Томский проснулся оттого, что кто-то теребил его за плечо. Он открыл глаза.

– Кальман, черт бы тебя побрал. Сам не спишь и другим не даешь…

– Сон смерти подобен, Анатолий. Для тебя, по крайней мере…

– Что ты несешь?

– То, что слышал. Уходить тебе надо. По-тихому, пока эта банда перепилась. Иначе, – Телещагин провел ребром ладони по горлу, – кирдык тебе.

– Это еще почему?! – Томский со сна не мог понять, говорит Кальман правду или шутит, но за полминуты собрался и был готов идти. – Что я им сделал?

– Потом. Все потом. Когда выберемся отсюда. А сейчас – тс-с-с…

Благодаря тому, что Кальман отлично ориентировался в темноте, они быстро поднялись на верхний уровень бывшего штаба. Здесь, как и внизу, слышался только нестройный хор храпа. Солировал в нем часовой, привалившийся к стене у двери. Толя и Сергей аккуратно переступили через широко раскинутые ноги спящего и оказались снаружи.

– Ну и дисциплинка в вашей общине, – проворчал Томский, прежде чем натянуть противогаз. – И так каждый день?

– Ну, да. А других развлечений у нас, кроме самогона, нет. Вот и…

– Не скажи. Турбина…

– Точно. Турбина. – Бывший клоун хлопнул себя кулаком по лбу. – Турбина. Рудольф решил принести тебя ей в жертву.

– Ни хрена ж себе!

– И я про это. Разговор случайно подслушал. За ужином, того-ентово, с сивухой переборщил. Сушняк. Встал, чтобы горло промочить. А они – шушукаются. Один гад Рудольфу напел, что Турбина к нам благосклоннее будет, если человечиной ее угостить. Тобой, значит…

– Перепились вы все тут, Кальман. Вот крыши и едут. Вас бы к моему другу Корнилову, на воспитание, он бы быстро кое-кому турбину кое-куда засунул. Кстати, о Корнилове. Дорогу к Жуковке знаешь?

– Как свои пять пальцев. Только ты со своей ногой неделю хромать будешь. Можно, правда, и напрямки срезать, но я хоть и клоун, а этой дорогой не пойду.

– Что за дорога, и почему не пойдешь?

– Бетонка. Ну, от бетонки, само собой, только название осталось. Однако идти можно. Не заблудишься. Это вон там. – Кальман вскинул руку, указывая направление. – А я досыпать. Когда наши очухаются, решат, что ты сбежал. Приятно было познако…

Закончить фразу Телещагин не успел. Томский схватил его за шиворот и приподнял над землей.

– Я тоже не клоун. Если не хочешь вернуться в свою ночлежку с переломанными ребрами, колись, почему самая короткая дорога – не самая лучшая. Обещаю – с собой тебя не потащу.

– Отпусти! – взмолился Кальман. – И без того вижу, что ты – мужик серьезный. А идти короткой дорогой не стоит потому, что она аккурат мимо развалин проходит, где когда-то люди Черного Геймера жили. А про него тебе уже рассказывали.

– Ну, если дело только в Черном Геймере, то я пошел.

Томский отпустил Кальмана и, не прощаясь, двинулся в указанном направлении. Через минуту оглянулся. Сергей плелся позади. Он нагнал Толика и доверительно сообщил:

– Лучше уж прямо в пасть Черного Геймера, чем с турбинопоклонниками оставаться. Я с тобой, Толян.

Они вышли на бетонку, о которой говорил Кальман и от которой, как он точно заметил, осталось только название. Плиты давно растрескались, и растительность, пробившаяся через щели, медленно, но верно разрушала некогда прочную дорогу. Однако идти по ней было гораздо лучше, чем пробираться по заросшим кустарником холмам, в которые превратились руины зданий Власихи.

Ночь эта была особенной: небо расчистилось от облаков, и луна светила в полную мощь, играя с тенями, которые отбрасывали люди и предметы.

