Вести одноглазый автобус через обломки, разбросанные по I-25, было непростой задачей, даже для водителя, который однажды получил в волосы на ходу целую пачку разжеванной жевательной резинки или столкнулся со школьником, которого вырвало овсянкой ей на колени в дождливое утро понедельника. Вне досягаемости луча единственной фары мир заволакивала непроглядная темнота. Время от времени скудный свет единственного глаза школьного автобуса выхватывал из мрака очертания сгоревшего автомобиля. А еще на дороге валялось множество скелетов… или только частей скелетов, но Ханна Граймс не позволяла своим нервам расшалиться, и автобус двигался вперед со скоростью примерно десять миль в час. Маленькая скорость сейчас спасала жизни пассажирам, потому что во время быстрой езды можно легко было не заметить скрытое под покровом ночи препятствие или глубокий кратер в потрескавшемся бетоне шоссе.

Ханна вдруг выдохнула:

— Дерьмо! — в следующий миг она круто повернула руль влево и пересекла сплошную полосу, спасая своих пассажиров от опасности. Автобус миновал глубокий кратер, и Ханна, переведя дыхание, включила внутреннюю иллюминацию, которая бросила на выживших жалкие лучики тусклого желтого света.

Дейв МакКейн все еще наблюдал за тремя новичками. Ему не нравилось, как от них пахло. Ему не нравился кардиолог, который разговаривал, как заправский продавец поддержанных автомобилей, не нравилось то, что у него был мягкий и осторожный ответ на любой вопрос. Ему не нравился лысый Рэткофф, который потел и нервничал, всем своим видом показывая, что его прямо сейчас подвергают пытке. А особенно ему не нравился этот Джек Доуп… или как его там? Воуп? Странное имя. Дейву не нравилось, как этот чудик стоял, словно статуя, и пялился в никуда, вглядываясь в темноту, будто концентрируясь на том, чтобы пару-тройку раз моргнуть с нужным интервалом. Это выглядело странно. Вид этого парня наводил Дейва на мысль, что он запросто может впасть в режим ярости и начать крушить все вокруг, включая людей, которым не посчастливится попасть в зону поражения. Дейв лишь искренне надеялся, что этого урода удастся урезонить раньше, чем наступит следующее столетие, но не был уверен в своих силах, потому что понимал: он слишком устал, был совершенно обессилен и мог вот-вот потерять сознание.

— Мы должны были уже увидеть Денвер, — сказала Ханна. — Я хочу сказать, мы увидели бы его, если б сохранились хоть какие-то огни.

Но впереди лежала только ночь, тусклому свету фар открывался лишь скудный участок протягивавшегося вперед шоссе, на котором валялось множество высохших человеческих останков. Периодически Ханна не могла их объехать, поэтому прокатывалась колесами прямо по ним. Один из черепов вдруг отскочил от сломанных шейных позвонков и, словно пуля, ударил в переднее колесо.

Джефферсон Джерихо не был к этому готов. Все эти человеческие останки, буквально засорявшие шоссе… и ведь большинство из них даже еще не были полностью скелетами, но будто казались обглоданными. Кем? Животными, которые выбрались из своего логова, чтобы пировать? Да, должно быть, так. Он смотрел в темноту, туда, где должен был находиться город Денвер, и теперь полностью осознал, от чего Горгоны оградили его и остальных жителей Нового Эдема. Эта жуткая реальность была куда более отвратительной, чем мог выдержать человеческий дух — от ее безнадежности и жестокости подкашивались колени. Джефферсон осознал, как сильно хочет вернуться в Новый Эдем к проточной воде, электричеству и ложному солнцу… да и ко всему остальному ложному, но, по крайней мере, то место было лучшим утешением. Он даже хотел назад к ненависти Регины, потому что он надеялся, что когда-нибудь — после того, как эта война закончится — она вновь потеплеет к нему, потому что поймет, что он лишь пользовался теми дарами, которыми наградил его Господь.

Он вспомнил, что говорила ему его девка-детка в той ложной французской спальне. Мы многое дали тебе, мой Джефферсон. Многое. И многое из этого можем отнять.

Он содрогнулся. Иисус милосердный, подумал Джефферсон, пока автобус двигался через нескончаемую ночь, я ни за что не сумел бы выжить в таком жутком мире.

Поэтому мальчика было необходимо взять. Чем бы ни был этот мальчик и какой бы ни был наделен силой, его необходимо было забрать — чем скорее, тем лучше.

