Возможно, Сергей Кроликов – бывший стилист, а теперь духовный лидер жуковских приверженцев Армагеддона, – так и продолжал бы пребывать в блаженном небытии, но останься он в таком состоянии чуть дольше, и ему пришлось бы захлебнуться в собственных рвотных массах, повторив подвиг солиста «AC/DC». Но пророк не пожелал следовать примеру Бона Скоттаи очнулся в тот момент, когда содержимое желудка поперло наружу.

Сергей перевалился со спины на бок и блевал, как показалось ему самому, не меньше десяти минут. Потом он смог застонать, а еще через минуту – даже позвать на помощь. Ответом ему была мертвая тишина. Лампы-подковы на потолке туннеля светили едва ли в четверть накала, и при этом освещении Кроликов увидел, что подземный ход с обоих концов завален искореженными решетками и гнутыми пластинами стен. Он сам отдал приказ швырнуть в недругов связку динамитных шашек, но никак не ожидал, что разрушения будут столь катастрофическими. Сергей оказался на уцелевшем отрезке туннеля. Один. Замурованный между завалами. Как только Кроликов осознал это, он завопил так, что против этого крика запротестовали его собственные барабанные перепонки:

– Боже, помогите! Хоть кто-нибудь! Господи, я не хочу здесь умирать!

Господь ничего не ответил своему верному рабу. Не подали голоса ни враги, ни сподвижники. Теперь Кроликов запаниковал всерьез. Он бросился к одному из завалов и попытался отодвинуть металлическую рухлядь. Прежде чем он понял тщетность своих усилий, прошло полчаса. Постанывая от боли в исцарапанных руках, Сергей побрел в другой конец туннеля, но после того, как осмотрел и этот завал, надежда вырваться из западни растаяла как дым.

– Отче наш, сущий на небесах…

Бухнувшись на колени, Кроликов перебрал все молитвы, которые знал, но чуда не произошло. Лишь несколько раз, словно издеваясь над несчастным, мигнули лампы.

Сергей перестал молиться, сел у стены и попытался обдумать свое положение, но в голову вместо спасительных мыслей лезли только картинки голодной смерти. «Дернул же меня черт швырнуть динамит! Хуже сделал только себе…»

От безысходности пророк не заметил, как уснул. Снились ему кошмары: он грыз собственные руки, чтобы утолить голод, и прокусывал вены, чтобы напиться хотя бы крови. Когда очнулся и открыл глаза, то поначалу решил, что ослеп – вокруг была кромешная темнота. Однако вскоре зрение адаптировалось к мраку. Оказалось, что лампы-подковы просто погасли.

– Просто?! Нет, не просто! – зарычал Сергей. – Теперь мне придется подыхать в темноте!

Став на четвереньки, Кроликов попытался оторвать одну из стенных панелей в надежде, что за ней будет хоть что-то. Но взрыв хоть и завалил туннель, но не нарушил герметичность стыков. Сергей вцепился в край панели, зарычал. Даже дикое отчаяние, пульсирующее внутри его черепной коробки и утроившее силы, не помогло ему отогнуть край панели. От этого увлекательного, но совершенно бесполезного занятия Кроликова оторвал шум осыпающегося бетона и скрежет металла. Кто-то пытался расчистить завал!

– Я здесь! Здесь! – Сергей вскочил и побежал к источнику шума. – На помощь!

На пол туннеля упал большой обломок бетона, и в лицо Кроликову ударил луч фонаря. Пророк прикрыл глаза ладонью.

– Слава Богу! Слава Богу… Вы вовремя!

Ничего не отвечая Сергею, в отверстие пролез бородатый мужик и принялся отряхивать свой комбинезон. За ним в туннель прощемились еще двое – такие же рослые и бородатые. Под скрещенными лучами их фонарей Кроликов почувствовал себя очень неуютно. Бородачи внимательно рассматривали Кроликова, а тот пытался определить, к какой из жуковских группировок принадлежат спасители. Но не смог.

