Глава одиннадцатая
Двое и мертвый город
Урфин шел ходко, стараясь выбраться из опасного района. Не оглядываясь и лишь искоса присматривая за Уизли. Хренова жизнь!
Расклад выходил совсем никакущий. Баркас остался с Чумой, и оставалось надеяться на чудо. Что она его вытащит и сможет поставить на ноги. Что справится с Роммелем. Что ему, Урфину, удастся справиться с самим собой. Потом, если выживет. Пусть у кого-то нет совести. У него она есть. И ее спиртом не забьешь. Но это потом. Главное сейчас – тупо выбраться. И вытащить Уизли. Пацан-то совсем ни при чем. Ему жить надо и радоваться.
Длинная полоса Гагарина вела дальше от Привала. Урфину она не нравилась, слишком уж открытая. Но куда деваться? Тем более сейчас большая часть местной живности либо уконтрапуплена у Копатыча, либо разбежалась из-за «слизи». Хотелось верить, что уж в нее-то они точно не вляпаются. Но сколько под Питером этой гадости, Урфин не знал. Потому и старался идти по Гагарина с его сохранившейся трассой. И не выходить посередине, на когда-то зеленую полосу с деревьями.
«Слизь» толчки поверхности ощущала сразу и далеко. Это правило бродяги заучили быстро, заплатив хорошую цену. Такую, что участок кладбища заселить можно. И не абы какого сельского погоста, а добротного, для города тысяч так в пятьдесят жителей.
– Ты как? – Урфин встал, глядя на Уизли.
Мальчишка, вытирая лицо, сопел. Покраснел сильно, спичку поджечь можно. Хватал воздух, восстанавливая сбившееся дыхание. Спрашивай, не спрашивай, правда налицо. Уставшая, замурзанная полудетская правда в размазанной по лицу пыли, перемешанной с потом.
– Так… Нам с тобой теперь… – Урфин покрутил головой. – Нам с тобой теперь к Периметру. Но это завтра.
– Почему?
Урфин пожал плечами. Надо все объяснять? Хорошо. Чем бы дите ни тешилось, лишь бы не плакало. Хочется впитать сталкерскую мудрость, пусть впитывает. Всеми, мать их, фибрами юной души.
– «Слизь» сразу не уйдет, отойдем подальше, переждем. Местные после таких вот происшествий крайне нервные. Особенно разумные. А в твоей компании мне нужно все делать за двоих. И воевать тоже.
Уизли кивнул. С таким прямо мужским и все понимающим видом.
– Баркас, он…
– Так!
Урфин нахмурился. Почему-то в общении с Уизли все получалось не как нужно. Слишком строго, что ли?
– Не трогай его. Все будет хорошо.
Уизли снова кивнул. Замызганное лицо выражало странную смесь чувств. Типа, ты, дядя, хочешь верить, так верь. А я-то знаю, что ни фига не так. Либо Урфина просто начала грызть совесть. И теперь даже раскрошенный кусок стены будет складываться в укоризненную рожу. Мог попробовать, мог остаться, мог… Много чего мог. А поступил как поступил.
Удрал. Спас шкуру, прикрывшись Уизли. Одно слово, Урфин, плохой ты друг. Мудак просто, а не бродяга. Точно.
– Стой!
Пусть себе внутри жрет сам себя. Пацан ни при чем. Крути башкой, старик, если хочешь хотя бы его вывести.
– Видишь, вон там краснеет?
Уизли глянул. Заметил несколько раз моргнувшую алую нить. Кивнул.
– «Перекати-поле». Обходим. Перепрыгиваем на пешеходку и идем по ней. Прыгай.
А как еще? «Перекати-поле» любит охотиться на живых. И чует издали. Если бы не накатившие тучи, не пропускавшие солнце, не заметил. Аномалия спряталась в тени большого автобуса из Пулково. Наверное, на обед отъезжал водила, так и остался. Рыжая пузатая колымага вросла в раскрошенный асфальт, превращаясь в холм. Вот под мордой, еще поднимающейся над серо-черной мозаикой, оно и пряталось. Чертово скопище веток, проволок, кусков арматуры и останков попавшихся организмов. Плотно скрученное в неправильной формы клубок чудище, алеющее сердцевиной, той самой, дающей жизнь аномально чудовищной фантасмагории.
– Идем тихо, не шумим.