Джефферсон заметил, что Воуп слегка повернул голову. Возможно, он собирался прочесть его мысли, которые разлетались на части под воздействием страха. Померещился ли Джефферсону намек на самодовольную, высокомерную улыбку в уголках губ Горгона? Мог ли Воуп вообще знать, как улыбаться?

Без разницы. Теперь уже нельзя было этого понять, потому что Воуп отвернулся от него.

Позади Дейва и Оливии, стоя посреди переполненного автобуса, Итан пришел к выводу, что ему необходимо что-то придумать. Он не мог дождаться атаки от троих новичков, но какое-то ощущение внутри него подсказывало ему, что эти трое представляют из себя ядовитую змею, которая может вот-вот броситься в атаку из своего укрытия. А еще Итан отчего-то знал, что среди вновь прибывших в человеческом обличье скрывается Горгон.

Все в автобусе были в опасности. Он должен был что-то сделать и должен был сделать это прямо сейчас. Поэтому Итан начал продвигаться вперед.

— Извините, — тихо проговорил он. — Извините… можно мне пройти, пожалуйста? Извините, простите…

Пробравшись мимо выживших из Пантер-Ридж, он, наконец, добрался до Дейва и Оливии, а затем увидел и троих мужчин, стоявших в передней части салона лицом к умершему городу. Медленно один из незнакомцев повернул голову, и маленькие черные глаза, напоминавшие бусинки кремния, поверх черной бороды обратились к мальчику. Эти глаза словно поймали и удержали его, приковывая к себе его внимание, и тогда Итан понял, что попал в поле зрения врага.

— Дейв? — обратился он.

— Что такое? — спросил МакКейн, и в его голосе прозвучала нотка напряжения, потому что он услышал опасение в голосе мальчика.

Горгон уставился на него, и внезапно повернулся второй новичок и тоже уставился на Итана. У этого человека были непослушные каштановые волосы и небольшая борода. Он был грязным и выглядел, как бродяга, но Итану показалось, что что-то в его лице было слишком мягким, слишком красивым и изнеженным, не похожим на лицо человека, которому пришлось познать все тяготы жизни во время войны. Он выглядел так, словно этот облик был лишь маскировкой. Тем не менее, это был человек. И всегда был человеком… как и третий, тот, что с лысой головой. Но все же…

— Что случилось? — спросила Оливия, когда Итан помедлил с ответом на вопрос Дейва.

У человека с каштановыми волосами что-то мелькнуло в глазах. Казалось, он узнал мальчика. Лицо его на несколько секунд застыло, а затем его губы растянулись в улыбке, как расплывчатые облака расступаются перед солнечным светом.

— Привет, — сказал он. — Как тебя зовут?

— Берегитесь, впереди большой кратер, — объявила Ханна, — придется довольно круто поворачивать. Всем держаться!

Автобус вильнул вправо. Свет выхватил из темноты фуру, съехавшую в кювет на правой полосе. Ханна успела отреагировать, стиснув зубы, но автобус все же скользнул по прицепу фуры, послышался стон измученного металла. Некоторые пассажиры закричали от испуга, хотя звук вышел тихим: у них почти не осталось сил на крик. Тем не менее, Ханна попыталась успокоить их:

— Все нормально, не верещите, как дети малые!

— Хочешь выйти вперед? — спросил Джефферсон Итана.

Вот он, тот мальчик, понял он. Но в этом ребенке же нет ничего особенного… или есть?

— Ну, давай, смелей, — он поманил мальчика пальцами поднятой руки, которая немного дрожала, а в голосе звенело слегка испуганное ожидание того, что должно было произойти.

— Не разговаривай с ним, — скомандовал Дейв. — Он не знает тебя, а ты его. Так что нечего!

— Я просто подумал, что он решил выйти вперед и немного продышаться. Там же сзади, похоже, волосу упасть некуда.

— Нормально у него все с дыханием. Итан, что ты хотел?

Итан, повторил про себя Джефферсон. Его глаза прищурились. Давай, Итан, подойти. Позволь я положу на тебя руки.

Горгон, не мигая, смотрел на мальчика. Затем, опомнившись, существо быстро моргнуло… раз-два-три… и снова раз-два-три. Итан был шокирован. Казалось, что холодные пальцы прикоснулись прямо к его мозгу и попытались нащупать слабое место. Ему казалось, что пальцы скребут по кирпичам в поисках бреши, и все же Горгон не мог нащупать то, что хотел.

