ГЛАВА 5

Уорминстер понравился мне с первого взгляда. Его главная улица, вымощенная серым камнем, с тремя или четырьмя магазинами и двумя хорошими гостиницами, произвела на меня хорошее впечатление. Городок выглядел таким спокойным, будто здесь никогда ничего не происходит. Я была довольна, что мы проведем в этом тихом месте зиму. Похоже было, что Данди не найдет здесь особого применения своим талантам по выуживанию монет из карманов пожилых джентльменов, — и я была этому очень рада.

Я наклонилась вперед, чтобы разглядеть все получше, Роберт улыбнулся моему нетерпению и гордо произнес:

— Это здесь.

Слева от нас я увидела хороший каменный дом с двумя окнами внизу и одним — на втором этаже, с черепичной крышей, маленьким огородом перед домом и выгонами для лошадей.

— О господи! — воскликнула потрясенная Данди, когда фургон остановился около огромной конюшни.

— Вы удивлены, маленькая мисс Данди, — удовлетворенно улыбнулся Роберт. — При всем вашем воображении вы не предполагали, что я являюсь домовладельцем в довольно большом торговом городе. Представьте себе. Я имею право голосовать, и все такое.

Мы с Данди вышли, и я немедля направилась к пони и стала отвязывать их. Роберт кивнул мне.

— У меня здесь превосходная конюшня, — похвастался он. — Лошади вполне могут провести там всю зиму. И для каждой есть отдельное стойло. Неплохо, правда?

— Неплохо, — согласилась я.

Казалось действительно чудом, что человек тяжким трудом выбрался из нищеты к такому богатству. И я стала уважать Роберта еще больше, видя, что он мог расстаться с таким комфортом и странствовать все изнурительное лето, работая каждый день.

Дверь дома отворилась, на пороге появилась пожилая седая женщина в нарядном переднике и присела в реверансе перед Робертом. Так, будто он был джентльменом.

— Добро пожаловать домой, сэр! — сказала она. — Гостиная и ваша спальня уже готовы, я разожгла там камин. Позвать лакея, чтобы он отнес ваши вещи наверх?

— Да, — ответил Роберт. — Приготовьте чай в гостиной на двоих, миссис Гривс. Эти две молодые особы, Меридон и Данди, будут пить чай на кухне вместе с вами.

Она приветливо мне улыбнулась, но я не ответила на ее улыбку. Возвращение домой превратило Роберта Гауэра в знатного джентльмена, оно изменило его и Джека. А мы с Данди остались тем, кем были: цыганским отродьем.

Джек тоже сумел оценить ситуацию. Он соскользнул с лошади и небрежно бросил мне поводья, будто я была его грумом. Теперь мне следовало отвести в конюшню стайку испуганных пони и двух больших лошадей.

— Благодарю, Меридон, — снисходительно бросил он. — Конюх покажет тебе, куда их вести. — С этими словами он прошел мимо меня в дом.

— Пффу, — фыркнула Данди, спрыгивая со ступенек фургона, чтобы помочь мне. — Пожалуйте в служанки, Мери.

— Да уж, — протянула я. — Неудивительно, что Роберт не подпускал Джека ни к одной из нас. Он, видно, считает себя джентльменом.

Лукавая улыбка скользнула по лицу Данди.

— Наш милый Джек, наверное, собирается подцепить одну из молодых леди Уорминстера, — предположила она.

В дверях конюшни появился молодой парень, видимо конюх. Он был одет неплохо, но во все дешевое; дешевые брюки, рубашка, жилет. Он подхватил поводья Блубелли и ласково потрепал его по холке.

— Я — Уильям, — представился он.

— Меня зовут Меридон Кокс, а это моя сестра — Данди.

Он внимательно оглядел меня, но его глаза удивленно расширились, когда он обернулся к Данди и увидел ее ярко-красную юбку, оставляющую открытыми лодыжки, зеленую шаль и тщательно расчесанные черные волосы.

— Вы работаете с Робертом Гауэром? — недоверчиво спросил он.

— Да, я работаю с лошадьми, а Данди сидит у входа, — объяснила я.

— Вы те девушки, которые будут качаться на качелях? — еще раз спросил он.

Мой желудок сжался при мысли об этом.

— Возможно, — ответила я. — Я только попытаюсь, а моя сестра, наверное, будет.

— Мы уже подготовили амбар, — настойчиво продолжал он. — Вчера прибыл плотник и установил там веревки, блоки и все такое. А под трапецией натянул сетку, чтобы вы не могли разбиться. Мы проверили ее прочность, бросив туда два мешка с сеном.