Томский спешил пройти как можно большее расстояние, пока это позволяла больная нога. А Кальман, хоть и старался идти рядом, постоянно отставал, потому что оглядывался и вертел головой по сторонам.

– Не дергайся, Серега. Как видишь, нет здесь никаких геймеров. Да и прочей живности тоже не наблюдается.

Сказав о живности, Толик вспомнил треп Садыкова о распыленном над Жуковкой ферменте агрессии – живность наверняка рванула в столицу Рублевской Империи.

– Толик, Толик, смотри! – Кальман остановился. – Вон там. Свет…

– Какой еще…

Томский осекся, потому что Телещагин был прав: среди руин поблескивал желтый огонек – явно электрического происхождения. Он был неподвижен.

– Это… Не фонарь.

– Это Геймер! Черный Геймер. Как раз здесь он и жил! Пойдем, Толян. Быстрее, пока он нас не засек.

– Ну-ну. – Толик только крепче сжал автомат. – Не в моих привычках оставлять за спиной то, что может мне навредить. Жди здесь. Я сейчас.

– Не ходи туда! Зачем? До Жуковки уже рукой подать. Ты увидишь ее уже за тем холмом.

– Не городи ерунду. Совсем от страха спятил? За каким холмом? Нам еще пилить и пилить. Сказано тебе – жди!

Оставив дрожащего Кальмана на дороге, Томский, уверенный в том, что дело придется иметь с человеком или с людьми, направился на огонек. Однако по мере приближения к цели уверенность эта таяла и окончательно испарилась после того, как он увидел насаженный на ржавую арматуру человеческий череп, обвязанный колючей проволокой, очень напоминавшей терновый венец. Шутки-шутками, а это было уже чересчур. Толик так засмотрелся на оскаленный в жуткой улыбке рот, что забыл о том, что следует смотреть под ноги.

Что-то хрустнуло. «Что-то» оказалось берцовой костью человека. Еще через пару метров Томский наткнулся на целую груду костей, черепов, истлевших обрывков защитных комбинезонов, гнилых остатков обуви и ржавых автоматов. Здесь нашли свой конец явно не меньше пяти парней, и вряд ли они погибли в бою. Скорее всего, не успели даже выстрелить. Нападение было неожиданным, иначе парни рассредоточились бы, а не рухнули в общую кучу. «Кто мог положить половину взвода? Черный Геймер? А череп в венце из «колючки» – его знак? Предупреждение для незваных гостей?»

Томский добрался до узкого прохода между двумя бетонными колоннами. Усыпанная обломками кирпича тропа между ними вела в подвал здания. Источник света, замеченный с дороги, находился там.

Прежде чем войти внутрь, Толик посмотрел туда, где его дожидался Кальман. Но тот исчез. Испарился. На залитой лунным светом дороге отчетливо просматривался каждый кустик, и Кальман не мог бы спрятаться, даже если бы очень захотел. Но его не было. «Сбежал? Вернулся к своим?»

Томскому очень хотелось бы верить в это, но теперь он понял – все, что происходило этой ночью, было необычным: и легкость, с которой они покинули жилище власихинских турбинопоклонников, и безоблачное небо, и близость Жуковки, и исчезновение Кальмана. Было во всем этом что-то… театральное, похожее на спектакль, поставленный плохим режиссером.

«Тогда, может быть, не стоит спускаться вниз и играть отведенную мне роль?» – мелькнуло в голове у Томского, но он тут же подивился собственной осторожности, усмехнулся и начал спускаться в подвал. Тропинка была крутой, зато без всяких поворотов, и вскоре Толик оказался перед распахнутой дверью комнаты.

