ЕГИПЕТ ДРАЙВ АПРЕЛЬ 2015

Еще не успел сойти мартовский египетский загар, а я опять стою в апрельской утренней мгле в Домодедово с чемоданом забитым салом, воблой, колбасой, тушенкой, черным хлебом и парой пластиковых 1,5 литровых «бомб» с финляндией внутри.

Очередному вылету в Хургаду предшествовала долгая переписка с организатором дайв сафари по Красному морю, профессиональным дайвером и просто хорошим человеком из города-героя Севастополя по имени Алексей.

Кулинарные изыски на яхте не предполагались, о чем нам честно сообщил Алексей, и боясь получить «голодный обморок», за день до отлета, судорожно тарюсь на Дрогомиловском рынке. За свою боязнь скинуть пару килограмм, получил перевес в размере 7 кг и приговор на 4,5 тыс рублей – прилично авиакомпания «Якутия» поднимается, на желающих чавкать на берегах Красного моря сало с цибулей.

Не стал наступать на грабли в зрелые годы, и решил не пить до и во время полета, дабы с ходу не произвести нехорошее впечатления на новых друзей и быть готовым, раз пять погрузится на наиболее интересные объекты дайв-сафари.

Лету то ничего – 4, 5 часа, так в носу поковыряться по сравнению с Кубой или Вьетнамом. Под крылом самолета песок, много песка, пейзаж однообразный, неожиданно в коричневой массе появляется посадочные полосы аэропорта Хургады.

Как таковая Хургада замелькала на картах мира в начале XX века, когда британские нефтяники искали на берегах Красного моря нефть. Но вместо нефти, любители халявы, получили дырку от бублика, и не солоно хлебавши, уплыли на свой сырой остров.

Во второй половине XX века была война, когда в июне 1967 года за 6 -ть дней Израиль так всыпал Египту, что он остался без ВВС и военных аэродромов и танков. Потом началась длительная «война на истощение», к которой подключился СССР. Морским путем и транспортной авиаций в Египет были переброшены части и подразделения наших ПВО, что повлияло на ход боевых действий и убавило резвость израильских «Миражей», безнаказанно резвившихся в египетском небе. Развязать войну легко, а закончить тяжело, и только в 1978 между Египтом и Израилем было заключено мирное соглашение, где рефери выступило США.

Лишь с 1980 года Хургада начала активно развиваться, благодаря египетским и иностранным инвестициям. Основным инвестором в то время был египетский богач Ховайдак, которого местные жители именуют отцом Хургады. Кстати, именно Ховайдак встретился с коллегой миллионером и по совместительству инструктором по дайвингу из ФРГ Фалко Энгельхардом. Последний не будь дураком, оценил прелести Красного Моря: тепло, почти всегда ясное небо, отличный дайв. И начал немец лепить отели для дайверов и простых туристов, как пирожки.

Разнообразие подводной флоры и фауны Красного моря не имеет аналогов на Земле. Это уникальное природное явление – слезы бога, одно из лучших его творений. Потрясающие, волнующие воображение коралловые рифы, около тысячи видов рыб, прозрачность воды Красного моря, достигает 40 метров, что не оставляют равнодушными к этой местности ни одного любителя подводных погружений.

Обилие различных затонувших кораблей, лежащих вдоль рифов Красного моря, привлекают любителей приключений и поклонников дайвинга со всего земного шара. Эти корабли покоятся на разных глубинах, способствуя развитию как любительского, так и технического дайвинга.

Прибытие в «Мартин спорт клаб», где стояла наша яхта, мы естественно отметили – каждый доставал из закромов припасенные припасы и алкогольную продукцию. Праздник начался резко и скоро набрал обороты несущегося под откос поезда. Через два часа свежий воздух на яхте смешался с запахами сала, селедки и легкого амбре. Позже наши тела до глубокой ночи, перемещаясь со скоростью тараканов под дихлофосом по каютам, яхте, грязному портовому пляжу и местным барам.

