Бетонный пол квадратного туннеля поднимался вверх под углом в двадцать градусов. Здесь не было ни барельефов, изображающих древнеегипетских богов, ни иероглифов, ни даже лампочек. Просто бетонные плиты да круглые колонны из металлических тросов толщиной в человеческую руку каждый.

На полу, стенах, колоннах и даже на потолке росли бугорки то ли мха, то ли грибов с миниатюрными шляпками.

«Мохогрибов, если быть точным, – подумал Корнилов, вспоминая свой разговор с Прокофьевым. – Универсального продукта питания, который, как теперь выяснилось, Садыков зачем-то выращивал в этом месте».

Свет фонарей выхватывал из темноты отдельные фрагменты туннеля, больше напоминавшего пещеру, созданную природой, нежели творение рук человеческих.

Судя по всему, колонны соединяли внешнюю и внутреннюю часть гигантского сооружения, а туннель, по которому шли Томский, Корнилов и Бамбуло, опоясывал Пирамиду от основания до вершины.

Тишина не была полной. Слышалось отчетливое потрескивание, которое переходило в ровный гул. Звук этот исходил от колонн. Корнилов приблизился к одной из них и направил свет фонаря на тросы. Те вибрировали, как натянутые струны, а восьмигранные головки анкерных болтов на полу и потолке, казалось, с трудом удерживают тросы на месте. Юрий присел на корточки. Так и есть. Вокруг головок болтов в разные стороны расползались трещины. Пока едва заметные, но вполне отчетливые. Это говорило о том, что времени остается совсем мало – Пирамида доживала свои последние часы, если не минуты.

Корнилов не стал делиться наблюдениями с товарищами. Не стоило пока никому из них отвлекаться от главной цели.

Первый участок пути был пройден без приключений. За поворотом начинался второй туннель, который когда-то отделялся от первого металлической решеткой. Теперь она была поднята – нижняя часть торчала из паза в потолке.

Все согласно садыковской Книге Мертвых – стоило войти в секретную часть Пирамиды, как коридоры, отделенные друг от друга, стали одним целым и…

То, что увидел Томский, было настолько неожиданным и странным, что он решил: видение было результатом бреда, вызванного – из-за больной ноги – высокой температурой. Однако Юрий и Степан тоже остановились.

На горке мха извивалось существо длиной в два метра, похожее на толстый батон колбасы. Белое, покрытое наростами-бородавками, оно совершало ритмичные движения. Мох при этом стремительно исчезал, а сам удав раздувался. Он питался, всасывая мох своими бородавчатыми наростами. На приближение людей существо это не отреагировало, и те, не сговариваясь, оставили его в покое.

Тем более что уже через несколько секунд заявил о своем присутствии следующий обитатель секретной части Пирамиды: от одной колонны к другой стремительно пронеслось что-то, такого же белого, как колбасный удав, цвета. Прежде чем оно скрылось из поля зрения, Юрий узнал лемура. Корнилов слишком хорошо помнил эти оранжевые, по-детски наивные, глаза убийцы.

Однако с этим лемуром что-то было не так. «Шерсть белого цвета? Может быть. Такой оттенок можно объяснить длительным пребыванием в темноте. Но нет. Тут что-то еще», – пытался понять, что же казалось ему странным, Корнилов. Он поднял руку, подавая друзьям сигнал остановиться, а сам взял «калаш» на изготовку и принялся обходить колонну. Лемур не пытался убежать. Очевидно, рассчитывал на свое природное обаяние и собирался выпустить серповидные когти лишь после того, как человек окажется на нужном расстоянии. Но, наученный горьким опытом, Юрий остановился. Прежде чем нажать на курок, он хорошо рассмотрел лемура и понял, почему мутант показался странным. Во-первых, у него не было хвоста – только короткий обрубок. Во-вторых, задние конечности лемура были такими же, как передние. Если бы речь шла о человеке, можно было бы сказать, что вместо ног у него руки.

«Мутация? Игра матушки-радиации, как сказал Людвиг? – Теперь Юрий полностью, дословно вспомнил свой разговор с ученым. Того беспокоили не только резко оборвавшиеся опыты с мохогрибами, но и аналогичная ситуация с опытами по вивисекции. – Неужели Садыков использовал универсальную пищу для того, чтобы обеспечить кормом подопытных мутантов, охранявших теперь путь к святая святых?»

