7
Когда сопящая и громыхающая колонна орков, растянувшаяся почти на десяток лиг, наконец прорысила-таки мимо небольшого взгорка, на котором высилась древняя, раскидистая сосна, купа веток, расположенная почти в середине ее кроны, осторожно зашевелилась. Впрочем, заметить это шевеление мог бы только очень внимательный наблюдатель. Однако таковых в ближайшей округе не имелось. Так что это шевеление осталось совершенно незамеченным. А вот веревка, которая спустя пару минут была скинута откуда-то из середины этой купы, уже привлекла некое постороннее внимание. Потому что после того, как ее конец коснулся земли, еще парочка очень похожих куч, на этот раз громоздившихся на земле, неподалеку от корней этого лесного великана, также зашевелились и… поднялись, превратившись в пару императорских егерей, одетых в свои знаменитые накидки. Подбежав к веревке, они натянули ее, после чего сверху стремительно соскользнула фигура, одетая в точно такую же накидку.
— Ну что, Ваше сиятельство? — нетерпеливо произнес один из тех, кто держал веревку. — Много тварей на Сажегонт прет? Сколько сумели насчитать?
— Получается, что около пятидесяти тысяч… — с сомнением произнес спустившийся с дерева. — Если и второй отряд такой же большой, то города могут и не устоять.
Информацию о том, что из столицы уже вышел один отряд орков, направившийся к Павилиолу, принес охотник-арвендейлец, прибывший в лагерь сегодня утром…
— Там гарнизоны-то тысяч по десять максимум. И это считая с городским ополчением. А стены куда ниже, чем в Эл-Северине… — Трой (а это был именно он) вздохнул. Да уж, похоже, придется все же действовать по первоначальному плану, то есть разделять армию и идти на помощь городам. А жаль! Идея изменить планы и ударить прямо по Эл-Северину, в котором нынче, судя по всему, осталось меньше половины защитников — была очень привлекательной…
— Так мы, значит, теперь в Сажегонт двинем? — тут же уточнил один из тех, кто держал веревку.
— Вряд ли… — качнул головой герцог Арвендейл. — Если засесть в городе, оставив орков снаружи, то они после первого же неудачного штурма могут развернуться и двинуть обратно в Эл-Северин. А нам ни в коем случае не следует допускать возвращения в столицу даже части вышедших из них отрядов. Их и так в городе больше, чем всего нашего войска, вместе взятого… Но это стоит обсудить на Военном совете. Так что сейчас быстро двигаем к лошадям — и галопом в лагерь. Если решимся дать им бой на подходе к городу — на его подготовку у нас осталось всего около суток. Иначе к городам не успеем, и орки могут захватить их первым же штурмом.
До лагеря они добрались через полтора часа. Едва не загнав коней. Впрочем, Трой благодаря графу Шоггир уже давно научился чувствовать ту самую тонкую грань, до которой еще можно держать аллюр галопом или идти крупной, размашистой рысью, поэтому успевал вовремя переводить своего скакуна на шаг и давать ему роздых, чтобы спустя десяток-другой минут, вновь перейти на более шустрый аллюр не запаливая коня. Так что в лагерь они влетели пусть и на грани лошадиной выносливости, но все-таки не переступив ее. Во всяком случае, он. Что там было с егерьскими лошадьми — боги знают…
Проскакав до самой штабной палатки, Трой спрыгнул с седла и, бросив поводья дежурному, коротко приказал:
— Поводи его. Кругов десять-двенадцать. Пусть остынет, — после чего откинул полог и вошел внутрь.