– Кто вы?

– Мы-то? С нами все ясно. А вот ты кто такой?

– Я?

– Я, я… Головка от… Снаряда. Парни, а я его, кажись, узнал. Его раньше по телику часто показывали. Точно. Он. А фамилия у него… То ли… Зайкин, то ли Зверьков…

– Кроликов. Я Сергей Кроликов! – Бывший король гламура – и теперешний пророк – выпятил вперед грудь. – Кто вы?

– Точно. Кроликов. – Бородач продолжал игнорировать Сергея. – Из-за таких, как он, весь мир и превратился в говно.

– Да как ты смеешь?! – завопил Сергей. – Я…

В ответ бородатый громила сорвал с плеча автомат и ударил Кроликова прикладом так, что из глаз стилиста посыпались искры. Второй удар вырубил Сергея. Потом он несколько раз приходил в себя и вновь терял сознание. Его куда-то тащили. Сначала он видел над собой свод туннеля. Затем – по темному небу бешено прыгала луна. И снова – туннель. Очнулся Сергей от дуновения ветра, который гулял по мрачному, освещенному светом луны, помещению, врываясь через дыры в разбитых стеклах. Кроликов встал и осмотрелся. Бородатые исчезли, а место, куда его притащили, показалось смутно знакомым. Озарение снизошло на Сергея после того, как он увидел зеркало – огромное, во всю стену, в тяжелой золоченой раме, пыльное и покрытое лучами трещин, расходившимися от общего центра. Это зеркало Сергей когда-то лично заказал из Венеции. Оно стало главным украшением салона красоты, расположенного в старинном особняке, в самом сердце Москвы. Попадал в этот салон лишь узкий круг избранных. Даже деньги ничего не решали. Тому, кто удостаивался чести быть постриженным лично Кроликовым, требовалось быть членом особой тусовки. Сергей как-то даже отказал в обслуживании звезде бокса, не желая иметь дела с нуворишем – порекомендовал спортсмену обратиться в более дорогой и менее престижный салон.

И вот теперь, по прошествии более двух десятков лет, Кроликов вновь стоял перед тем самым зеркалом, в том самом особняке. Волна воспоминаний подхватила Сергея и унесла в прошлое с такой непреодолимой силой, что он даже не успел поразмышлять над тем, как оказался в центре разрушенной Москвы.

Кроликов полностью погрузился в ностальгию и пересек комнату шагами лунатика, останавливаясь у каждого предмета, чтобы осмотреть его и коснуться рукой.

На столе, у зеркала, лежали ножницы – покрытые слоем пыли, но такие знакомые. Они, как и зеркало, были заказаны у лучшей из фирм, производящей парикмахерские инструменты. Сергей всмотрелся в клеймо на лезвии и почувствовал, как по щеке стекает горячая слеза. Все, что лежало на столе, было мило сердцу Кроликова. Десятилетий, прошедших со времени катастрофы, словно бы никогда и не было. Сергей вернулся туда, откуда его выдернули силой. Он уже рыдал во весь голос. Плач его прервался лишь после того, как пальцы наткнулись на что-то грубое и совсем не похожее на аккуратные парикмахерские причиндалы – приклад «калаша». Обшарпанный и грубый. Правда, в отличие от других предметов, не покрытый слоем пыли.

Сергей брезгливо отдернул руку и взял ножницы. Пальцы с легкостью проскользнули в кольца, словно инструмент только и ждал того момента, когда его коснутся руки настоящего мастера. Кроликов щелкнул лезвиями.

– Два кольца, два конца, а посередине гвоздик, – грустно пробормотал Сергей.

– Гвоздик! Хи-хи, гвоздик!

Эти слова, произнесенные тоненьким писклявым голоском, прозвучали из дальнего угла салона.

Сергей резко обернулся. Боковым зрением он заметил, как шевельнулся распластанный на полу журнал.

– Кто здесь?!

– Звезда в шоке?