Итан обнаружил, что, наконец, может уделить внимание Дейву, сформулировать мысли, потому что кирпичная стена его сознания осталась твердой. Пальцы становились все настойчивее, сильнее и яростнее, но пробиться сквозь преграду они не могли.

Он уже собирался сказать, что мужчина с черной бородой — один из Горгонов, но решил проверить себя. Он представил себе свою руку и почему-то вообразил, как она сверкает серебром, пальцы стали длиннее и стройнее, чем он привык. Он вообразил, как сверкающая серебром рука тянется, словно клубок тумана, мимо Дейва и Оливии, и длинные пальцы касаются головы существа, которое носило черную бороду, а затем пронзают искусственно сконструированный череп из какого-то неизвестно материала. И тогда Итан увидел…

… он увидел болотистый пейзаж с коричневыми древовидными отростками, пробивавшимися сквозь суп из мокрого тумана. Их формы наводили на мысль о страшных муках, они напоминали очищенные кактусы, покрытые шипами, вздымавшимися вверх прямо из кровоточащей кожи. Хищные птицы с серой плотью и длинными клювами, усеянными многочисленными зубами, блуждали под облаками, нападая на существ, одновременно напоминавших крабов и угрей, которые проскальзывали сквозь красновато-металлическую жидкость, больше напоминавшую не воду, а ртуть. Затем сцена сменилась… кадры пропускались, как при плохом монтаже, как будто фильм внезапно ускорился… затем под двумя лунами показался большой город с тысячами малоэтажных зданий, похожих на глинобетонные скульптурные жилища, спроектированные инопланетным архитектором и созданные инопланетными инструментами. Голубые световые шары двигались назад-вперед по городу, освещая фигуры наполовину идущих, наполовину скользящих по узким улочкам существ. Затем снова пропуск кадров и смена сцены… за которой следовала пустота. Полость, место, где мелькали машины, создававшие некие орудия, способные заставить любого земного жителя содрогнуться. Эти объекты были странной формы. Итан подумал, что это место находилось глубоко под землей. Лаборатория. Убежище теней и блуждающего синего света. Возможно, здесь проводились исследования и создавались все более и более мощные орудия для убийства врагов. Место силы, которую человеческий разум неспособен постичь. Здесь стены дышали своей искусственной жизнью и пестрили цветами горгонских военных кораблей.

В нервном центре пульсирующих машины в мерцающем свете синих энергетических шаров стояла фигура, которая словно манила Итана своей чешуйчатой пятипалой лапой. Существо было обтянуто какой-то черной кожаной мантией, над которой возвышалась едва различимая голова. Лицо твари заставило Итана покрыться липким потом, хотя он знал, что чудище нереально, оно не находилось здесь, а было лишь плодом воспоминания Горгона, таившегося под искусственной личиной и смотревшего на мальчика гипнотическим взглядом прищуренных немигающих глаз. Пугающее существо науськивало Итана подойти ближе, пока он не оказался так близко, что способен был разглядеть змеиную усмешку, в которой обнажались острые влажные клыки. Мальчик ощутил леденящий ужас, который вполне мог обратить человека в камень.

Он больше не мог терпеть. Итан выскользнул из сознания пришельца, и это далось ему нелегко: как если бы ему пришлось вытянуть серебристую руку из стремительно утягивающей ее трясины.

Он почувствовал огромную силу, заключенную в Горгоне, который стоял всего в нескольких футах от него, а Дейв и Оливия находились между ними. Итан чувствовал угрозу, которая подстерегало автобус и всех его пассажиров. Этот пришелец запросто мог уничтожить здесь всех и вся, для него это было лишь детской забавной. Но когда глаза Итана и Горгона столкнулись взглядами, в голове мальчика мелькнула странная мысль, разорвавшая его страх. Она прозвучала в сознании так явно, что Итану показалось, будто он произнес ее вслух.

Я могу уничтожить тебя.

Горгон моргнул: раз-два-три.

— Эй! — внезапно воскликнула Ханна. — По-моему, я вижу свет! Там какое-то сияние в небе над…

Что-то вдруг с силой врезалось в правый бок автобуса.

— Какого черта?! — вскрикнула Ханна, не закончив свою мысль. Она чуть прибавила скорости. — Во что мы врезались?