В шатре было немноголюдно. И немудрено. В настоящий момент армия людей была разбита на пять отрядов, каждый из которых стоял своим лагерем. Ибо только при таком разделении было возможно перекрыть патрулями и секретами все семь основных дорог, ведущих от Эл-Северина к ближайшим из более-менее крупных городов. Мелкие-то давно уже опустели. Ибо жившие в них люди частью попали в лапы оркам, но в основном просто разбежались из-за страха перед такими «соседями». Жители столичной провинции уже давно отвыкли от того, что в их жизни могут появиться подобные опасности. Центральные провинции не видели орочьих набегов уже несколько столетий. Да что там набеги… тут и обычных бандитов давно уже никто не видел. Маги стражи не зря ели свой хлеб… да и на икорку им тоже хватало. Так что к своим обязанностям они относились куда как ответственно. И тут такое! Сотни тысяч орков — и не где-нибудь на границе, а в самой столице… Так что, несмотря на всю крестьянскую и мещанскую консервативность, а также типичное для любого простолюдина отсутствие тяги к перемене мест, после появления под боком Орды местные довольно быстро сдернули из своих домов, ферм и поместий и рванули куда подальше. Ну, или, в крайнем случае, под защиту более высоких стен и сильного гарнизона. Вследствие чего ближайшие к Эл-Северину городки, деревни и фермы нынче стояли совершенно пустые. Так что места, в которых вновь можно было встретить кого из людей (ну, за исключением егерей и разведчиков, естественно), начинались где-то в четырех-шести днях пути от столицы. Ну а ближайшие города, которые могли бы являться объектами орочьего набега, располагались на расстоянии не менее недели караванного пути от Эл-Северина. Вот для надежного перекрытия дорог, ведущих к ним, и пришлось разделить силы ажно на пять частей. Иначе отследить все возможные направления с приемлемым временем доклада и реакции на него, по которым могли выдвинуться орочьи отряды, никак не получалось.
— Орда вышла из города, — коротко бросил Трой, присаживаясь у стола с разложенной на ней картой.
Склонившиеся над ней Марелборо и Шоггир молча переглянулись.
— То есть они двинулись и на Сажегонт? — задумчиво произнес император. — Заманчиво…
— Не устоят, — хмуро отозвался граф и, повернувшись к Трою, уточнил: — У тебя тоже сорок тысяч?
— Я насчитал около пятидесяти, — сообщил герцог Арвендейл.
— Точно не устоят! — категорично подытожил Шоггир. — Большая часть хороших бойцов либо у нас, либо на границах, так что в гарнизонах остались либо старики, либо совсем юнцы. Ну и ополчение. Хотя в ополчении по большей части та же картина. Да и подготовка у него… сам знаешь. А терять население еще пары крупных городов мы себе позволить не можем. И так уже потери людей зашкаливают. Эл-Северин ведь был не только местом пребывания императора, но и очень крупным торговым, финансовым и ремесленным центром. Там производилось от четверти до трети доспехов и вооружения от общего числа производимых в империи. И там же располагались две из пяти крупнейших бирж…
— Это точно, — вздохнул Марелборо. — Вот бездна, а ведь такой хороший вариант вырисовывался, но… да, придется вести войска на помощь Сажегонту и Павилиолу. Оставлять в тылу два таких крупных отряда мы себе позволить не можем.