Он заглянул внутрь. Несколько мощных, но затянутых паутиной ламп освещали полный бардак: сваленные в кучу мониторы и системные блоки, бухты разноцветных проводов, ломаные и почти целые офисные стулья, составленные в несколько рядов и соединенные между собой автомобильные аккумуляторы. За всем этим Томский не сразу увидел человека, сидящего к нему спиной, – длинные, незнакомые с расческой волосы, черный прорезиненный комбинезон. Хозяин компьютерного логова был так увлечен тем, что происходило на экране работающего монитора, что даже не заметил появления постороннего. Томский уже собирался было вежливо покашлять, чтобы дать о себе знать, когда длинноволосый, выругавшись, ударил кулаком по клавиатуре.

– Вот так всегда! Прерывают на самом интересном месте! Чего приперся? Хочешь срубиться в «контра страйк»? Милости просим! – Геймер, не оборачиваясь, указал на свободный стул перед столом с еще одним компьютером. – Только имей в виду – проигравший выбывает. Такое уж в нашей богадельне правило. Ты и сам, наверное, заметил перед входом тех, кто уже выбыл. Ну, давай же, у меня совсем нет времени!

– Медленно, очень медленно подними обе руки и повернись, – приказал Томский. – Я не собираюсь участвовать в твоих играх.

– Ха-ха-ха! Ишь, какой прыткий! А ты уверен в том, что хочешь видеть мое лицо?

– Могу выстрелить и в спину.

Спокойная уверенность Томского произвела впечатление на геймера.

– Дело твое!

Он оттолкнулся ногами от пола и повернул стул. Толик едва не выронил автомат от неожиданности. Перед ним сидел Кальман. Но в каком виде! В глубине пустых глазниц поблескивали зрачки веб-камер. Из кончиков пальцев поднесенной к подбородку руки высовывались черные провода. Расстегнутый комбинезон обнажал бледную впалую грудь, из которой под разными углами торчали кабели. Два закрепленных по бокам головы кулера, жужжа, развевали спутанные волосы.

– Технологии и еще раз технологии, мой удивленный друг! Без подпитки электричеством я бы долго не протянул!

Только сейчас Томский увидел, что человек-робот не раскрывает рта, а голос его доносится из стоящих на столе колонок.

– Даже покойный профессор Корбут был не способен на такие штуки! – продолжал монстр. – Его гэмэчелы – полная фигня в сравнении с тем, чего добился я. А когда я имплантирую в свою черепушку вай-фай, то обыграю самого Господа Бога. Пиф-паф!

Геймер вскинул вторую руку, которую пока не показывал Толику. В ней был большой пистолет неизвестной марки. Когда стало понятно, что это просто пластмассовая компьютерная игрушка, было поздно. Анатолий надавил на курок. Очередь прошила геймеру грудь, оборвав кабели и разворотив грудную клетку. Вместо крови из раны вывалились розовые шлейфы и микросхемы. Зрачки-камеры погасли. Геймер свалился со своего стула на пол. Еще одна очередь попала в монитор. Колонки остались целыми, и из них донеслось сначала невнятное бормотание, а затем и вполне различимая короткая и емкая фраза, похожая на стон:

– Гейм о-о-овер!

Томский выбежал наверх, даже не пытаясь разобраться в том, что произошло. Снаружи его ждал неприятный сюрприз в виде кромешной темноты. Луна, недавно такая яркая, исчезла. Позади, внутри логова геймера, свет тоже погас.

– Чудеса продолжаются, – пробормотал Толик. – Кальман! Эй, Кальман, ты где? Не боись, я прикончил Черного Геймера! Кальман… Черт бы побрал эту темень!

Словно бы в ответ на недовольство Толика вспыхнул огонек, в свете которого появилось лицо Телещагина, стоявшего с керосиновой лампой в одной руке и с мятой фляжкой в другой.

– Чё орешь, Томский? Перебудишь всех…

– Это был сон, – выдохнул Толик. – Плохой сон.

– Тогда хлебни. – Кальман протянул Томскому фляжку. – Помогает. В том числе и от плохих снов.