Тихо и не шумя обошли стороной первую встретившуюся ловушку. Урфин, пытаясь оживить сдохший КПК, не мог отделаться от какой-то странной знакомой мысли. Такой… очевидной и понятной. Разобраться бы, откуда и зачем…
– А вон там? – Уизли остановился, показывая на кусок асфальта впереди. – Парит.
Молодец, салага, что сказать… Урфин неожиданно для себя самого улыбнулся. Он вспомнил.
Новички случались и у него. Хотя редко. Сейчас вот выпало следить и учить не просто «молодого». А прямо пацана. Ну, хорошо. Попробуем.
Парит? Еще как парит. Причина?
– Там что-то горячее?
Урфин усмехнулся. Да, так обычно и думают.
– Очень. Если попадешься, станет горячее не придумаешь. Под асфальтом ничего нет.
Уизли пригляделся еще раз. Пожал плечами.
– Как так?
– А вот так. Это рябь. Попадешься – тебя переломает, кости окажутся раздробленными полностью.
Хорошо. Пацана аж передернуло. Остается надеяться, что уложится в голове. Пригодится? Пока здесь пригодится все. Вряд ли мальчишка рискнет сюда вернуться.
– Идем до Бассейной. По ней уйдем направо, доберемся до железки.
– Что?
Урфин чуть не поперхнулся. Что с людьми делают мир вокруг и Сеть? Железка же…
– Ветка железной дороги, идет от Московского вокзала. Если повезет, то никто не спер дрезину. Проедемся с ветерком.
Ну, как с ветерком? Ехать придется довольно тихо, несмотря на дополнительный каток, прилаженный рукастым Баркасом. Как минный трал, реагирует первым на все препятствия. В том смысле, какие глазом не заметишь.
Ладно, хватит трепаться, пора дальше. Осторожно, памятуя про однорукого бугимена. Надо же, чуть не вылетело из головы. Урфин хмыкнул. Ну, чего? Не иначе, старость.
Проспект прямой, как стрела. В нормальном городе им идти минут двадцать. Здесь? Сколько выйдет. Урфин наметил точку, бывший дот. Памятное место и все прочее. Разве что дот давно стал сам собой. Долговременной огневой точкой, где оборону можно держать очень даже неплохо. Особенно после установки на вход первой двери, срабатывающей на датчик в КПК. Потому его бы оживить… Чертова машинерия.
– Не включается? – поинтересовался Уизли. – Дай посмотреть.
Ну, почему бы и нет? Эти рождаются с коммуникаторами в ручках. Хлебом не корми, дай полазить в Сети с полугода. Беда вроде бы, но вдруг пригодится?
– Русский… – протянул Уизли. – Даже внутри, что ли?
Урфин хмыкнул, глядя на недоумение. Да-да, даже внутри.
– Плохо. – Уизли скорчил рожу. – Если что внутри поменять надо, от моего не подойдет. У меня нормальный, китайский. Но дорогой.
Дорогой и нормальный Китай, етить колотить. Урфин не ответил, не желая показаться ретроградом и наивным старым пнем. Вера в свою страну у него жила до сих пор. Как ее ни пытались постоянно обрушить всякие такие вот умники.
– Щас… – Уизли явно с удовольствием лазал внутри коммуникатора. – Ох, вот это управление. Ты с ним как, пальцами разбираешься, без голоса? А, точно… по-другому здесь никак. Так… заработал вроде.
Урфин покосился. С удивлением. На его памяти вот так разобраться на ходу ни у кого особо не получалось. Починить строптивый и не обкатанный АС-25 – вот это легко. Баркас мог с закрытыми глазами влезть в железные потроха и воскресить любимую пукалку Урфина. Теперь вот…
– Молодец. – Не похвалить выглядело бы нехорошо. – Дай проверю.
Работает, надо же. Никогда бы не поверил, что эта сопля вот так просто сделает вроде бы помершую электронику. Век живи, век удивляйся.
– Ты по сторонам смотри. – Урфин покрутил головой. Щелкнул анализатором, тут же разбросавшим вокруг волны разных диапазонов. – Не должны вроде носа казать, но мало ли…
– Кто?
– Что кто? А, носа… Котозавры. Их тут страсть как много. Как сметаной намазано. Хотя в нашем случае скорее свежей печенкой.
– Нашей?