— Тем более что даже если мы, наплевав на эти отряды, возьмем Эл-Северин, что, кстати, совсем не гарантировано, двумя городами дело точно обойдется, — мрачно произнес граф. — Если весть о том, что мы взяли столицу, дойдет до этих отрядов, то они, скорее всего, тут же рванут в сторону границы, грабя и разоряя все, что попадется по пути. А в большинстве городов, расположенных в глубине империи, ситуация с гарнизонами как бы даже не хуже, чем в Сажегонте и Павилиоле. Из этих мы хотя бы гарнизоны полностью не выводили, хоть и ободрали их существенно, а вот из тех, что подальше…
Трой молча кивнул и вздохнул. Уж больно заманчивой была идея ударить по Эл-Северину сейчас, когда там осталась всего лишь половина Орды… Впрочем, если удастся разгромить оба выдвинувшихся из столицы орочьих отряда, то число орков, окопавшихся в Эл-Северине, останется как раз таким же, как и сейчас. Что же касается собственных потерь… да, они будут, и немалые. Но часть их удастся возместить за счет гарнизонов Сажегонта и Павилиола, в которых после разгрома этих отрядов уже не нужно будет держать столь многочисленные гарнизоны, да и из гарнизонов остальных городов, расположенных вокруг столицы, также можно будет вывести существенную часть бойцов и влить их в армию. Ибо после такого разгрома орки точно более не рискнут отправить в набег хоть сколько-нибудь значимые силы. Так что держать в них столь крупные гарнизоны уже будет не нужно. Это было разумно, пока армия людей еще находилась у Парвуса, а столица была занята столь огромной Ордой. А теперь… Впрочем, кто знает, что может прийти в голову этим диким тварям?.. Похоже, подобные мысли пришли в голову и императору.
— Граф, как вы думаете, еще подобные отряды будут? — задумчиво поинтересовался Марелборо.
Шоггир на мгновение задумался, а затем решительно качнул головой.
— Нет, мой император, уверен, что нет. Мы и так рассчитывали, что нам даже в самом лучшем случае удастся выманить из города максимум около трети их сил. А они отправили практически половину. Больше точно не рискнут. Если только… — он на мгновение задумался, покосился на Троя, потом вздохнул и закончил: — Если только они не решатся уйти совсем.
Трой удивленно воззрился на графа. Тот досадливо сморщился и пояснил:
— Это очень необычная Орда… случайная. Так что, насколько я знаю орков, после смерти Темного бога у них точно должна была начаться грызня между племенами и родами. Поэтому нельзя полностью исключать, что эти два отряда были высланы только для того, чтобы оттянуть от Эл-Северина наши силы, после чего инициаторы этого попытаются сдернуть из столицы.
— Но… как? — не понял Трой. — Они же тогда просто отправили их на заклание! Как так со своими?
— Дело в том, что орки всегда грызутся между собой, — пояснил Марелборо. — Угоняют скот, крадут невест, режутся друг с другом… У них даже для того чтобы считаться взрослым, нужно непременно кого-нибудь убить и принести его уши. Лучше, конечно, человека, но и орк из чужого рода или племени тоже подойдет. Тем более что границы империи да и большинства других государств людей, как правило, неплохо прикрыты. Теми же егерями и пограничными заставами и крепостями. А вот стойбища обычно охраняются куда хуже. Вот и они режут тех самых своих. Которые для них совсем даже и не свои. Потому как иная вражда тянется веками… Да и вообще по жизни орки между собой грызутся за милую душу. Как род против рода — за пастбища, за колодцы, за доли в солончаках, за места силы, в конце концов, так и внутри племен и даже родов — за приплод, долю в охоте, невест и так далее. И подобное у них не то что обыденность, а даже повод для гордости. Мол, вот мы какие мужественные, дикие, доблестные и свободолюбивые. Никто нам не указ! Ради свободы и доблести — и своих не жалеем. Так что бойтесь нас все! Тем более что эта Орда, — он мотнул головой в сторону полога, перекрывающего выход из палатки, — не была создана волей вождей и шаманов, а как бы… просто случилась. Неожиданно для всех. И втянув в себя кого ни попадя. Не удивлюсь даже, если кого-то вообще во время войны с соседями либо набега на них же и-и… вместе с этими соседями. Так что у них после смерти Темного точно начались большие терки. И те, кого отправили в набег, вполне могут быть из числа племен и родов, враждебных тем, которые держат большую часть власти в Орде. Впрочем, возможно даже, и союзных… Потому что у орков все союзы временные и ситуативные. Постоянных друзей и союзников у них практически не бывает. Именно потому, что они — орки. Понятно?
Трой задумчиво кивнул, а затем потер рукой лоб и спросил:
— То есть, чтобы разобраться, стоит взять «языка» и спрашивать?