Я кивнула. Видимо, Роберт имел в виду это, когда обещал нам трудную зиму.

— А где мы будем спать? — спросила я. — И есть?

— Для вас приготовлена комната над конюшней, — объяснил Уильям. — Мы положили там соломенные матрацы, у окна стоит сундук для ваших вещей. И ваши собственные кувшин и ванна. Там даже есть камин, и мы все там чисто прибрали. Есть вы будете в кухне с миссис Гривс и со мной.

Мы вместе прошли в конюшню. Над каждым стойлом была прикреплена табличка с именем лошади, но я не умела читать и недоумевала, куда же мне пристроить Сноу.

— Вы не умеете читать? — удивленно спросил Уильям.

Забрав у меня лошадь, он отвел ее в самое лучшее стойло подальше от сквозняков. Блубелли поставили в соседнее стойло, а потом разместили остальных пони. Везде для них были приготовлены сено и вода.

— Когда вы будете их выводить, — объяснил он, — идите вон по той тропинке, там за садом есть специальное поле, чтобы выгуливать лошадей.

— А чем здесь занимаетесь вы? — раздраженно спросила я. — Разве не вы будете ухаживать за лошадьми?

Уильям уставился на меня из-под своей спутанной гривы.

— Я делаю то, что мне скажут, — недоуменно ответил он. — Роберт Гауэр взял меня из работного дома. Если он велит мне быть грумом, то я буду им. Я работал им прошлой зимой и позапрошлой тоже. Но сейчас это ваша работа, а я буду выполнять тяжелую работу по дому и все остальное. Я делаю все, что мне прикажут. Я так благодарен мистеру Роберту Гауэру и не имею никакого желания отправиться обратно в работный дом.

Данди бросила на меня многозначительный взгляд.

— А сколько он вам платит? — спросила она.

Уильям прислонился к двери и почесал в затылке.

— Он совсем не платит мне, — откровенно признался он. — Я живу на его счет, так же как миссис Гривс и Джек.

— Неужели он и миссис Гривс не платит? — поразилась я, вспомнив эту опрятную почтенную женщину.

— Ее тоже взяли из работного дома, — объяснил Уильям. — Мистер Гауэр поручил ей смотреть за домом, и она тут хорошо питается. Кроме того, каждые три месяца он дает ей немного денег на новые передники и на стирку. А зачем ей еще деньги?

— Для себя, — угрюмо ответила я. — Например, если она захочет уйти отсюда.

— Она никогда этого не захочет, — хихикнул Уильям. — Так же, как и я. Куда она пойдет? Разве что обратно в работный дом. Никому не нужна прислуга без рекомендаций, да и зачем платить жалованье, когда всегда можно нанять человека оттуда. А вам разве платят? — поинтересовался он.

Я собиралась ответить утвердительно, но потом задумалась. Роберт действительно платил мне пенни в день. Но из этой мизерной суммы я должна была расплатиться с ним за юбку и бриджи, так что когда мои пенни собирались в шиллинг, я отдавала их обратно Роберту.

— А у тебя есть деньги, Данди? — спросила я.

— Нет, — последовал ответ. — Я должна выплачивать Роберту за материал для моей амазонки. Я еще задолжала ему два шиллинга.

— Мы все в одинаковом положении, — с непонятным удовлетворением сказал Уильям. — Но ведь у вас есть такая чудесная комнатка наверху.

Мы с Данди быстро взбежали по лестнице без перил и оказались в первой в нашей жизни собственной спальне. Комнату загромождали огромный комод и камин, рядом с которыми лежали два соломенных матраца с одеялами. Два маленьких окошка выходили на конный двор.

— Как славно! — воскликнула Данди с восторгом и тут же бросилась к осколку зеркала, прибитому к стене. — Наша собственная комната! Наше собственное зеркало! Просто замечательно!

Я выглянула в окно. За конным двором виднелась улица с уютными коттеджами, за ними зеленели поля и сверкало серебро широкой реки.

— Пойдемте пить чай, — пригласил нас Уильям, возникнув в дверях. — Он уже готов. Принести вещи можно попозже.

Данди обернулась к нему с высокомерием обладательницы собственных покоев.

— Разве ты не знаешь, что надо стучать, прежде чем входить в комнату дам? — раздраженно спросила она.

Улыбка сползла с его круглого лица, и он покраснел до корней волос.

— Прошу прощения, леди, — пробормотал он и скрылся из виду. — А чай все-таки готов, — донесся до нас его упрямый голос.

— Пойдем! — Я оторвала Данди от зеркала, кувшина и ванны, не дав ей даже осмотреть сундук для одежды, которой у нас не было.