Урфин покосился на него. С уважением, чего уж. Соображает пацан.
– Да.
– Обычные кошки?
Хотелось даже хохотнуть. Обычные кошки в Зоне? Ну, повеселил, салага.
– Не пропустишь, не переживай. Увидишь, кричи и деру вперед. Вон к тому перекрестку. А там будешь прикрывать, если что. Или просто отстреливаться до последнего. Бегают они будь здоров. И по деревьям скачут, как горные козлы по скалам.
Уизли поежился. Было с чего. Увиденного здесь ему хватило понять: не врет ведущий. И если говорит о котозаврах, жди саблезубых тигров, не иначе. Но вот тут ему придется огорчиться. Как раз-таки кошки если подросли, то ненамного. И полысели. Все до единой, мать их, превратились в уродливых сфинксов.
Деревья росли по Гагарина повсюду. Только немного поменялись. Совсем чуток, став уродливее, зеленее и гуще. С длинными ветками, почти смыкающимися порой над головами. Почему их до сих пор обходила стороной «слизь»? Потому как Зона велела. И весь ответ.
Шаг, шаг, шаг… Привычно, опять, снова. Пустота мертвого города. Жуть любого района, не только старых. В его тишине, мягко обкладывающей со всех сторон, стоит зайти глубже. Вороний грай не в счет. Он как та же тишина. Или как щелчки часового механизма в квартире. Есть всегда, но не замечаешь. А стоит вдруг замолчать, сразу слышишь. Потому как… Без него все совсем плохо.
Тишина Питера вязкая, тягучая, пронизывающая холодным клинком резкого ветра. Шелестит низко стелющимися по пустым дорогам и улицам остатками людей и их жизней. Как? Да все просто. Люди и их жизни всегда оставляют куда более настоящие следы, чем им кажется.
Оставленный город не хотел быть пустым. Не выпускал с улиц остатки людей. Шелестел старыми грязными пакетами. Грохотал едва держащимися тележками супермаркетов. Шуршал тряпками билбордов. Стучал костяными звуками черепов. Город жил воспоминаниями. И ненавидел людей, не вернувшихся в него и ворующих кусочки своей же прошлой жизни. Просто город считал прошлое только своим. И теперь у него появилась подруга. Опасная. Злая. Стервозная. Страшный дуэт.
– Это…
Урфин посмотрел на Уизли. А Уизли смотрел назад. Туда, откуда они пришли. На мерно идущую позади фигуру. Огромную, одетую в длинный плащ и в маске из человеческих скальпов.
Урфин выпятил бороду. Перевел взгляд на Уизли и его оружие. На свое. И покачал головой.
– Бежим, парень. Просто бежим. Но смотрим под ноги.
Слева, из-за остатков кустов, прикрывающих дома, донеслось низкое горловое мяу. Уизли вытаращил глаза. Верно, парень. Беда не приходит одна. А теперь… рвем когти.
Серые стремительные силуэты замелькали с боков сразу, как они рванули с места. Неслись параллельно, пока не приближаясь. Сволочная жизнь! Оглядываться Урфин не торопился. Кром не побежит. Он спокойно доберется до них, если так выпадут игральные кости, выточенные из бедолаг, не ушедших от здоровяка. Это Зона, здесь удача всегда важна.
Кошки неслись по земле, прыгали по веткам. Хоть что-то хорошо. Если серые бестии несутся прямо по остаткам газона, «слизи» нет. Мутанты чуют ее издалека. И никогда не сиганут прямо в ее невидимую и огромную пасть. Только Урфину от этого было ни жарко, ни холодно.
Уизли, пыхтя, старался не отставать. Молодой, а дышит прямо как он сам. Ходить на физкультуру в школе надо, молодежь! Тогда бы не пришлось харкаться, как верблюду, пробежав от силы метров триста. Бегом, бегом, парень!
Стрелять пришлось. Сбивать лысое зубастое и завывающее чудище, скакнувшее первым. Раззявив резиновую пасть и выпустив не зубы, хрена… рыбацкие крючки на белугу. АС стукнул тремя «подарками», сбив почти неуловимую мишень. Плеснуло то ли кровью, то ли половиной кошки, еще живой. Но не долго. Коллеги начали драть бедолагу на подлете, поймав втроем падающую тушку.