— Скорее всего, это будет бесполезно, — усмехнулся Шоггир. — Даже если эти отряды действительно отправлены для того, чтобы оттянуть наши силы от Эл-Северина, совершенно не факт, что орки в них об этом знают. Скажу больше, вполне может быть, что отряды изначально были отправлены именно за продовольствием. А решение о том, что они станут «отвлекающим маневром» было принято уже после их ухода, — тут граф сделал небольшую паузу, вновь криво усмехнулся и добавил: — Или еще будет принято…
— Шевели лапами, овечье дерьмо! — проорал десятник Хыхгум и тут же саданул кого-то по спине тяжелым годендагом. Над куцей колонной десятка послышался гулкий звук, сразу же продолжившийся глухим стоном. Гхныль судорожно всхлипнул и, оглянувшись назад, втянул голову в плечи и прибавил шаг. Мысли о какой-то иной реакции на продемонстрированное десятником раздражение у него даже не возникло. Только не с Хыхгумом!
Их отряд покинул столицу людей три дня назад. Хотя какой там отряд — настоящая Орда! На не такой уж долгой памяти Гхныля Орду в их племенном союзе собирали раз шесть. Три раза для набега на стойбища «Чернобрюхих», издревле являющихся врагами «Однолапых», дважды для набегов на людишек и один раз для помощи союзным «Камнелобым», на которых насели «Желтозубые». А кроме того, четыре раза пришлось отбиваться от вражеских Орд. Хотя какое там отбиваться… Просто бросали все и утекали, так, что пятки сверкали. А куда деваться? Орда — эта сила! Одинокий род против нее — ничто. Да, даже и племенное ополчение далеко не всякое справится. Если только у какого-нибудь крупного племени, такого как «Красношеие» или «Камнееды»… Так в тех Ордах редко когда набиралось более десяти тысяч воинов. А в той, что собрали на помощь «Камнелобым», и вообще было, дай бог, пять. В их же отряде было почти пятьдесят тысяч! Ну и как его еще называть, а?
— Тыхнуг, самка ты овцы, я тебе сколько раз говорил сбрую подтянуть! Бежишь тут грохочешь… — взревел десятник, и сразу после этого вновь послышался гулкий удар, раздающийся при ударе годендага по загривку. Ученик Мудрейшего Сыхгага втянул голову в плечи и поспешно прибавил шагу. Хотя Хыхгум сегодня пока не звезданул ему по хребту ни разу, Гхныль прекрасно помнил его тяжелую руку. Уж сколько раз ему доставалось от десятника — и не сосчитать. До начала ученичества у Мудрейшего — молодому орку прилетало, почитай, каждый день. Да не по одному разу. Причем буквально ни за что! Ну не получалось у него орудовать ятаганом и готендагом так же ловко, как большинству его ровесников, — так и что? За это бить?! А лапа у Хыхгума тяж-желая-а-а… Так что больше чем десятника ученик шамана боялся только Учителя. Тот был куда хуже. Потому что Хыхгум был прост и понятен. Не нравишься ты ему — держись от него подальше. Не удалось — получи. А от Мудрейшего никогда не было понятно чего ждать. Потому что его «шутки» все время менялись. И ладно бы просто бил. А то как придумает что-то… ну как давеча… с балконом. Ведь знает же, что Гхныль жутко боится высоты, как, кстати, и большинство орков — так ведь нет, обязательно надо зашвырнуть ученика подальше к парапету…
— Шевелись, баранья немочь! — снова взревел десятник. — Скоро набьете брюхи сладким мясцом.