– Вполне логично, – произнес Корнилов вслух, наблюдая за тем, как оранжевоглазый монстр медленно выпускает когти сразу на четырех лапах. – Прощай, жертва вивисекции!

Одиночный выстрел оставил круглое отверстие во лбу мутанта. Лемур без звука свалился к ногам Юрия. В ту же секунду сверху на плечи Корнилова упало что-то, похожее на свернутую в бухту черную веревку. Руки Юрия моментально оказались прижаты к туловищу. А живая веревка сдавила грудь так, что вместо крика из горла Корнилова вырвалось лишь сипение.

Первым на помощь другу бросился Степан. На бегу вырвав из чехла десантный нож, он просунул лезвие под «веревку» и принялся ее резать. Из раны неведомого существа хлынула черная, как деготь, кровь. Путы ослабевали с каждым проходом ножа, и наконец «веревка» свалилась на бетонный пол. Юрий принялся яростно топтать ее ногами, но Бамбуло оттащил его в сторону.

– Хватит, дурак! Наверх посмотри!

Корнилов поднял глаза. К потолку прилипло еще десятка два таких «веревок», которые в свете фонаря казались подобием гусениц с сегментным черным телом, покрытым короткими рыжими волосками. От той, что напала на Юрия, осталась только темная, с рыжими вкраплениями, кашица.

– Так-так. – Бамбуло посмотрел на лезвие своего ножа. – Теперь будем знать: смотреть не только вперед и под ноги, но и на потолок… О черт, и назад – тоже!

Похожий на батон колбасы бледный удав нагонял людей, передвигаясь поразительно быстро для своей нескладной конституции. По бетонному полу за ним тянулся мокрый, извилистый след. Он растолстел почти в два раза и… Чпок! Чпок! На этом «батоне» появился продольный надрез. Червяк развалился на две половины, точнее, на двух удавов. Оба тут же расползлись в разные стороны – к наростам на полу – и принялись жадно всасывать мохогрибы.

– Потопали! – Корнилов решительно двинулся вперед. – Это мы уже видели.

Однако друзей ждало новое зрелище. Пока они наблюдали за почкованием «батона», одна из гусениц перебралась по потолку в нужную ей точку, свалилась на одного из удавов и сдавила его своими кольцами. Зашевелились рыжие щетинки, и удав развалился еще на две половины. На этот раз – поперек. И все это было только началом демонстрации вражды и взаимодействий разных форм жизни. Гусеница влезла на потолок, переползла к колонне, у которой лежал мертвый лемур. Шлепнулась на труп и начала методично распиливать его на куски. Все удавы приползли к месту пира. Теперь, когда они питались не мохогрибами, а плотью, тела их приобретали мерзкий розовый оттенок.

Томский сплюнул и пробормотал:

– Вот тебе и круговорот жизни…

– Грохнуть бы всю эту компашку, – мечтательно предложил Стук, прицеливаясь в копошащуюся груду из автомата. – А, хлопцы? Я с удовольствием…

– Не надо. – Корнилов махнул рукой. – Если все так начинается, думаю, патроны нам надо беречь. Да и лишнего шума поднимать не стоит.

Третий коридор – и новый поворот. Существо, поджидавшее людей там, спрятаться не пыталось. Оно застыло на середине прохода, расставив руки так, словно встречало старых приятелей и собиралось поочередно обнять каждого. Это был голый и привычно грязный гипнос. Правда, от своих сородичей он отличался. И весьма существенно. Придворный вивисектор фараона основательно потрудился над этой особью. Во-первых, на месте глаз у мутанта были лишь гладкие впадины. Во-вторых… Рук у существа было четыре, а торс состоял из двух криво сросшихся частей, на которых темнели четыре соска.

– У-у-у, а-а-а, у-у-у-р-р…

Томский вскинул «калаш». Однако прицелиться не успел. Мутант почувствовал, что цацкаться с ним не собираются, и нырнул за ближайшую колонну.

– Томский, назад, береги силы, мы со Стуком сами разберемся, – тихо сказал Корнилов. – Степан, аккуратненько обходим колонну с двух сторон.

Маневр был проделан, но за колонной четырехрукого не оказалось.

– Вот ловкач. – Степан указал на следующую колонну. – Он уже там.

– Пора заканчивать эту игру в прятки!

Юрий и Степан опять использовали ту же тактику – и вновь никого не нашли там, где ожидали. Оба сосредоточились на следующей колонне, но оказалось, что мутант тоже не собирается продолжать игру. На этот раз он просто вскарабкался по тросам наверх и неожиданно спрыгнул оттуда на Стука.