На этот раз противный голосок задал вопрос из другого, такого же темного угла. Сергей бросился туда, отшвырнул в сторону обломки парикмахерского кресла, но опять ничего не увидел.

– Звезда в шо-о-о-ке!

На этот раз голос доносился из тумбочки под зеркалом и был уже не писклявым и тонким, а низким и грубым. Кроликов окаменел. Кто-то был здесь кроме него. Возможно, мутант, облюбовавший салон как убежище. А может, и кое-что похуже. От этого открытия Сергею сделалось не по себе: парикмахерская больше ему не принадлежала…

– Кто здесь? – произнес Сергей уже шепотом. – Кто… Ой, мамочки!

Какое-то время он, прижавшись спиной к стене, ждал, пока существо проявит себя. Однако ничего не происходило. По подоконнику забарабанил дождь. На осколках стекла, торчавших из рамы, заблестели капли. Потом послышался раскат грома. Блеснула молния.

Выставив перед собой ножницы, Кроликов подошел к шкафу, наклонился, резко распахнул дверь и отпрыгнул на безопасное расстояние. Чудище сидело в шкафу. Серега отчетливо видел его рыжие космы.

– Эй! Эй, там, ты кто?

– Конь в пальто-о-о-о-о! – пробасил монстр. – Ко-о-о-онь!

– Сейчас нарвешься, если… не прекратишь издеваться!

Кроликов почти прокричал последнюю фразу – для того, чтобы заглушить свои шаги. Он бросился к шкафу и воткнул оба лезвия ножниц в рыжую копну. Не произошло ровным счетом ничего. Если, конечно, не считать того, что на ножницах повис рыжий парик, который сам Сергей когда-то и запихал в шкаф.

Кроликов стряхнул парик.

– Твою мать…

«Воображение. Все дело в разыгравшемся воображении. Я устал. Я ранен. Вот и слышу то, чего нет на самом деле», – мысленно пытался успокоиться Сергей. Он подошел к окну и… Кроликов ожидал увидеть разрушенные дома, поросшие сорняками дороги, ржавые скелеты машин. Все это было, но над привычным пейзажем разрушенной столицы в воздухе парило сотканное из обрывков тумана и мутного света луны лицо. Черты его были хорошо знакомы Сергею. Когда-то это лицо украшало обложки гламурных журналов и странички сайтов, посвященных жизни богемы. Это был он сам. Молодой красавец. Император гламура. Скандалист и весельчак.

Призрачное лицо плавало над обглоданными скелетами многоэтажек и чуть подрагивало от ветра. Глаза были закрыты, а губы чуть искривлены блаженной улыбкой.

«Еще одна галлюцинация? На этот раз зрительная? Опт… Оптическая?» Кроликов помассировал себе виски, надеясь, что видение исчезнет. Не тут-то было! Глаза «галлюцинации» стали открываться. Сергея начала бить мелкая дрожь. Ему очень не хотелось, чтобы его заметили. Однако было поздно. Лицо, парящее в воздухе, вперилось взглядом в Кроликова и исказилось гримасой ярости. Оно сорвалось с места и понеслось к окну, в которое смотрел Сергей. С немыслимой скоростью, заслоняя, по мере приближения, все небо. Кроликов инстинктивно пригнулся. Громадное призрачное лицо врезалось в окно, выбив из него остатки стекла. Прошло секунд десять, прежде чем Сергей осмелился поднять голову и обернуться.

В комнате никого не было, зато при очередной вспышке молнии Кроликов увидел в треснувшем зеркале… Нет. Не собственное отражение. Это хоть и был Кроликов, но совсем другой – с лицом, которое недавно парило над Москвой, образца две тысячи тринадцатого года, с тщательно ухоженной щетинкой на подбородке, аккуратной прической и подведенными глазами, в пиджаке, усыпанном стразами, и белоснежной сорочке с огромным мушкетерским воротником.

– А вот и ты! – произнес Кроликов-красавец, обращаясь к потрепанному жизнью Кроликову-бродяге. – Рад видеть!