Это — да. Этого хотелось… Основной целью их нынешнего похода было продовольствие. Потому что ситуация с ним в захваченной столице уже приближалась к критическому пределу. Все, что можно было найти в округе, уже давно было найдено и съедено. От людишек, которых в городе было захвачено более ста тысяч, так же осталось не более десятой части. Ну а что? Людишки в любом стойбище — это всегда повод для праздника. А праздник в понимании любого орка — это прежде всего обжираловка. До упора, до барабанного брюха, до тошноты и блевотины. Так-то средней тушки «сладкого мясца» могло бы хватить десятку орков ажно на полдекады. Ну, то есть самца. Самки, конечно, поменьше, а уж детеныша… зато у самок и особенно детенышей мясцо-то помягче и понежней. Особенно у детенышей… Но сразу после захвата города тушку, как правило, сжирали зараз, за один присест. Особенно в первые три дня. До того как шаманы и вожди сумели-таки собрать рассыпавшихся по всему Эл-Северину орков и навести хоть какой-то порядок… И насчет другого продовольствия в тот момент никто особенно не думал. А чего голову-то забивать? Мы — самая великая Орда, которую только можно было представить, во главе — сам Темный бог, а вокруг простираются совершенно беззащитные земли людей. Кто они против нас? Мясо! Так что сколько «сладкого мясца» понадобится — столько и добудем… Что же касается того продовольствия, которое хранилось у людишек на складах, то эти запасы к настоящему моменту также почти закончились. Причем не только потому, что их съели. Часть из запасов просто сгорела во время пожаров, полыхавших в Эл-Северине в первую неделю после захвата. Часть оказалась испорчена — как крысами, которые набежали в склады после того, как вломившимися в них орками, громящими все, что попадется под руку, была нарушена работа заклятий сохранности, так и самими захватчиками, походя, ну от широты души, так сказать, порезавшими мешки и кули, после чего еще и потоптавшимися на рассыпанном. Ну а оставшееся было серьезно подъедено теми людишками, которых не успели пустить под нож во время захвата города. И, кстати, еще продолжало подъедаться. Потому что в «мясных загонах», устроенных на самых широких площадях Большого города, еще оставалось около двадцати тысяч особей самого вкусного «сладкого мясца». То есть самок и детенышей. Причем то, что у них самое вкусное мясо, сыграло в их судьбе отнюдь не самую главную роль… Нет, сначала-то дело было именно в этом. Вожди и шаманы быстренько наложили лапы на самое вкусное. Но сейчас уже дело было не во вкусовых качествах, а в том, что их приберегали до момента появления у столицы армии людей, до которого, судя по слухам, ходящим в Орде, оставалось уже не так и много. Так что эти самки и детеныши были предназначены для использования в качестве жертв в шаманских ритуалах. Сила каковых, как всем было известно, в огромной степени зависит от степени испытываемой жертвой во время ритуала боли и как она на нее реагирует. Самки же и детеныши в этом отношении наиболее хлипкие. И боль терпят хуже, чем бойцы, и реагируют на нее самым полезным образом — воплями, плачем, визгом, слезами и так далее. То есть силы для ритуала с них можно получить больше, чем с самцов… А вот мяса, наоборот, меньше. Хотя и более вкусного. Но орочьим шаманам к настоящему моменту уже было не до вкусовых предпочтений. Поэтому людские самки и детеныши все еще влачили свое жалкое существование в центре огромного города, захваченного великой Ордой, а не закончили свои дни, как им и положено, — в желудке достойного орка. Честным же оркам оставалось только ходить мимо и облизываться, давясь крупяной кашей или мучной болтанкой, сваренными из остатков имеющихся запасов. Порции которых к тому же с каждым днем становились все меньше и меньше. Ну и кому такое понравится? А ведь впереди явственно маячили осада и штурм…
Так что предложение о набеге на несколько ближайших к столице людей крупных городов основной массой орков было поддержано немедленно и с большим энтузиазмом. Тем более что за их стенами, несомненно, кроме жителей укрылись еще и сбежавшие из окрестностей Эл-Северина крестьяне и владельцы поместий. И уж они-то, совершенно точно, свезли туда все доступное им продовольствие… Да и свежего «сладкого мясца» перед скорой осадой наесться от пуза тоже было бы неплохо.