В первый день сафари на общем собрании, сквозь пелену тумана я потихоньку впитывал информацию о том, что наш маршрут построен по местам затонувших кораблей, которые лежат на небольшой глубине. Также я узнал, что среди нас много новичков и средняя рабочая глубина у нас составит 20– 25 метров. Загрустив я начал пить пиво как верблюд воду, благо оно на яхте было бесплатное, а дорогу к местам его хранения я изучил достаточно быстро. Прикинув, что вобла через четыре дня станет на яхте дорогой обменной монетой, а со временем – и символом богатства, я начал извлекать ее из чемодана штучно и скромно делится с другими любителями хмельного напитка.

Присутствие новичков, я ощутил при первых погружениях, когда отойдя от яхты на резиновой лодке, мы по команде упали спиной в воду. Старший группы получив от всех информацию, что все о'кей, показал пальцем вниз. Начали стравливаться – до дна было всего ничего – двадцать метров, на середине погружения я посмотрел вверх, отфиксировал старшего группы и пошел дальше.

Остановился в метре над красивым дном, где словно малые дети резвились цветные рыбки, я с удивлением увидел, что вокруг никого нет. Поднял голову, замечаю что почти вся группа, к которой поднялся старший, зависла на вверху – толи кто-то не мог стравить воздух, то ли какая– то девочка не могла продуться.

Я как бомж возле магазина, кружил возле стенки корабля, потом плюнув на все инструкции пошел внутрь один, понимая, что если что то случится с оборудованием я спокойно поднимусь с 20 метрах на ластах. Позже получил легкого пня от старшего дайв-сафари, решил с новичками не ходить, а выискивал себе бади партнера для серьезных погружений.

Такой был найден по мере сближения с командой арабских инструкторов в виде очередного Ахмеда, которого я развожу на 60 метров глубины. Ахмед неплохо говорящий по-русски, вежливый, добродушный парень, быстро проникся симпатией к русскому медведю и пообещал «глубину» и интересные корабли.

Погружений по плану было много, так же как и кораблей на нашем пути. Быстро наступила скука от однообразных кораблей и небольшой глубины, крупной рыбы было мало, акул вовсе не видели, и я стал походить на чахнущую тургеневскую девушку-крестьянку. Рука дайвера потянулась к заветному чемодану, и я превратился в обычного туриста, шляющегося по яхте то с пивом, то с 1,5 литровой фляжкой, где болталась теплая финская водка. По вечерам я присоединялся к массовому и обильному застолью, плавно переходящему в пиршество племени каннибалов мамбила с плясками на шесте, прыжками за борт и сакраментальной фразой – «ты меня уважаешь?»

Мой безмятежный отдых прервал Ахмед, который вечером за кальяном рассказал, что на рифе Али, к которому мы подойдем завтра, находится один из самых известных затонувших кораблей Красного моря – транспортное судно Тистлегорм. Вместе с кораблем, на дне покоится и его груз – военная техника, транспорт, и еще куча вещей в каютах и трюмах. Ахмед рекомендовал мне завязать с финляндией и завтрашнее утро начать с чая.

Перед погружением, нам рассказали, что Тистлегорм – британский сухогруз, потоплен немецкой авиацией в октября 1941 в Красном море. Затоплению транспортника предшествовал тот факт, что на входе в Суэцкий канал столкнулись два судна и временно заблокировали движение Тистлегорма. Военный транспорт вынужден был стать на якорь, где его и обнаружила немецкая авиация. Недолго думая, немцы ночью при свете луны, словно волки налетели на беззащитный транспортер и засадили две авиабомбы в корабль. С учетом того, что транспортер был загружен снарядами и бомбами как бочка с огурцами – его разорвало на две части. Взрыв был такой силы, что 126-тонные паровозы, жестко закреплены на палубе, отлетели от судна как мячики для пинг-понга и затонули в 50 метрах от корабля.