Маленькая искаженная фигура забралась вверх по корпусу автобуса и прильнула к одному из окон примерно в середине салона. Пассажиры молчали. На пальцах существа росли присоски, как у осьминога. Тварь напоминало девяти- или десятилетнего мальчика, одетого в оборванные лохмотья. У него была совершенно лысая молотообразная голова, глаза которой так глубоко погрузились в подобие лица, что их было почти невозможно разглядеть. Кожа существа имела пепельно-серый оттенок, как прах после всепожирающего огня. Глядя в окно автобуса Серый ребенок вдруг ухмыльнулся, словно был рад видеть здесь столь большое количество живого мяса, а затем его голова ринулась вперед и разнесла окно на куски.

Люди закричали.

— Святой Боже! — воскликнул Рэткофф, тут же обмочив штаны. Итан увидел Серого ребенка, который упорно пробирался через окно в салон автобуса: и на его изуродованном лице все еще блестела злая улыбка-оскал.

— Кто-нибудь, стреляйте в него! — скомандовал Дейв. Он вытащил свой «Узи», но остановился: он не мог открыть огонь, когда так много пассажиров стояло на пути. — Стреляйте! — крикнул он снова, когда тварь потянулась и ухватила Кармен Ньегу за волосы.

Раздался двойной грохот из автомата калибра 45, и Серый ребенок вздрогнул, получив два отверстия в груди, однако все же привлек кричащую Кармен к себе и широко раскрыл рот. Затем кусок ржавой арматуры врезался существу в лицо, и Джоэль Шустер последовал примеру Джей Ди, который произвел третий выстрел прямо в молотообразную голову твари. Серый ребенок вывалился в окно с недовольным шипением, забрав с собой прядь волос Кармен.

Что-то ударило автобус сзади с силой, которая сумела покорежить заднюю дверь. Заднее окно пошло трещиной. По звуку этот удар напомнил еще один выстрел. Ханна воскликнула:

— Черт! — ее нога с силой вжалась в педаль газа, и сейчас ей было плевать на любые препятствия, поджидавшие на пути.

Коварные руки Серого человека ухватились за разбитое окно, выломанное ребенком, и подтянули тело. Это был коренастый мускулистый зверь, из головы, груди и плеч которого росли искривленные красные шипы. Он издал низкий грудной рык и забросил себя в автобус, не обращая внимания на то, что в него уже стреляли Джоэль Шустер и Пол Эдсон. Когда зажатые в тесноте пассажиры попытались отстраниться, существо перепрыгнуло к Гэри Рузе и пронзило его своими грудными шипами. Страшные клыки разорвали горло Гэри и принялись глубже вгрызаться ему в шею, пока латиноамериканец с белоснежной бородкой не приставил дробовик к самой голове твари и не выстрелил из обоих стволов.

Еще одно существо — худое и жилистое с гротескным уродливым лицом, черты которого почти полностью стянулись к центру лба, а на правой щеке появился отросток новой жуткой морды — начало карабкаться окно. На спине у него сидела женщина с головой, похожей на топорик, а на плече росла вторая женская голова. Пассажиры пытались сбежать, но бежать было некуда. Те, у кого не было оружия, сбивались в кучи в противоположной стороне автобуса. Пистолеты и винтовки стреляли, и оглушающие выстрелы сопровождались дикими воплями. Не успели выжившие из Пантер-Ридж уничтожить одно серое чудище, как еще двое пассажиров стали жертвами монстра: одному мужчине оторвали руку выше локтя, а лицо молодой женщины превратилось в обглоданные ошметки — ее атаковала седовласая серая тварь с вросшей в нее сестрой.

Ханна резко вильнула автобусом из стороны в сторону. Дейв пытался прорваться к разбитому окну, и Итан отошел с его пути. Оливия стояла рядом с мальчиком, держась спиной к трем новичкам. Внезапно красивый мужчина с коричневой бородой стиснул зубы и двинулся вперед. Его руки потянулись вверх, будто он намеревался схватить Итана за плечи, и в этот момент мальчик взглянул ему в глаза и увидел в них то, что мог описать лишь одним словосочетанием: водоворот ужаса.

— Господи Иисусе! — завопила Ханна и выжала тормоз.

Джефферсон Джерихо споткнулся и пролетел мимо Итана, который отклонился в сторону и ухватился за спинку ближайшего кресла. Одна из рук проповедника задела предплечье мальчика, а другая успела лишь схватиться за воздух. Он врезался в Оливию и упал на колени в проходе. Одна фара выхватила из темноты перед Ханной десятки Серых людей. Поток этих чудовищ наводнил шоссе и бросился в сторону автобуса, и тогда Ханна поняла, что их здесь не десятки, а сотни! Они бежали, ползли и ковыляли. Кожа одних отвисла, как у древних стариков, у других была упругой и обтягивала горы смертоносных мышц.

