Эпилог

Барон Тре – командующий заслоном на одном из самых опасных направлений – был не в духе. Сильно не в духе. Сложно оставаться спокойным, когда какой-то идиот залетает в твой шатер и будит тебя громкими воплями. Причем даже не может толком объяснить, что послужило причиной такого бесцеремонного вторжения. Барон с большим удовольствием раскроил бы секирой голову наглеца – все равно он ей не пользуется по назначению, иначе был бы куда более осмотрительным! – поэтому с неохотой выпускает рукоять своей любимицы, за которую ухватился спросонья, при первом же оглушающем крике.

– Нападение? Численность нападающих? Тревогу уже объявили? Дежурную сотню отправили? Что с дозором? Держится? Отошел? Уничтожен? – засыпал он вопросами прибывшего, как только понял, кто ворвался в его шатер.

Узнал, что никакого вражеского нападения не произошло, по крайней мере, пока и солдат в лагере по тревоге не поднимали, после чего рассвирепел:

– Может, тогда вы объясните вашу вопиющую бестактность, с-э-эр? – спрашивает барон, растягивая последнее слово. С кряхтением поднимается с кошмы, куда он скатился с постели, уходя от возможной атаки. Что поделать – рефлексы! Жизнь научила барона, что в случае неожиданности требуется вначале обезопасить себя, а уж потом задавать вопросы, выясняя: «Кто?», «Что?» и «Зачем?» Вот только потянутая спина активно сигнализирует старому вояке, что подобные акробатические номера не проходят бесследно в его возрасте. Из сумбурной речи вторженца Конрад Тре кое-как уяснил, что тревогу поднял передовой дозор.

– Свободен! – рявкнул барон, стараясь не кривиться от боли.

– А? – удивился перебитый на полуслове вестник, после чего начинает возмущаться: – Как вы смеете, барон? Я не потерплю такого обращения, я сын…

– Пшел вон, щенок, пока я тебе уши не обрезал! – взрывается Конрад Тре.

Чувствуя, что разъяренный старый барон вполне способен осуществить свою угрозу, вестник предпочел оставить возражения при себе и по-быстрому покинуть шатер командующего заслоном.

– Шваль столичная, – раздраженно бормотал себе под нос Конрад Тре, торопливо одеваясь, стараясь при этом двигаться плавно, чтобы не тревожить позвоночник, ноющий при каждом резком движении. – Ни боевого опыта, но дисциплины – один гонор. Доложить и то нормально не в состоянии. Только и умеют, что вопить о своих благородных предках. Да эти господа таких недоносков сами бы забили, чтобы те род не позорили.

Даже если забыть о травмированной по вине заполошного гонца спине, недовольство барона все равно было оправданно. Две декады назад на заслон пришло пополнение, и сразу же начались проблемы, приносящие командующему заслона лишнюю головную боль, что, естественно, не улучшало его настроения. Отпрыски мелких столичных и околостоличных дворян службу не знали и знать не хотели. Новоприбывшие устраивали пьянки, задирали вассалов Тре, пытались протащить в лагерь продажных девок из ближайшего городка. Обнаглевших сверх меры столичных выведенному из себя барону пришлось жестко ставить на место, доходчиво разъясняя, что идет война, и не нужно воспринимать ее как увеселительную прогулку. Те, кого не устраивают порядки, установленные командиром заслона, могут возвращаться туда, откуда прибыли. И пусть радуются, что остались в живых. Сюсюкаться с ними барон не собирается, если бы не отданные лично маркизой распоряжения, он бы уже применил кардинальные меры. Однако в следующий раз он не будет столь снисходителен. В конце концов, он является командиром заслона и может поддерживать дисциплину всеми необходимыми методами, так что за пару-тройку казненных смутьянов наследница престола точно его не накажет. Прониклись – старый вояка был очень убедителен, – но менее значимые эксцессы время от времени случались.