Толик не стал отказываться от выпивки. Он сделал несколько глотков, размышляя над тем, что так и не смог до конца избавиться от наследства профессора Корбута. Только не совсем здоровый мозг мог выстроить во сне такую яркую картинку и четкую последовательность событий. Для этого подсознанию понадобилось всего ничего – легенда о Черном Геймере. Все остальное было додумано по ходу действия. Плохим режиссером оказался он сам.

Анатолий отдал фляжку хозяину. Кальман тоже хлебнул самогона, крякнул.

– Не хочешь смотаться отсюда?

– Прямо сейчас?

– Почему нет? Утром могут возникнуть вопросы. Тебя могут не отпустить. А главное – меня с тобой уж точно не отпустят. Так как насчет уйти по-английски?

– Дорогу в Жуковку знаешь?

– Уж не заблужусь.

– А Черного Геймера не боишься?

– Надеюсь, ты не зря таскаешь с собой винтовку и автомат. При случае отобьемся.

– Ладно. По-английски, так по-английски. Сейчас перевяжу ногу, и мы двинемся. Собирайся.

– А я уже собран. – Кальман, ухмыляясь, раздвинул полы широкого плаща и продемонстрировал четыре фляжки, прицепленные к поясному ремню. – Главное я прихватил. Остальное приложится. И последний совет, Томский: оставь здесь пару банок тушенки. Гнаться за нами не станут, но, на всякий случай, злить Рудольфа не следует.

– Логично.

Толик поставил на деревянный топчан несколько банок лакомства для турбинопоклонников.

– Валим, Кальман.

Покинуть убежище жителей Власихи оказалось даже проще, чем это происходило во сне. Томский нафантазировал что-то про пьяного часового у двери – его там не было вообще. Не было и бетонки, ведущей к Жуковке. А луна выглядела привычным пятном – размытым и смазанным кистями серых туч. Идти пришлось по пересеченной местности, и уже через пару километров Томский вынужден был объявить привал.

Кальман был не против. Он тут же снял противогаз и приложился к фляжке. Предложил выпить и Толику, но тот отказался – нога болела так, что он мог свалиться и без помощи алкоголя.

– Ты, Серега, что-то о гараже вчера говорил. Про джип.

– Есть такое. Своими глазами видел. Серьезное строение – не гараж, а крепость. И мужик, который там обосновался, тоже серьезный. Я поэтому и подходить ближе побоялся. Парень тот, вроде тебя – чуть что не так, сразу за «калаш».

– Покажешь?

– Не проблема. Километров через пять мы мимо проходить будем.

– А джип рассмотрел?

– Здоровый, как танк. И прибамбасов защитных на нем навешано – от колес до самой крыши.

Томский все больше склонялся к мысли о том, что гараж, о котором говорил Кальман – логово Рамзеса, а джип с прибамбасами – тот самый, что расшколошматили гипносы во главе с Хмельницким. Если предположить, что Садыков мертв, то его гараж – единственная ниточка к спасению жителей Жуковки. Толик не сомневался, что строение соединено подземным переходом со столицей Рублевской Империи. Если повезет, то он без всякой Книги Мертвых сможет помочь Корнилову. Пять километров – пустяк. Ради такого дела стоит постараться.

– Ты отведешь меня к гаражу, Кальман.

– Кхе-кхе-кхе, – закашлялся Телещагин, поперхнувшись самогоном. – Если я не ошибаюсь, ты хотел в Жуковку.

– Думаю, туда мы попадем как раз через твой гараж.

– Гм… Очень может быть. И как я сам не додумался! Подземный ход!

– Ну, раз додумался, топаем дальше.

Руины остались позади. Толик и Сергей вышли за пределы города и шли теперь по пустынной местности, то поднимаясь на холмы, то спускаясь в низины. Тишину нарушало только шуршание травы, которая доходила почти до пояса, да бульканье с присвистом – Кальман то и дело прикладывался к своей фляжке. Он делал это так часто, что решил не пользоваться противогазом и просто запихал его в свой вещмешок.