Ноги топали по асфальту, несли к спасительном доту. Нужный холм, торчащий из газона, становился все ближе. Кром позади? Кром не торопился, превратившись в далекий силуэт. Это хорошо, ох и хорошо! Бежим, Уиз…
Всплеск перед глазами. Всеми цветами радуги и во все стороны. Гул. Сильнее. Круги красного, крутятся-крутятся-крутятся… твою мать…
Жизнь вернулась чуть раньше рассудка и памяти. Урфин приоткрыл один глаз, покосился перед собой.
Пол. Старый. Из досок, крашенных краской. Не из досок. Это ж паркет… а его краской. Ну не идиоты?
Так… что это было? Как он сам? Как-как… чем-то спеленали, хотя и не полностью. Руки… точно, руки за спиной. Втянем воздух, может, он что подскажет. Кто, где, как…
Ох, мама, как фигово-то…
Урфин потряс головой. Перед глазами все прыгало. Сосредоточиться пока не получалось. Ни боли, ни запекшейся крови. И такая вот штука… прямо калейдоскоп какой-то. И что тогда? Суггестор. Только слышал про опытные образцы. Вырубающие на расстоянии каким-то, мать его, излучением. Офигенно.
– Пришел в себя?
Экий уверенный голос. Хотя так даже лучше. Не придется пытаться обмануть кого-либо и делать вид, что в отключке. Урфин сел. Перекатился, подняв тело мускулами бедер и спины. Руки ему стянули, заведя к пояснице. Дела…
Голос женский и уверенный. Чудесно. Интересно, и кто это? Урфин подавил желание сильнее мотнуть головой. Чего он, мерин какой, что ли? Трясти башкой и грустно шевелить губами – это к ним.
– Пришел…
Конечно, пришел. Не пришел бы – не сел. Так… кто и что у нас тут?
– Вы б меня хоть удивили чем-то, что ли, мать вашу… – Урфин покопался в носоглотке и харкнул. Не сплюнул, а именно харкнул. Тягуче, презрительно и все такое. А как еще, нахрен, следует показывать врагам, что не боишься? Даже если внутри все сжалось, внизу все втянулось и жутко морозно посередке от растекающегося адреналина?
Покрутил головой и вздохнул. Но про себя, чтобы не показать вида. Какого вида? Что его проняло и он все же боится. Есть с чего, вернее, с кого.
Главгиена, сидя нога на ногу в продавленном кресле, послала ему воздушный поцелуй. Здрасьте вам, мамаша командир, век бы не видел.
– Ну, сучонок, попался?
– И тебе не хворать. – Урфин покосился вокруг, отыскивая Уизли. Подумал про еще один смачный признак презрения, но не стал. Что-то подсказывало о глупости и пустом нарезании понтов. – Чего надо?
На самом-то деле он прекрасно понимал ответ на вопрос. И немного жалел самого себя. Авансом. Отыскивая Уизли, насчитал двух Гиен в комнате. И если судить по звукам из-за двери, там топталось не меньше трех. Прекрасный расклад для спасения самого себя. Справится, то прям супергерой. Точно, так и есть.
– Ты ж прекрасно все понимаешь, – протянула Главгиена. – Не валяй комедию. Ты просто скажи, как желается помереть. Быстро или помучиться?
– Быстро.
– Не угадал, – хихикнула она, – этого план не предусматривал. Есть еще вопросы?
Урфин кивнул. Да, вопрос имелся. Даже два.
– Слушаю.
– Есть чего нормальное покурить?
Главгиена мотнула головой в его сторону. Сигарета оказалась так себе, но все лучше, чем ничего. Курить, правда, со связанными руками не очень удобно. Но ничего, это он как-нибудь переживет.
– Второй вопрос, думаю, на кой оно мне надо и как договоримся? – совершенно не конструктивным тоном проворковала дама в кресле, положив на колени какую-то стальную и страшную приблуду с острыми гранями и зубчиками. – Да?
– Фига, – пришлось почти мычать, но сигареты он не потерял. – Как довезли?
– О, какой своевременный вопрос, твою за ногу! – Главгиена трепыхнула ресницами, картинно закатив глаза. – Самое то перед лютейшей смертью и оскоплением. Заинтересовала перспектива?
– Чуть меньше вопроса.
– Ты меня разочаровываешь! – Она стукнула ножкой. Хотелось бы сказать изящной, но как определить степень изящности через туго затянутые берцы армейского ботинка?