Но судя по брезгливому выражению лица, отражение не испытывало особой радости при виде оригинала.

– З-з-з…

Понимая, что вместо приветствия получается что-то похожее на жужжание пчелы, Сергей сглотнул подкативший к горлу ком, облизнул губы.

– З-з-здрасте…

– Ну, и чё приперся? Соскучился? Ага. Вижу, что соскучился…

Гламурный Кроликов улыбнулся, и от улыбки этой сердце постаревшего Кроликова превратилось в осколок льда. Трещина на зеркале рассекала лицо отражения пополам, отчего половинки губ сместились, придав улыбке волчий оскал.

– А ты… Вы… Вы по-прежнему живете тут? – осторожно спросил настоящий Кроликов.

– Ты ведь сбежал. Смылся, когда запахло жареным. Смотался. А кому-то ведь надо следить за порядком в салоне. Дезертир хренов…

Сергей обиделся, хоть и понимал, что обижаться на свое отражение глупо, как, впрочем, и разговаривать с ним. Однако природная склочность мешала мыслить Кроликову рационально, и он возмутился:

– Заткнись! Кто ты такой, чтоб читать мне нотации?!

– Я тебя сейчас самого заткну!

Отражение вскинуло руку. Кулак с множеством перстней врезался в зеркальную поверхность. От удара сеть трещин сделалась гуще. В каждом из сегментов появилось отдельное отражение взбешенного молодца в пиджаке со стразами. Новый удар – и зеркало разлетелось на осколки. Они усыпали паркетный пол салона, и из каждого выпрыгнуло по миниатюрному Кроликову. Десять, пятнадцать или двадцать гномов, размахивая руками, с криками, заметались по комнате, обступая Сергея со всех сторон. Все они были разных размеров, соответствующих размерам осколков. Самый крупный карлик, который и взял на себя командование, доходил Кроликову до колена. Предводитель ткнул пальцем в Сергея, крича:

– Взять этого урода!

Гномы с верещанием смыкали кольцо вокруг Сергея, который от неожиданности и испуга выронил ножницы. Лилипут-главарь тут же воспользовался этим. Он схватил ножницы и воткнул лезвия в ногу Сергея. Толстая кожа «берца» немного защитила ногу, но боль все равно была адской. Кроликов взвыл и подпрыгнул. Хлоп-хлюп! Коснувшись пола, подошва раздавила мелкого гнома. На паркетном полу осталась лужа мерзкой слизи.

– Ага, твари! – завопил Сергей, тщательно растирая сапогом в кашу второго гнома. – Что, не нравится?!

Кроликов почувствовал себя Гулливером и запрыгал по салону, давя свои крошечные копии. К его удивлению, фраза «не нравится» не совсем точно описывала ситуацию. Гномы забыли о нем. Они бросились к своим раздавленным собратьям и начали их пожирать. Обеими руками запихивали во рты останки и жадно чавкали. Сергей был слишком занят уничтожением маленьких чудовищ и не сразу заметил происходившую метаморфозу: каннибализм благотворно отражался на росте гномов. От такого питания их размеры увеличивались. Чем меньше оставалось противников Кроликова на поле боя, тем крупнее они были. Когда Сергей остановился, чтобы оценить свои шансы на победу, лилипутов было всего пятеро, но четверо из них уже доходили Кроликову до колена, а главарь, вооруженный окровавленными ножницами, вырос до размеров трехлетнего ребенка. Вожак тоже замер на месте, закачался на высоченных каблуках и смерил Сергея таким взглядом, словно собирался сколотить для него гроб и уточнял высоту и ширину будущего изделия.

– Вот ты и влип! – улыбнулся карлик, поднимая ножницы. – Сейчас мы порежем тебя на кусочки, а потом сожрем!

– И не подавимся!

– Старое мясо!

– Гнилая человечинка!

– Ням-ням!