В считанные секунды они облепили переднюю часть автобуса и принялись карабкаться вверх по ветровому стеклу. Рэткофф упал и захныкал, а Воуп бесстрастно смотрел на надвигавшуюся массу бесчеловечного человечества.

— Газуй! — закричала Оливия Ханне, когда увидела, что желтый капот автобуса полностью покрыли серые тела.

Ханна сумела выполнить команду. Автобус 712 выпустил облако черного дыма и бросился вперед, как ретивая лошадь. Серые люди повалились с передней части автобуса, и колеса подпрыгнули, как будто собирались взлететь. В передний бампер врезалось все больше и больше тел, и шины скользили по ним, нещадно давя их под массой автобуса, переполненного людьми. Два наиболее крупных чудища сумели удержаться, и один из них уже готовился нанести удар кулаком по лобовому стеклу. Кулак прошел сквозь стекло, и Берт Рэткофф закричал, как женщина.

— Пошел вон с моего автобуса! — зарычала Ханна. Она решила поспособствовать выполнению этого требования, дважды выстрелив из своего шестизарядного пистолета, пробив лобовое стекло, но сумев сбросить мутанта на землю. Затем она выстрелила второму Серому человеку в голову перед тем, как он успел пустить в ход свои кулаки, но пуля лишь оставила еще одну дырку в стекле.

Оливия понимала, что тварей было слишком много, и Итан понимал это. Существа лезли в автобус со всех сторон и, казалось, что еще сотни их поджидали впереди.

— Езжай, езжай! — заорал Дейв, пробиваясь вперед. Джефферсон Джерихо свернулся калачиком в проходе на полу, стараясь найти хоть какую-то защиту среди других тел, но эта защита не помешала Дейву пройтись по его попавшейся на пути руке и тяжело вдавить ее в пол ботинком. Послышался хруст кости под жесткой подошвой, после чего в руке вспыхнула боль, и успешный продавец и пылкий любовник вдруг осознал, что только что потерял все свои пальцы.

Ханна пыталась продолжать движение, но автобус застревал на попадавших под колеса Серых людях. Двигатель взревел, когда шины потеряли сцепление с дорогой. Еще больше тварей теперь карабкалось по капоту, и один — с руками, напоминавшими дубинки и двумя дополнительными короткими руками — подобрался к стеклу, чтобы закончить работу своего убитого товарища.

В этом хаосе Итан оглянулся, чтобы найти одного конкретного человека.

Он увидел Никки, зажатую другими пассажирами, которые удалялись как можно дальше от разбитого окна, в которое все еще пытались пролезть Серые люди. По крайней мере, с ней пока было все в порядке, но эта битва была еще очень далека от…

Ослепительный белый свет залил автобус. За ним немедленно последовала смертоносная очередь двух пулеметов, и первым ударом были уничтожены Серые люди на капоте. Красные трассеры промелькнули в воздухе перед лобовым стеклом, и Ханна ударила ногой по педали тормоза, потому что пули пролетели слишком близко. Но тот, кто стрелял, знал свое дело, потому что Серые люди повалились с капота, и тому, у кого руки напоминали дубинки, попросту оторвало голову. Однако ни одна пуля не пробила лобовое стекло и не повредила капот. Пулеметы продолжали стрелять, скашивая серых тварей штабелями. Они повернулись и бросились прочь, карабкаясь друг по другу, чтобы сбежать, пока пули не настигли их и не разорвали на куски.

Прищурившись от резких бликов, Итан сумел разглядеть автомобиль, идущий справа. Огромные шины были дополнительно оборудованы шипами.

— Боже правый! — воскликнул Дейв. — Броневик!

Ослепительный прожектор броневика последовал за толпой из десятков Серых людей, мчавшихся прочь от помятого желтого автобуса. Пулеметы сумели уничтожить восьмерых из них, но остальные скрылись в ночной темноте. Затем раздался глухой звук. И примерно через три секунды выхваченное из тьмы желтое такси, за которым прятались существа, взлетело на воздух, и горящие остатки пепельных туш взметнулись вверх.

— Гранатомет! — хрипло выкрикнул Дейв.

Бронированная машина была окрашена в цвет стали, и у нее был массивный передний бампер, защищенный металлическими шипами. Пулеметы все еще стреляли, потому что прожектор неустанно находил во мраке мутантов, бегущих по трассе. Вторая граната была запущена и взорвалась примерно в пятидесяти ярдах. Затем пушки затихли, и броневик повернулся так, чтобы оказаться прямо перед автобусом 712. Его мощные шины захрустели по искаженным костям, превращая бывшую плоть в единую массу. Прожектор повернулся, чтобы осветить содержимое автобуса.

