Глава 25
Преддверие финала
Лексус дополз до убежища в невменяемом состоянии. Пока искал ключ от бункера, Кай несколько раз объяснил, что здесь часто ночуют военсталы, которые попытаются его убить, если узнают. Лексус зевал и кивал, кивал и зевал, но Кай сомневался, что он вспомнит все через пятнадцать минут.
Бедолага уснул сидя, прислонившись к стене. Хотя сам валился с ног, Кай уложил его на каремат и накрыл спальником. Положил фонарик на пол, посмотрел на нового попутчика и еще раз поразился ему: драгоценнейший арт отдал первому встречному, не потребовав никаких гарантий. Кай с легкостью мог сбежать, наплевав на обещание помочь. Что за человек? Наивный, как ребенок. Ему крупно повезло с попутчиком, потому что Кай решил, что лучше сдохнет, чем сбежит.
Только бы среди ночи не явился самый страшный хищник Зоны – человек. Пригревшись в спальнике, Кай попытался продумать план действий на завтрашний день, да так и уснул. Когда он открыл глаза, Лексус уже бодрствовал, накрывал на стол.
За ночь он заметно осунулся, проступила бурая щетина, светлые волосы слиплись в сосульки, под глазами залегли темные мешки.
– Доброе утро! – проговорил он бодрым голосом. – Вам кофе в постель?
– Только не говори, что у тебя есть кофе, – прохрипел Кай таким голосом, что сам испугался.
– Нет. Зато есть хлеб с кусочком сыра и охотничьи колбаски. И все. Потом будет только хлеб с хлебом.
Кая тошнило, есть не хотелось категорически, он с трудом запихнул пару сосисок, остальное поглотил Лексус и спросил, потирая руки:
– Что делать будем? Я предлагаю сперва вернуть к жизни твою жену, потом заняться моим вопросом.
– Из Зоны все равно надо выбираться, – согласился Кай, сел, дотянулся до носков. – Значит, так: за Периметром сразу же звоню фээсбэшнице, договариваемся о встрече. Затем едем к Нике. Потом встречаемся с Пчелкой. Так?
– Меня все устраивает. Вот только меня могут поджидать.
– И меня тоже, я знатно насолил военсталам, они даже знают мое имя. Так что на КПП лучше не соваться.
– Значит, выходим на юге, там, где анархисты шляются. Ищем проводника, платим ему, он проводит нас как новичков, которых тут никто не считает. Как тебе план?
– Хороший. У тебя есть чем платить?
– Конечно, – Лексус погладил «Грозу». – Это на крайний случай. У Мулата была куча ценных артов, плюс гранаты и патроны, которые нам вряд ли пригодятся. Непонятно еще, где найти проводника, который согласится на авантюру. Ну, и останется надеяться, что военсталы не оставили на тебя ориентировку. Меня вряд ли хватятся – есть пара дней форы.
– Не уверен. Скорее, информация распространялась между своими людьми, потому что те, кто точит на меня зуб, занимаются противозаконными делами, не буду вдаваться в подробности.
– Остается открытым вопрос с проводником. Предлагаю обратиться к анархистам, хоть ты их и не любишь. Открывай ПДА, смотри, где их ближайшее логово.
– ПДА издох, не выдержал. Но есть бумажная карта. Посвети-ка сюда.
Кай разложил карту на колене, нашел детский лагерь, где они прятались, ткнул пальцем.
– Сейчас мы находимся здесь, на северо-востоке, недалеко от тайной базы военсталов. Ближайший бар анархистов вот он. Но туда я не пойду, его держал покойный Койот с напарником…
– Понятно, – Лексус склонился над картой. – Туда два часа ходу максимум. – Если тебя заедает совесть, договариваться пойду я.
– Не сомневаюсь в твоих коммуникативных способностях.
Лексус прищурился, как объевшийся сметаной кот:
– Что-что-что? Повтори-ка… Такие слова знаешь! Приятно слушать умного человека! Беру назад слова, что ты безмозглый. Давай, собираемся, и вперед!
Каю затея не очень нравилась. Вряд ли кто-то знает, что он застрелил Койота и Буряка, но все равно подтачивали сомнения, да и само место вызывало дурные воспоминания. Но с логикой не поспоришь, выбираться из Зоны нужно чем раньше, тем лучше.