Через час откуда-то издали стали доноситься звуки, похожие на раскаты грома. Только был это не гром, а грохот выстрелов и буханье гранат – в Жуковке шел бой, и Толик, превозмогая боль в ноге, ускорил шаг. Винтовку он использовал как костыль.

– Гараж будет за следующим холмом. Если не напоремся на Черного Геймера, считай, что мы уже там, – сообщил Кальман. – Боже мой!

Томский начал оборачиваться, чтобы узнать причину возгласа, но в этот момент кто-то вырвал винтовку из его руки. Толик рухнул в траву. Он услышал еще один вскрик Кальмана и непонятную возню. Тот, кто вырвал у Томского винтовку, больше не пытался напасть и продолжить начатое – отобрать автомат.

«Странная тактика», – подумал Анатолий и встал. Он увидел Кальмана, застывшего с разинутым ртом, и нападавших, которые уже не собирались прятаться. Это были гипносы – четверо взрослых мужчин. Абсолютно голые, грязные и волосатые, они просто стояли, окружив Толика и Сергея. Один небрежно, как дубиной, помахивал трофейным «Крысом». Томский нащупал пальцем курок «калаша». «Придется валить всех», – сразу принял решение Толик. По опыту общения с гипносами он знал, что переговоров не будет.

«Умные твари, – не спуская пальца с курка, думал Томский. – Достаточно хитрые для того, чтобы подкрасться к жертве в высокой траве, но недостаточно смекалистые, чтобы оценить грозную мощь огнестрельного оружия. Ну, а раз так… Прощайте, братцы».

Томский навел ствол на гипноса, который стоял ближе всех, но на курок нажать не смог. Палец его вдруг одеревенел.

– Белый клоун, белый мученик, – нараспев произнес Кальман каким-то тонким, по-детски писклявым голоском. – Ради смеха пьяно-жгучего…

Три пары глаз, не отрываясь, смотрели на Анатолия. До того, как он понял, что уже не сможет опустить голову, успел пожалеть о своем гэмэчельском прошлом. Если бы у него осталась хоть частичка той страшной силы, он мог бы сопротивляться дружкам профессора-людоеда.

Потом сожаление сменилось эйфорией. Перестала ныть больная нога. Глаза гипносов сделались похожими на автомобильные фары и слились в один огромный глаз, который, запрыгав по траве, взлетел вверх и превратился в полную луну. Луна эта осветила дорожку перед Толиком, оставив во мраке все остальное. Посеребренная лунным светом трава качалась, словно бы танцуя. Дорога звала и манила. Томский пошел по ней. Сделав первый шаг, он оторвался от земли и повис в воздухе. Гравитация на него не действовала. Тело сделалось невесомым.

Томский помчался по лунной дорожке, почти не касаясь колышущейся травы. Он не знал конечной цели своего путешествия, но она его и не интересовала. Уж очень хорош был сам процесс – отрешившись от мирской суеты, которая заключалась в бестолковых попытках противостоять могучим силам природы, нестись куда-то по выстеленной луной дороге.

Чем дольше продолжалось все это, тем больше открывалось Анатолию то, что не может видеть простой смертный. По обочинам лунной дороги стояли люди, которых Томский встречал в разное время своей жизни. Был тут и Никита, который когда-то привел отряд Толика в ловушку, устроенную красными. Взявшись за руки, смотрели на Томского друзья, превращенные профессором Корбутом в гэмэчелов. Был здесь и сам безумный ученый, и его сынок Чеслав. А еще Нестор с Войковской, Краб и прапорщик Аршинов, закрывший Толика от гранаты собственным телом. Друзья и враги, случайные знакомые и люди, которых Томскому доводилось видеть лишь мельком, – все провожали его взглядами.