Запас по времени на этот набег представлялся вполне достаточным. Ближайшие крупные города располагались на расстоянии недельного караванного перехода от столицы, каковое расстояние обычный орк вполне способен был преодолеть дня за четыре. Они ж не людишки, чтобы еле-еле ползти со скоростью своих упряжных кляч!.. На штурм и грабеж отводилось еще дня три. А чего затягивать-то? Судя по тем сведениям, которые удалось отыскать в императорских архивах и выбить из пока еще живых людишек из числа еще оставшихся приспешников, выбранные для атаки города уступали столице в размерах и населении минимум в три раза. То есть гарнизон в них не должен был даже в самом лучшем для людей случае превышать пятнадцати тысяч человек. А скорее всего, был гораздо меньше. Не из воздуха же взялась та самая армия, которая сейчас должна была начать выдвигаться к Эл-Северину от Парвуса. Места силы в них тоже были весьма слабенькими. Так что даже тридцатипятитысячное войско орков при поддержке более-менее приличного малого Круга шаманов должно было взять город первым же штурмом… Но на Токовище решили не рисковать и ограничиться всего парочкой городов, а также для вящей надежности к обоим выбранным городам отправить отряды, насчитывающие не тридцать пять тысяч, а несколько больше… Продовольствие же и добычу из захваченных городов должно было доставить на себе захваченное в них «мясо». Как четвероногое, так и двуногое. Так что на всю экспедицию планировалось затратить не более двух-двух с половиной недель. Так что времени до подхода армии людей должно было хватить с солидным запасом…
— Шустрее, тупые болваны, — снова взревел десятник Хыхгум. — Нам велено держаться за три сотни шагов перед передовой колонной. А она нас уже почти нагнала.
— Так мы же должны вести разведку, а не просто тупо нестись вперед, — попытался подать голос Хырмен, самый сильный и здоровый орк из поколения Гхныля. И, как все здоровяки, немного тормознутый. Отчего ему раньше частенько доставалось от старших. Да и сейчас можно было не сомневаться, что как минимум половина ударов тяжелым годендагом десятника пришлась на хребет именно Хырмена. Но тупым он при этом совсем не был.
— Какую тебе разведку, отродье свиньи? — тут же взбеленился десятник. — Ты же своими ушами слышал, что сказал вождь Агхыг. Армия людишек только начала движение от Парвуса. И, клянусь самой большой бородавкой моей бабки, они стянули в нее всех, кого только смогли! Так что никаких других отрядов людей, кроме их проклятых разведчиков, поблизости нет. Да и этих разведчиков, скорее всего, тоже уже не отыщешь. Людишки трусливы, но не глупы. И точно не станут становиться на пути нашего набега. А вот если мы не успеем вернуться в столицу до подхода их армии — никто не даст за ваши жизни и ломаного ногтя! Так что заткнись и двигай лапами, понял? — И за спиной Гхныля вновь послышался гулкий удар. И почти сразу за этим унылый голос Хырмена:
— Да, уважаемый, — уныло протянул тот.
А Гхныль шумно вздохнул и постарался ускориться. Что, впрочем, ему почти не удалось. До привала, судя по солнцу, было еще почти три часа, а сил у него уже почти не осталось…
На ночлег остановились, когда небо уже начало темнеть. Услышав команду Хыхгума, большинство со стоном попадало на землю, но… почти сразу же было вновь поднято на ноги бешеным воплем десятника:
— А ну вскочили, тупое отродье! Бегом-бегом — собирать дрова, рубить лапник и готовить лежаки. И кто тут у нас сегодня кашевар? Быстро занялся своим делом! У меня уже брюхо к спине прилипло, а он еще и не шевелится…
Гхныль мысленно застонал. У него уже совершенно не осталось никаких сил, а очередь кашеварить сегодня была именно его. Да и не умел он этого делать… Впрочем, а кто из орков это умел-то? В смысле, каши и похлебки варить… Вот ежели бы мясо нужно было пожарить — то другое дело. Или тушу какую освежевать. Тут любой, даже самый неумелый орк справится. А каши… Бр-р-р-р… как вообще это можно есть-то? Только с голодухи! Впрочем, у них сейчас аккурат она самая и была. Их Ор… ладно, пусть отряд, нес в заплечных узлах самый минимум продуктов. Только чтобы хватило на один прием пищи в день, причем на путь всего в один конец. Мол, добежите до города-цели — там и налопаетесь.