Как будто Конраду забот не хватает, три дня назад ему их добавили щедрой рукой. Через Каору переправилось два представителя Тайной Стражи, обрадовавшие барона тем, что туронский маркграф формирует из свободных сил ударный кулак – не меньше двух с половиной тысяч кавалерии и трех тысяч пехотинцев из числа профессионалов, а также тысяч пять ополченцев. Ближайшим местом переправы от ставки Альгерда является мост, защищаемый отрядом барона Тре. Вполне вероятно, что, в случае туронского наступления, прорываться они будут именно здесь. Конраду Тре только и оставалось, что облегчить душу ругательствами. Иллюзий он не питал: удержать имеющимися у него силами мост – маловероятно. И то хоть какие-то шансы имеются только в том случае, если в войске маркграфа нет хороших магов. Тогда трое чародеев заслона – один дружинный и двое рекрутированных приказом маркизы столичных, – могут устроить нападавшим кровавую баню, а там есть надежда, что и подмога от соседей успеет подойти. До того, как начнется бой, никто подкрепления атакованным не пришлет. А ну как туронский маркграф получит сведения, что соседние заслоны отослали барону Тре большую часть своих солдат? Он же не дурак, развернет свои войска и атакует в другом месте.

Попытки Конрада Тре получить от Тайных более подробные сведения успехом не увенчались. Хмурые подчиненные Эрно Альтина угрюмо ответили, что сообщили барону все, что им известно. И вообще, попробовал бы он сам выяснить хоть что-то, когда его по всей захваченной туронскими войсками территории гоняют два эльфийских отряда. Тем более что перед ними была поставлена задача разузнать о судьбе пропавшего без вести маркиза, а не вести наблюдение за перемещениями армии маркграфа Туронского.

Конрад Тре, которому судьба маркиза была небезразлична, естественно, сразу же поинтересовался результатами поиска, на что получил совет не лезть не в свое дело. Барон в ответ заявил, что господа Тайные слишком много о себе мнят, и если они продолжат хамить, то он преподаст им урок вежливости. Представители Тайной Стражи в свою очередь не стали стесняться в выражениях, и дело вполне могло дойти до междоусобицы, не вмешайся в назревающий конфликт сын барона Тре. Привыкший к эксцентричным выходкам дорогого папеньки, он сумел, проявив чудеса дипломатии, успокоить обе стороны. Подчиненные графа Альтина принесли ответные извинения, после чего конфликт был исчерпан. Один из Тайных снизошел до того, что пояснил причину своей несдержанности, признавшись, что судьба маркиза осталась ими не выясненной, поскольку почти сразу им на хвост упал эльфийский отряд численностью до полусотни, и им никак не удавалось отделаться от преследователей. Даже если у напарников получалось уйти от погони, то эльфы находили их через несколько дней, и им вновь приходилось играть с преследователями в прятки. Самое большее, насколько им повезло ускользнуть от остроухих – полторы декады, после чего их обнаружили.

Подчиненный Эрно не стал вдаваться в подробности и рассказывать, что несколько раз им приходилось вступать в схватки с неприятелем, и оторваться от преследователей удавалось только чудом. Без ранений не обходилось, и только знаменитая регенерация вампиров спасала напарников. Однажды им пришлось отлеживаться после боя целую декаду, и лишь благодаря парочке пойманных туронцев и небольшой группе занимающихся втихую мародерством крестьян, встретивших на свою беду представителей Тайной Стражи, им удалось исцелиться. Понятно, что с висящей на плечах погоней ни о каких поисках Данхельта Фаросс не могло и речи идти. Безуспешно побегав от преследователей, они вынуждены были возвращаться назад, так и не выполнив поставленную задачу. А вернуться оказалось не так-то легко! Эльфы не собирались отпускать их живыми. Три раза пытались Тайные проскочить к реке, но преследователи перекрывали все подходы к Каоре, и только на четвертый раз им улыбнулась удача. Перемещение крупных туронских отрядов, стягивающихся к полевой ставке маркграфа, и возникшая в связи с этим неразбериха позволили подчиненным Эрно добраться до Каоры и перебраться вплавь на другой берег, где они оказались неподалеку от заслона под командованием Конрада Тре.

Тайные выпросили у барона по две лошади на брата и незамедлительно, отклонив предложение задержаться в лагере и нормально отдохнуть, отбыли по дороге в сторону Амели.