– Ничего не поделаешь. Мне тупо не нравятся женщины твоего типа. Вот и говорю правду. Не лью в уши. Цени, мне ведь жалко твои не самые красивые ушки. Они такие милые, прямо чебурашка.
– И почему тебе их жалко? – медово-протяжно-опасно пропела Главгиена.
Урфин оскалился. И в первый раз за последний месяц порадовался дырке на месте двух передних зубов. Так смотрелось куда брутальнее. Прямо скотство какое-то.
– Лапши много. И постоянно. Деформируются, врагу не пожелаю. Ими же и так можно ворон пугать, а уж тогда…
Он скорчился на полу, лихорадочно умудряясь и втянуть воздух, и блевать. Одновременно. Влупила ему крепко, с оттяжечкой, да и носки с набойками. Ой, мама, роди меня обратно, думалось Урфину, как же больно…
Лежать на полу и жалеть себя занятие порой очень увлекательное. Но все же куда больше интересовали какие-либо приятные перспективы. Уж хотя бы помереть от пули в голову, чем от штуки, вызывающей дрожь повсюду. И острое желание свести ноги так, чтобы никто между них не залез. А то больно уж стремный кончик у то ли ножа, то ли пилы. Таким только кокушки отчекрыживать, право слово.
– Позвезди мне еще, упырь… – Главгиена вернулась в кресло. – Ладно. Хочешь, мразь, умереть быстро?
– Мечтаю, епт, – пробурчал Урфин. – Можно я еще так полежу, а?
– Поднимите говнюка.
Ох ё-ёшеньки-и-и… подняли.
– Твою мать, Урфин, ты выглядишь как обсос, – решила поделиться она своими мыслями, заворковав голубицей, – ты ж весь заблеванный.
– То не со зла, матушка, – Урфин оскалился, – а токмо заради воли пославшей мя жены. Вот те крест святой.
– Ты о чем, родимый? – Главгиена опешила. – Я ж тебя по пузу била, не по голове.
– Так я в нее же ем, в голову. Обратная реакция.
– Время тянешь… И на кой ляд? Ты знаешь хотя бы, где сейчас?
Урфин повертел головой. Прикидывая что к чему и соображая. В окне было видно другое окно. Этакое симпатичное арочное окно, красиво облицованное кирпичом. И надо же, с настоящей деревянной рамой.
– Знаю. Если отвечу правильно, дашь попить? А то от меня котиками пахнет.
– Вот падла… – поделилась она со своими, тут же довольно гоготнувшими, – что за человек? Даже помирать по-людски не хочет. Пощады не просит, шутки типа шутит старперовские какие-то. Смеяться после слова «лопата», надо полагать?
– Так дашь или нет?
Главгиена царственно махнула рукой. Любят женщины загадывать загадки и ждать на них ответа. Чего тут поделать?
Вода… Господи ты всеблагой, прости за суесловие… Но что может быть прекраснее обычной воды? Просто воды. Ничего. Только женщина. Но не сидящая напротив.
– Это Невский. Расстояние между зданиями, характерная кладка, прочее. Все просто.
– Скучный ты какой-то, – проинформировала она, – ну да ладно. Итак, приступим…
– Не-не, – Урфин не согласился, – ты мне так и не сказала, как довезли мою бренную тушку.
Чуть не прикусил себя за язык. Потому как хотел добавить про молодого человека в углу. Не буди лихо, пока оно тихо, и не упоминай о ком-то, о ком забыли. Тот целее будет.
– На внедорожнике. Так устроит?
Урфин кивнул.
– Вы по самые колени деревянные и на всю голову отмороженные. Да-да.
И замер, ожидая вопроса. Время тянуть стоило в любом случае. Мало ли, вдруг Рысь бродит где в округе?
Чудес-то не бывает, ясен перец. Но верить в них никому никто не запретит. Даже если «никому» за тридцать, не верит ни в кого, включая Ктулху, и совершенно обоснованно понимает будущее. Крайне короткое и очень больное.
– Чегой-то вдруг?