Казалось, что путешествию по лунной дороге не будет конца, но оборвалось оно так же внезапно, как и началось. Анатолий увидел склон холма, двустворчатые стальные ворота, выкрашенные в пятнистый маскировочный цвет. Ощущение невесомости пропало. Томский врезался в ворота грудью. Боль от удара слилась с ноющей болью в ноге. Исчезла луна. Золотистый ее свет сменился свинцово-серым полумраком наступающего утра. Створка ворот распахнулась. Толик получил удар в спину, влетел внутрь бункера, зацепился за какой-то ящик и упал на бетонный пол. Кто-то уперся ему коленом в спину. Томский сорвал противогаз, но тут же руки его были заведены назад сильным рывком. На запястьях защелкнулись наручники. С лязгом захлопнулись ворота. Послышались шлепки босых ног и урчание переговаривающихся гипносов. Вспыхнул свет. Толик попытался приподнять голову, чтобы осмотреться, но тут же получил удар в затылок и ткнулся лицом в пол, разбив при этом нос.

Лунная дорога была иллюзией, созданной гипносами, которые забрались ему в голову. На самом деле это они притащили его в бункер – наверное, тот самый, который Телещагин называл гаражом. Что ж… Он попал, куда хотел. Правда, не совсем так, как планировал.

– Томский?

– Чего тебе, Кальман?

– Ты как?

– Бывало и лучше.

– Кажись, они куда-то ушли. Подняться сможешь?

Толик перевернулся на спину. Извиваясь всем телом, он добрался до ближайшего деревянного ящика, уперся в него спиной и сел.

Кальман – тоже со скованными за спиной руками – сидел напротив.

– Кажись, я перебрал с самогоном. Совсем не помню, как меня сюда притащили. Если выберусь – брошу пить.

– Пить, конечно, бросай. Только в нашем случае дело не в самогоне. Нельзя смотреть в глаза этим тварям. Они – телепаты. Могут внушить тебе все, что угодно.

– Ясно. Между прочим, это и есть тот гараж…

– Я уже догадался. Надо как-то выбираться, пока они не вернулись. Есть идеи?

– Первым делом освободимся от наручников, – деловито отвечал Кальман. – Вот уж не думал, что мои цирковые навыки когда-нибудь пригодятся. А впрочем… Кто сказал, что Серега Телещагин хуже Гарри Гудини? О черт… Так. Оп-ля!

Томский не верил своим глазам: Кальман ухитрился снять с себя «браслеты», бросил их на пол и потер запястья.

– Сейчас найду что-нибудь подходящее и освобожу тебя. Ну-с, что у нас в этом ящике… Ого! Томский, тут золото! И в этом ящике тоже! Слитки! Да здесь целое состояние!

– Не валяй дурака, Кальман. Ищи что-нибудь наподобие скрепки. На кой нам золото? Швыряться им в гипносов?

– Спокойно, Томский. Тут есть и ящики с инструментами. Скрепки нема. Гидравлические ножницы подойдут?

– Тащи сюда!

Толику пришлось ругать неумеху Кальмана, который никак не мог управиться с довольно простым приспособлением. Когда Томский был почти уверен в том, что пьяница-клоун отрежет ему руки, Кальману наконец удалось справиться с цепочкой.

Толик вскочил и обвел взглядом бункер в поисках предметов, которые могли бы использоваться, как оружие. Поиски были прерваны стоном и всхлипыванием, донесшимися неизвестно откуда.

– Кто здесь?

– Я. А кого еще ты ожидал встретить?

– Садыков? Ты?

– Не совсем. Не весь.

Толик понял, что голос звучит из-за прислоненного к одной из стен деревянного щита. Он бросился туда, но по пути наступил на что-то мягкое. Опустив глаза вниз, Томский увидел наполовину обглоданную человеческую ногу, которая валялась в большой луже застывшей крови.