Хотелось бежать навстречу цели, но Кай тормозил себя и Лексуса, рвавшегося в бой, бросал перед собой по две гайки, потому что Зона – территория коварнейшая, неизвестно, где поджидает опасность. Из-за дополнительных мер предосторожности до места добрались на полчаса позже.
Похожий на бетонный ДОТ бар с единственным окном, забранным решеткой, и бронированной дверью, утопал в зарослях крапивы, к нему вела вытоптанная тропинка, упирающаяся в порог, где курил трубку здоровенный черноволосый сталкер в кожаной разгрузке и штанах с бахромой, похожий на индейца. Кай сталкивался с ним раньше, но все не мог запомнить, как его зовут.
– Это же Тегусигальпа! – просиял Лексус. – Во везение! Идем!
Ледоколом рассекая траву, он ломанулся к здоровяку, крикнул:
– Мотать мой лысый череп, кого я вижу! Старина Те!
Индеец развернулся как волк, всем корпусом. Выпустил кольцо дыма. Радости он не проявлял, протянутую руку пожал с недоверием. Лексус ударил себя по бедрам, вскинул руки и принялся что-то рассказывать, интенсивно жестикулируя. Наконец индеец улыбнулся, хлопнул себя по лбу и обнялся с Лексусом. Ну, слава богу, вспомнил старого приятеля.
Лексус повернулся к Каю, жестом пригласил его, а сам сунул в рот трубку мира и блаженно зажмурился. Кай представился, пожимая мозолистую ручищу индейца, покосился на тесак в кожаных ножнах, на кожаные мокасины с вышивкой и косицу, перетянутую шнурком.
– Не поверишь, этот человек мне жизнь спас! Просто так! Золотой души человек, уж не думал, что такие остались.
Вскоре Кай ощутил себя лишним на празднике жизни, потому что Лексус нашел свободные уши и принялся рассказывать про свой мотоцикл и какое-то байк-шоу, где они вместе с Тегусигальпой зажигали. Продолжалось словоизвержение минут пятнадцать, Кай уж собрался Лексуса поторопить, но он все держал под контролем. Огляделся воровато и зашептал:
– Тут такое дело, Те, помощь твоя нужна. Нам надо незамеченными Зону покинуть.
Тегусигальпа вскинул смоляную бровь:
– И? От меня что надо?
– Повести нас как зевак через КПП анархистов. В долгу не останусь, ты меня знаешь.
– Отродясь желторотиков не водил.
– Скажи, друзья-байкеры приехали, экстрима захотели. Не переживай, расплачусь. У меня есть гранаты, штук двадцать. Патроны к «Грозе». Может, арты какие нужны?
Тегусигальпа потер подбородок, усмехнулся:
– Мне лучше бы деньгами.
– Денег, увы, нет. Разве что если позже… Ты меня знаешь!
– Не нравится мне все это, – проворчал Те и замер с трубкой во рту, смерил взглядом Кая, почесал покатый лоб с вертикальным белым шрамом.
Лексус снял рюкзак, вытащил контейнер, открыл его:
– «Облегчалки», три штуки, – достал второй контейнер. – «Гематоген», «винт», «сила».
Тегусигальпа скривился:
– Три часа в Зоне, и все это я добуду сам.
На помощь пришел Кай:
– Есть «щит», «невидимка» и «болтун». Они в сумме стоят тысяч сто пятьдесят.
Глаза Те вспыхнули, он подумал немного и качнул головой:
– Сегодня нет. Завтра или послезавтра. Сегодня кипеш за Периметром, облава, ловят кого-то, всех шмонают. Лексус, у тебя проблемы? Почему не можешь выйти сам?
– Потому что я шел сюда без пропуска в сопровождении, мои проводники мертвы, да и отношения у нас были не очень. А кого ловят-то?
– Я бы знал.
Лексус и Кай переглянулись, Те продолжил:
– Я бы на вашем месте подождал. Сам идти стремаюсь, хотя уже пора. Сегодня точно никто вас отсюда не выведет, уж поверьте.
Лексус погрустнел, перевел взгляд на Кая:
– Что делать будем? Давай в бар зайдем?