Первые два дня в Уорминстере прошли незаметно. Все, что я должна была делать, — это ухаживать за лошадьми и кормить их. И чтобы прогнать скуку, я вновь и вновь перемывала конюшню. Я ни разу в жизни этого не делала, и Уильям не удосужился научить меня.

У Данди были свои проблемы. Она взбунтовалась, когда миссис Гривс пригласила ее на кухню и предложила ей надеть простую серую юбку и белый передник. Сестра уцепилась за свой наряд и наотрез отказалась с ним расставаться.

— Это приказ хозяина, — коротко сказала миссис Гривс.

Тогда Данди все-таки надумала переодеться, но она схватила свои вещи и унесла якобы постирать, а потом отказалась возвратить.

Улучив момент, когда Роберт осматривал конюшню, она нажаловалась ему.

— Я предупреждал тебя, — отрезал он. — Здесь живут скромные, богобоязненные люди, и тут не место наряжаться, словно цыганская шлюшка. В воскресенье мы пойдем в церковь, и вы должны быть одеты подобающим образом.

— Я не пойду в церковь, — оскорбленно возразила Данди. — Я там сроду не бывала.

— Ты тоже, Меридон? — Роберт искоса взглянул на меня.

Я кивнула ему.

— Вы даже не крещены? — с ужасом спросил он, будто испугавшись заразиться от нас безбожием.

— Как это не крещены! — со своеобразной гордостью ответила Данди. — Нас несколько раз крестили. И всегда платили за это пенни. Но в церкви мы никогда не были.

— А теперь будете ходить туда, — ответил Роберт. — Как и все мои домашние. А тебе, Меридон, миссис Гривс приготовила платье. Ты будешь надевать его, когда соберешься в деревню.

Я промолчала, обдумывая, как бы увильнуть.

— И не вздумай сопротивляться. Здесь я хозяин. А ты — благородная молодая особа, и тебе следует вести себя соответственно.

Я молча кивнула.

— Ты ведь раньше носила юбку, не так ли? — спросил Роберт. — В первый день, когда я тебя увидел, ты дрессировала лошадь в какой-то цветастой юбке и прекрасно себя при этом чувствовала. Правда?

— Да, — нехотя призналась я. — Но мужские бриджи мне больше нравятся. В них удобнее работать.

— Ты и будешь в них работать.

На этом разговор был закончен.

Данди подождала, пока Роберт отвернется от нас, и присела в насмешливом реверансе.

— Циркач-сквайр, — пробормотала она себе под нос.

В тот же вечер миссис Гривс положила передо мной на чисто вымытый кухонный стол нижнюю юбку, сорочку, серое платье и передничек. Там был даже белый накрахмаленный чепчик.

— Это на завтра, чтобы ты могла пойти в церковь, — сказала она.

— А что, если я откажусь пойти? — подняла я на нее глаза.

Она прямо остолбенела от изумления.

— Лучше пойди, детка, — ответила она.

И я забрала вещи без слов.

Наутро я едва могла справиться с процедурой надевания всего этого. Данди помогла мне, хотя сама была ужасно занята, вновь и вновь укладывая свои волосы, пока они наконец, к ее удовлетворению, не образовали высокую блестящую корону, увенчанную белым чепчиком. Я же, наоборот, опустила его пониже и постаралась спрятать под него волосы, жалея только о том, что они недостаточно длинные и выбиваются наружу упрямыми завитками.

Я подошла к зеркалу и, пока Данди была занята собой, стала внимательно рассматривать свое отражение. Прежде я никогда не смотрелась в зеркала. Я разглядывала свои раскосые глаза мерцающего зеленого цвета, свою бледную кожу с россыпью веснушек на носу, мятежные густые локоны вокруг лба и улыбающийся рот. Да-да, я улыбалась, хотя глаза оставались грустными, да и мало у меня было причин для радости.

— Ты могла бы быть очень хорошенькой, — и розовое личико Данди появилось в зеркале рядом с моим, — если бы ты только не смотрела так мрачно. И хоть немного улыбалась мальчикам.

— У них нет того, что мне нужно. — Я отошла от зеркала. — С какой стати мне им улыбаться?

Данди облизнула пальцы и стала подкручивать локоны.

— А что бы ты хотела? — лениво поинтересовалась она. — Что они не могут тебе дать?

— Мне нужен Вайд, — немедленно отозвалась я.

Данди повернулась и уставилась на меня.

