Глава 28

– Милое местечко, – отметил Кудрин, поддевая на вилку большой кусок рыбы. – И готовят вкусно. Ты, наверное, все трактиры в Москве знаешь.

– Нет, – возразила я, – только несколько заведений, куда забегаю кофе попить. Вот в Париже-Милане-Нью-Йорке я больше осведомлена о ресторанчиках, в командировках приходится в них питаться. Во Франции-Италии еда замечательная, Америка же в этом плане нравится мне намного меньше. И там огромные порции. Один раз я заказала маленький кусок яблочного пирога – подчеркиваю: маленький, в меню был еще большой – и получила ломоть размером с блюдо для торта, украшенный метровой башней взбитых сливок, которую засыпали шоколадной крошкой, цукатами, орешками, водрузив туда до кучи полкило пломбира.

– А у нас в кафе «Чаемания» грушевый кекс теперь нарезают толщиной со спичку, – вздохнул мой собеседник. – На один жевок лакомство.

– Зато цена у него не выросла, – развеселилась я, – просто десерт резко похудел.

Алексей отложил вилку.

– Ладно, давай по делу. После того как ты мне позвонила и рассказала, что Катя призналась в обмане, я влез в нужные документы. Чем хороша наша во многом плохая система исполнения наказаний? У них ничего не пропадает. На каждый чих бумага в трех экземплярах составлена, куда надо подшита и хранится аккуратно. Бывают, правда, случаи, когда архивы водой заливает, потому что пожары там вспыхивают, и к тому же крысы любят содержимым папок полакомиться, но мне повезло. В тот день, когда Веру унесли в лазарет, в СИЗО работало много людей, но – оцени удачу! – лишь одного из них звали Николаем. Совсем не редкое мужское имя, однако, я уже говорил, мне просто подфартило. Николай Владимирович Осипов тридцати трех лет – вот кто подбил Катю и Лену устроить спектакль.

– И он далеко не пожилой, – обрадовалась я. – Может, ты заодно адрес его узнал?

– Да, – кивнул Алексей, – узнал. Деревня Бокалово, неподалеку от Карачинска, это за Уралом.

– Осипов покинул Москву? – удивилась я.

Кудрин взял из рук официантки чашку с кофе.

– Вскоре после того, как Вера оказалась в психушке, Николая поймали на взятке: Осипов за хорошие деньги провел ночью в СИЗО любовницу одного авторитета. Парня примерно наказали, чтобы другим неповадно было, – отправили на зону, где он вскоре умер. Инфаркт.

– В тридцать лет с небольшим? – еще больше удивилась я.

Кудрин развел руками.

– Бывает. Антонина Варламовна, его мать, не забрала, не увезла тело сына домой в Москву. Наверное, у нее не было на это денег, она учительница, где ей средства взять, – поэтому Николая похоронили в общей могиле на кладбище в деревне Бокалово, там, где бывший охранник отбывал срок. У Осипова была жена Анна, которая до сих пор прописана вместе со свекровью, похоже, у них хорошие отношения. Спустя некоторое время после кончины Николая женщины продали свою трехкомнатную квартиру в Медведково и переехали на противоположный конец столицы. Что немного странно.

– Вовсе нет, – возразила я. – Наверное, им было неуютно жить в стенах, где все напоминало о покойном. Для нас Осипов преступник, взяточник, а для матери любимый сыночек, супруге родной муж.

– Это-то понятно, – отмахнулся Кудрин, – мне другое показалось необычным. Да, женщины, наверное, тосковали, вот и затеяли переезд, сменили место работы. Антонина Варламовна нынче преподает в простой муниципальной школе, зато недалеко от ее нового дома. До несчастья с сыном она работала в гимназии «Звезда».

– И почему мне это название знакомо? – удивилась я.

– У заведения лозунг «Звездой станет каждый», – поморщился Кудрин, – там есть театральный и музыкальный кружки, а еще такой, где учат моделей. Возможно, поэтому ты про «Звезду» слышала. Осипова-старшая оттуда ушла. Школа, где она сейчас математику ведет, обычная, в ней учится много детей гастарбайтеров, из которых никто манекенщиц делать не собирается. Анна тоже уволилась – она была медсестрой в больнице, выучилась на косметолога, теперь работает неподалеку от нового дома. И вдова вышла замуж. М-да…

– Не стоит осуждать молодую женщину, которая не хочет проводить жизнь в одиночестве, – кинулась я на защиту незнакомой Осиповой, – не в древней Индии находимся, никто в России вдову на погребальном костре вместе с умершим супругом не сжигает.

– Да на здоровье, пусть хоть каждый месяц белое платье натягивает, – кивнул Алексей, – я не про это, ты до конца выслушай. Второго ее супруга тоже зовут Николаем. Николай Юрьевич Юркин. Он на два года старше покойного Осипова, по профессии шофер, трудится на хлебозаводе. Ни в том, ни в другом браке детей у Анны нет.

– И что в этом необычного? – не поняла я. – Вероятно, женщина бесплодна.

– В Медведкове у семьи Осиповых была трешка, – продолжал Алексей, – хорошая, просторная. И район теперь считается чуть ли не центром. Не Арбат, конечно, но, по мне, так лучше жить в зеленом Медведкове рядом с ВДНХ, где гулять можно, чем в кривых переулках, где одни дома и никаких признаков зелени. Осиповы переехали в новостройку, аж в четыре здоровенные комнаты.