Конрад Тре отправил в столицу почтовую птицу с сообщением, к соседям разослал гонцов и принялся мрачно размышлять, что еще он может предпринять в связи с полученными сведениями. За себя отчаянный старый вояка не боялся. Прожил он достаточно, и смерть в бою будет достойным завершением жизненного пути, но вот губить большую часть дружины барон не желал. Особых вариантов действий не было. Оставалось только усилить дозоры и вдвое увеличить тревожную группу. По крайней мере, полная сотня бойцов имеет возможность задержать неприятеля, пока не подойдут основные силы. А дальше? Дальше требовалось выполнить свой долг, не пропустив вражеское войско на этот берег.

Застегивая поверх доспехов пояс, барон подумал, что если все обойдется и нападения не будет, то стоило бы устроить заслуженный разнос командиру дозора – пусть в следующий раз выбирает гонца получше, нечего ответственное дело поручать столичным недоумкам, не способным внятно обрисовать командующему сложившуюся ситуацию, но потом вынужден был признать, что и сам поступил бы в подобном случае схожим образом, отправив с донесением самого бесполезного бойца.

Конрад Тре накинул сверху теплый плащ, забросил на плечо секиру и, откинув закрывающий выход полог, шагнул наружу.

– Отец, я отправил сотню бойцов к передовому посту. Отдыхающие подняты по тревоге. Будут находиться в боевой готовности, пока обстановка не прояснится, – сразу же отчитался один из присутствующих возле шатра командующего вооруженных бойцов.

– Хорошо. Будь здесь, а я схожу, узнаю, что происходит.

– Но, отец, мы же ничего не знаем. Там может быть опасно.

– Сын, мирная жизнь не пошла тебе на пользу, – насмешливо произнес Конрад Тре. Барон не стал вступать в спор, просто развернулся и решительно направился в сторону моста. Следом за бароном поспешила охрана. Восемь вооруженных двуручными мечами ветеранов.

Ошарашенный баронет какое-то время бессмысленно смотрел в спины уходящим. Придя в себя, он коротко бросил стоящему рядом капитану дружины Тре, что тот остается за старшего, и бросился вдогонку за отцом. Своего родителя баронет искренне любил, несмотря на все его эксцентричные выходки, вспыльчивый, по-стариковски обидчивый характер, известное всей столице упрямство барона и резкость в высказываниях. Догнал и занял свое привычное место позади за правым плечом отца.

Конрад покосился на сына и одобрительно хмыкнул. Старый барон был скуп на похвалу, но втайне гордился своими отпрысками. Все его дети выросли настоящими воинами – не чета беспутным прожигателям жизни, большую часть времени тратящим на светские развлечения или увеселения попроще, если с финансами туго.

Добравшись до моста, барон первым делом подошел к командиру дозора, мимоходом отметив, что отправленная сыном подмога выстроилась возле моста и готовится к отражению возможной атаки.

– Докладывайте.

– Господин барон, с той стороны реки доносятся звуки боя.

– Это я и сам слышу, – нахмурился Конрад Тре. – Точнее, сержант. Кто? С кем?

– Так ведь туман, сэр. В двадцати шагах толком ничего не разглядеть. Вначале шум поднялся, затем там суматоха началась… Я вам гонца тогда отправил – вдруг они к атаке готовятся? Бой начался позднее, когда там тревогу сыграли.

– Значит, сведений нет, – подытожил барон. – Нехорошо. Валит! Бегом в лагерь. Пусть капитан выводит дружину на позиции. Да, и магов наших гони сюда. Нечего ждать, когда нас за задницу возьмут.

Один из охранников бегом отправился выполнять поручение.

Звуки боя приближаются.

Раздается команда сотника, не желающего рисковать начальством, и латники движутся вперед, обходя свиту барона, и перекрывают мост, выстроившись в два ряда. Два десятка находившихся в дозоре лучников готовятся поддержать их стрелами. Начальник охраны советует уходить к основным силам, но Конрад раздраженно отмахивается. Сын барона переглядывается с командиром телохранителей и с обреченным вздохом вытаскивает меч из ножен. Глава охраны недовольно кривится и отдает команду. Телохранители выходят вперед и расходятся в стороны, чтобы в случае вражеского прорыва не мешать друг другу – двуручное оружие требует простора.