— Ты все еще мечтаешь об этом? — изумленно спросила она. — Теперь, когда у тебя есть шелковая юбка, и бриджи, и амазонка, и мы с тобой можем зарабатывать пенни в день. И мы так хорошо питаемся. И все смотрят на нас. Все! Каждая девушка хотела бы иметь такое же бархатное платье, как у меня. И ты все еще мечтаешь о какой-то дребедени.

— Это не дребедень! — страстно воскликнула я. — Ты ничего не понимаешь. Это моя тайна. Ты тоже мечтала об этом, когда мы жили с отцом и Займой. И я не собираюсь отказываться от своей цели только из-за того, что временно попала кому-то в услужение.

— Услужение! — зло произнесла Данди. — Не называй это так. Я ношу платье не хуже, чем у леди.

— Это всего лишь тряпка, — гневно возразила я. — Только глупая цыганка вроде тебя, Данди, может на это клюнуть. Посмотри на настоящих леди — они не носят таких побрякушек, как ты. Леди носят дорогие красивые платья, и вдобавок свои собственные. Они не наденут десять позолоченных браслетов, у них он только один, но из настоящего золота! Их одежда всегда чистая. И они говорят тихими голосами. Они совсем не такие, как мы!

Данди вмиг налетела на меня, я даже не успела увернуться. Она нацелилась ногтями, будто намереваясь вцепиться мне в глаза и расцарапать щеки. Я была сильнее, чем она, но она оказалась гораздо увертливее и вдобавок была рассержена, как ошпаренная кошка.

— Я ничуть не хуже леди, — крикнула сестра и сорвала с меня чепчик.

Но он был пришпилен к волосам, от боли я вскрикнула и оттолкнула ее. Так же инстинктивно, как она, я сжала руку в кулак и двинула ее в челюсть. Данди отлетела назад.

— Меридон, ты свинья!

Она опять бросилась на меня и, опрокинув на матрац, уселась на мне верхом. Я сопротивлялась и барахталась, но бесполезно. Тогда я тихо спросила:

— Ну что ты так взбесилась?

Данди поднялась и подошла к зеркалу рассмотреть ушиб. Я села и поднесла руку к щеке. Она кровоточила.

— Мы с тобой по-разному смотрим на вещи, — грустно сказала я. — Ты думала, что можешь выйти замуж за джентльмена, когда мы жили в маленьком грязном фургоне. А теперь ты считаешь себя равной леди, потому что зазываешь людей в балаган. Мне, например, это совсем не кажется вершиной успеха.

Сестра глянула на меня через плечо, презрительно выпятив прелестные розовые губки.

— Передо мной открывается масса возможностей, — упрямо сказала она, повторяя слова Роберта. — Когда я стану Мадмуазель Данди на Летающей Трапеции, от предложений не будет отбоя. Даже Джек окажется у моих ног.

Я потрогала голову, и мои пальцы стали липкими от крови. Чепчик тоже был запачкан. Я собиралась заплакать, но слова Данди встревожили меня.

— Я думала, что ты оставила мысли о Джеке, — осторожно сказала я. — Ты же помнишь, что говорил его отец.

— Я знаю, что ты разделяешь мнение Роберта, — самодовольно ответила Данди и занялась своей челкой. — Да и Джек больно много воображает о себе. Но теперь, когда я узнала, как он богат, я, пожалуй, займусь им.

— Сначала нужно зацепить его, — ответила я.

Меня охватила паника. Данди понятия не имела о деспотической натуре Роберта. Если она рассчитывает женить Джека на себе и стать хозяйкой в той гостиной, куда нас даже не пускали на порог, она просто сошла с ума от тщеславия. Соблазнить его ничего не стоит. В этом я была уверена. Но с Робертом Гауэром такие штучки не пройдут. Вспомнив, как он оставил рыдающую жену на пустынной дороге и сам уехал, я почувствовала, как вдоль моей спины пробежала дрожь.

— Оставь эту идею, Данди, — умоляюще выговорила я. — У тебя еще будет много возможностей. Джек только первая из них.

Сестра улыбнулась своему отражению, любуясь ямочками на щеках.

— Я знаю! — самоуверенно сказала она, но тут же повернулась ко мне, и выражение ее лица мгновенно изменилось. — Ох, Мери! Моя маленькая! Я не хотела так обидеть тебя! — И она засуетилась вокруг кувшина и стала краем полотенца стирать кровь с моей щеки и головы. — Какая же я свинья! — сокрушенно приговаривала Данди. — Извини, пожалуйста, Мери.

— Оставь, — отмахнулась я. Эта суета и ласковые поглаживания заставили меня стиснуть зубы. — Что там за шум?

— Это Роберт, — ответила Данди, выглянув в окно. — Они все собрались во дворе и ждут нас.