Да и этот один прием был обеспечен довольно скудно. Большинству жрачки хватало только лишь на то, чтобы заглушить вопль голодного брюха. И не более. Впрочем, их десятка это касалось в куда меньшей мере. Они считались как бы в разведке и охранении, так что их порции были заметно больше, чем у остальных…
Каша ожидаемо не удалась. К тому же провозился он с готовкой куда дольше, чем те, кто был занят обустройством стоянки. Впрочем, излишняя нагрузка была возмещена размером доставшейся ему порции. Нет, та, что в конце концов оказалась в плошке у Гхныля, никак не отличалась размерами от остальных, но ведь если ты не хочешь испортить блюдо — его же надо регулярно пробовать… Однако, даже после того как голодные соратники были наконец обеспечены ужином, отдохнуть ученику шамана так и не удалось. Потому что едва только он, почесывая пострадавшие бока от совершенно не впечатленного его кулинарными талантами Хыхгума, присел у костра, собираясь наполнить желудок собственно приготовленным варевом, как перед ним вырос неизвестный молодой орк.
— Ты, что ли, Гхныль? — высокомерно проревел он.
Ученик шамана окинул его недоверчивым взглядом и, на всякий случай отодвинув плошку с варевом подальше от жадно заблестевших голодных глаз, угрюмо отозвался:
— Ну, я. А тебе-то что?
— Тебя срочно вызывает Мудрейший Сыхгаг, — выпалил посланец. — Немедленно! — добавил он, после чего снова бросил жадный и голодный взгляд на полную плошку Гхныля. Похоже, у него появилась надежда, что ученик шамана, вздернутый призывом столь грозного и важного начальника, бросится на его зов, оставив без присмотра свою порцию. Но этим надеждам не суждено было сбыться… То есть не совсем. Гхныль действительно поспешно вскочился на ноги и, тяжело вздохнув, двинулся в сторону видневшихся на опушке леса потемневших строений. Ибо даже не сомневался, что Мудрейший Сыхгаг, как обычно, расположился на ночлег с наибольшим доступным комфортом… Несмотря на то что Учитель еще в Эл-Северине демонстративно отказался от высокой чести принять на себя обязанности Старшего походного шамана их Ор… то есть отряда, так что как бы официально в руководство набегом не входил — никому, кто находился в здравом уме и твердой памяти, не пришло бы в голову хоть как-то оспорить хотя бы небольшое повеление Мудрейшего Сыхгага. Только не его… Так что можно было не сомневаться в том, что Учитель совершенно точно расположится на ночлег в наиболее комфортном месте. Ничего же могущего каким-то образом повысить уровень комфорта, кроме этих старых сараев, в округе не наблюдалось… Но плошку с кашей при этом ученик шамана предусмотрительно прихватил с собой. Более того, он принялся прямо на ходу прихлебывать из нее, обжигаясь и шипя и при этом не обращая никакого внимания на злобное сопение бредущего за ним посланца Учителя. Потому что был почти уверен — не успей он сожрать свою порцию до момента прихода к Учителю, с ней точно придется попрощаться. Знаем, были уже прецеденты…
Сыхгаг оказался там, где и предполагал Гхныль. И, как обычно, не один. Причем в полном соответствии с ожиданиями ученика Мудрейшего расположился он с максимально возможным комфортом. Нет, никакой мебели в старом овине не нашлось. Да и воняло в нем изрядно. Но вот от ветра потемневшие от времени стены защищали неплохо. А набросанные прямо на земляной пол грязные овечьи шкуры образовывали куда более удобное ложе, чем охапки лапника.