– Нет. Лучше отойдем. Есть план.
Тегусигальпа докурил трубку и удалился, Кай зашагал прочь от бара, остановился посреди поляны и прошептал:
– Пропуск есть у меня, я могу выйти один, а ты подождешь здесь.
Лексус вытаращил глаза и раскрыл рот, аж покраснел, бедняга. Наверное, решил, что Кай решит свои проблемы и не вернется.
– Даю слово, что помогу тебе. Веришь?
Лексус мотнул головой и воскликнул:
– Нет! То есть, я хочу верить, но не могу. Меня сомнения одолеют, я не доживу, пока ты вернешься, поседею и состарюсь за день!
Кай вдохнул, выдохнул. И как его убедить? Он и сам не доверял бы первому встречному, пусть даже он твою жизнь спас.
– Лексус… Зачем мне вредить тебе? И куда я денусь? Меня приговорил Черный Судья, я и так сделал достаточно дерьма – зачем усугублять? Пред ликом смерти все мы перестаем быть атеистами.
Лексус, меряющий поляну шагами, остановился, вскинул голову и нервно усмехнулся. Сунул в зубы былинку.
– Что мне остается? С тобой я не могу – мало ли… А что если тебя загребут, а? Загребут и арт отнимут?
Кай закатил глаза и продолжил спокойно:
– Это будут мои проблемы. Как загребут, так и отпустят. Никто не знает, как выглядит «респ», наплету им, что это безделица, которая стоит три гроша. Но если все-таки отнимут… Нет, не допущу. Я его спрячу. В термос положу, так что не волнуйся. Но если вдруг, я все равно вернусь, обещаю. И сделаем, как ты предлагал: попытаемся обменять твоего друга на болванку. Все, успокоился?
– Нет.
– Но ты же понимаешь, что каждая минута может стать решающей для Ники.
– Да.
– Мне оставаться с тобой?
– Иди, – Лексус встал к нему спиной. – Уходи.
– Так, – Кай подошел и положил руку на его плечо. – Не истери. Жди меня на базе нашей группировки. Знаешь, где это?
– Ты хоть название бара скажи, – проговорил Лексус упавшим голосом, повернулся. – Я тихонечко вдоль Периметра туда дойду.
– Филин. Часа три-четыре ходу, нам пока по пути, а дальше тебе недолго останется.
Кай достал бумажную карту и карандашом проложил маршрут, Лексус прищурился, кивнул:
– Ага, помню, бывал там. Ты на всякий случай скажи свой номер телефона – мало ли что. Вдруг мне придется уйти в другое место.
Кай молча написал на уголке карты одиннадцать цифр, оторвал кусок и отдал Лексусу.
– Думаю, что тянуть время дольше бессмысленно.
* * *
Шли вдоль бетонной стены Периметра, где не так опасно и аномалии почти не встречаются. Сторожевые вышки обходили стороной. Лексус всю дорогу молчал, сопел, боролся с сомнениями. Кай на его месте тоже сомневался бы, но он знал, что не собирается обманывать напарника. Вот только как передать свою уверенность ему?
Он представил, как ждет, ждет, ждет в сгоревшем баре, и минуты тянутся нитями расплавленного сахара, нет, льются полосами расплавленного металла, оставляют ожоги, застывают наручниками. Ходит из угла в угол, выглядывает в окно. Так и с ума можно сойти. Проще от мутантов отбиваться – так от тебя хоть что-то зависит.
На подходе к КПП Кай еще раз прочитал Лексусу лекцию о сталкерской дружбе и закончил так:
– Неужели у тебя нет человека, которому ты доверял бы как самому себе?
– Серега, который в заложниках. За одной партой сидели, столько всего пережили…
– Можешь доверять мне как своему Сереге. Понимаю, это все слова… Ну, хочешь, со мной пойдешь? Ну, смысл мне тебя обманывать.
Лексус остановился, махнул рукой:
– Да не в тебе дело. Вдруг с тобой что-то случится? Представь на минуту, я ведь ничего не смогу сделать. Ни-че-го!
– Представил. Обещаю вернуться как можно скорее. Клянусь, что вернусь. А если сдохну, из могилы вылезу и приведу тебе человека, который поможет. Веришь?