Раздался треск громкоговорителя.

— Неплохая ночка для перестрелки! — прозвучал саркастический женский голос. — Кто-нибудь должен выйти и поговорить с нами, но следите за дерьмом на ваших ботинках.

Дейв повернулся к Оливии.

— Я пойду, — заявил он и бросил быстрый угрюмый взгляд на Итана, а затем поискал глазами других пассажиров. Некоторые рыдали, но большинство умудрилось отделаться легким испугом. Он увидел Джей Ди, которому помогали Джоэль Шустер и Диего Карвазос. Кто-то пытался помочь Гэри Рузе, хотя было очевидно, что Гэри уже покинул эту сумасшедшую землю. Уход его был нелегким, зато теперь он окажется в лучшем мире. Его ремень использовали, чтобы сделать жгут для превращенной в кровавое месиво руки Аарона Рэмси. Две женщины ухаживали за Лилой Конти, но раны ее были слишком серьезными.

Итан заметил, что Горгон все это время стоял неподвижно. Дейву придется пройти мимо него, чтобы выйти из автобуса.

Посмотри на меня, мысленно приказал он, и Горгон повиновался.

Только тронь этого человека, и ты умрешь, вновь беззвучно проговорил Итан. Он не понимал, как у него это получается, но был уверен, что мог бы пожелать этому существу взорваться точно так же, как взорвал пилота горгонского корабля на развалинах Пантер-Ридж. Чтобы доказать серьезных своих намерений, он воскресил образ взорванного пилота в памяти и отправил его пришельцу мысленно в качестве картинки с помощью туманных серебряных пальцев.

Инопланетянин стоял неподвижно, на его непроницаемом лице невозможно было ничего прочесть.

Дейв прошел мимо «Джека Воупа» и вышел из автобуса, когда Ханна открыла дверь.

Шоссе было усеяно беспорядочно разбросанными серыми телами, часть которых все еще шевелилась и будто делала попытки уползти.

— Положите оружие на капот и оставайтесь на свету, — скомандовала женщина в громкоговоритель. Он послушался этой команды и шагнул вперед, переступая через серые руки, ноги, торсы и головы.

В крыше броневика открылся люк. Тонкая фигура в камуфляжной форме показалась наружу, на ней был оливково-зеленый шлем с микрофоном для гарнитуры, а затем она спустилась на дорогу. Прожектор чуть приподнялся, чтобы не светить Дейву в лицо, но солдат включила маленький фонарик и изучила незнакомца.

— Хорошая стрельба, — сказал Дейв. Внутри он почувствовал страх, который едва не заставил его броситься к солдатским сапогам, где он мог бы свернуться клубком, но он взял себя в руки и даже постарался сдержать дрожь в голосе и, по возможности, в руках.

— Стреляла не я, — сказала женщина, которая обращалась через громкоговоритель. — Я передам Джагги ваш комплимент. Жертвы есть?

— Один мертв. Одному мужчине почти оторвало руку, а у женщины серьезные раны на лице. На борту у нас много раненых, некоторые из них в крайне тяжелом состоянии. Вы… сможете нам помочь?

— Принято, — слово было обращено не к Дейву, а к кому-то, кто слышал ее через гарнитуру. — Хорошо. Как тебя зовут?

— Дейв МакКейн.

— Веди своих за нами, Дейв. Мы будем двигаться медленно, а оружие будет наготове. В этом городе тысячи таких тварей. Точнее… в том, что раньше было городом. Поднимайтесь на борт, — сказала она, а затем повернулась к своей бронированной машине. Что-то вдруг взвизгнуло над миром… что-то пульсирующее ярко-голубым светом, примерно в миле отсюда, а за ним последовали три красных шара пламени, вращающихся вокруг друг друга, как атомы в молекуле. Женщина-солдат даже не подняла глаз.

Добро пожаловать в Денвер, подумал Дейв. Он был так рад видеть американского солдата с огневой мощью, что хотел рыдать об облечения, но не мог показать этого никому. Он должен был быть сильным ради остальных, поэтому, поднимаясь на борт, он отер промокшие от слез глаза тыльной стороной ладони, не забыв при этом забрать свой «Узи» с капота автобуса. Усталость ноющей болью растекалась по его костям, но он заставил себя подняться и двинуться дальше.