— Явился, наконец? — недовольно пробурчал Мудрейший. — Разожги трубку, — коротко приказал он и повернулся к своему собеседнику: — Значит, считаешь, завтра уже пора?
— Да, — кивнул вождь Агхыг. — Дожидаться, пока мы доберемся до города, опасно. Я почти уверен, что людишки готовят нам ловушку. А донести это до тупой башки нашего Вождя похода невозможно. Да и остальным вождям объяснять это бесполезно. Они до сих пор грызутся между собой и так и норовят подставить друг друга. Так что даже если мне кто и поверит, то вместо того чтобы помочь убедить остальных, начнет строить планы, как использовать ситуацию, чтобы подставить кого из недругов. То есть уходить надо либо сегодня ночью, либо завтра утром. А то будет поздно.
— А как ты думаешь решить вопрос с продовольствием? То, что у нас с собой, закончится через день.
— Пыф! — фыркнул вождь. — Неделю поголодаем, а там пойдут места, где людишки еще не пуганы.
— Но там они и не обескровлены, — с сомнением произнес Сыхгаг и протянул лапу, принимая от Гхныля разожженную им трубку, после чего небрежным жестом отправил ученика в дальний угол. Сиди, мол, пока там и не отсвечивай. Не до тебя сейчас…
— Не думаю, — хмыкнул вождь, — в тех местах, через которые мы будем проходить, людишки действительно ни с кем не дрались. Но именно поэтому все более-менее приличные отряды оттуда давно отправились в их армию. Из кого-то же они должны были ее сформировать? Так что с воинами там точно туго. К тому же мы пойдем всего лишь одним родом, и не будем соваться к городам и даже крупным деревням. А для пропитания пары сотен орков хватит того, что мы сможем захватить на отдельно стоящих фермах и в мелких деревеньках. Там-то нам никто не сможет оказать сопротивление.
— Но о нас довольно быстро узнают. И смогут организовать погоню. В больших городах точно еще имеются какие-то гарнизоны. Да и часть ополчения, несомненно, осталась на месте.
— О чем они узнают? — беспечно махнул лапой Агхыг. — О том, что в окрестностях их города появились орки? Да и пусть. Более того — такие известия, наоборот, заставят их покрепче запереть ворота и не казать носа из-за городских стен, молясь, чтобы эти стра-а-ашные звери прошли мимо. Я же тебе говорю — все их лучшие воины совершенно точно ушли к Парвусу. А те, кто остался, уж точно не рискнут кинуться за нами в погоню. Не думаю, что они способны на что-то серьезное за пределами городских стен. Так что прорвемся!
Шаман же в ответ на эти слова лишь недоверчиво покачал головой.
— А если даже и нет, — криво усмехнулся вождь, — и нам придется схватиться с одним-двумя высланными в погоню отрядами, согласись, все равно вероятность выжить в этом случае куда как выше, чем если мы и дальше будем продолжать выполнять безумные планы Гыхага с Пыхкыхом.
Мудрейший задумчиво пыхнул трубкой, потом еще раз, еще… а затем повернулся к ученику и произнес:
— Сегодня ночуешь здесь. С утра помогаешь собрать мои вещи и остаешься при мне. Хыхгуму я сообщу. Понятно?
— Да, учитель, — почтительно Гхныль, хотя его сердце, казалось, готово было просто выпрыгнуть из груди. Потому что впервые за все эти сумасшедшие месяцы перед ним наконец забрезжила-таки надежда на то, что он все-таки вернется к родному стойбищу…