Четыре руки сдавили Степана в смертельных объятиях. Противники упали и покатились по полу. Слепой монстр будто пытался слиться с человеком воедино, не позволяя Корнилову выстрелить.

Но Стук обошелся без посторонней помощи. Ему удалось достать нож, и он тут же воткнул его в бок слепому гипносу. Четырехрукий заурчал, ослабил хватку. Новый взмах ножа – и на пол вывалились кишки мутанта. Степан сбросил его с себя, уселся сверху и прервал урчание, перерезав противнику горло.

Тут вдруг загрохотал автомат Толика. Он стрелял по колбасным удавам, которых уже было больше десятка. Корнилов присоединился к Томскому и открыл огонь по гусеницам, следовавшим за удавами, только по потолку.

Пули, выпущенные из автомата Анатолия, рвали удавов на куски, но проку от этого было мало. Розово-белые ошметки с чпоканьем превращались в новых змей. В аналогичной ситуации оказался и Юрий. Ему удалось сбить несколько гусениц, но на смену им приползали другие. Не обращая внимания на выстрелы, они оплели тело мертвого гипноса. Воевать с теми, кто напрочь был лишен разума и повиновался только простейшим инстинктам, было бессмысленно.

Люди бросились бежать вверх по коридору. Впрочем, слово «бежать» для Томского было синонимом слова «ковылять». Корнилов помогал другу, но они сильно отставали от Стука.

И тут раздался оглушительный металлический лязг. Это лопнул трос одной из колонн. Ослабленная конструкция уже не могла выполнять возложенную на нее функцию. Кра-ах! Из бетонного пола вырвало анкерный болт, крепивший другой трос. Он со свистом рассек воздух и врезался в стену, выбив из нее фонтан обломков.

Толик, Степан и Юрий добрались до очередного коридора и едва не налетели на лежавшего там четырехметрового варана, который, как и все жители этого места, имел свои отличительные черты: у монстра было две головы и два хвоста – на одном туловище.

До появления людей рептилия просто нежилась, слизывая мохогрибы. Но появление движущихся объектов разбудило в варане задремавшего охотника. Двухголовый ящер бросился на Степана. Когда тот отпрыгнул в сторону, челюсти щелкнули вхолостую, но варан тут же крутанулся вокруг своей оси и ударом хвоста сбил Стука с ног. Случись такое с кем-то другим – участь его была бы решена. Однако мутант имел дело с настоящим бойцом. Перекувыркнувшись в воздухе, Стук приземлился на колени, упершись ладонями в пол. А когда монстр ринулся в новую атаку, просто прыгнул между двумя мешавшими друг другу головами. Челюсти щелкали с двух сторон, но Степан не терял хладнокровия.

– Ложись, братцы!

Он сорвал с пояса гранату, вырвал кольцо и сунул ее в пасть варану, а сам распластался на полу, прикрыв голову руками. Взрыв разорвал не только пасть, проглотившую угощение, но и часть туловища монстра. Из артерий ударило сразу несколько фонтанов крови. Уцелевшая голова мутанта яростно заметалась из стороны в сторону. Корнилов, напряженно наблюдающий за этой сценой, прицелился. Бах! На месте глаза у ящера появилась красная дыра. Лапы монстра расползлись в разные стороны, а голова ударилась об пол. Все было кончено.

Корнилов вскочил, подбежал к Стуку, наклонился, перевернул его.

– Степан. Эй, Степа, живой?

Бамбуло пошевелился. Попытался сесть с помощью Юрия и крикнул:

– Ничего не слышу! Контузия!

Юрий и Толик помогли Степану встать.

– Мы почти на месте! – объявил Томский. – Коридоры становятся все короче.

– А мутанты – все злее, – сквозь зубы процедил Корнилов. – Вы тут пока передохните, а я – на разведку.

Бамбуло и Томский остались. Они молча наблюдали, как гусеницы распиливали труп варана на куски, а удавы пожирали кровавое месиво.

Корнилов вернулся быстро.

– Ты прав, Толян. Следующий коридор – последний. Мне даже удалось рассмотреть дверь с кодовым замком.

– Ну и?

– То, что охраняет вход в святую святых, пройти нам не позволит.

– Перестань говорить загадками, Юра. Что там?

– Черви. Безглазые твари. Идите, посмотрите сами.