– Внедорожник у вас может оказаться только один. Особого подразделения, пропавший неделю назад с экипажем в районе Московской Рогатки. – Урфин покачал головой. – Понятно, поисковый маячок вы вытащили. И даже нашли, как его завести, чтобы не заглох. И даже смогли справиться с бортовым компом. Только вот какая хрень, милая… По Зоне никто не катается. Здесь даже дроны не летают. Из-за проблем с проводкой и прочими аккумуляторами и тэ дэ. То есть внедорожник этот специальный по самые подшипники… И не заметить его тут – это как… Даже не знаю… Не получить сообщение о смерти Семецкого. Пусть Семецкий и помер не тут. Понимаешь?
– Тебе какая печаль? – Главгиена хмыкнула. Совершенно расслабленно и умиротворенно. – Будут искать, найдут, поймут кто… Тебе оно никак не поможет. Ты уже помрешь.
– Тоже верно, – согласился Урфин, – хотя и печально. Ладно. Чего хочешь, чебурашка?
– Аленький цветочек, золотые башмачки и полцарства в придачу… Урфин, не тупи. Мои парни за друзей тебя на ремни порежут. Причем живого и подсаливая в только обнаженных местах. Ты ж не просто так с Баркасом сюда поперся. И даже без него дальше топал. Поделись, милый друг, куда и зачем тебя так тянет? Что за сокровища Аладдина спрятаны где-то поблизости.
Урфин вздохнул. Глубоко и протяжно, заодно прощупывая организм на предмет серьезного увечья после ее же удара. Организм вроде отзывался нормально. Чуть слышно ныло там, куда прилетело, да… Но это пройдет, ничего страшного.
– Знаешь, в чем твоя проблема?
– Поделись, не откажусь услышать…
– Ты не ценишь людей. Не уважаешь, не считаешь себе равными и не можешь пойти на обычный поступок просто так. И еще ты двоечница.
– Это еще почему?
Урфин покачал головой, осуждающе глядя на нее.
– Сокровища были сорока разбойников. А что касается людей, то все просто. Каждый оценивает других по себе. Это неправильно. Мы нашли этого паренька, когда просто шли погулять и добра поискать. И проводили в Привал. А Привала нет. И Баркаса нет, стерва. Иначе хрен бы вас кого взяли. А пацана вывел бы себе в «Солянку». У него вся семья погибла. Ты его хотя бы вытащи за Периметр. Уважь просьбу. Побудь человеком хотя бы раз.
Главгиена наклонилась, воткнув свое чудо-монстро-перо в паркет. Точно Невский, этот паркет при царе Горохе положен, не иначе.
– Я бы тебе ни за что не поверила, рожа бородатая. Да и, сам понимаешь, помучить тебя хочется. А мальчишку… найду ему применение, не переживай. У нас разные заказы и разные клиенты.
– Угу, понимаю. А…
Придумать дальше что-то глупое и одновременно отвлекающе-интересующее Урфин не смог. Причин оказалось несколько.
Первая заключалась в неопытности, как оказалось, кого-то из Гиен. Руки ему стянули пластиковым хомутом. А не наручниками или, не приведи Ктулху, ИМКой. Стяни ею, и все, приплыл. Для пластика вариант имелся.
Вторая причина включала продолжение первой. Заговаривая зубы, Урфин тихонько пилил пластик «собачкой» от молнии рукава. Кто заподозрит ее в качестве оружия? Собственно, она им и не была. Но если правильно повернуть, один край открывался, выпуская полоску из моноволокна. Его как раз хватило для хомута, пусть и прочного.
А вот третью причину Урфин предусмотреть никак не мог. Потому как на Невском у него не было подкрепления. Ему просто неоткуда было взяться. Да и в чудеса он не верил. И когда жахнуло где-то во дворе, заставив дом пошатнуться, он испугался не меньше Гиен. Особенно из-за хомута, поддавшегося, но еще точно не для рывка руками в стороны.
– Кто?! – взвизгнула Главгиена. – Кто?!!
Конь в пальто, чуть не ответил Урфин, не отлипая от паркета. Но не решился. Ее странновато-истеричное поведение пугало. Может и под ребро загнать ту самую острую хреновину. А это в план побега не входило.
Но… а что, если?!
– Какой этаж? – хрипнул Урфин. – Какой?!
– Первый… – Главгиена неожиданно побледнела. Но за коротким «Питбулем» потянулась.
Так, наверное, мог рычать какой-то сказочный Змей Горыныч. Или куда более пафосный европейский дракон. Ага…
– Ну и дура, – констатировал Урфин. – Конченая!