Судя по крикам и звону стали, бой идет уже у самого моста.

Барон, хищно оскалившись, поудобнее перехватывает рукоять секиры.

Сзади слышится топот сотен ног. Беспокойство уходит с лица начальника охраны. Подкрепление подошло раньше, чем показался возможный противник. Лучники отошли назад, пропуская вперед тяжелую пехоту. Две сотни латников пробежали мимо барона, выстраиваясь позади передового отряда. За их спинами заняли место лучники. Дозорные и те, что прибыли с подкреплением.

В тумане показались силуэты врагов, идущих сомкнутым строем. Свистнули стрелы. Кто-то из лучников спустил тетиву, не дожидаясь команды. До приготовившегося к отражению атаки отряда барона Тре донеслись приглушенные звуки ударов по дереву и болезненный вскрик. Видимо, одна из стрел попала куда следует. Из тумана послышалась ругань и недовольные выкрики. Чей-то громкий голос пообещал лично засунуть все выпущенные стрелы в задницы стрелкам.

В ответ сотник посоветовал туронцам заткнуться, свалить в туман и больше на этот берег не соваться, если они, конечно, не торопятся на тот свет.

– Сам ты туронец! Я – примипил первого фаросского легиона, – возмутился все тот же голос. – Пропускай давай!

– Какого еще…

– Тихо! – перебивает сотника Конрад Тре. Голос из тумана показался ему знакомым. – Сам с ним поговорю. Назовись… примипил.

– Ого! Барон Тре? – с той стороны неподдельно удивились. – Здесь Сувор Тампль из Нугары. Сын Вирена Тампля.

– Сувор Тампль? – недоверчиво переспросил Конрад Тре. Нугарского рыцаря он знал. Еще лучше знал его отца и деда. С последним барон в молодости прослужил несколько лет в одном отряде. – Вы же всем отрядом в засаду попали. Выходит, выжил? Ладно, двигай сюда потихоньку, а то у меня лучники нервные. Остальные пусть пока постоят.

Один из силуэтов отделился от общей массы и медленно пошел вперед. Меч был убран в ножны, шлем идущий заранее снял, и вскоре барон убедился, что это действительно был Сувор Тампль. Конрад Тре приказал воинам расступиться и зашагал навстречу нугарцу.

– Я это, я, – ухмыльнулся Сувор. – Признали наконец. Теперь-то пропустите моих, пока нас туронцы на том берегу не зажали.

– Пропустим, но если что… Учти, рука меня еще не подводит.

– Капль, Грох, ведите первую. Раон, пускай сразу за ними обоз с ранеными.

– Кхм. Грох? Из орков, что ли? – спросил барон. – А, Капль – это тот, что из дворцовой стражи сержант? Он же в вашем отряде уходил. Тоже, получается, выжил?

– Барон, вы меня так и будете здесь допрашивать?

– Ничего, я не тороплюсь. Постоим, поговорим, на бойцов твоих глянем, – широко ухмыльнулся Конрад Тре.

Из тумана показались идущие строем солдаты. Барон словно невзначай сделал небольшой шажок в сторону, чтобы в случае опасности атаковать собеседника из удобной позиции, но, обежав взглядом приближающихся бойцов, расслабился. Было видно, что солдаты действительно прорывались с боями. Серые от усталости, осунувшиеся лица, красные, воспаленные от недосыпа глаза, грязная, рваная, заляпанная кровью одежда, многие перевязаны, большинство с трудом передвигало ноги, их качало из стороны в сторону, не вызывало сомнения, что стоит только прозвучать долгожданной команде: «Привал!», и они обессиленно попадают на землю. Вызывало удивление, как они вообще смогли сражаться в таком состоянии.

Отряд сдвинулся в сторону, чтобы пропустить катящиеся следом телеги, и остановился в трех шагах от Сувора и Конрада, по-прежнему удерживая строй. Один из бойцов внезапно скрылся за спинами солдат, но быстро вернулся обратно. Лицо его выражало нешуточное беспокойство. Он требовательно произнес:

– Целителей сюда всех! Быстро!