Лексус криво усмехнулся, указал вперед:
– Там уже КПП маячит. Вали давай. И удачи. Жду в условленном месте сутки, потом ухожу тебя искать.
Лексус развернулся и зашагал прочь не оборачиваясь.
Давно Кай не ощущал себя таким беспомощным. С чего бы? Арт у него в кармане. Точнее, спрятан в термосе, а значит, Ника будет жить. Разве он не этого хотел? Откуда это липкое, бездонное предчувствие беды?
Дождавшись, пока Лексус скроется из вида, Кай направился к пропускному пункту.
Видимо, индейский сталкер Те солгал, никакого кипеша не наблюдалось, все было как обычно: решетчатый коридор и запертая калитка, будка охранника, два вояки в камуфляже, тот что повыше и шире в плечах, курит, по привычке закрывая сигарету ладонью.
Холодея, Кай направился к выходу, нащупал пропуск в кармане разгрузки, уронил его, поднял непослушными пальцами, тихонько выругался. Военные его заметили, на всякий случай прицелились. Кай попытался улыбнуться, помахал им, поздоровался, они переглянулись, но автоматов не опустили.
Надо успокоиться, вояки и инспекторы ГИБДД чуют страх, как акулы – кровь, если заподозрят неладное, до трусов обыщут.
Возле железной калитки он предъявил пропуск лейтенанту, который курил. Он ввел данные в свой ПДА. Пока сверял данные, искоса поглядывал на Кая, сделавшего каменное лицо.
– Ага, – наконец кивнул он. – Автомат разрядить, и проходи.
Кай сделал, как он сказал, позволил себя обыскать и проверить оружие, забрал нож, автомат и шагнул в клетку, впервые ощущая себя запертым зверем. Сейчас ловушка захлопнется, и…
Хотелось бежать, но он спокойно направился ко второй двери, где дежурили два незнакомых рядовых. Все как всегда, тогда откуда страх? Наверное, просто сейчас ему есть что терять.
Двое на выходе не спешили открывать решетчатую дверь, смотрели в упор. Кай остановился, обернулся, посмотрел на вояк, совсем еще мальчишек.
– Тебе придется пройти с нами, – радостно проговорил голубоглазый, с родинкой над губой.
– По причине? – осторожно спросил Кай.
– Проверка документов, пропуска и прочее, – так же радостно оттарабанил вояка.
Его раскосый напарник молча жевал былинку. Кай не спешил, смотрел на огромные стальные ворота Периметра, мысленно пытаясь представить, что же там. Значит, все-таки не солгал Тегусигальпа, Лексус правильно сделал, что не пошел.
– Ладно, – вздохнул Кай. – Это надолго?
Он хотел добавить, что у него жена умирает в больнице, но промолчал: на службе люди отключают сочувствие.
– Как повезет, – буркнул коренастый. – Вещи придется оставить.
Кай еще раз обернулся, прикидывая, сможет ли прорваться. Нет, не сможет: он безоружен. Впереди двое, позади двое, еще двое на сторожевых вышках. Он и десяти метров не пробежит.
Пришлось снимать рюкзак, класть туда контейнеры с артами. Подумать только, он почти до Сердца Зоны добрался, добыл арт, за который каждый второй душу продал бы, и в двух шагах от цели потерпел крах.
Или рано отчаиваться, ведь эта облава не на него и даже не на Лексуса. Помаринуют и отпустят, главное, чтобы «респ» не забрали.
Заведя руки за голову, он последовал за голубоглазым, коренастый топал сзади и держал его на прицеле. За ворота Периметра так и не вышли, направились к строениям, прилепленным к стене. Кай ни разу там не был, но слышал, что в этих помещениях – кабинеты, подсобки, склады и что-то типа камеры предварительного задержания.
Может, просто на беседу ведут.
Голубоглазый отворил дверь, выпустил мужчину в штатском, тот впился взглядом в Кая и буркнул:
– Пока пусть посидит, мы заняты.
Не понравилось Каю это «посидит», но уточнять он не стал. Его провели мимо двух деревянных дверей, остановились напротив железной.
– Доставай все из карманов, – распорядился коренастый.