Томский и Бамбуло заглянули за поворот и одновременно присвистнули. Последний туннель оказался верхом извращенной фантазии придворных ученых фараона. Длина коридора составляла не больше двадцати метров. Вдоль, по полу и потолку, тянулись металлические, вделанные в бетон стержни. С них свисали хорошо знакомые Томскому черви с ромбовидной чешуей. В хвост каждого было вживлено блестящее кольцо. Безглазые мутанты свисали с потолка, извиваясь, поднимались по стенам. Дергаясь, сплетались и раскручивались, передвигаясь вдоль стержней и наполняя коридор мелодичным перезвоном. Напасть они не могли, но возможностей для того, чтобы разорвать на куски каждого, кто посмеет войти в коридор, у червей было достаточно. Выжить в таком странном положении червям помогал все тот же универсальный корм – мохогрибы, росшие повсюду.

Существовал всего один способ прохода через эти живые джунгли – взрыв, и Бамбуло принялся собирать заряд, выудив из вещмешка тротиловые шашки и изоленту. При этом с друзьями он общался только жестами – еще не до конца очухался от контузии.

Оптимальное количество шашек, которое бы очистило коридор от червей и не привело бы к слишком большим разрушениям, было подобрано. Степан поджег шнур. В этот момент из нижних коридоров донеслась череда хлопков, похожих на выстрелы. Это лопались стальные тросы, напоминая людям о том, что час «Х» очень близок.

Бамбуло швырнул связку шашек в коридор и отпрыгнул за угол. Бу-у-у-ум! Из коридора выплыло облако густого дыма. Взрыв убил большинство червей. Одни валялись на полу, другие свисали с потолка. Некоторые еще дергались, но уже не представляли угрозы.

Корнилов первым вошел в коридор, на ходу доставая из вещмешка Книгу Мертвых. Он раскрыл ее на второй странице, остановился у забрызганной кровью червей двери и набрал нужное сочетание цифр на панели кодового замка. Когда вспыхнула зеленая лампочка, Юрий начал вращать запорный механизм. Дверь поддалась, но, чтобы открыть ее до конца, пришлось приложить усилия: толщина двери была не меньше двадцати сантиметров, а петли, ее удерживающие, – поразительно большого размера.

Перед тем как войти вслед за друзьями в помещение, Толик остановился и прислушался к хлопкам, доносившимся из глубины коридора. Их частота росла. Разрушение вступало в заключительную стадию, и теперь только от Корнилова, Томского и Бамбулы зависело, станет ли Жуковка общей могилой для людей и мутантов, или кому-то удастся спастись.

Пока Томский размышлял, в коридор по полу вползли несколько колбасных удавов, а по потолку – гусеницы.

– Кушайте на здоровье, – Анатолий прикрыл за собой дверь. – Чтоб вам подавиться…

Комната с механизмами управления поглощения атмосферного электричества имела форму усеченной пирамиды, повторяя внешние контуры главного сооружения. Потолок помещения отливал холодным желтым блеском – святая святых закрывалась золотой верхушкой. На одной стене было расположено не меньше сорока дисплеев, выдающих изображения с камер наблюдения, расставленных по всей Жуковке. Многие из них уже не работали – на экранах подергивались только черно-белые полосы помех.

Однако камера, расположенная на том ярусе Пирамиды, где собрались все оставшиеся в живых жители Жуковки, действовала. Корнилов видел полковника Хорошева, который что-то говорил людям. Видать, пытался успокоить. Что-то обещал…

Другая камера выдавала картину хаоса, творившегося снаружи, вокруг Пирамиды: на бетоне лежал мертвый варан, рядом яростно бил крыльями птеродактиль, который не мог взлететь, вокруг него в панике метались лемуры, повсюду валялись мертвые и еще агонизирующие гарпии.

Томский рассматривал мутантов, которых еще не вырубила разрушительная мощь Пирамиды. Они бродили по бетонным дорожкам, то ли выискивая добычу, то ли просто не зная, куда податься.

На остальных, еще исправных, камерах движения уже не наблюдалось – только здания, покрывавшиеся трещинами с поразительной быстротой.

Напротив стены, занятой дисплеями, когда-то был расположен запасной вход в святую святых. Теперь от него осталась просто дверь, из которой торчали ощерившиеся арматурой осколки бетона.

– Сюда ушел Садыков после того, как включил свою адскую машину. – Корнилов пнул ногой завал. – Зачистил концы, сволочь. Думал, что после него сюда никто не проберется.