Ахмед подмигнул мне и дал команду скручиваться, и через пять минут мы вдвоем ушли на таинственный Тистлегорм. Я около 40 минут под присмотром Ахмеда ходил по самым дальним уголкам военного транспорта и с радостью ребенка копался в амуниции, запчастях для самолетов, залазил в грузовики и садился за руль мотоциклов, которые стояли в ряд, как в автосалоне. Однако когда я попытался взять какую-то запчасть в виде сувенира, Ахмед покачал головой и попросил меня оставить ее на месте. Да это не Севастополь, где каждый год от того или другого потопленного судна отпиливаются куски корпуса для сдачи их в металлолом…

Запомнилось судно Кингстон, которое покоится в районе рифа Shag Rock. Гигантский корабль, затонувший в 1881 году выглядит фантасмагорически, как раненый зверь притаившийся на дне. Его корпус более чем за век нахождения на дне превратился в искусственный риф, который стал общежитием для большого количества морских обитателей.

Английский грузовой корабль «Кингстоун» затонул по пути из Лондона в Йемен в 1881 году, не успев побороздить по морям и океанам и десяти лет после спуска на воду. Суэцкий залив всегда был местом опасным для судоходства. Опытный капитан, понимая это, бессменно управлял судном почти двое суток. Когда судно почти миновало опасный участок, капитан решил отдохнуть, «Кингстоун» врезался в риф Shag Rock. Кот из дома – судно в риф.

Погружаемся, течения почти нет, глубина детская, удобно как смотришь большой телевизор. Носовая часть корабля разрушена, а паровые котлы как новенькие – фотосессия, в которой, также принимают участие тунцы, каранксы, групперы и наполеоны. Кормовая часть судна сохранилась значительно лучше, видим винт, второй находим на палубной надстройке. Ползаем по судну как муравьи вокруг большого жука, удовольствия два ведра с литровой банкой. Вечером отмечаем это событие как викинги после набега на Англию.

Как кто-то написал:

…За столом сидят

Кабана хрустящего

Весело едят,

Кто-то пиво разливает

А корабль по морю качает.

Кабана ели в виде сала, пиво пили с водкой – много всего, а ночью действительно начало штормить.

Чтобы быть живым надо иногда рисковать – наступил день погружения на глубину. Старший всего сафари, по умолчанию разрешил двум относительно опытным дайверам под руководством Ахмеда уйти на глубину. Этими дайверами был – я и крепко сложенный парень из Севастополя по имени Сергей, который настораживал меня совершенным равнодушием к алкоголю. В утро погружения мы с Сергеем были напряжены и собраны как Малдером и Скалли в «Секретных материалах».

Тщательно проверив оборудование, мы отошли от яхты в удобное для глубоководных погружений место. Удобство было выражено в том, что ты не летишь в бездну, а идешь по круто уходящему вниз дну, беря его за ориентир, своевременно стравляя воздух с жилета. И вот полетели метры – 40—50—55—60—62, вода стала похожа на один большой кристалл, исчезли рыбки, и время как буд-то остановилось. Наслаждаясь важностью момента, я не забывал смотреть на датчик давления воздуха и следить за собственным состоянием, чтобы не прозевать возможное азотное отравление. Многие дайверы получившие азотное отравление снимали загубник, собирали доллары по дну и делали еще много забавных вещей. Однако я находился в норме и потребовал у Ахмеда уйти дальше, однако старший группы разрешил немного походить по дну на глубине 62—63 метра, где кроме булыжников ничего не было. Медленный подъем, 15 минут декомпрессионной остановки – организм нужно беречь и мы, как сосиски, добросовестно отвисели на глубине 5 метров указанное время. Выход, объятия, на вопрос почему не пошли дальше, Ахмед ответил – подводное течение.

В это сафари больше я не погружался.