Кай повиновался, высыпал патроны, достал бумажную карту, ПДА, нож-складень, недоеденную плитку шоколада. Коренастый его обыскал, и голубоглазый конвоир отпер дверь. Мужик в штатском с порога наблюдал за процессом.
В нос ударил запах пота, нестиранных носков и сигарет. В свете тусклой лампы Кай не сразу рассмотрел сталкеров, сидящих на нарах вдоль стен. Некоторые лежали на верхних полках. Было их человек пятнадцать-двадцать.
За спиной клацнула дверь, Кай постоял у входа, сообразил, что места ему не осталось, и сел на корточки, привалившись спиной к стене. Все лица были ему смутно знакомыми, имен этих сталкеров он не помнил. Восемь анархистов с черными лентами, пришитыми на рукава, шестеро без знаков отличий, все в куртках и штанах защитного цвета, отличающихся только оттенками. И белой цаплей среди ворон – самый настоящий хипстер, тощий, в зеленой шутовской шапочке, полосатом свитере и длинном шарфе, в джинсах, какие мужик нормальной ориентации носить побоится, и в кроссовках на босу ногу. Хипстер скрестил руки на груди, нервно притопывал и раздувал ноздри. Наконец не выдержал, вскочил и затарабанил в дверь:
– Верните мне фотоаппарат, я тут вообще человек случайный!
– И сиську мамкину, – буркнул кто-то из толпы.
– Дяденьки, где я потерял свою соску? – передразнили его писклявым голосом. – Верните, я без нее не могу уснуть.
Грянул смех. Поднялся сталкер с незапоминающимся лицом, подошел к Каю, привалился к стене.
– Привет. Тебя случайно не Каем зовут? – поинтересовался он, бесстрастно разглядывая его лицо.
Не понравился Каю этот тип и он поднялся, готовый отражать удары, тут вполне могли быть сотрудники секретного объекта, который нашла Пчелка и чуть за это не поплатилась, потому он ответил пространно:
– С какой целью интересуешься?
Сталкер скривил рот.
– Хочу тебя поблагодарить.
Еще в детстве тренер говорил, что, если драки не избежать, бей первым. Один на один он так и сделал бы, сейчас за ним наблюдали десятки глаз. Что перед ним военстал, сомнений не было, теперь нужно не пропустить удар…
Не успел он додумать, как военстал шагнул вбок, ткнул узким лезвием в грудь Кая, но тот перехватил руку, выбил нож и ударил локтем в висок, но не попал, скользнул по носу, попытался достать противника боковым, но тот успел поставить блок. Военстал был выше на полголовы и чуть ли не в два раза шире, он попытался достать Кая неуклюжим апперкотом – удалось отшатнуться.
Боковым зрением Кай заметил, что напарник военстала приближается сбоку, и в рукаве у него предположительно нож. Или кусок заточенной арматуры.
– Да хватит уже! – заорал хипстер возле двери, замолотил в нее обеими руками: – Открывайте! Убивают!
Дверь распахнулась спустя пару секунд. Второй военстал сел на нары и сделал вид, что он не при делах, первый попятился от Кая, стесавшего себе костяшки пальцев. На пороге стоял мужик в штатском, которого Кай видел раньше, и два автоматчика.
Ничего не выражающим взглядом он окинул сталкеров, посмотрел на Кая в упор:
– Ты идешь с нами.
Он все еще был в боевом режиме, его организм настроился убивать и реагировал на происходящее с промедлением.
Как очутился в бедно обставленном кабинете, Кай не помнил. В себя он пришел сидя на табурете. Его и худого скуластого мужика в штатском, изучающего бумажную карту Кая, разделял желтый обшарпанный стол, где лежали предметы, которые Кай вынул из карманов разгрузки.
Выждав еще полминуты, скуластый сложил карту и протянул Каю обратной стороной, где был записал телефонный номер Пчелки и ее имя. Кай помнил, что ее звали Соней, а фамилию забыл, вроде, украинская или белорусская…
– Откуда у тебя номер Софии Резниченко? – спросил скуластый, сцепив руки в замок на столе.