И она сбежала к ним вниз по лестнице. А я подошла к окну и высунулась.

— Я никуда не пойду, — объявила я громко.

— Почему это? — сурово спросил Роберт. Здесь он говорил с нами особенно строгим хозяйским голосом. — Вы что там, поцапались?

— Да. — И Данди, стоя перед ним, улыбнулась ему, словно приглашая оценить шутку. — Но теперь мы снова друзья.

Не меняя выражения лица, Роберт поднял руку и наотмашь так хлестнул ее по лицу, что она чуть не упала. Но миссис Гривс подхватила ее и поставила на ноги, сохраняя при этом полное спокойствие.

— Ваши лица. — Роберт говорил ровно и не повышая голоса, — как и все остальное, принадлежат мне. И если вы деретесь, то на здоровье, но чтобы не оставалось никаких следов. Надумай я завтра дать представление — и Мери не смогла бы работать. А если у тебя синяк на подбородке, то ты не сможешь ни созывать публику, ни сидеть у входа. В общем, пора выставить вас. Такие драчливые девки идут по две за пенни.

— Но они не умеют ездить верхом, — тихо возразила Данди.

— Да, и поэтому я выгоню только тебя, — резко обернулся к ней Роберт. — Ты здесь никому не требуешься. Поднимись, приведи Мери в порядок, и идите за нами.

Роберт отвернулся, и они с Джеком вышли со двора, даже не обернувшись. Миссис Гривс подождала, пока я спущусь по лестнице, прикрывая щеку рукой, и мы пошли все вместе, а Уильям плелся позади нас. Я совсем не злилась на Данди из-за этой драки. Я даже не сердилась на Роберта за оплеуху, которой он наградил сестру. Мы с ней прошли жестокую школу и умели пускать в ход кулаки. Но мне не понравилась готовность Роберта выбросить нас при первом же проявлении недовольства.

Вокруг церкви толпилась уйма народу, и я была рада, что не пошла в бриджах. Все провожали нас взглядами и даже указывали на нас пальцем. Я поняла, почему Роберт настоял на том, чтобы мы вели себя как примерные молодые дамы.

Он завоевывал свое положение в этой деревне год за годом. Он покупал уважение ценой своего богатства. И он не хотел рисковать, подвергая своих домашних пересудам. Респектабельность была для него прежде всего.

Данди с любопытством оглядывалась вокруг и даже рискнула послать легкую улыбку группе парней, стоящих у дверей церкви, но тут Роберт оглянулся, и она мгновенно устремила взор на свои туфли и прошла мимо ребят, даже не вильнув бедрами.

Я вообще не поднимала глаз. Я не нуждалась ни в чьем внимании, а тем более в восхищении этих юнцов. Кроме того, мне требовалось подумать. Мне настолько же не нравился этот новый Роберт Гауэр из Уорминстера, насколько понравился человек, сидевший на ступеньках фургона. Он имел перед собой цель, и вряд ли кто-нибудь мог заставить его отказаться от нее, а уж тем более две жалкие цыганские девчонки. Он не собирался возвращаться в ту грязную голодающую деревню, в которой когда-то мастерил повозки. Покупка первой лошади была началом пути. Его нарядный фургон и этот дом были следующими шагами на дороге, которая должна была привести его к знати. Он был незаурядным человеком и, я должна была признать это, заслуживал уважения.

Но Роберт прокладывал себе путь дорогой ценой. Поэтому его голос звучал жестко, поэтому он ударил Данди, поэтому он пригрозил выбросить нас вон.

Я так же, как он, стремилась к большему. И я понимала его. Я хотела спасти себя и Данди от этой позолоченной и мишурной жизни. Я мечтала сидеть в розовой гостиной и пить чай из чистой чашки. Я стремилась принадлежать к знати. Я хотела в Вайд.

А сейчас я внимательно следила за тем, что делают Роберт и миссис Гривс, и повторяла все их движения. Когда они опускались на колени, я делала то же самое. Я переворачивала страницы молитвенника одновременно с ними, хотя не умела читать. Я тщательно подражала им, и Роберт не имел причины жаловаться. Пока я не сумею вырваться из этой жизни, Роберт будет для нас спасательным кругом в море нищеты. Я должна принудить себя восхищаться им, пока не смогу уйти сама и забрать отсюда Данди. Пока мы не обретем свой дом.

Когда священник заговорил о грехах и возмездии, я, спрятав лицо в ладони, стала горячо молиться Богу, в которого даже не верила.

— Боже, пошли мне Вайд, — шептала я снова и снова. — Боже, пошли нам с Данди наш Вайд.