Сергей позволил высказаться каждому из противников, а сам, пока они делились своими кулинарными мнениями, потихонечку приближался к столу у разбитого зеркала. Туда, где лежало единственное напоминание о его нынешней жизни – автомат Калашникова. Кроликов уже понял, что все происходящее с ним – просто кошмар. Но боль в ноге говорила о том, что сейчас он имел дело с чем-то большим, нежели просто галлюцинация.

Сергей вспомнил фантастический рассказ «Призрак-V», прочитанный им в «Юном технике» еще в те ветхозаветные времена, когда он был простым пацаном. В рассказе том речь шла о планете, в атмосфере которой присутствовал некий бесцветный, не имеющий запаха газ, оживляющий детские кошмары. Оживляющий настолько, что прибывшие на планету космонавты становились жертвами собственных детских страшилок.

С ним сейчас происходило нечто подобное. Фобии и комплексы ожили, материализовавшись в карликов-каннибалов. И относиться к ним следовало серьезно. Если убить их в кошмаре, они исчезнут наяву. И наоборот – если злобные карлики прикончат его здесь, он умрет на самом деле. Как в том рассказе.

Прыжок. Кроликову удалось схватить автомат и отпрыгнуть к стене. Он нажал на курок и обвел стволом дугу. Очередь срезала трех мелких гномов и в щепки разнесла украшенную затейливой резьбой дверцу дубового шкафа. Четвертого гнома пули настигли в углу салона, где тот пытался укрыться. Главному карлику удалось увернуться от пуль, но его подвела прожорливость. Он бросился к собрату, который, умирая, растекался по паркету, и принялся его пожирать. Каннибал разбухал на глазах, стремясь достигнуть размеров взрослого человека, но Сергей был готов к этому. Он тщательно прицелился в свою чавкающую копию. Ба-ба-бах! Пули снесли монстру половину черепа. Карлик упал, посмотрел на Кроликова стекленеющими глазами и вдруг простонал:

– За что?

– Глупый вопрос. – Сергей почувствовал, что ноги перестают его держать, и присел рядом с умирающим чудовищем. – Ты же хотел меня сожрать…

– Я… Никого… Не хоте…

Он не договорил. Смерть изменила черты его лица. Кроликов с удивлением узнал в мертвом карлике одного из своих ближайших сподвижников. «Что за ерунда?!» Паркет салона вокруг вспучивался, выталкивая на поверхность другие трупы. Всего несколько секунд – и комната особняка в центре Москвы превратилась в туннель, который был взорван по приказу Сергея. Никаких зеркал и ножниц. Решетки на полу. Гнутые, нержавеющие панели стен. Кроликов понял, что никогда и не покидал туннеля. С ним просто что-то случилось. И под воздействием этого «что-то» пророк расстрелял своих апостолов. Автомат с дымящимся стволом выпал из ослабевших пальцев. Сергей тихонечко, как попавший под дождь щенок, заскулил. Такого шока бывшая звезда гламура еще не испытывал.

– Хватит ныть. Будь хоть немного мужиком.

Кроликов сразу узнал надменный, поучительный и всегда насмешливый голос. Лот!

Персонаж Ветхого Завета оседлал труп одного из убитых Кроликовым людей и попыхивал трубкой.

– Ты пришел слишком поздно! – воскликнул Сергей. – Видишь, что я натворил?!

– Точно. Натворил, так уж натворил.

– Я убил их!

– Убил. Это – факт, как говорят у нас на Бейкер-стрит.

– Но я сделал это под воздействием какого-то ядовитого газа!

– Да. Газа. Тут и метод дедукции не требуется. Элементарно.

– Все это мне привиделось! – продолжал оправдываться Кроликов. – Я был не в себе, когда делал это!

– Не соглашусь, – покачал головой Лот-Холмс. – Факты говорят об обратном. Ты был не в себе гораздо раньше: когда придумал меня и начал болтать со своей фантазией. Ты – сумасшедший, Сережа. Элементарно!

Кроликов собирался сказать что-то еще. Но Лот исчез. Точнее – его вообще никогда и не было.