– Пробраться-то мы пробрались, – вздохнул Томский. – Только вот выберемся ли?

– Как-нибудь, с Божьей помощью. Вот только разберемся, как работает эта хреновина и… Смотаемся.

Хреновиной Юрий называл то, что было расположено в центре помещения. Из восьмигранной, намертво крепившейся к полу станины торчали три стрежня разной толщины, изготовленные, судя по цвету, из меди, серебра и феррита. Стрежни поднимались до самого потолка. Каждый из них венчали три решетчатых сегмента цилиндра, образовывавшие катушку.

От восьмигранного основания конструкции к большому, похожему на сундук, аппарату шло десятка четыре разноцветных кабеля. Однако соединение было разорвано – кабели перерублены. Топор с почерневшим от копоти лезвием валялся на полу. Концы кабелей оплавились.

– Дело рук Рамзеса, – констатировал Корнилов. – Так он разрушил нормальную работу системы, питавшей Жуковку атмосферным электричеством. Сейчас оно не расходуется и, накапливаясь здесь, ищет выхода…

– Короче говоря, установка Теслы работает на разрушение, – кивнул Томский. – А мы должны, как говорил Садыков, сбросить пар…

– Мужики, я знайшов! Кажется это… Сюди дивитеся!

Стука заинтересовала не установка, а пульт под мониторами, усеянный множеством разноцветных кнопок. Внимание Степана привлекла одна из них – зеленая, со схематическим изображением человечка, спускающегося вниз по лестнице.

– Это оно? Эвакуационный выход?

– Возможно. – Юрий, не позволив никому опомниться, просто нажал кнопку. – Сейчас проверим. Хуже, чем есть, уже не будет.

Кнопка утонула в корпусе дисплея и… Ничего не произошло. Оставалось только догадываться, что означал белый человечек на зеленом фоне.

Однако Томский заметил боковым зрением что-то на одном из мониторов. Люди, собравшиеся вокруг Хорошева, испуганно шарахнулись к стенам. И немудрено! Пол в центре помещения, казавшийся монолитным, пришел в движение, разделился на несколько концентрических кругов, которые начали вращаться в разных направлениях. Центральный круг опустился на метр ниже уровня пола и разделился на две половины, которые разъехались в стороны, открыв ступени широкой каменной лестницы, круто уходившей вниз.

– Ребята, сработало! – прерывающимся от волнения голосом сказал Толик. – Это и есть последний эвакуационный выход! Молодец, Степа!

Бамбуло и Корнилов тоже увидели уже спускающихся по лестнице людей и от избытка чувств даже обнялись.

– Будем считать первую часть нашей задачи выполненной, – подвел итог Томский. – Люди спасаются, но для того, чтобы они вышли за пределы Жуковки, понадобится время. Если мы не прервем работу установки, все будет бесполезно.

Он обвел помещение задумчивым взглядом – искал что-нибудь похожее на манометр и никак не мог выбросить из головы фразу «сбросить пар». Томский сосредоточился на осмотре пульта и увидел на нем подозрительно пустое место: ни кнопок, ни ламп – просто гладкая черная пластмасса.

Когда Толик легонько надавил на нее, из пульта плавно выехали монитор и клавиатура особого вида. Вместо букв и цифр на ее кнопках были изображены электрические символы вперемешку с египетскими иероглифами. А с правой стороны клавиатуры торчал рычажок высотой в пять сантиметров. На экране монитора высветилась шкала с делениями, разделенная на две части – зеленую и красную. По шкале ползла узкая синяя линия, пересекавшая зеленую зону.

Томский потянул за рычажок, переводя его из верхнего положения в нижнее. Как только рычажок оказался внизу, пришел в движение потолок помещения. Золотая верхушка Пирамиды бесшумно сдвинулась с места и отъехала в сторону, открыв вид на серое небо. Установка загудела и с треском выбросила вверх прямую, как стрела, голубую молнию. Синяя линия на мониторе упала в зеленую зону шкалы, а рычажок вновь вернулся в верхнее положение.

– Толян…

– Тихо. – Томский приложил палец к губам. – Сработало. Тросы уже не рвутся.

И действительно, канонада хлопков за дверью стихла. Но вот синяя линия переползла уже в красную зону, и хлопки возобновились. Верхушка Пирамиды вернулась в исходное положение. Появилась и новая проблема – вырубилась камера, дававшая картинку из нижней части Пирамиды. Но перед тем, как это произошло, все успели заметить, что на головы спускавшихся в подземный ход людей посыпалось серое крошево бетона.