Кай улыбнулся от уха до уха, он начал понимать, что здесь происходит: Пчелка выбралась из Зоны и натравила на военсталов фээсбэшников, теперь всех, кто хоть как-то связан с объектом 14–13, вылавливают. Вот так поворот!
– Можно ей позвонить?
Узкие глазки фээсбэшника округлились, на щеках заиграли желваки, он протянул телефон, скрестил руки на груди. Прежде чем позвонить, Кай объяснил:
– Я ей жизнь спас, вообще-то.
Протяжные гудки закончились щелчком. Бодрым женским голосом проговорили:
– Слушаю.
Не сводя взгляда со скуластого, Кай сказал:
– Привет, Пчелка. Это Кай. Вспоминай: Зона, землянка, лысый военстал… Ты просила позвонить, когда выберусь, так вот, мне нужна твоя помощь…
* * *
Через полчаса Пчелка сидела на месте скуластого, а Кай напротив. Он правильно догадался, что облаву устроили фээсбэшники, можно сказать, ему повезло, потому что она вела допрос на первом КПП, и ей понадобилось тридцать минут, чтобы приехать сюда.
Подперев щеку кулаком, она слушала Кая и вертела в руках карандаш. Каштановые волосы лежали волной, блестели, глаза сияли, и в них Кай читал неподдельный интерес, на снежно-белой коже застыл румянец. Ей бы на обложку, а не мерзавцев допрашивать. На мгновение Кай допустил мысль, что если бы не был женат, то приударил бы за Пчелкой.
– Хорошо, – кивнула она. – Попытаюсь сделать, как ты просишь, – она посмотрела на часы, цокнула языком. – Неудачный момент, ну да ладно, что-нибудь придумаю, – Пчелка встала, обошла стол и накрыла ладонью руку Кая. – Иди, тебе нужно спешить, Дима тебя отвезет, куда скажешь.
Кай вышел вслед за Пчелкой, проводил взглядом ее спину. О, как преобразился скуластый! Теперь он улыбался, был бы хвост, вилял бы.
– Вы извините, что так получилось. Вот ваши вещи, – он похлопал рюкзак. – Проверьте, все ли на месте.
Единственное, что интересовало Кая – термос. Обнаружив артефакт на месте, Кай выдохнул с облегчением и обратился к скуластому:
– Кто меня должен отвезти?
– Идемте.
Темно-синий «Лансер» ждал прямо за воротами Периметра. Скуластый передал бразды правления напарнику и уселся за руль.
Кай занял самое безопасное место позади водителя. Он спустился в ад и вернулся назад со щитом. Или – прошел по лезвию бритвы. Сейчас, когда опасность была позади, он как никогда не имел права рисковать, потому что у него много знакомых, которые занимались экстремальными видами спорта, но травмы получали, падая на ровном месте.
Ну, не может судьба так просто подарить ему счастье! Да, он умрет через несколько дней, но самый дорогой в мире человек будет жить! И это главное.
Щурясь на солнце, Кай радовался синему небу, и соснам, и позолоченной лучами дороге, и лужам, где отражалась трава. И тому, что в салоне автомобиля пахло летом, и коротко стриженному затылку Димы тоже радовался. Но по мере приближения к больнице все отчетливее проступала тревога.
Вскоре она сожрала Кая целиком, и его начало трясти. А что, если Ника уже умерла? Что если Лексус нашел в Сердце Зоны не «респаунт», а какой-то другой артефакт? Может такое быть? С большой вероятностью именно так все и будет.
– Сколько вас ждать? – поинтересовался Дима, останавливаясь на парковке возле больничного комплекса, вышел, закурил.
– Два часа, – сказал Кай, собрался нацепить рюкзак, но передумал, достал термос, чтобы переложить артефакт в контейнер, полюбовался, как за мутным камнем пульсирует красный комок – Никина жизнь. – Максимум три.
– Договорились. Я здесь.
Пять минут до отделения реанимации, где лежала Ника, показались Каю бесконечными. Он рвался вперед, но пространство словно становилось плотным и сопротивлялось, как во сне. Медленно переставляя ноги, навстречу плелись люди. Даже голуби махали крыльями медленно.