Такая напористость барону совсем не понравилась.

– Назовись, солдат, – недовольно произнес Конрад Тре.

Сувор вначале отреагировал на требование своего соратника довольно вяло, но потом мозги, почти полностью отключившиеся от усталости, заработали как надо. Рыцарь сообразил, что без весомой причины шуметь и нарываться на конфликт с бароном Тре Раон не будет, встревожился и хотел поддержать просьбу товарища. Вмешаться он не успел.

– Целителей! – зло выдохнул Раон, выхватывая клинок.

Охрана барона тотчас шагнула вперед. В ответ прибывшие сомкнули щиты, готовясь отбиваться в случае необходимости. Со стороны дружины Тре послышались отрывистые приказы командиров, и латники слитно качнулись вперед, угрожающе наклонив копья. Заскрипели натягиваемые тетивы луков. Остановились телеги. С той стороны моста, обгоняя обоз, решительно шагала пехота на подмогу передовому отряду. В воздухе повисло напряжение.

Нужно было предпринять хоть что-то, пока не случилось неизбежное. Если хоть у одного из бойцов не выдержат нервы… Будет бойня!

– Стойте! – крикнул Сувор, бросившись между отрядами. Барон не стал его атаковать, заметив, что в руках рыцаря нет оружия. – Не сметь! Здесь маркиз!

– Опустить оружие! – взревел Конрад Тре. Кинувшись следом за нугарцем, он ухватил его шиворот, в запале даже не почувствовав прокатившуюся по спине волну боли, одним могучим рывком отрывая рыцаря от земли и разворачивая лицом к себе. – Где маркиз? Отвечай!

– Здесь, – болтаясь в воздухе, сипло прохрипел Сувор. Ворот кольчуги передавил ему горло.

Конрад Тре отпустил полузадушенного рыцаря и зашагал в сторону ощетинившегося оружием отряда новоприбывших.

– Где маркиз? Показывайте.

Сувор Тампль был в бешенстве, еще никто не тряс его в воздухе, как провинившегося щенка. Такое оскорбление нугарский рыцарь не спустил бы никому. Уязвленная гордость требовала сатисфакции, но сейчас было важнее состояние маркиза, любое промедление могло оказаться фатальным, и он не стал устраивать разбирательства с бароном.

– Пропустите, – распорядился Сувор, потирая горло.

Легионеры неохотно расступились. Носилки с неподвижным наследником престола удерживали четыре ликтора. Рядом суетился лекарь.

– Дан!!! Что с ним? – заорал барон, опрометчиво кинувшись к маркизу.

Огромный орк и не уступающий ему статью человек, вооруженный двуручником, слитно качнулись вперед, отгородив барона от безжизненно лежащего на носилках маркиза. Конрад не успел остановиться и врезался в возникшую на пути преграду. Преграда не шелохнулась. Столкнувшись со вставшими на пути бойцами, барон отлетел назад.

– Кхм, – смерил он недовольным взглядом живую преграду. Скривился, дотронувшись до отбитого плеча.

– Мастер Гольбрейн, что с маркизом? – донесся из-за спины обеспокоенный голос Сувора.

– Нужна подпитка силой! – выкрикнул вышеупомянутый мастер, прикладывая засветившиеся ладони к голове раненого. – Его защита почти не пропускает магию, девять десятых уходит впустую. Моих сил не хватит! Целители нужны!

– Идем в лагерь, – сказал барон и, повернувшись к охране, распорядился: – Гоните всех целителей нам навстречу.

Недовольства никто не выказал. Даже начальник баронских телохранителей не заикнулся о том, что не оставит Конрада без охраны. Бойцы споро рванули в сторону лагеря, сообразив, что не время противоречить барону, да и вообще сейчас лучше держаться подальше от начальства – целее будешь. Следом за убежавшими телохранителями барона четверка фаросских бойцов осторожно понесла носилки с маркизом. Конрад Тре пошел за ними, но его придержал за рукав Сувор. Тихо, чтоб не привлекать внимания, но решительно нугарский рыцарь произнес:

– Барон, знайте, что если из-за потерянного по вашей вине времени ОН умрет – я вызову вас на дуэль…