Треск и грохот возникли сразу. Где-то за спиной Главгиены. Как будто в дом, разогнавшись болидом, въехал карьерный самосвал БелАЗ. Хотя именно что-то такое, пусть и живое, сейчас там и оказалось. И Урфин даже знал – что. Вернее, кто.
И эта ведьма тоже. Если судить по радужке, заполнившей черной кляксой зрачки. От страха. От скачка адреналина. От понимания собственной глупости. Потому что Зона всегда играет не по правилам. Особенно с шулерами. Зона не фраер, ее не обшельмуешь.
Дом первые хозяева строили на века. Только не рассчитывали на революцию и уплотнение. И пришедшие с ними перегородки из дранки и прочего дерьма. Будь кирпич, Главгиена могла бы оказаться пусть и недалекой, но удачливой стервой. Но ей не повезло. Целых два раза. С кирпичом и с точкой удара живого бульдозера, пришедшего за своим. И Урфин не порадовался дальнейшему. Потому как своим Кром считал, судя по всему, именно его. Сталкера Урфина.
Главгиену пробило насквозь длинной ржавой трубой. Сколотой на конце и вышедшей из ее живота первобытной рогатиной на бизонов. Или оленей. Или еще кого.
Металл, рыжий снаружи и черный внутри, стал красным и сизым. Вспоров ее насквозь, торчал, чуть качаясь, и по нему, роняя жижу, непереваренную и переработанную еду, стекали кишки. Тягуче падали, жирно шмякая, полупрозрачные розовые сопли, густо перемешанные с алым и темно-красным.
Она охнула, страшно и протяжно. Плюнула багровым, выпучив глаза и задыхаясь. Труба вскинулась вверх, подкинув женщину и заставив забулькать все еще вываливающейся требухой. Урфин замер, определяясь с действиями.
В коридоре и за стеной грохотали очереди, орал кто-то, явно серьезно подраненный, рычала живая машина, нашедшая неосторожных любителей угнанных внедорожников. Он-то, судя по вони горящего пластика и едкому, незнакомому запаху, и горел. Что там заправляли в эти новые машины копы, Урфин не знал. И сейчас его даже не огорчала потеря возможности укатить с ветерком. После смерти всех Гиен в радиусе ста метров. Сейчас самому бы просто удрать.
Случай подвернулся странный. Но он им воспользовался.
Дверь влетела внутрь, хрустнув под напором тяжелого тела. Но вместо громады Крома, воюющего с Гиенами в коридоре, в комнату ворвался лохматый клыкастый ураган. Рыже-черный адопес, выбив дверь, с ходу рванул к Урфину.
Тому оставалось лишь откатиться подальше, пока двойка Гиен, отошедших после чудовищной смерти командирши, поливают мутанта свинцом и сталью в равно поделенных дозах.
Мутант, серьезно защищенный густейшей шубой и невесть как здесь оказавшийся, сдался не сразу. Хотя и переключился на новых врагов, воспользовавшись дистанцией. Рванул за ляжку ближайшего, заоравшего, но не выпустившего старенький «Абакан». Второй, видно, наплевавший на жизнь товарища, застрочил одной длинной очередью. И совершил сразу две ошибки. Или, смотря как считать, три.
Полностью опустошил магазин.
Пристрелил напарника.
Упустил из виду Урфина.
Что поделать? Порой жизнь в Зоне прям покер. Кто лучше блефанул, тот и выиграл. Так что весь ненужный треп оказался ровно тем, чем и задумывалось. Обманным маневром, отвлекающим внимание. Вот и все.
Урфин не стал рисковать, пытаясь найти оружие. Главное оружие бойца – его голова. Не потому, что передняя часть черепа крайне крепка и ею можно сломать большую часть лицевых костей противника. Нет, вовсе не поэтому.
Головой думают. И принимают верные решения. Или пользуются инстинктами, оседающими в ней. Или рефлексами? Вот тут Урфин частенько путался.
Времени думать не оказалось. Анализ короткий, вывод простой.
Гиена в стандартном «Витязе». Но без шлема, придурок. Из оружия у Урфина только руки, вес, рост и кусок чертовой трубы, торчащей из стены с натюрмортом от патологоанатома. И внезапность вкупе с оглохшим парнем.
Шанс один. Не упусти.