– Автоматика больше не работает. Сброс лишней энергии надо делать вручную. – Анатолий опять вернул рычажок в нижнее положение. – Понимаете, что это означает?

– Кто-то должен остаться, – кивнул Корнилов. – И поскольку всю эту кашу заварил я…

– Спорить по этому поводу не станем. Остаюсь я. Со своей ногой я все равно не смогу уйти быстро, – возразил Томский. – А на обратном пути…

Толик подошел к двери и попытался ее распахнуть, но с той стороны мешал колбасный удав, разлегшийся прямо на выходе.

– На обратном пути вам придется прорываться с боем. Вопросы есть?

– А то! Останусь я! – вступил в разговор Степан. – Со своей ногой ты, Томский, точно отсюда не выберешься. А я… Выкручусь как-нибудь. Догоню вас!

– Говоришь глупости, Степан, и сам это понимаешь. Доберетесь до Метро, передайте жене… А, впрочем, ничего не надо. Сам ей все скажу, когда вернусь. По моим подсчетам у нас есть часа два. Через час люди будут в безопасности. А я в последний раз сброшу пар и попробую выбраться отсюда. Как видите, шансы – пятьдесят на пятьдесят. Так что не будем прощаться и перестанем тянуть кота за хвост!

– Лады. – Юрий подошел к Анатолию и крепко его обнял. – Ждем тебя за пределами Жуковки два… Нет, три часа.

– А не дождемся, так я сам вернусь сюда с десятком крепких хлопцев. – Степан тоже обнял Томского. – Гадом буду, если позволю тебе тут загнуться.

– Спасибо, Степа. Спасибо, Юра. Уходите!

Перед тем как выйти, Бамбуло швырнул за дверь гранату, расчищая дорогу, а Корнилов подхватил с пола топор.

И вот дверь захлопнулась за друзьями. Томский проковылял к пульту, вновь перевел рычажок в нижнее положение. Все повторилось: и гул, и синяя молния, бьющая в небо. Толик стал дожидаться, когда атмосферное электричество вновь достигнет предельного уровня. Единственным его желанием сейчас было узнать о том, что Вездеход благополучно добрался до Метро, доставив спасительную сыворотку жене, сыну и всем жителям станции имени Че. Все остальное не имело значения. Он хотел жить на пределе, и это у него получалось. Но такая жизнь имеет свои характерные особенности, свои законы. Первое и главное условие: она не может быть длинной. Играть в прятки со смертью можно, но в конечном итоге победа останется за ней. Никаких двух часов у него не было и быть не могло.

Размышляя об этом, Анатолий – уже механически – сбрасывал лишнюю энергию. Он рассчитывал, что процесс сброса удастся проделать еще несколько раз, и хотел погибнуть с уверенностью в том, что Юрий и Степан нагнали своих.

Однако когда он снова опустил рычажок вниз, золотая верхушка сдвинулась только наполовину и со скрежетом остановилась. Голубая молния зацепила край потолка. На пол упали капли расплавленного золота. Установка продолжала гудеть, а рычажок управления так и остался в нижнем положении. Пирамида содрогнулась от основания до вершины. Хлопанье рвущихся тросов, доносившееся из-за двери, слилось в общий, непрерывный гул.

Томский перестал смотреть на бесполезный уже пульт управления, поднял голову вверх, чтобы, умирая, смотреть на краешек неба, но увидел совсем не то, что ожидал. Сверху на него смотрела… Шестера. Потом рядом с лаской появилась лохматая голова Хрума.

Снежный человек ловко пролез в отверстие, повис на одной руке, а второй схватил Томского и рывком поднял вверх. Толик и глазом не успел моргнуть, как оказался снаружи Пирамиды и вместе с Хрумом совершил головокружительный спуск от ее вершины к основанию. Для снежного человека такое путешествие было чем-то вроде катания с горки, а Томский, начавший было ощущать вкус жизни, едва не попрощался с ней снова.

Внизу Хрум закинул Толика себе на плечо и громадными прыжками помчался по улицам Жуковки – мимо рушащихся зданий и умирающих мутантов. Дышал снежный человек тяжело, мощная грудь его вздымалась, как кузнечные меха. Чувствовалось, что разрушительное воздействие выпущенного на волю атмосферного электричества Хрум тоже ощущает и действует на пределе своих возможностей.