– Сыграли на разнице районов, – пожала я плечами, – получили лишнюю площадь. Что-то я тебя не пойму. Осипов интересен нам живой, но он умер и уже ничего не расскажет. Для нас главное, что имени заказчика, который заплатил за издевательство над Верой, от него уже не узнать.

Кудрин почесал подбородок и повторил задумчиво:

– Четыре просторные комнаты… Почему Анна с новым супругом живут вместе с Антониной? Их хоромы легко разбить на отдельные квартиры. Мало найдется мужчин, которые испытывают радость, узнав, что с ним на одной площади будет жить теща.

– Антонина Варламовна не мать Анны, – напомнила я.

– Так то-то и оно! – воскликнул Алексей. – Даже родная, так сказать, теща вызовет у молодожена истерику, а бывшая свекровь жены ему никак не родственница. Почему эти люди не разменяли апартаменты?

– Возможно, Анна считает Антонину Варламовну матерью, – предположила я.

– Неплохая попытка, – улыбнулся Кудрин. – Однако я за свою практику с примерами столь высоких отношений не сталкивался. Все невестки-свекрови, которые бывали в моем кабинете, а их немало через него прошло, самозабвенно ненавидели друг друга.

– Ну не одни же уроды повсюду, – рассердилась я, – встречаются нормальные люди. Просто они полицию не посещают.

Алексей вынул из сумки портсигар.

– Не спорю, свекровь и невестка могут мирно дуэтом варить суп. Верю, что общее горе, смерть Николая, сплотило Анну и Антонину Варламовну. Но потом-то старшая Осипова должна была возненавидеть бывшую невестку – та выскочила снова замуж, не стала хранить верность ее сыну. И какого черта им рядом, бок о бок жить?

Я стала рассуждать вслух:

– Здесь два варианта. Первый: женщин связывают крепкие, прямо отличные отношения, Аня держит Антонину за мать, та обращается с ней, как с любимой доченькой. Второй: троица сейчас постоянно грызется, ругается, дерется, но никак не подберет вариант для разъезда, потому что никто не желает уступать.

У Алексея зазвонил телефон, следователь нажал на экран.

– Говори, Барбося.

– О великий эмир моей души, – полетело из трубки, – рахат-лукум глаз…

– Ты на громкой связи, – привычно остановил девушку Алексей, – со мной Степанида.

– Привет, Степа! – Голос Насти стал радостным.

– Добрый день, – поздоровалась я.

– Степа, думаю, тебе надо встретиться с Анной, – предложила вдруг помощница Кудрина. – А заодно с Антониной Варламовной потолковать.

– Зачем? – удивилась я.

– Мужья часто с женами откровенничают, – пояснила Барбосина. – Вот мой папа вечно маме все докладывает, и если у него вдруг лишние деньги откуда-то появятся… ууу… тут мамуська ему голову отвинтит, а потом задом наперед поставит.

– А что плохого, если муж где-то дополнительно заработает? – удивилась я.

Настя фыркнула.

– Папуська бывший военный, сейчас служит в охране, на проходной стоит. И где он подхалтурить может? Откуда у отца сверхприбыль? Один ответ напрашивается. Можешь сказать какой?

– Он вступил с кем-то в преступный сговор, – мигом сообразил Алексей. – Скажем, с рабочими. Мол, секьюрити закрывает глаза на вынос продукции или материалов. Ну а те ему приятную такую бумажку в карман суют.

– Точно! – подхватила Барбосина. – Очень часто лишний заработок – свидетельство того, что человек преступил закон, вляпался в лужу, а она не из жидкого шоколада, хоть по цвету и похожа.

– Осипов работал в СИЗО, получал оклад… – протянула я.

– Мыслишь в нужном направлении, – одобрил Алексей.

– Минуточку, минуточку, – забормотала Настя, – в огороде моего мозга зацвела идея… надо проверить…

– Если муж вдруг дорогой подарок жене купил или что-то там крупное приобрел, – продолжала я, – то Анна должна была насторожиться. Представим: супруга боялась лезть в дела хозяина семьи, опасалась, что тот ей грубо ответит: «Не твое дело, откуда деньги». Но матери-то сын так не заявит, она добьется от него правды. Моей бабушке Изабелле Константиновне всегда удается из меня любую информацию вытряхнуть. Для этого у нее есть разные методы.

– А! Барбося гений! – завопила Настя. – Я все правильно дотумкала. Что в первую очередь купит мужик, если надыбает мешок с дукатами? Подсказка: у него в гараже ржавые, еле живые от старости «Жигули».

– Машину, – хором ответили мы с Алексеем.

– Браво, Барбося! – продолжала нахваливать себя Анастасия. – Осипов вскоре после того, как Вера угодила в психушку, обзавелся нехилыми по тому времени колесами – новенькую иномарку приобрел. А через неделю его задержали. Ну не идиот ли! На что угодно спорю, Николай прикатил на службу гоголем, не удержался, похвастался. Дальше понятно. Коллеги позавидовали, проследили за парнем, узнали, из какой тучи на сослуживца золотой дождь пролился, и настучали куда следует. Вы там чем занимаетесь?

– Обедаем, – ответил Алексей. – Почему ты интересуешься?

– У меня еще идейка появилась, – радостно сообщила Настя. – Дайте мне минут пятнадцать. О’кей?

– Ладно, – согласился Кудрин. – А мы со Степой пока чай с пирожными попьем.

– О-о-о… – простонала Барбося. – Не говорите мне о десерте, я села на диету.