Урфин вцепился в разгрузочный жилет, рыкнул, чувствуя боль в колене, адски щелкнувшем и налившемся огнем. Рванул его в ту сторону, вложил в толчок все немаленькую массу. Уизли громко охнул, разом став белым.
Влажно хрустнуло. Гиена даже не успел вскрикнуть.
Труба вышла из его рта. Чуть добавила хруста, выбив несколько зубов. Верхних.
Урфин рванул, как мог, к своему АС, подпрыгивая и боясь опереться на ногу. Колено полыхало болью. Но думать о колене будем потом, на Невском, хотя бы чуть дальше.
– Живо!
Уизли понял, подхватился, цапанул шлем Гиены и засветил его в окно. К счастью, жильцы так и дожили до Прорыва, не заменив старых окон. И хорошо. Стекло вылетело почти полностью. Остатки Урфин выбил прикладом.
В коридоре уже почти не орали и не палили. Там бухало и рыкало, двигаясь сюда.
– Прыгай!
Уизли вылетел пробкой из бутылки. Что-то крикнул, приземлившись. Урфин скакнул следом, ломая раму и падая очень неудобно, успев понять, что летит головой на асфальт. Смог поджать руку и приземлиться на плечо. Боль оглушила, но вроде обошлось. Вроде…
Голова кружилась. Но слух не подвел. Наверху яростно и зло рыкнуло. Загрохотало ножищами. Урфин оглянулся, ища мальчишку. Тот уже стоял дальше, метров за двадцать, что-то кричал, махал рукой. Чертов трус!
Урфин встал, стиснув зубы. Нормально, колено работает. Что он орет?
– Там сквозной проход, быстрее, успеем!
А, вон что! Молодец, пацан, отыскал способ спрятаться.
Кром бушевал, выламывая куски стены у окна. Ну, кто ж тебя просил так отъедаться? Туша не пролезает в проем? Худеть, епта, и срочно!
Урфин похромал к Уизли, стоящему у самой арки. Все верно, салага, так и надо. Попробуем оторваться. Эта хрень за нами все равно скоро попрется. Совсем скоро. Сейчас злой и желающий выть от боли Урфин тебя догонит. Уже сейчас.
Он нырнул в проем, желая быстрее удрать. Шагнул в темноту, оглянувшись напоследок. Кром уже не грохотал, явно решив выйти так же, как и вошел, во двор. Нормально, это фора. Хватит времени отойти.
Урфин не успел поймать смазанное движение. И пожалел, что без шлема. Вот на это его реакции и хватило. И на удивление от неожиданно возникшего странного запаха. Он его помнил, знал, что за штука. Но…
А вот тут сознание от удара взяло и померкло. Сразу.
Кром, ворча и гулко топая, исчез в дальнем конце двора, величественно уходя в арку. Ох уж эти питерские дворы. В таких только и шастать чертовым монстрам почти в полтора человеческих роста. Очень страшно и очень эпично.
Крис, ждавшая конца бойни на высоком гараже, мягко спрыгнула вниз. Пошла к побоищу, понимая, что проиграла. Но не до конца, если судить по отсутствию свежей башки у пояса Крома. Ну или в лапище. Трофеи здоровяк любил забирать. Особенно если охотился долго и упорно. Как на Урфина. В этом Крис не сомневалась.
Глядя на изрешеченного пса, перепавшего от Роммеля, все же явно решившего не пытаться ее укокошить и заодно поймать журавля в чистом небе Большой земли, хотелось сделать что-то плохое. Очень плохое.
На Невском, само собой, никого не наблюдалось. Кроме жутко недовольного Крома, куда-то удаляющегося. Раз мутант не взял след, значит, Урфин успел смыться. Чертов везучий сукин сын.
В углу кто-то застонал. В углу коридора. Полюбовавшись на двойной бруталити, из Гиены и Главгиены, наколотых на трубу аки шашлык, Крис прошла к стонущему.
Тот смотрел на нее как на ангела. Ай-ай, паренек, это ты зря. Здесь ангелы не ходят. Здесь есть лишь демоны.
– Я что, снова сказала что-то вслух? – поинтересовалась она у него, глядя в глаза, разом ставшие очень испуганными. – Ну да и ладно. Ты не виноват. Мне просто надо выпустить пар. Смотри, это мой очень острый друг. Его зовут Сайкс. Ну или Ферберн, если тебе так больше нравится. Приступим?