Возле двери в пятиэтажный больничный корпус Кай остановился, коснулся горячими ладонями железа. Кровь в висках пульсировала громко, как мчащийся навстречу товарный поезд. Сто шагов до цели. Кай готов был жизнь отдать, чтобы Ника жила. Что ж так тревожно? Все вроде разрешилось. Сердце колотится, цветные круги расплываются перед глазами.
Палец накрывает кнопку, лифт трогается. Стенки давят и, кажется, сжимаются. Пахнет хлоркой, лекарством и чужим горем.
Лифт тренькнул, выпустил Кая, и он, задыхаясь от волнения и обливаясь холодным потом, постучал в железную дверь с окошком.
– Кто там? – донеслось из-за двери и лишь потом открылось окошко, Кай заглянул туда и чуть ли не носом столкнулся с медсестрой такой толстой, что ее щекастое лицо полностью закрывало обзор.
– Здравствуйте. Мне срочно нужно попасть к Веронике Литвиновой. Она в коме после операции.
– Приемные часы с шести до восьми, и то, если врач разрешит, – отчеканила медсестра.
– Скажите хотя бы, жива ли моя жена! – почти взмолился Кай.
Медсестра тряхнула щеками и наморщила лоб.
– Как ее зовут?
– Литвинова. Вероника Литвинова. Черепно-мозговая травма.
Медсестра все еще думала, памятью листая лица, а Кай уже сорвался с края бездны и летел, раскинув руки. Неужели мертва? Да, случилось самое худшее, вот медсестра и не может вспомнить пациентку.
– А! – наконец воскликнула она. – Это которая в коме? Живая, да.
– Мне нужно к ней, у меня лекарство.
– К ней нельзя, не положено. Давайте лекарство, я передам.
– Позовите Андрея Степановича…
– Он на больничном.
Кай хотел попросить, чтоб позвали другого врача, но вспомнил, что у него в машине остался «болтун», если применить этот арт, то кто угодно проведет его к Нике, и не надо терять время на объяснения и взятки.
Пришлось лететь к машине, искать нужный артефакт. Терпения не осталось совсем, сил тоже, как на финишной прямой марафона. По пути назад Каю казалось, что он прямо сейчас упадет замертво.
Еще и лифт спускался долго. И слишком долго санитары выкатывали каталку с трупом, накрытым белой простыней.
Выскочив из лифта, Кай снова постучал в отделение реанимации и только потом вспомнил о кнопке для вызова персонала.
– Да что ж сегодня за нашествие, – проворчала медсестра уже знакомым голосом, открыла окошко, встретилась взглядом с Каем, улыбнулась, и глаза у нее словно подернулись поволокой.
– Здравствуйте, – Кай улыбнулся в ответ. – Мне бы к Веронике Литвиновой.
Щелкнул засов, дверь отворилась. Необъятная медсестра, казалось, занимала весь коридор.
– Наденьте, пожалуйста, халат и идите за мной.
Сердце билось так, что, казалось, готово было проломить грудную клетку. Во рту было горячо и появился солоноватый привкус. По телу попеременно прокатывались волны жара и холода. Одна дверь, вторая, третья, за каждой – жизнь, висящая на волоске. Вспомнилось обещание Андрея Степановича, что Ника, даже если выздоровеет, уже не будет прежней. А что, если она вылечится не до конца? Что если ее парализует? Кто будет за ней ухаживать, ведь Кая приговорил Судья.
Пусть живет. Господи, пусть только живет!
Миновали сестринский пост с застеленным клеенкой диванчиком и допотопным телевизором на тумбе. Остановились возле двери снизу пластиковой, сверху стеклянной. Или Каю почудилось, или на самом деле пищали приборы, не дающие Нике умереть.
Медленно отворилась дверь. В глазах потемнело, Кай переступал порог почти вслепую.
Оплетенная проводами Ника лежала у стены напротив входа, лица было не разглядеть из-за аппарата искусственной вентиляции легких. Пи-ип, пи-ип, пи-ип, бежал зигзаг кардиограммы. Сглотнув комок, Кай шагнул к ней, положил руку на бледный лоб, погладил забинтованную голову.
– Не беспокойтесь, за ней хорошо ухаживают, – проговорила медсестра за спиной, но он не придал ее словам значения.
Обрамленные черными кругами глаза Ники были закрыты, ресницы подрагивали.
