, если будут созданы условия для ассимиляции сомалийцев, будет соответствующее соотношение людей. Но если при этом говорить, что все культуры равноправны – а сомалиец, будучи мусульманином, и так привержен исламским ценностям и полагает их гораздо выше этих презренных европейских, которых он полагает не ценностями, а просто падением, развратом и безбожием…

Понимаете, сущность государства, которое не для счастья человека, а для совершения максимальных усилий, и законы схлопывания цивилизации – я бы их мог сейчас изложить сам, но это как раз в среду, 27-го у меня будет типа лекции, вечер в ЦДЛ, где я буду отвечать на вопросы, но объяснять именно это, пока не объясню – каким образом атомизация социума до чрезвычайности вредна.

И когда мы видим, что чеченский народ представляет из себя достаточно единый социум, а русский народ, к сожалению, достаточно атомизирован, и в большом ряде ситуаций проигрывает чеченскому народу, будучи численнее, будучи убежден, что он культурнее – это, понимаете, совершенно отдельные материи.

Ну и самое последнее – простите, у нас кончается время – когда Путин сказал, что Ленин заложил бомбу под целостность России… Ленин Россию собрал, кровавой рукой жестоко собрал из тех обломков, на которые она развалилась сразу после 1 марта 1917 года.

А наше время сегодня кончилось.