Ну, чего же ты ждешь? Боишься, что у тебя в контейнере не «респаунт», способный вдохнуть в нее жизнь, а другой артефакт? Так все равно придется проверять. Кай пожалел, что не взял с собой пистолет. Если ничего не получится, он прямо здесь и застрелился бы.
Непослушными пальцами открыл контейнер, взял артефакт, отодвинул одеяло и положил «респ» на грудь Вероники, с замирающим сердцем отступил на шаг. Он понятия не имел, как будет вести себя артефакт.
Бесконечно долгое мгновение ничего не происходило. Красный пульсирующий комок за полупрозрачным камнем замер, словно испугавшись, а потом артефакт вздрогнул, и комок начал шириться. Сначала Каю показалось, что артефакт трескается, но вскоре стало ясно, что изнутри будто бы прорастают красные сосуды. Камень выпускает пульсирующие нити, они касаются Ники, оглаживают ее, врастают в кожу. Артефакт уменьшается, втягиваясь в нее, и остается только родимое пятно чуть ниже левой ключицы.
Сердце Ники начинает частить, аппарат разрывается. Толстая медсестра стоит неподвижно, как под гипнозом, Кай и сам будто бы смотрит фильм со своим участием. Ника выгибается дугой, раскрывает рот, распахивает глаза и падает на кровать в тот момент, когда в палату вбегает женщина в халате – то ли врач, то ли медсестра.
Замирает посреди палаты, не веря своим глазам смотрит на Нику, на приборы, снова на Нику.
Ника моргает, кашляет, вытаскивает из-под одеяла тонкую руку, пытается сорвать с лица маску.
С глаз Кая словно срывают пленку. Нет, не так – стекло, из-за которого он наблюдает, трескается, осколки осыпаются к его ногам, и он бросается к Нике, обнимает ее, целует щеки, веки, лоб, говорит нежности, баюкает в объятиях, снова целует.
Врач пытается оттащить его, он отмахивается. Неужели получилось? Ника будет жить! Смотрит на него, тянет руку, гладит по щеке, он прижимает ладонь к лицу, зажмуривается и, улыбаясь, говорит:
– Все будет хорошо. Ты выздоровела.
– Немедленно отойдите от постели! – разоряется врач.
Кай и рад был ее послушать, но не мог шевельнуться, он растворялся в Никиных глазах и понимал, что если его попросят показать на календаре день, прожитый не зря, он выберет сегодняшний.
– Вы видите – она очнулась, – проговорил Кай.
Кардиограмма пришла в норму, Ника улыбнулась, погладила Кая взглядом и утомленно закрыла глаза.
– Кризис миновал, ей надо отдохнуть. Мужчина, выйдите, пожалуйста, а то я буду вынуждена принять меры!
Толстая медсестра продолжала стоять неподвижно.
– Вы правы, – кивнул Кай, все еще улыбаясь, встал и обнял медсестру, затем – ошарашенную женщину-врача, у нее аж очки соскочили на кончик носа.
Ему хотелось обнять весь мир, одарить всех обездоленных, подарить счастье убитым горем. Его ощущение передалось врачу, она поправила шапочку, из-под которой выбивались рыжие кудри, и прошептала:
– Очень рада за вас, но ей теперь и правда нужен отдых и силы на восстановление. Приходите завтра. Возможно, мы снимем маску, и вы сможете поговорить.
Завтра… Да Кай теперь ночевать будет под дверью! Отправит Диму, расстелет каремат и будет ночевать под отделением, мучить персонал расспросами. Ему осталось два дня жизни, как же хотелось снова услышать ее голос!
В коридоре он закрыл глаза и… увидел Лексуса. А ведь он правильно предположил, что Каю теперь не захочется возвращаться в Зону и рисковать. Кто такой Лексус? Да никто…
Или все-таки кто-то? Человек, подаривший Нике жизнь. Но сейчас для Кая гораздо важнее было чувствовать, что Ника рядом и все с ней в порядке, держать ее за руку… Лексус выкрутится и сам. Даже к Диме идти не хотелось, но Кай себя заставил и решил по пути подумать, что делать дальше. В конце концов, он дал Лексусу слово.
